Чтение 3–й страницы книги ~Одиночный выстрел~

Выйдя на смотрительский ярус, прелат Гудроф пошел медленнее, он сразу приметил изменения во внешнем виде невольника, хотя последний раз видел его полгода тому назад. Приготовившись к зловонию, поднимавшемуся прежде из круглого дворика, прелат, к своему удивлению, ничего не почувствовал, зато сразу отметил добротно сколоченный из новых досок домик.

– Кто это построил? – спросил он, останавливаясь на ярусе.

– Дык сам, ваша светлость.

– А одежку, что на нем, ты скроил?

– Нет, ваша светлость, вчера он сам все и поделал.

– Чудно звучит. А что у него на лбу за шишка? Упал?

– Не хотел говорить, ваша светлость, но это ваш племянник озорничали – булыжником его приложили, он и упал, а как поднялся и в себя пришел – заговорил и стричься попросил.

– Прямо так и попросил? По-ансольтски? – Прелат недоверчиво покосился на Рулофа.

– По-ансольтски, ваша светлость, только он пока не шибко может, но все говорит понятно – я разобрал.

– Прямо не знаю, как и верить… Одежку, говоришь, сам пошил, ящик собрал тоже сам?

– Да еще и на шипах, ваша светлость, без единого гвоздика!

– Чудно.

Прелат задумчиво поскреб короткую бороду, он уже не ждал от этого раба никакого прока, кроме работы на водочерпалке, – и вдруг такие перемены. А было время, когда он возлагал на чужеземца большие надежды.

– Ты спрашивал у него, кто он, откуда?

– Спрашивал, ваша светлость, не раз спрашивал, но он не помнит…

– А как вел бой с моими гвардейцами, видел?

– Видел, как не видеть, думал, сам не переживу такой картины… – Рулоф вздохнул. – Сначала испугался, что они его порубят, а потом – что он их…

– М-да… – Прелат покачал головой. – Удивительные вещи происходят в наши времена. Ты вот что… Ты следи за ним, есть давай вволю, пить, если чего построить захочет – способствуй.

– Понял, ваша светлость.

– И еще – его ведь заковать теперь требуется?

– Полагаю, он теперь не сбежит, ваша светлость… – осторожно заметил Рулоф.

– С чего такая уверенность?

– После драки с вашими ему самое время бежать было, а он остался. Ну а ежели что, места у нас пустынные, далеко не уйдет. С вашими собаками, ваша светлость, беглого из-под земли достать можно.

– Это ты прав, собаки у меня хорошие.

Прелат вздохнул и, посмотрев на небо, проследил, куда гонит ветер отяжелевшие осенние облака. Для завершения сбора урожая требовалось совсем немного ясной погоды. Совсем немного.

– Ладно, посматривай тут. Я через недельку наведаюсь, посмотрю, как у него дела, а ты при случае продолжай выпытывать, кто он и откуда.

– Всенепременно, ваша светлость, – с поклоном заверил прелата Рулоф. – Всенепременно.

Проводив прелата до лошади и еще раз поклонившись ему и его свите, Рулоф надел шапку и поспешил назад.

Молодцевато пробежав по ярусу, Рулоф спустился во дворик и, забежав перед вращающим ворот работником, радостно закричал:

– Молчун, стой! Да брось ты эту оглоблю!

Работник остановился, разогнул спину и сделал несколько разминочных движений.

– Его светлость отменил твою экзекуцию, ты теперь живой будешь!

– Я панимаию, – с акцентом ответил работник и посмотрел куда-то в сторону водопада. – Тепиерь мы можна строить…

– Чего строить?

– Я гавариэть тибе, чтобы тут делал животный. Где делал животный – люди делать не нада.

– Дык я ж тебе пояснял – скотина дохнет быстро, пары тут, чуешь? Это в тебе пять жил, вот ты и тянешь, а другой бы еще когда скопытнулся, всегда так было. А скотина и два месяца не выхаживает.

– Я проветриваю воздух чис-тый… Скоатина мочь делать много.

– Понятно. Так тебе доски нужны?

– Всякие крепки материал. Кожа, холстые, клейный.

– А холст какой?

– Парус.

– Парус?

– Да, я проветриваю воздух, как парус.

– Ага, – кивнул Рулоф. – В пристройке у меня полно всякого материала, для ремонта черпалки что только не идет в дело.

Он посмотрел на свою хижину, а потом на мышцы Молчуна.

– Ну так это… пойдем, сам выберешь.

– Да. Как далеко я мочь ходить, чтобы воды было?

– А-а, ты о запасе? Можешь не беспокоиться, там в замке озерцо дня на три имеется. Это еще отец мой предвидел, для ремонтов и других перерывов.

– Идием?

– Идем, только… – Рулоф вздохнул. – Ты пообещай, что не сбежишь, а то меня за такое не помилуют.

– Мне негде сбежать, я буду делать пользу проветривать здесь.

– Ну, хорошо, – не слишком уверенно ответил Рулоф и снова вздохнул.

– Я даже не слышать, кто я… – добавил невольник.

Они поднялись к хижине, и в просторной складской пристройке Молчун стал отбирать нужный для работы материал.

Доски, веревку, пару рулонов плотного холста и забитый деревянной пробкой кувшин, в котором, по утверждениям Рулофа, находился самый наилучший клей, какой только можно было представить.

– Это я сам завариваю, точно по списку своего отца. Даже зубья на шестеренках по полгода держит, железо точится, а клею хоть бы что.

Собрав выбранный Молчуном материал, они вместе принесли его во дворик, и невольник без задержки принялся размечать принесенное куском мела, определяя места будущих распилов и кройку холста.

Пока Рулоф ходил за инструментами, разметка была закончена.

– Откуда же в тебе столько премудрости, Молчун? – в который раз поразился смотритель. – Я не удивлюсь, если ты и в кузнечном деле понимаешь…

– Я понимать железо, понимать дерево. Я везде понимать… Но кто я быть – я не понимать, – ответил Молчун, не прерывая работы.

– Но это ж невиданное дело, другие и одно ремесло годами постигают, а ты все разом умеешь. Даже солдат прелата отвадил, а ведь мог их и вовсе порешить! Ведь мог?

Рулоф даже взмок от таких открытий и, сняв шапку, вытер ею лицо.

– Удивительное дело!

– Не очень удивительное, – ответил Молчун, подкручивая винт на лучковой пиле. – Я стар-мастер.

– Стар-мастер? – переспросил Рулоф.

– Да.

– А что это означает?

Молчун выпрямился и немного удивленно посмотрел на Рулофа.

– Этого я не понимать, – признался он.

– Но ты же сам сказал – я все могу, потому как стар-мастер…

– Я говорить, но я не понимать. Это далеко у меня назад, будем ждать.

Молчун вздохнул и сделал пилой на сосновой доске наметку.

– А ты говорить – побежать…

– Ну ладно. – Рулоф решил сменить тему. – Работай. Ты чего хочешь собрать-то, просвети меня темного?

– Я хочу собрать сюда ветер и дать воздух, чтобы чистый. Чтобы скоатина мочь делать много.

– Ага… – кивнул Рулоф и чуть было не спросил: а ты тогда что делать будешь?

Но Молчун продолжил и сам ответил на незаданный вопрос:

– Пока скоатина мочь делать много, я мочь строит еще машина…

– И что же это будет за машина?

– Чтобы ветер крутить. Здесь крепкий ветер. – Молчун махнул куда-то на северо-запад и основательно взялся за дело, принявшись пилить, строгать, делать коловоротомдырки и готовить шипы.

Оставив его, Рулоф отправился по своим делам, а когда вернулся, Молчун уже прилаживал на каменный забор первые детали большой рамы.

Пока что конструкция выглядела для Рулофа непонятной, но он решил подождать с расспросами и посмотреть, что же из этого выйдет дальше.

Готовясь к обеду, он зарубил старую, переставшую нестись курицу и из ее потрохов сварил похлебку – для себя и Молчуна. О том, чтобы кормить такого ценного работникабрюквой или кукурузой, не могло быть и речи.

Трапеза происходила в полной тишине тут же, на строительной площадке. Ворот оставался недвижимым, и серной водой во дворике почти не пахло. Молчун доел похлебку, вычистил куском хлеба свою плошку и, вернув ее Рулофу, благодарно кивнул. Затем поднялся с каменного пола, посмотрел на раму и без раскачки взялся натягивать на нее выкроенный холст.

Рулоф собрал посуду и стал подниматься по лестнице. На самом верху у самой хижины он обернулся и посмотрел на дворик.

Если бы он женился лет в двадцать пять, у него уже мог быть такой сын. Может, не такой высокий и сильный, но все же хоть какая-то поддержка на старости лет. Что толку быть вольным, если ты одинок?

С дороги донесся звон колокольчиков, и Рулоф узнал «голос» экипажа интрессы Амалии.

Поставив посуду на крыльцо и подхватив шапку, он сбежал на ярус и помчался к калитке, чтобы встретить важную гостью.

Теперь уже Рулоф не радовался визиту Амалии, поскольку последний ее приезд принес ему много неприятностей. Не знал смотритель, чего от нее ждать и в этот раз, а вдруг она уговорила отца уничтожить Молчуна? Что тогда?

Экипаж Амалии и ее свита остановились ярдов на пятьдесят дальше обычного места, и Рулофу, подхватив полы халата, пришлось бежать им навстречу, чтобы продемонстрировать молодой хозяйке свое уважение.

Соскочивший с козел слуга не успел разложить выдвижную ступеньку, и Амалия обошлась без нее.

Опоздавший слуга замер, ожидая гнева госпожи, та фыркнула и ударила его по голове коротким стеком. Сегодня ее раздражало абсолютно все, и, не дожидаясь телохранителей, она зашагала навстречу Рулофу, начавшему кланяться ей издалека.

– Здравствуйте, ваша светлость! Очень рад вас видеть!

– Ну что, старый интриган, тебе удалось переубедить моего отца?

– В чем переубедить, ваша светлость? – сыграл испуг Рулоф, останавливаясь и прижимая руки к груди.

– Я попросила уничтожить эту вонючую гадость, эту зловонную яму, и отец согласился со мной, а ты его отговорил!

– Я никого не отговаривал, ваша светлость. Утром здесь были гвардейцы и пытались увести Молчуна, но он им не дался. Вот и все. Неужели вы думаете, что я, нижайший из ваших слуг, почти что раб, дерзну о чем-то спорить с его светлостью прелатом Гудрофом?

– Вот и знай свое место, а то пожалеешь! – прошипела Амалия, заставив Рулофа содрогнуться. Та ли это девочка, которую он знал столько лет и вместе с которой радовался ее первым успехам в росписи шелковых рамок?

– Его светлость сам принял такое решение! – воскликнул Рулоф, обгоняя телохранителей и забегая перед интрессой.

– Я знаю, – ответила та и щелкнула стеком по перчатке. – Я встретила его по дороге сюда, и отец сказал мне, что убивать вонючку больше нет смысла, якобы он поправляется и больше не пахнет. Как такое возможно: сегодня одно мнение, завтра другое? А ведь я уже приготовила для тебя двух крепких рабов, Рулоф!

«Да что же ей так взбрело-то?» – мысленно сокрушался Рулоф, снова обегая вокруг звенящих амуницией телохранителей.

Оттеснив Рулофа, Амалия первой прошла на ярус и сразу увидела стоявшую на каменной ограде конструкцию из свежеструганных балок.

Молчун, не обращая внимания на пришедших, продолжал выпиливать очередную деталь. Не узнав его, Амалия повернулась к подоспевшему Рулофу.

– А где же вонючка?

– Это он и есть, ваша светлость, – ответил смотритель.

– Да нет же, это другой человек! – не поверила Амалия.

– Тот самый, ваша светлость, просто он пострижен, помыт, да и домик себе новый построил.

– Так это он построил?

– Собственными руками, без единого гвоздя и на одних шипах.

– Поразительно. – Амалия недоуменно покачала головой. – А почему он больше не пахнет?

«Далось тебе это – пахнет – не пахнет!» – мысленно возмутился Рулоф, ему казалось странным, что все уделяют этому так много внимания.

– Ваша светлость, этот парень пришел в себя после долгой хворобы, поразился тому, как выглядит, и попросил постричься и помыться. Сломал старый сарайчик, построил новый и пользуется отхожим местом, как и любой другой житель нашего края. Потому и не пахнет.

– М-да… – Амалия осторожно потянула носом. – Пахнет сосновой стружкой и полынью. Удивительно.

Интресса подошла к краю яруса и облокотилась на невысокую ограду.

– Какой же он огромный, раньше за грязными космами его роста и видно не было, а теперь… Что он строит?

– Я не знаю, ваша светлость. Он пообещал мне впрячь сюда осла.

– Но ведь животные умирали здесь, не выдерживая паров серной воды, правильно?

– Именно так, ваша светлость, я ему все так и объяснил, а он сказал, что может сделать в яме хороший воздух и осел сможет выжить.

– И ты полагаешь, что он сумеет сделать это с помощью вот этих деревяшек? – с усмешкой поинтересовалась Амалия.

– Ваша светлость, после того как он сам скроил и пошил себе одежду и собрал домик, я ему вполне доверяю. Мало того, не знаю, можно ли говорить это вашей светлости, но утром он поколотил гвардейцев вашего батюшки…

– Что значит – поколотил гвардейцев? – спросила Амалия, выпрямляясь.

– Ну… – Рулоф был не рад, что затронул эту тему. – Одним словом, утром гвардейцы приходили его зарезать…

– Не зарезать, а сбросить в водопад, – поправила Амалия. – Это я так распорядилась.

– Вам лучше знать, ваша светлость, но он гвардейцам не дался, и они его прямо здесь зарубить хотели.

– И что ж не зарубили? – спросила Амалия, следя за тем, как невольник прилаживает очередную деталь.

– Не смогли, ваша светлость, он проворнее их оказался. Так ни с чем и уехали, а затем уже ваш батюшка наведался…

Амалия молчала, недоуменно хлопая ресницами. Произошедшие с невольником перемены никак не укладывались в ее голове. Он строит, он шьет, он прогоняет гвардейцев, а еще пару дней назад он напоминал растение.

– Я хочу спуститься к нему, мне нужно увидеть его вблизи.

– А вот этого делать не стоит, ваша светлость! – Рулоф загородил собой выход к лестнице. – Кто знает, что придет ему в голову при виде вас, ведь это молодой мужчина! А ваши телохранители, при всем уважении, едва ли лучше гвардейцев.

Охранники угрожающе двинулись к Рулофу.

– Пст! – произнесла интресса и сделала рукой останавливающий жест.

Охранники подались назад.

– Хорошо, Рулоф, ты меня убедил. Сегодня я не стану беспокоить твоего работника… Но и на водопад я сегодня тоже не поеду – мне расхотелось. Прощай, Рулоф, провожатьменя не нужно, сегодня ты меня раздражаешь.

Смотритель молча ей поклонился и оставался на месте, пока Амалия и ее свита не удалились.

Гости ушли, Рулоф покачал головой и вздохнул. С выздоровлением Молчуна история водочерпалки начала развиваться слишком быстро, и это было непривычно для смотрителя. За много лет работы он привык к определенному ритму жизни, неспешной смене работников, не слишком частым визитам Амалии и совсем редким – самого прелата Гудрофа. А тут – какое-то нашествие хозяев, только успевай кланяться.

Чтобы развеять свои тревоги, Рулоф спустился к Молчуну, который уверенно заканчивал свою работу. Для завершения рамы ему оставалось поставить лишь пару деталей.

– Ну, как дела? – спросил Рулоф, останавливаясь рядом.

– Завтра работать скоатина, – заявил Молчун. Затем приложил очередную деталь к раме и, сделав отметку, принялся коловоротом высверливать отверстие.

Через минуту новая деталь была скреплена шипом.

– Зачем приходил эта девочка?

– Это не девочка, Молчун, это молодая госпожа – интресса Амалия.

– Она ушла совсем недовольна.

– Замуж ей нужно, тогда успокоится, – угрюмо заметил Рулоф.

– Ты умеешь печить пирог?

– Что? – удивился Рулоф.

– Печить пирог. Неправильно?

– Нужно говорить – печь пирог. Да, я могу сделать пирог с рыбой и перцем.