Чтение 13–й страницы книги ~Театр для теней. Книга 1~

Вскоре на площади осталось только четверо: ошарашенные охранники и кузнец-адор, поспешно сдирающий чехол со своего молота. Вода под ногами алаев внезапно помутнела. Пару мгновений они, как зачарованные, следили за движениями мечущегося в ней алого тела: дракон был похож на одинокий язык пламени, танцующий в густом дыму. Первымочнулся волшебник. Буквально спихнув своих товарищей с раскачивающейся конструкции, он рухнул на колени и, зажмурив глаза, с силой прижал ладони к поверхности. Сразу же стекло вокруг его пальцев стало покрываться снежным узором: ан Меанор пытался вновь заморозить дракона. Но его сил явно не хватало, чтобы одолеть харнианскую тварь. Алаи, с их магическим зрением, отчётливо видели, как голубая аура куба, более яркая около рук волшебника, сменяется красной… Удар, ещё удар драконьей головы —и верхние грани куба разошлись, образовав щель. Раздался свист, переросший в устрашающий рёв, потрясший площадь. Волшебник слетел с куба и откатился в сторону, спасаясь от мощной струи пара. Следом за ней на свободу вырвался дракон.* * *

Анар и Ирера неслись по Бриаэллару.

— По крышам слишком долго. Срежем через колодец, — бросил Ирере Анар, схватил её за руку и втянул под неприметную арку между зданиями.

— Какой колодец? — сбивчиво спросила Ирера, не сразу приноравливаясь к его широкому шагу.

— Увидишь, — хмыкнул Анар и, сорвав на бегу со стены цветок наларского шиповника, с самым серьёзным видом отправил его в рот.

Узкий коридор между домами закончился покосившейся железной беседкой, почти скрытой под тёмным плющом. Мощные, лоснящиеся от влаги бока зданий стиснули её, бесцеремонно втолкнув внутрь чахлые кусты. В центре беседки, окружённое пёстрым ожерельем из кованых скамеек, чернело каменное горло высокого колодца. Его покрывал орнамент из каких-то голубоватых фигур.

— Когда-то этот тупик был частью аллеи Черничных Языков, — пояснил Анар. — Потом городу она надоела, и он почти поглотил её. Но колодец с порталом остался.

Тут Анар нагнулся и лизнул один из десятка языков, перевесившихся через бортик колодца. От наларского шиповника его собственный язык был таким же синим.

— Хорошо знать тайны своего города, — вежливо позавидовала Ирера.

— Да, хорошо, — согласился Анар, — хоть он больше твой, чем мой.

Он едва взглянул на Иреру, но эалийке этот взгляд показался долгим и каким-то гипнотизирующим. Анар же как ни в чём не бывало перегнулся через край и выплюнул в колодец разжёванный цветок. В ответ послышалось шипение, будто там, внизу, была раскалённая сковородка.

— Подождём, — сказал он.

— Ты рисовал? — указала Ирера на прислонённый в углу портрет.

— А кто ещё смог бы заставить Тинойю столько времени простоять спокойно? — ухмыльнулся Анар. — Но ей портрет не понравился, сказала, что она на нём неживая. И у неё на голове невидимые змеи. — Он досадливо пожал плечами.

Ирера пригляделась. Тинойа на портрете смотрелась в зеркало. По краям его поверхность слабо светилась. На стене вокруг зеркала изгибались длинные тени. В первый раз Анар нарисовал их как фон, просто чтобы заполнить место. Но вся эта композиция настолько понравилась ему, что в своих работах он раз за разом воспроизводил её, заменяя лишь Тинойю. Причём — на абы что. Его моделями становились то Ирсонова кривая бутылка из-под вина, то найденный возле «Крысиной Норы» дешёвенький браслет, а то и вовсе какая-нибудь заковыристая железяка.

Все эти рисунки скупал у него добродушный сухонький илтеец, торговец пряностями. Он приметил Анара, когда тот срисовывал пучок перечного репейника, свисавший с вывески его магазина, и тут же попросил продать ему набросок. Анар отказался — ещё не хватало ему брать деньги за свою «дилетантскую мазню». Илтеец же, после некоторого раздумья, предложил ему обменять одно зеркало на другое: он вытащил из кармана небольшой медальон в виде стилизованного солнца, в центр которого было вставлено треснувшее зеркальце.

Торговец сказал, что многие годы хранил эту безделушку как память о своей жизни в Танцующих Песках, но он будет благодарен Анару за возможность расстаться с ней, постоянно напоминающей ему о гибели родного города. Анар не смог ему отказать.

Подождав с минуту, Анар весь подобрался и… сиганул следом за цветком. Ирере ничего не оставалось, как прыгнуть туда же.

Её обдало холодом, запахом сырости, пронеслись мимо склизкие камни, что-то внизу вспыхнуло тусклым багрянцем, на мгновение эалийке показалось, что ноги её коснулись поверхности воды, но вдруг стены колодца раздвинулись, стало светлее, и Ирера приземлилась… на стол — он опасно пошатнулся на скрипучих ножках. Ирера выпрямилась, огляделась, по всему было похоже, что они очутилась на каком-то чердаке. Что-то просвистело у неё над головой, эалийка резко присела, прижав уши, посмотрела вверх, но это был всего лишь Анар — он поймал свечу, свалившуюся с люстры. Медное кольцо раскачивалось на трёх цепях, затянутое, словно паутиной, пурпурной плёнкой портала.

— Ещё один неучтённый? — Ирера насмешливо подняла бровь.

— Нет, вроде бы, этот — законный. — Анар уже возился со шпингалетом единственного окна. — По крайней мере, про него точно знают ан Меаноры, Тени и Малаур. — Он распахнул раму и выскочил на крышу.* * *

— Да где же эти, пёс их разорви, мазабры?! — сквозь оскаленные зубы прошипела анеис.

Обожжённый адорский кузнец, которого она только что прислонила к стене, ответил на это смесью стонов и яростного рычания. Этот бедняга, презрев страшный жар, испускаемый драконом, обрушил свой молот на его голову, едва она высунулась наружу. Ящер, отделавшийся немного погнувшимися чешуйками на морде, укоризненно посмотрел на него раскосыми глазами, в которых весело плясали рыжие огоньки… и вздохнул. Вернее — выдохнул, и если бы не ан Меанор, каким-то заклятьем отшвырнувший адора в сторону, обожжёнными руками и физиономией тот бы не отделался.

Теперь, расправившись с обидчиком, дракон, словно забыв о нём и о трёх своих бывших тюремщиках, вёл себя поразительно миролюбиво — топтался на стекле, время от времени с силой ударяя по нему когтями, дрожал и «чистил пёрышки»: каким-то птичьим движением изгибая шею, он со сладострастной неторопливостью выдыхал тонкие струи пламени то на один, то на другой алый бок.

— Мазабры? У господ из службы Магической Защиты Бриаэллара есть дела поважнее, — огрызнулся в ответ ан Меанор. — Вечером купол над Бриаэлларом будут закрывать, надо всё подготовить.

Он сощурил глаза, наблюдая за огненным купанием дракона через плотную завесь повисшего над площадью пара. Ящер осторожно, словно это могло причинить ему боль, приоткрыл крыло. Замер. Резко сложил. Туман всколыхнулся, и волшебник увидел своего напарника-телепата. Судя по его отсутствующему взгляду и неподвижной позе, тот пытался добраться до сознания твари, а по гримасе злого раздражения, изредка мелькающей на его лице, можно было понять, что это ему не удаётся. Да и не могло удаться: эти харнианские выкормыши были, в силу своей природы, как никто, защищены от телепатических воздействий.

— Ничего у него не выйдет, — скептически поджал губы ан Меанор. — Сидите здесь, я пойду кое-что попробую, — сказал он и медленно зашагал вдоль стены; волосы его висели длинными белыми сосульками.

«Лучше бы сперва переместил нас куда-нибудь подальше отсюда», — проворчала анеис, морщась: адор до боли стиснул её чёрную ладонь своими почерневшими от гари пальцами. Ан Меанор не услышал её бормотания, зато, кажется, услышал дракон, и ему оно не понравилось. Его движения мигом потеряли свою тягучую плавность, он прижал голову к груди, резко развернулся и хлестнул хвостом по стене дома, около которого сидели кузнец и кошка. На их головы обрушился настоящий огненный дождь, осколки камня, мгновенно расплавившиеся от соприкосновения с раскалённой чешуёй, алыми сгустками понеслись вниз…

Если у мага и были идеи, как остановить дракона, то их разом выбил из головы булыжник, отскочивший от созданного эалийкой магического купола. Ан Меанор упал, почти оглушенный, да так и остался лежать, слабо тряся гудящей головой, не в силах вспомнить ни одного приличествующего случаю ругательства, не говоря уже о заклятиях. У невольной виновницы его несчастья дела шли не многим лучше: она заметила, что вокруг дымящихся сгустков, прилипших к прозрачной стенке защитной сферы, в магическом спектре разливается небывало яркое свечение, а сам купол как-то подозрительно потрескивает. Она была слишком молода, чтобы застать войну Огня и узнать на деле, насколько легко харнианское волшебство разъедает всевозможную магическую защиту. Лишь следуя внезапному, почти бессознательному порыву, анеис рванулась прочь и откатилась в сторону, неимоверным усилием потянув за собой и раненого адора. А через мгновение на то самое место, где они прятались, упали прожегшие купол расплавленные камни.

Ещё один камень — огромный валун со светящейся надписью «Добро пожаловать на Адорскую улицу!», случайно задетый хвостом повернувшегося к телепату ящера, плюхнулся на крышу как раз под ноги появившегося на ней Анара. Алай отпрыгнул в сторону, усмехнувшись издёвке, и окинул площадь быстрым взглядом. Дракон, маленький, как все харнианские драконы, поливал улицу огнём. Чёрным котом улепётывал эалийский телепат. На красных плитах в продиравшихся сквозь туман лучах полуденного солнца горелиогромные квадраты безднианского стекла. Они как-то сразу завладели вниманием Анара. Алай взмахнул рукой — пять из них взмыли в воздух и с гулким звоном сложились вокруг эалийки и адора в куб. Пусть дракон попробует выколупать их оттуда! Что делать с оставшейся шестой гранью, Анар пока не придумал. Попробовать отрезать от него острый кусок и отправить дракону в глотку, когда тот будет выдыхать пламя? Можно и так, но тогда дракон, скорее всего, погибнет, а ан Меанорам, ан Руалам и Селорну он был нужен живым.

«Стекло. Огнеупорное. Небьющееся. Безднианское… Стекольщик, — мелькало в голове Анара в такт ударам драконьих лап по стеклу; то и дело он ловил на себе вопросительные взгляды встревоженной (сможет ли он удержать куб в целости?) Иреры. — Так, стекольщик… На Адорской есть стекольщик из Бездны…. Газон вместо витрины, всякая всячина: посуда, статуэтки, украшения, сумасшедшее кольчужное платье, цепь… Цепь!»

— Цепь? — переспросила Ирера; видимо, он сказал последнее слово вслух.

— У местного стекольщика вместо ограды — цепь из безднианского стекла, — бросил Анар и перепрыгнул на соседнюю крышу.

Тем временем дракону надоело возиться с кубом, он лениво плюнул в него огнём, потряс мордой, в которую попала отразившаяся струя пламени, и заработал крыльями, готовясь взлететь. Тихо бесясь от своего бессилия, Ирера растянулась на крыше, наблюдая за набиравшим высоту ящером из-за «приветственного» камня. Ей показалось, что чудовище заметило Анара — во всяком случае, оно полетело в том же направлении.

Ирера была права насчёт намерений питомца харнианцев. Проносясь над опустевшей улицей обитатели которой забились в свои дома, как мыши в норы, Анар спиной чувствовал кровожадный взгляд нацелившегося на него дракона. Алай спрыгнул на лужайку перед домом стекольщика и побежал, лавируя между расставленными на ней произведениями безднианских стеклодувов. Каждое из них стоило больших денег, и торговцу, вздумавшему превратить газон в выставку под открытым небом, верно, пришлось потратиться на «противовыносные» заклинания. Анар опасался, что подобные удерживающие чары наложены и на облюбованную им цепь, а заставить хозяина магазина снять их будет нелегко хотя бы потому, что тот наверняка отсиживается сейчас где-нибудь в подвале.

— Эй, эй, господин кот, — вдруг раздалось у Анара за спиной, он оглянулся и увидел в щёлочке приоткрытой двери блеск любопытного глаза, — а мазабры дракона уже поймали?

— Нет. Он отогрел озябшие лапки, взлетел и сейчас как раз собирается мной позавтракать, — быстро проговорил алай. — Ты можешь снять заклинание с цепи?

— Ага. То есть да, конечно. Дядя не будет против, — заверили его из-за двери. — Готово.

— Спа-си-бо, — сквозь стиснутые зубы процедил Анар, пошевелил пальцами, и стеклянные штырьки вылетели из пазов в столбиках ограды, освободив цепь. Её концы с хрустальным звоном вытекли из колец, на мгновение грудами бриллиантов улегшись в траву, и тут же, повинуясь взмаху руки алая, взмыли в воздух, превратившись в летающую змею, которая, искрясь и извиваясь, понеслась к дракону. Анар расслышал, как юный незнакомец за его спиной восхищённо присвистнул. Увы, достигнуть цели змее было не суждено: в этот момент служба Магической Защиты Бриаэллара наконец-то соизволила приступить к выполнению своих обязанностей. Вдалеке, в совершенно безоблачном небе, полыхнула молния и тут же, появившись из ниоткуда, прямо на голову дракону обрушился поток волшебного голубого льда. Анар едва успел спасти свою цепь, ящер же резко вильнул вправо, заревел, мгновенно отморозив хвост, и, словно в отместку, дохнул огнём на крышу ближайшего дома.

— Ух ты! — шепнул продолжавший отважно прятаться за тоненькой дверью племянник стекольщика.

Анар снова направил свой блестящий снаряд к дракону, поливающему длинными струями пламени ни в чём не повинную крышу. Тот упорно не замечал цепь, да и про Анара будто забыл — видимо, ещё не до конца оправился от заморозки. Воспользовавшись мгновением, когда, выдыхая огонь, дракон опустил шею и, как гигантская бабочка, сложил крылья, готовясь мощно взмахнуть ими и уйти вверх, алай туго оплёл их цепью в самой тонкой и жёсткой их части — у основания. Ящер начал опрокидываться. Невообразимо извернувшись, он выпустил ещё один ревущий поток пламени, словно рассчитывал выиграть лишнюю секунду в воздухе. И в эту самую секунду на голову дракона обрушилось новая порция льда. Но то ли мазабры опять не смогли толком прицелиться, то ли главной их задачей было потушить пожар на крыше, но под удар Защитников попала только мордаящера. Впрочем, этого оказалось достаточно, и он с неописуемым грохотом рухнул на террасу подожжённого им дома. Его крыло сбило с крыши несколько черепиц и застряло между, мигом оплавившимися, стеной и водосточной трубой. Дракон судорожно дёрнул вторым, неестественно изломившимся крылом, срезал его острым краем слой дёрна с лужайки перед домом и затих. Облако пара окутало ящера — это влага вчерашнего дождя испарялась из почвы вокруг раскалённого тела.

Анар втянул разлившийся в воздухе запах сена и по колено в тумане направился к поверженному дракону. На душе у него почему-то скребли мыши. Словно он сделал что-то не так. Вдруг, с неприятным холодком, вспомнились ему слова Селорна, велевшего не высовываться, не привлекать к себе излишнего внимания. «А я уж привлёк так привлёк», — безрадостно подумал отважный победитель дракона, хватая за плечо рванувшего было к распластанному ящеру племянника стекольщика.* * *

Хозяин единственной известной Делии лавки, торговавшей всевозможными зельями, не был драконом, хотя именно так называли его все соседи. Его раса не уступала древностью драконьему племени, но репутация её была много хуже. Он был каргнорианцем. Собратья его жили войной и не знали покоя даже в стенах своих мрачных городов. Балфишрейн, как звали обладателя зелёного брюха и наполированной до блеска коричневой чешуи, давно покинул родной мир, предпочтя безысходности его нескончаемых битв относительное спокойствие энхиаргской Бездны.

Долгие годы он провёл там, в городе, где каждый второй норовит расплатиться с торговцем, пусть и самым честным (которым старый каргнорианец, разумеется, не являлся, иначе не наскрёб бы достаточно денег на лавку в Бриаэлларе), не звонкой монетой, а, например, крошечной ядовитой иглой в спину. Поэтому в бдительности ему было не отказать. Бездна меняет существо раз и навсегда; сколько бы оно ни прожило впоследствии в комфорте и безопасности, навыки, приобретённые в ней, не терялись. Балфишрейн привык быть настороже, но в робко протиснувшейся в едва приоткрывшуюся дверь девочке ничего страшного, определённо, не было.

Она притворила за собой дверь и помедлила, осматриваясь в новом месте. Каргнорианец удивился: он давно не видел алайского ребёнка и как-то успел забыть, что у кошек тоже бывают дети. Делия была поражена не меньше. Она, как зачарованная, разглядывала сокровища этого укромного магазинчика. Глаза её бегали по потолку, с которого свисали, словно гирлянды чеснока на маминой кухне, связки клыков и костей, чьи-то сушёные лапки и пучки трав, крохотные скелеты и бусы из ягод. С полок на Делию пустыми глазницами смотрели десятки черепов, укреплённых на сложных металлических штативах и скалящих клыки, многие из которых были спилены почти до основания, словно хозяин лавки боялся, что черепа оживут и покусают его. Там было ещё много чего: ступок, плошек и банок, бутылок и колб, грелок, горелок и самых невероятных сосудов из стекла, металла и камня. За всем этим великолепием девочка не сразу заметила Балфишрейна.

— Что желает юная госпожа? — осведомился тот, вежливо улыбаясь во все кривые кинжалы своих зубов сразу.

— Яду, — как можно твёрже ответила Делия.

Несмотря на то что первый страх почти улетучился, она еле сумела унять дрожь, голос её от волнения совсем упал, но она всё же продолжила:

— Для человека… или полуэльфа… Такого, чтобы не убил, но доставил как можно больше неприятностей.

На слове «неприятности» ей как-то сразу полегчало.

Карг долго молчал, задумчиво почёсывая подбородок. За это время сердце Делии успело упасть в пятки от мысли, что хозяин лавки может выдать её, и вернуться обратно, стоило ей вспомнить о своих ушах, которые вряд ли наводили на мысль искать её родителей среди людей. Да и вообще — она теперь алайка, она у себя дома, и пусть он только попробует!.. Тут Делия стащила из стоящей на прилавке миски одну из аппетитного вида ягодок и отправила её прямо в рот.

Карг только улыбнулся.

— Яд, значит, — проговорил наконец он. — Я знаю тысячу составов с тысячей эффектов, которыми ты можешь порадовать своего «друга»…

При этом обвинении шерсть на ушах Делии встала дыбом, и она выпалила:

— Никакой он мне не друг! Он последний гад… Ой! — оборвала она себя, потешно прикрыв рот ладошкой, и пребольно шлёпнула ею но губам: сказалось воспитание. Разумеется, теперь Делия не верила сказкам родителей о том, что Аласаис карает юных любителей злословья уродством, но привычка есть привычка. Девочка невольно вспомнила о той, кто не так давно развеял этот миф, заодно перевернув вверх лапами всю её жизнь.

— Я… Он оскорбил мою… мою подругу, прямо на улице, при всех… Самую замечательную алайку! Это она помогла мне стать… такой. Я всегда мечтала, а она раз — и сделала! — добавила Делия, незаметно для себя самой выдав «страшную» тайну своего неалайского происхождения.

— Человек, в Бриаэлларе — и оскорбил алайку? — недоверчиво покачал головой Балфишрейн. — Если не секрет, кто твоя благодетельная подруга?

— Аниаллу ан Бриаэллар, сианай, — объяснила девочка, не видя в этом ничего плохого, и зачерпнула ещё ягод уже с разрешающего кивка хозяина. Попутно она разглядывала какой-то предмет за спиной Балфишрейна — не то портрет, не то зеркало — завешенный тёмной тканью, из-под которой виднелся только угол искусно выкованной рамы чернёного серебра. Делия и не заметила, что после её слов внимание к ней карга возросло в добрую сотню раз. Девочка понравилась ему с первой минуты: она была жизнерадостна и любознательна, как все алаи, а кроме этого, умела быть благодарной и обладала решимостью действовать… А теперь ещё и «сианай». В холодном, выжженном дотла былыми страстями каргнорианском сердце затеплился огонёк надежды. Этого ребёнка ни в коем случае нельзя было отпускать просто так, она могла быть более чем полезна…

— И кто же посмел грубо говорить с сианай?.. И сумел выжить, эффектно добавил каргнорианец, изобразив на морде крайнее недоумение.

— Не знаю. Он, его зовут Райс, сказал ей такие гадкие вещи, а она ничего не сделала. Улетела, и всё, а он дальше стал орать. Это несправедливо! Она так обо всех заботится, жизнью рискует, а он!.. — Делия гневно фыркнула, проглотив новую порцию ругательств. Почему-то она была полностью уверена, что этому существу можно доверять, и не стеснялась рассказывать о своих чувствах.

— Ну что ж, тогда нам придётся сварить для него особенное зелье, — протянул Балфишрейн, перегнувшись через прилавок и заговорщицки подмигивая девочке. — Ты, юнаягоспожа, даже можешь мне помочь, если желаешь, — когда яд делает тот, кто лично ненавидит того, кому он предназначен, отрава приобретает гораздо большую силу.

— Правда?! Тогда давайте вместе! — воскликнула Делия. Несмотря на все усилия, она не смогла оставаться по-взрослому спокойной, её так и сжигало любопытство: яды она никогда не варила.

— Разумеется, — пророкотал Балфишрейн. Он был доволен не меньше Делии, но скрывал это куда лучше её.

В пасть ему случайно попала вяленая лапа одной из тушек, свисающих с потолочной балки, и карг задумчиво пожёвывал её, размышляя над заказом Делии. Она же, окончательно освоившись, присела на позолоченный табурет с сиденьем из мягкой красно-фиолетовой губки, положила голову на кулачки и приготовилась…

Наконец Балфишрейн додумал свою мысль и полез под прилавок, демонстрируя Делии покрывающий его широкую спину орнамент из цветных пластин и шипов. Она подалась вперёд и чуть не получила по лбу сосудом из лилового стекла, который на ощупь ставил на стол Балфишрейн.

Он извлёк оттуда же целую кучу плошек, чашек и прочих ёмкостей. Все они были зачарованы, Делия ясно видела это своими новыми глазами, хотя в чём именно заключалась их магия, разобраться пока не умела. Впрочем, в этом и не было нужды — Карг охотно рассказывал ей об их чудесных свойствах, называя предметы на своём языке.

Делия пыталась повторить названия на родном наречии Балфишрейна, рычала и шипела, как и он. Это было очень смешно. Она подумала, что хорошо быть алайкой — без страха сидеть перед чудовищным каргом, варить яд, чтобы отомстить тому, кого прежде пришлось бы простить (хотя бы потому, что у тебя не хватило бы сил сделать с ним хоть что-то).

Зато, наблюдая за сложными манипуляциями хозяина лавки, она запоздало вспомнила, что они не договорились о цене, а ведь она должна быть тем выше, чем сложнее состав.Делия мысленно пересчитала все свои деньги. Только что ей казалось, что их так много, а сейчас она вся похолодела — вдруг не хватит?

Делия подняла глаза и… поняла, почему у черепов на полках спилены зубы. Отвернувшись к стене, Балфишрейн орудовал небольшим напильником. Стачиваемая с длинного клыка костяная пыль падала в заботливо подставленную плошку.

— Балфишрейн, я… я забыла спросить о самом главном, — с трудом выдавила девочка.

— Это о чём же? — пробулькал он, оборачиваясь и высыпая желтоватую пыль в кипящее на прилавке варево.

— О плате. Ты не сказал мне, сколько это будет стоить. Оно оказалось такое сложное, и я не…

— Деньги… деньги, все говорят о деньгах и только о них, даже маленькие алайские девочки, — с сокрушённым видом пробормотал Балфишрейн. — А ведь есть в нашей жизни и более ценные вещи. В голодный год деньги станут значить меньше, чем кожура штасси, целая куча золота не поможет тебе выжить, она не обогреет и не накормит тебя. Другое дело — верные друзья, — подавшись вперёд и проникновенно смотря на девочку, проговорил торговец.

— Ты что же… хочешь со мной дружить? — пролепетала, окончательно сбитая с толку Делия, недоверчиво хмуря брови.

— А в этом есть что-то необычное? — изобразил удивление карг и не глядя опрокинул в котёл какую-то бутылочку.

Её клокочущее содержимое полилось мимо, но до стола оно так и не долетело: котёл едва различимым движением скользнул влево и проглотил жидкость, точно пёс брошенную хозяином кость. Делия взвизгнула и хлопнула в ладоши, но тут же одёрнула себя.

— Вы, алаи, очень интересная раса, — сказал карг, — а ты…

— Делия, — подсказала девочка.

— А ты, Делия — первый алайский ребёнок, с которым я говорю на своём веку. Желание отомстить обидчику почитаемого тобой существа, родившееся в столь юном сердце, делает тебе честь в моих глазах! — Он чуть склонил голову и вкрадчиво добавил: — Тем более, твоя покровительница — сианай, и, кто знает, быть может, она как-нибудь заглянет сюда посмотреть на того, кто варил зелье для её маленькой подруги? Какой мастер не мечтал бы об этом? Я не надеюсь на похвалу, но хотя бы увидеть Тень Аласаис входящей в эту скромную дверь… — Он прикрыл глаза, словно предвкушая это удовольствие.

— Ой, я обязательно попрошу её заглянуть сюда! — хихикнула Делия, она бы и не подумала, что карг может быть таким сентиментальным.

— Тогда пусть это и будет платой за твой яд! — торжественно разведя лапы в стороны, объявил торговец.

— Но…

— Я исполняю твоё желание, а ты взамен исполняешь мою мечту. Эта сделка выгоднее для меня, чем для тебя, — с деланной серьёзностью изрёк карг. — И я, право, опасаюсь, как бы ты не передумала.

— Я не передумаю! — поспешила заверить его раскрасневшаяся девочка.

— Вот и хорошо, мы договорились, — довольно резюмировал он, поглаживая лапой брюхо.

Делия молчала. Ей было и приятно и стыдно одновременно.

— Ну, пойдём, нам ещё нужна чешуя к'маргута, — пробурчал каргнорианец, и девочка, слетев с табурета, побежала за ним.

Когда же через двадцать минут она покинула обитель Балфишрейна, вряд ли кто-то из встречных прохожих мог подумать, что этот милый ребёнок с сияющими глазами идёт не к подружке на день рождения, а травить врага почти собственноручно изготовленным ядом.

Найти убогое пристанище Райса не составило труда. Всего через час после того как она покинула площадь перед домом ан Темиар, Делия стояла у витрины лавки с банальным названием «Волшебная лампа» и сквозь чуть мутное, поделенное на квадратики стекло рассматривала произведения рук своего первого в жизни врага.

Они не понравились ей. Ясно было, что Райс делает их исключительно ради денег, а уж никак не из любви к искусству, и презирает свои поделки так же, как и тех, кому они предназначаются. Видимо, ничего лучшего, по его мнению, «проклятые хвостатые рабовладельцы» и их «добровольные рабы» не заслуживали. Но надо же было бедному магу что-то кушать? И Делия надеялась, что какое-нибудь кушанье, а лучше питьё, найдётся в его доме, ведь, чтобы войти в этот дом, она впервые в жизни совершила кражу… или даже грабёж? Это оказалось удивительно просто — подкрасться к ничего не замечающему в порыве красноречия магу и обчистить один из его карманов, осторожно вытянув из него ключи заклинанием левитации…

Делия с гордостью и трепетом держала в руке хитрый длинный ключ адорской работы. Она помедлила, изучая наложенные на дверь заклятия, но ничего опасного не обнаружила — видимо, хозяин лавки не полагался на магию, зная, что он и вполовину не так силён в ней как большая часть местных воров. Поэтому в доме Райса была надёжная дверь и замок, который вряд ли поддался бы даже опытному взломщику.

Зажатый в детской ладошке ключ беззвучно вошёл в скважину. Что-то щёлкнуло в деревянной толщи двери, и сердце Делии упало. Она только что сделала страшную вещь — вторглась в чужой дом, а это похуже всякой карманной кражи. Но чувство стыда исчезло так же быстро, как и появилось, и девочка, стрельнув глазами по сторонам, скользнула в темноту дома.

В пробравшемся вслед за ней солнечном луче кружились пылинки. Делия с тоской посмотрела на них, притворила дверь — и золотые светлячки исчезли, а вместе с ними исчезли и звуки улицы. Дом погрузился в жаркую, душную тишину. У Делии мигом пересохло во рту. Шершавым языком она облизала губы и всё же медленно двинулась вперёд, стараясь не скрипнуть половицей и не задеть что-нибудь из хлама, занимающего все столы, полки, стулья, этажерки и прилавки.

Она пробежала взглядом по кособоким лампам, рассевшимся на полках рядами уродливых огнедышащих чудищ с закопчённой, нелепо вздыбившейся чешуёй. «А ведь мог бы лучше!» — неожиданно для самой себя подумала девочка.

У левой стены, на потрескавшемся грязном прилавке, Делия заметила большую чашку с какой-то коричневой жидкостью. На её поверхности, затянутой тонкой радужной плёнкой плавало несколько волосков, похожих на шерсть какого-то мелкого животного. «Уж не завёл ли Райс собачку в знак протеста?» — хихикнула про себя девочка. Сунув в чашку нос, она убедилась, что это был просто крепкий старый чай. Выливать в него своё снадобье Делия не стала — вряд ли даже такой человек, как Райс, решится допить этугадость. Вдобавок ей не хотелось оставлять отраву в этой комнате, ведь сюда могли зайти покупатели.

Девочка огляделась. В каждой стене магазина было по двери; та, что находилась напротив входа, косо прикрытая рыжеватой вылинявшей тканью, оказалась заколоченной. Оставались две. Делия решила начать с той, что за прилавком. Приоткрыв её, девочка увидела мастерскую, захламлённую ещё больше, чем магазин. Там было просто страшно ходить, и си'алай плавно, чтобы не спровоцировать обвал, прикрыла эту дверь и направилась к противоположной.

Она тоже оказалась незапертой, хотя личинка замка и темнела под облупившейся ручкой. С обратной стороны торчал ключ. «Не запереть ли?» — мелькнуло в голове девочки, но она не решилась сделать это и шагнула в темноту. Уютный тёплый мрак, окутавший си'алай неведомо почему придал сил и решимости. Делия улыбнулась этой странной, доброй тьме и вдруг присела — ей почудилось, что что-то мягкое, пушистое коснулось лодыжки. Осторожно, с сильно бьющимся сердцем, девочка ощупала ногу. Пятнышко шелковистого тепла перетекло на руку, и тут Делия не выдержала: щёлкнув пальцами, она выпалила заклинание, и коридор осветился.

Девочка задрала рукав и уставилась на своё запястье. На мгновение ей почудилось, что оно окутано какой-то сероватой дымкой, но стоило моргнуть — и видение исчезло вместе с ощущением прикосновения. Быть может, оно было лишь игрой света? Делия подозрительно посмотрела на созданный ею светильник. Он, словно маленький костёр, «вверх дровами» пылал на потолке, крупные искры срывались с его язычков и падали на пол. Потирая руку, девочка оглянулась по сторонам — ничего подозрительного. Разве что совсем рядом, у самых её ног, в стене виднелась небольшая трещина, затянутая паутиной. Наверное, её-то она и коснулась, хотя принять противные, клейкие нити за нежный мех… Впрочем — какая разница? Ничего опасного вокруг не было заметно, и, потушив огонь, Делия пошла дальше.

Быстрыми мягкими шажками девочка пронеслась по коридору, дивясь собственной ловкости (ни единого звука не донеслось из-под её ступней), и, неизвестно зачем пригнувшись, юркнула в дверь налево.

В комнате без окон горело сразу несколько ламп. Их мерцающий свет — желтый, оранжевый, красный — лоскутной тканью ложился на великое множество книг, тетрадей и отдельных листков: исписанных и чистых, сложенных аккуратными пачками и раскиданных по вытертому ковру, скомканных, порванных в мелкие клочки, а то и опалённых. Заглянув в примостившийся у ножки стола медный таз, Делия снова подумала о хищном питомце: то, что алело на дне посудины, показалось ей недоеденной птичкой-огнехвосткой. Приглядевшись, девочка поняла, что ошиблась — принятое ею за растерзанную тушку оказалось всего-навсего разбитой чернильницей с красной тушью, припорошенной множеством сломанный перьев. «Как это там говорят про глаза страха?» — ехидно осведомилась у самой себя Делия и скользнула взглядом по крышке стола, покрытой липким, даже на вид, стеклом. В центре его лежало письмо. Оно было настолько пропитано яростью, что если бы буквы в нём тряслись хотя бы вполовину того, как трясся от ненависти его автор, то они непременно попадали бы со строчек, и Делия уже ничего не смогла бы прочитать. Пробежав письмо глазами, она так толком ничего и не поняла, но злобные выпады в сторону алаев подхлестнули её желание напакостить автору.

Тут внимание Делии привлекла початая бутылка дорогого вина, которой вроде бы, было совсем не место в обители презирающего роскошь мага. Она стояла на краешке столарядом с четвёркой изящных и на удивление чистых бокалов. «Бедненькие, как же вас сюда занесло»? — подумала Делия.

Количество бокалов смутило девочку: она ведь хотела отравить одного Райса, а он, кажется, ожидал гостей. Делия потопталась на месте и решив, что вряд ли те, кто можетраспивать вино в компании Райса, многим его лучше, достала пузырёк с ядом, откупорила бутылку и…

Мама всегда говорила Делии, что таких, как Райс, надо просто пожалеть, но вот этого мага ей было почему-то совсем не жаль, как она ни старалась. Ну ни капельки! В результате Делия вздохнула и со словами: «Зло, причинённое злу, есть добро», — вылила содержимое флакона в бутылку. Заткнув пробку, она обернула бутылку краешком плаща, несколько раз встряхнула, перемешивая зелье, а потом, поднеся непрозрачную бутыль поближе к глазам, подозрительно заглянула в горлышко: не светится ли вино в магическом спектре, не обманул ли её старый змей? Но нет — внутри было темным-темно и пахло только спелыми тамками. Делия довольно хмыкнула: так тебе и надо, грубиян неблагодарный!

То, что она сейчас делала, ей очень нравилось. И чувство близкой опасности, которое взъерошивало шерсть на её ушках и хвосте, и сладкое ощущение от того, что можно нетолько перечить взрослому, но и наказать его, потому что он хоть и взрослый, а всё равно подлый, бессовестный дурак, — были восхитительны. В ней проснулась природная алайская любовь к проказам. Девочка подумала, что лопнет, если не сделает что-нибудь ещё… столь же выдающееся.

Тут на глаза ей снова попалось письмо. Рядом лежало перо. Судя по всему, оно было волшебное, одно из тех, которые не надо обмакивать в чернильницу. Вид его вызвал на лице Делии озорную улыбку.

Девочке понадобилось всего несколько секунд, чтобы наложить на вечное перышко пришедшее на ум заклинание. Имлае, её учительница, рассказывала, что раньше таким простым волшебством пользовались, чтобы передавать секретные сообщения. Теперь Делии нужно было придумать и написать на чём-нибудь то, что должно было явиться глазамего хозяина, когда тот вздумает воспользоваться пером. Это оказалось труднее, чем колдовать. Делия была слишком вежливой девочкой, чтобы ругнуться так, как он заслуживал. Она понимала, что нравоучительный детский лепет, который приходил ей на ум, не произведёт на негодяя никакого впечатления. Эх, если бы здесь был тот, рыжий, с соседней улицы! Вот уж кто точно нашёл бы, что написать…

Тут Делия замерла, обратившись в слух: из смежной комнаты, пустой, как ей показалось, когда она заглядывала туда, донёсся приглушённый голос. Сама не понимая, что делает, девочка побежала на него. Голос шёл из-за толстого ковра, собирающего пыль на стене напротив входа. Делия нырнула под него… и уткнулась носом в каменную кладку. За ней послышались шаги. С бешено бьющимся сердцем девочка выскользнула наружу и тут же шмыгнула за диван. Под ногами у неё что-то копошилось, но Делии до этого не было ровным счётом никакого дела.

Громыхнуло — видимо, открылась секретная дверь. Кто-то торопливо прошёл мимо Делии. Затем всё стихло. Си'алай почти физически ощущала, что потайной проход остался открытым, он манил её, у неё прямо щекотало сердце от желания проникнуть в тайну логова Райса. Делия боролась с этим чувством. Боролась… и проиграла. Ноги сами отнесли её за ковёр.

Она оказалась в тёмном наклонном коридоре, пол которого местами переходил в лестницы с сильно истёртыми ступенями. Вдоль стен были расставлены какие-то завешенные тряпками вещи, чернела пара ниш, куда в крайнем случае всегда можно было юркнуть и прикрыться плащом. Да и кто заметит маленькую алайку среди такого-то хлама? Решившись, Делия крадучись пошла дальше.

Впереди блеснула узкая полоска красного света — приоткрытая дверь. Девочка стала ступать ещё осторожнее.

— Ты уже получил доказательства! Неужели тебя не прельщает та сила, которую ты ощутил? Та власть над событиями, которую она тебе дала? — вдруг выполз в коридор чей-то шипящий голос. Говорил не танай это Делия поняла сразу, и было в этом голосе что-то очень нехорошее.

— Прельщает, — напыщенно ответил не кто иной как Райс. — Но и не хочу оказаться марионеткой в чьих-то руках. Я должен знать, на что иду и не окажусь ли вовлечённым в ещё более порочную систему, чем та, с которой я тут сражался!

Собеседник ламповщика издал непередаваемый жуткий звук, будто кто-то плеснул водой на раскалённые угли. Делия, стоявшая почти у самой двери, невольно попятилась. Ив самое время — за спиной у неё послышались шаги. Выругав себя за беспечность, Делия шмыгнула в примеченную заранее нишу в стене, прикрытую толстым занавесом. В спину ей врезались шаткие полки. Девочка втянула живот: места было очень мало и стоит ей вздохнуть поглубже, как она всколыхнёт ткань. Шаги приближались. Они были довольно лёгкие, похоже женские. Что-то тихо звякнуло. «Словно мама после ужина несёт чашки на нашем серебряном подносе», — подумала Делия и едва не всхлипнула: ну почему, почему она сейчас не дома, а здесь?! «Потому что тебе это нравится, дурёха!» — оборвала она собственные причитания и, когда незнакомка прошла мимо её убежища, позволила себе осторожно глянуть ей вслед через щёлку между пыльными занавесями. Что-то в её походке показалось Делии неприятно знакомым. Но прежде чем си'алай успела разобраться в своих чувствах, женщина уже скрылась в комнате, опять неплотно, пинком прикрыв дверь. «Уж не за моим ли вином она ходила?», — подумала девочка, выбираясь из своего укрытия, и удивилась, насколько незначительной вдруг показалась ей собственная месть. Что-то неизмеримо более важное произошло в этом подвале совсем недавно, и Делии было ужасно обидно, что она всё пропустила. Снова подобравшись к двери, она прислушалась, горя желанием наверстать упущенное.

Увы, это ей не удалось. Самым удручающим было то, что язык, на который перешли собравшиеся, когда к ним присоединилась женщина, был знаком Делии, но именно знаком — на нём говорили в Дирхдааре, на родине её родителей, которую они спешно покинули десять лет назад. Она понимала лишь редкие слова, да и то сомневалась — правильно ли. Раздосадованная, она заглянула в дверную щёлку… и застыла как вкопанная. Женщина с подносом оказалась её собственной тёткой! Никогда Делия не видела её такой цветущей, такой торжествующей как сейчас, когда она разливала по бокалам отравленное племянницей вино.

Райс тоже имел весьма довольный, хотя и встрёпанный вид. Торговец лампами расположился в огромном кресле, таком глубоком, что, казалось, убери он руки, судорожно вцепившиеся в потёртые подлокотники, он тут же утонет в этом бархатном омуте. А разговаривал он с… с каким-то жутким существом (уж не харнианцем ли?) вырастающим прямо из пламени камина.

— Аниаллу?! Отзывчивость и милосердие? Ты шутишь? — зачем-то перейдя на всеобщий язык, воскликнул Райс. — Даже тогда, когда я напал на её подругу, этаТень богинине пыталась спасти её, охваченную пламенем. Вы думаете, она стала ловить меня, причинившего боль якобы близкому ей существу? Не-ет! — воздев палец к потолку прооралон. — Нет, эта синеглазая тварь бросилась спасать бездушные вещи — книжки на полках. Вот истинное лицо её породы! Вкусная еда, удобная мебель и роскошные платья — вот их истинная религия, их мораль, суть всей их расы! — Райс буквально плевался от негодования.

Делия ощутила укол совести, но, увы для оратора, отнюдь не потому, что Райс раскрыл ей глаза на порочную сущность её новой расы. Девочка совершила совсем другое открытие, как раз из тех, которые мало понравились бы этому волшебнику, его шайке и… и особенно — вон тому живодёру-ветеринару, едва не погубившему её кошку, что устроился в углу комнаты.

Она вспомнила разговор с Невеаной, как обвинила её в жестокости из-за того, что та предложила гнать в шею из города всякую дрянь. Глядя теперь на свою тётку, которую по прибытии в Бриаэллар не подвергли положенным многочисленным проверкам наверняка именно потому, что она родственница си'алай и не может представлять опасности для любимого города, девочка неожиданно болезненно осознала правоту Невеаны и… собственную глупость.

Чтобы заглушить голос так некстати пробудившейся совести, который звучал всё громче и громче с каждой ответной репликой товарищей Райса на его проникновенную речь, она принялась прикидывать, что стоит больше: алайское тело или один из малиновых шкафов в ан Камианской библиотеке с учётом его содержимого. Выходило, что шкаф несравнимо дороже. Значит, Аниаллу поступила совершенно правильно, спасая его, а не подругу. В том, что сианай Аниаллу, перед тем как броситься тушить шкафы, избавила Теолу от боли, Делия ни минуты не сомневалась.

Она попробовала поставить себя на место Алу, а вместо Олы представить одного из своих родителей. Делия вздохнула — конечно, ей и в голову не пришло бы думать о вещах, сколько бы они ни стоили, когда близкие в беде. Но ведь и она сама — не опытная сианай, способная трезво рассуждать в подобной ситуации, а маленькая впечатлительная девочка, да и мама с папой — не алаи, давно привыкшие умирать и возвращаться к жизни.

— Но теперь, теперь всё изменится! — внезапно истошно завопил Райс, вернув её в реальность. — Они, такие прозорливые, всезнающие кошки упустили момент, когда могли бы остановить нас. Мы больше не будем прятаться, осторожничать и мириться! Мир изменится — мы заставим его измениться! — и это им, им придётся идти с нами на компромисс. Они будут медленно отползать в сырые, зловонные щели, где этим мохнатым гадинам самое место, — прошипел он, но на этом не остановился: — И так будет не только с кошками, но и со всеми, кто помогал им или добровольно дал опоить себя их сладкой отравой! Со всеми этими аглинорцами, адорами всякими, анлиморцами и протуманенными долинниками!

Делия поморщилась и безмолвно ругнула себя за несобранность. Только подумать — в паре шагов от неё распинается злобный враг всего алайского, а она стоит тут, посреди коридора, перед незапертой (даже приоткрытой!) дверью и, как полная дура, рассуждает о стоимости каких-то шкафов! Стыд и позор…

Стыд… Да ни разу в жизни Делии не было так стыдно, как сейчас, когда она смотрела на свою тётку, аплодирующую этому ничтожеству. Кому нужно было это милосердие, этотглупый жест благородства, который был на руку исключительно врагу?! Никому… Он был сделан из расположения к ней новоиспеченной си'алай, и вот чем всё обернулось! Делия была готова разрыдаться, но глаза её оставались сухими и горячими, ведь теперь она алайка, а алаи не умеют плакать. Но зато кошки Аласаис умеют признавать и исправлять свои ошибки. А ещё, иногда, если они очень постараются, им удаётся извлечь выгоду даже из оплошности. Нет, не зря всё-таки она пришла сюда! Ведь не пойди она травить Райса, никто бы так и не узнал, кто поджёг Теолу, не говоря уж о том, что затевают здесь эти заговорщики.

— О-о, я так понимаю, что ты решился принять наше предложение, Райс… Тогда возьми это в знак нашего договора, — торжественно предложило огненное существо и, словно из складок плаща, выудило из языков пламени, пляшущих вокруг него, длинный предмет.

Делия успела увидеть только, что формой он похож на посохи, которые получают окончившие Линдоргскую Академию новоиспечённые волшебники. Но эти посохи (их показывали Делии в музее) не излучали такого потока магической энергии. Он буквально ослепил девочку. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, сияние предмета в руках Райса стало уже значительно слабее. Оно, словно алая жидкость из стеклянной трубки, перетекло из посоха в глазницы мага. Райс поглаживал прозрачную поверхность опухшими пальцами, которые настолько мерзко, алчно подрагивали, что Делия скривилась.

— Да, теперь я вижу… — пробормотал Райс. — Я слишком долго колебался, непростительно долго… теперь я вижу…

Делия пыталась понять, что такое он видит, но никаких хоть сколько-нибудь правдоподобных догадок в голову не приходило. Посох в руках Райса снова ярко вспыхнул, девочка опять была вынуждена зажмуриться и вдруг полетела вперёд словно кто-то толкнул её в спину. Дверь распахнулась, Делия ввалилась в комнату и, проехав на корточках под столом, почти врезалась в ноги ламповщика. Стоя на четвереньках, си'алай ошеломлённо озиралась по сторонам. Огненный шипун исчез из камина, в пасти которого вместо пламени теперь переливалась плёнка портала.

— Делия? Что ты здесь делаешь?! — первой пришла в себя Линра и угрожающе нагнулась к племяннице.

— Это чтотыздесь делаешь?! — выбравшись из-под стола, в тон ей ответила девочка. Она вся вытянулась, даже встала на цыпочки и приблизила лицо к лицу тётки.

Та отпрянула, словно свет из широко распахнутых глаз Делии обжег её, но взяла себя в руки и неспешно опустилась в скрипучее кресло, вопросительно глядя на Райса. Маг, криво усмехаясь, не сводил глаз со своей добычи.

— Вот, полюбуйтесь: они нагло врут, шпионят. Я бы сказал, что они ещё и стравливают между собой родню, но увы, вижу, что передо мной уже не ваша племянница, бедная моя Линра!

— Райс, она же совсем маленькая, ребёнок ещё, — немного смущенно проговорил ветеринар Нирл.

— Маленькая? — гневно прошипел маг. — Неважно, велик сосуд или мал, если вино в нём ядовито настолько, что губит и одна его капля. Мы должны или очистить содержимое от отравы, или уничтожить его!

Тут Делии стало по-настоящему страшно: Райс как будто разгадал её намерение отравить его.

— То, что для одного — яд для другого — лекарство. Не нравится — не пей! — собравшись с духом, воскликнула она, решив тянуть время: в любой момент могла подействовать подмешанная ею в вино не аллегорическая, а вполне реальная отрава, и тогда этим троим придётся туго.

— Меня, как видишь, ваше варево не берёт, и я ещё могу трезво мыслить, — не подозревая, насколько двусмысленны его слова, похвастался Райс. — Но ты опять лжешь: вы же сами заставляете нас делать это!

Делия собралась было ответить, но маг вдруг сказал:

— Впрочем, у нас ещё будет время обсудить это, много времени. Он обернулся к Линре и печально прошептал:

— Они лишили её самого детства, самой чистоты, но ещё не поздно: противоядие есть, и я дам ей его.

— Ты хочешь забрать её с собой? — спокойно спросила тётка, глядя мимо Делии на своего «учителя». — Что ж, здесь мы всё равно её оставить не можем: её найдут, и мы все погибнем. — Линра просто светилась, ей явно хотелось сбагрить девочку куда подальше.

Племянницу же перспектива путешествия с Райсом отнюдь на радовала. Ощущение безнадёжности, оторванности от Бриаэллара Делия списала на простой страх и, поборов это постыдное чувство, заставила себя действовать. Продолжая нервно теребить плащ руки девочки стали постепенно перемещаться за спину.

— Налри! НАЛРИ АНИА ТЕМРИ! — заорала она, и видимо от страха, ей удалось заклинание, которое ну никак не должно было получиться. Вверх по сапогам мага с треском поползли инистые стрелы, но, к несчастью для Делии, Райс не обратил на это никакого внимания. Прекрасно понимая, что эта часть её плана не удалась, Делия всё же попыталась осуществить задуманное. Она взвилась в воздух и вдруг заметила, что летит не к двери, а вверх, подхваченная каким-то странным горячим потоком. Пребольно ударившисьо потолок, Делия ещё и напоролась на что-то боком. Она шмякнулась на под дверь перед её носом с грохотом захлопнулась, и массивный засов, зло лязгнув, вошёл в петли. Его окружило красное сияние, металл, расплавившись прямо на глазах, так же мгновенно застыл, превратившись в бесформенную блямбу и перекрыв девочке последний путь к бегству. Спасаясь от жгучей боли, Делия обернулась кошкой. Она зашипела, сгорбилась, уши её прижались. На негнущихся, словно деревянных лапах она начала медленно, боком отступать за стол…

Что было с ней дальше, девочка помнила плохо. Она металась по подвалу, прыгала на стены, с остервенением когтила всё подряд. Кто-то схватил её за шкирку, но она резко поднырнула мордой под собственный живот, отпихнулась всеми четырьмя лапами и, перекатившись через голову, снова бросилась бежать. Кажется, она толкнула какую-то дверь и влетела в круглую комнату (хотя никаких дверей, кроме входной, раньше не приметила, да и те, кто позже обыскивал злополучный подвал, — тоже).

С низкого потолка на цепях свисали закопчённые плошки, в которых светилось что-то алое. Дым валил из них почему-то к полу, стелился по нему, почти полностью скрывая расставленные везде свечи. Они разлетались из-под обезумевших лап во все стороны, с глухим звуком ударялись о мебель и стены, ломались…

Что бы на самом деле ни случилось в потайном подвале Райса, закончилось это тем, что, подняв оглушённого котёнка за шиворот, как сумку за ручку, обозлённый всей этойпостыдно-затянувшейся охотой маг уволок его через открытый в камине портал. Он даже не позаботился о том, как его союзники, замурованные за зачарованной дверью, будут выбираться из подвала.

Лоэдаарский кинжал

— Входи, — пригласил Верховный жрец, гостеприимно распахивая дверь перед своей приёмной дочерью.

Эх, Аниаллу отдала бы что угодно за возможность отказаться от этого гостеприимства, но отступать было некуда, и она в полном замешательстве вошла в кабинет Кеана.

Рассеянным взглядом скользнула она по огромному камину, оплетённому корнями дерева, ствол и гибкие ветви которого, оставляя место для высоких шкафов, образовывали дальнюю стену зала; по светильникам, нахохлившимися птицами замершими на них, по огромным часам-«глазкам» и прочим диковинам, привнесённым сюда заботливыми руками Мяфорши ан Иналасс ещё при прежнем Верховном жреце. Хотя Кеан откровенно не жаловал так называемый «лесной стиль», он не стал ничего переделывать — наверное, не хотел ещё больше обострять отношения с матриархом дома Неалаев, разрушая творение лап её. Так что кабинет уже ничем не мог удивить Аниаллу… в отличие от его обладателя — тот постоянно был готов огорошить сианай очередным сюрпризом, и далеко не всегда приятным.

Кеан ан Темиар был живой легендой города. Самый молодой и в то же время самый влиятельный из Верховных жрецов за всю историю Бриаэллара, он и у недоброжелателей снискал уважение за свои заслуги, а умом, выдержкой и изворотливостью выделялся даже среди своих родственников, славившихся именно этими качествами. И на данный момент он был, пожалуй, самой большой проблемой Аниаллу.