Чтение 18–й страницы книги ~Театр для теней. Книга 1~

Фай пересекла узкую полоску двора и потянула на себя металлическую входную дверь. В доме царил пёстрый полумрак — несколько причудливых ламп наполняло его мягкимцветным сиянием. Просторная комната, куда следом за своей спутницей попал Анар, казалась гораздо меньше из-за обилия разномастной мебели и безделушек. Дна стеллажа справа от двери отделяли от гостиной довольно большой кусок. Вход туда был занавешен натянутой между ними зелёной шерстяной тканью. Слева тянулся массивный шкаф, нагруженный коробками, свёртками и рулонами ткани, среди которых чернела клетка с чучелом крючконосой птицы. Чуть выпуклые дверцы шкафа посверкивали тёмными огоньками гранатов. Плоско огранённые камни хотя и сочетались по цвету с полированной древесиной, местами пронизанной тонкими алыми прожилками, смотрелись на ней как-неприятно, словно оспины на красивом лице. Тут был какой-то негативный эмоциональный след: возможно, у мастера что-то пошло не так, и эта искусная инкрустация на самом деле скрывала досадный дефект.

Рядом со шкафом распахнул свою вечно голодную чёрную пасть камин, слишком большой для этой комнаты. Пламя в нём потухло, и только остывающие угольки перемигивались за извивами решётки. По раз вешанным по стенам половникам и сковородкам, по котлам, стоящим рядом с камином, а также по бутылочкам и баночкам с пряностями и пучкам каких-то трав и корешков на каминной полке, можно было понять, что пищу готовили здесь же. А ели, надо полагать, вот за этим круглым столом у стены напротив. Она тоже —от пола, выложенного тёмной мозаикой, и до невысокого потолка — была занята узкими стеллажами, плотно заставленными всякой всячиной, начиная от лучащихся магической силой книг, жезлов и амулетов и заканчивая рюмкой со сколотым краешком («Наверное, в Бездне это большая редкость — стекло, которое бьётся», — решил Анар), толстенным листом картона, утыканным доброй сотней разнокалиберных гвоздей, и брошенными на середине работы бисерными браслетами вперемешку с неряшливо смотанными клубками шерсти («Фай… вяжет?!»)…

Он, как коллекционер на блошином рынке, так увлёкся, что не сразу заметил второго жильца этого дома. Худощавый алай сидел на широкой чёрно-белой лежанке у дальней стены комнаты, подогнув под себя одну ногу и зацепившись клыком за голенище высокого сапога на другой, смотрящей согнутым коленом в потолок. Вид у него был понурый и какой-то отсутствующий. На плече алая, обнимая передними лапами его торчащее колено, примостился полосатый кот. Неподвижный, как и его хозяин, громадный котище немигающим взглядом сверлил входную дверь.

Анар вопросительно посмотрел на Фай. Алайка, сидя к нему спиной, уже растапливала камин, но, словно прочитав его мысли, ответила:

— Они спят. И кот, и его хозяин. Это Лэннэс наградила Мейва таким чудным даром: спать, не закрывая глаз. Взамен хвоста.

— Взамен хвоста? — переспросил Анар.

— Да. Говорят, что Бездна настолько богата ужасами, что со временем ты начинаешь бояться собственного хвоста. Для Мейва эта поговорка стала печальным фактом его биографии. Однажды ему почудилось, что за спиной у него что-то подозрительно шевелится. Реакция V него отменная, один удар и… с тех пор его зовут «Куцехвостом». — Фай повернула голову и насмешливо подняла бровь. — А ты, мой дорогой гость, почему озираешься по сторонам с таким видом, будто попал и камеру пыток?

— Я? Нет… Хотя архитектура тут у вас, конечно, напоминает… Просто я ожидал, что хотя бы изнутри ваше жилище будет… более алайским.

— Я люблю этот город мне нравятся те, кто его населяет и то, что в нём происходит. И ещё мне нравится то, какой он сделал меня, — быстро и твёрдо проговорила Фай.

Анар несколько опешил от столь бурной реакции и не знал, что сказать.

— Я люблю этот город — повторила Фай. — Он мрачный, но в этой мрачности есть своя прелесть, своя романтика. К постоянной опасности привыкаешь, начинаешь наслаждаться ею и, живя рядом со своей сертью, чувствуешь себя живой вдвойне.

— И тебя совсем не тянет вернуться в Бриаэллар? — спросил Анар, просто чтобы хоть что-то сказать.

— Бриаэллар… — протянула Фай, не сводя с алая своих странных глаз и, видимо, наслаждаясь его замешательством. — Нас постоянно тянет туда, не стану спорить, но долго жить в нём мы не можем. Мы — как морские звери теру, что живут под водой и лишь изредка всплывают на поверхность, чтобы набрать воздуха. Мы «всплываем», чтобы взглянуть в глаза Аласаис, и ныряем обратно, в привычную стихию, возвращаемся в этот не алайский, но истинно наш дом.

— А даже если б это было и не так, я лично не хочу знать, что устроим бы нам Хозяин Бездны, разбей мы здесь весёленький цветничок, — встаавил незаметно проснувшийсяМейв. Он отцепил клык от сапога, И его полосатый питомец перебрался на плечи хозяина. Свесив лапы по обе стороны его шеи, пушистый котище растянулся во всю длину, превратившись в роскошный воротник.

— У него аллергия не цветы? — усмехнулся Анар.

— Ему-надо-чтобы-всё-тут-нагоняло-страх, — загробным голосом провыл Мейв, протянув к собеседнику руки и потешно шевеля выпущенными когтями, и тут же как ни в чём не бывало пояснил: — Он им питается. Так что мы решили не лишать беднягу куска хлеба, — он подмигнул Фай, но женщина демонстративно его проигнорировала.

Мейв щелкнул языком и улыбнулся во все зубы, а его «воротник» приоткрыл зелёный глаз и недовольно зыркнул на хозяина.

— Как это — питается? — не удержался Анар.

Приставать с вопросами к незнакомому, едва проснувшемуся алаю было не слишком-то вежливо, но он уже успел подметить, что Куцехвост и сам рад поговорить на эту тему, и не собирался лишать Мейва (ну, и себя за компанию) такого удовольствия. Гость Бездны сбросил рюкзак на пол и уселся поближе к алаю с котом.

— Как боги верой питаются, так и Хозяин — страхом, — самым будничным тоном поведал тот. — Кстати, меня зовут Мейв. Или Куцехвост. — Он помахал в воздухе обрубком хвоста, длины которого едва хватило, чтобы его кончик выглянул из-за спины. — А это, — погладил он спрыгнувшего на кровать и обнюхивающего пальцы Анара котяру, — это Фонарь. — Заслышав своё имя, зверь издал громкое «мрр-ум» и пошевелил длиннющими усами, словно пытаясь улыбнуться незнакомцу.

«Теперь я понимаю, почему Алу так мало ест — так, стащит, если где что вкусненькое подвернётся», — как-то по инерции сострил про себя Анар. На самом деле слова Мейвазаинтересовали его: воспитанному в Руале, где Аласаис представляли существом сверхмогущественным, Анару и в голову не приходило, что сила богини может хоть в какой-то мере зависеть от преданности её ничтожных подданных. Не жрецы были нужны Аласаис, а Аласаис — всему этому высокому духовенству… и чаще всего — не для самых высокодуховных целей.

Перед глазами Анара пронеслась, полустёртая жизнью в Бриаэлларе, муторная череда бесконечных жертвоприношений, грандиозных церемоний в древних храмах и мелких обрядов, мастерски вплетённых в повседневную жизнь, — неотъемлемых атрибутов руалского культа Аласаис. В свою бытность принцем этой набожной страны, он не задавался вопросом: зачем всё это надо? Ритуалы были частью системы, липкими нитями незримой паутины, которой опутали его народ жрецы.

Главный «паук», царь Руала, мог в любой момент потянуть за одну из этих нитей и заставить любого выполнить свою волю — беспрекословно.

Анар наблюдал этот затянувшийся (и довольно однообразный) спектакль под управлением своего святейшего дядюшки Кора долгие триста лет. За это время религия успела превратиться в его глазах в хорошо отлаженный инструмент власти, и он не верил уже в само существование Аласаис. Когда же его обожаемая сианай Аниаллу свалилась емуна голову и тем самым наглядно продемонстрировала материальность предмета культа, он испытал огромный шок. Даже перспектива погибнуть в заслуженных мучениях от руки этого «Когтя Карающего» не взволновала его так сильно, как сознание, чтобогиня — есть!А что она оказалась совсем не такой, какой её принято было изображать в Руале, — это уже совсем другая история…

Попав в Бриаэллар, Анар, за время их долгого путешествия всласть помучивший Аниаллу расспросами об их общем божестве, уже как должное принял небольшое количество храмов и полное отсутствие обязательных обрядов. Местные алаи любили свою госпожу как реальное существо, а не эфемерную грозную силу, а Верховным жрецам и в голову не приходило использовать её очаровательный образ для устрашения непокорных масс. Власти заботились о городе и его жителях, а те платили им вполне понятной симпатией. Это было непривычно, почти невероятно для руалца, но нравилось Анару, как и то, во что переросли бриаэлларские храмы Аласаис. Каждый из них так или иначе служил городу: жрецы одних — отыскивали Дух Кошки в душах неалаев, чтобы дать им возможность, как девочке Делии, обрести подходящую оболочку и мир со своим «я»; служители других — помогали горожанам разобраться в тайнах своей души, развить интуицию; в третьих — обучали особым танцам и пению, помогающим познать собственную красоту и научиться ценить её в других. Были и такие храмы, где жители города могли просто собраться вместе и провести часы в дискуссиях на всевозможные темы; а также — тихие святилища, в которых можно было почувствовать себя наедине с богиней, ощутить частичку её, живущуюв каждом горожанине(как любили подчеркивать бриаэлларскиенеалаи)…

Такой подход казался Анару сверхразумным. И тут Мейв… Его послушать — так, одобряя подобный уклад жизни своих поданных, Аласаис должна была буквально сидеть на голодном пайке! Если вера питает её, то зачем же она практически упразднила религию… как институт? Или «вера» и «религия» — разные вещи, и ей достаточно любви, тихо согревающей сердце каждого алая? Или нет — важна всё же и религия со всеми своими муторными атрибутами, и именно необходимость в такого рода «подпитке» заставляет Аласаис терпеть немилый её сердцу Руал?

Анар чувствовал, что сейчас просто потонет в рассуждениях.

— Значит — питаются? — снова уточнил он, всё ещё сомневаясь, что правильно понял Куцехвоста.

— Да ведь каждое божество, откуда бы оно ни взялось — родилось уже богом или стало им потом — отчасти питается верой своих последователей (или — как её всякие заумные называют —им-алтеми).Из их молитв оно черпает силу, — с готовностью пояснил Мейв.

— И Аласаис? — осторожно спросил Анар.

— А Аласаис не богиня, — снова огорошил его Мейв. Пару секунд он наслаждался замешательством гостя. — Она наэй. Чувствуешь разницу? Нет?

Он в притворном ужасе уставился на Анара, а потом вдруг громко крикнул Такрен:

— Фа-ай, а ты уверена, что привела к нам сюда того, кого надо? Безднианская алайка метнула в него быстрый, недовольный взгляд.

Чтобы сделать это, она нехотя оторвалась от длиннющего свитка, который читала, растянувшись у полыхающего уже камина. Мейв театрально раздул узкую грудь в тяжком вздохе.

— Значит — того, — покорно констатировал он и мечтательно промурчал, косясь на Анара весёлым глазом: — Впрочем, если бы у меня была жена сианай, я бы тоже с ней не о теологии разговаривал. — Куцехвост обезоруживающе улыбнулся и обратился к любопытству своего собеседника за защитой от его же негодования.

— Если божество и нельзя, что называется, убить, просто забыв о нём, то лишить силы — это запросто. Боги — они как костёр, в который надо вечно подбрасывать поленья веры, чтобы он не потух, тогда рядом с ним можно будет греться.

Фай, в этот момент как раз собиравшаяся подбросить в камин кусок угля, остановилась, словно не желая быть живой иллюстрацией, и с грохотом швырнула его обратно в порыжевшее от времени ведро.

Куцехвост тихонько хихикнул.

— Этим теплом они делятся с паствой, которая и не догадывается, что получает назад лишь малую толику того, что отдаёт.

С наэй история совсем другая. Они — неугасимое пламя, которому суждено гореть, пока существует Бесконечный. — Глаза его полыхнули собственным огнём. — Такова и Аласаис: ей, в общем-то, наплевать, верят в неё или нет. Это она делится с существами своим могуществом — не черпая его из них самих, как боги. У неё своей силы хоть отбавляй. И раз уж тут у нас лекция, то расскажу ещё вот что. Есть такая бредовая идея, будто Аласаис питается не верой, а эмоциями, что она вроде Хозяина Бездны, только не ограничивает своё меню страхом. Так вот, это чушь собачья! — с пылом, достойным руалского жреца, заявил Куцехвост. — Она самодостаточна: ни от кого не зависит и ничем не подпитывается. Эмоции — её стихия, а не завтрак, обед или ужин… С Веиндором и Тиалианной, кстати, та же история, — скороговоркой закончил Мейв.

Но Анару этого показалось мало, он уже залез на любимую ветку и спрыгивать с неё не собирался.

— А как же всё-таки с Хозяином Бездны? Почему он так не любит… цветнички?

— Потому что они нестрашные, — поднял плечо Куцехвост, — а ему надо нагонять на город ужас, вот у нас повсюду и шипы, и морды оскаменные, рвы с лавой и прочие дивные атрибуты лэннэсской архитектуры. Каждый раз, шарахнувшись от такой штуки, ты подкармливаешь нашего вечноголодненького Хозяина.

— Так он — бог страха? — неуверенно предположил Анар.

— Ничего подобного! — весело фыркнул Мейв. — Будь он богом страха, ему пришлось бы стать олицетворением всех кошмаров населения нашего милого городка, а того, кто мог бы достойно вынести подобное бремя, тут пока не появлялось, — он многозначительно улыбнулся. — Хозяева Бездны не рискуют даже имена свои обнародовать, не говоря уже о том, чтобы культы имени себя организовывать. Видишь ли, сила страха — она, как бурная река, — упредил Куцехвост очередное «почему» Анара. — Пока ты сидишь рядом на бережке и осторожненько лакаешь из неё воду (то есть не заявляешь, что мол ты, такой-то, и есть то, чего все боятся), она ничего тебе не сделает, но если ты захочешь большего и войдёшь в неё, то она может подхватить и унести туда, куда тебе совсем не надо. Может разбить о скалы или обкатать, как обкатывает камни море, до неузнаваемого состояния. И вот, ты уже не ты. Ведь кто знает, чего на самом деле боятся те, воплощением чьих страхов ты собрался быть? — прищёлкнул он языком. — Как говорится у людей: «Назвался груздем (груздь — это гриб такой) — полезай в кузов!». Сказал, что ты их самый большой кошмар, — так будь добр соответствовать, становись им, меняйся в угоду их мироощущению.

С верой всё ещё опаснее. Она та же река, но — с высокими, отвесными берегами, и пить из неё можно, только ужевойдя в воду.А чем это чревато — ты уже слышал. Я как-нибудь потом тебе расскажу, поподробнее, если интересно.

— С удовольствием послушаю. Спасибо тебе, Мейв.

— Не за что. Всегда рад, — поклонился Куцехвост.

— Где я могу оставить вещи? — поднимая рюкзак, спросил Анар.

— Прямо здесь, — постучал пяткой по ножке тахты Мейв. — Места у нас не слишком много, вот мы тебе в гостиной уголок и выгородили. Так что я, можно сказать, нагрел тебе местечко! — он поднялся, уступая лежанку гостю.

— Вот уж спасибо. Быть может, введёте меня в курс местных дел? — предложил Анар, расправившись с вещами.

— В последнее время в Лэннэс стало происходить подозрительно много инцидентов, связанных с огнём, — начала Фай. — То какое-нибудь существо вдруг возьмёт и само собой превратится в пылающий факел, то на месте жилого черепа найдут высокую горку пепла. Множество домов провалилось в ларшевые озёра. Несколько огненных рек вырвались из своего русла и затопили целые районы.

— И каждый раз кто-нибудь из очевидцев утверждает, что заметил поблизости харнианцев, — подхватил Мейв. — Часть, конечно, придумывает, но не все же! Эти свидетельства и есть то, вокруг чего крутятся все наши дела, мы собираем их, пытаемся вычислить, кто или что будет следующей целью. Пока не слишком успешно, — признался алай.

— Возможно, харнианцы уничтожают всех, кто мог знать о местонахождении их древней крепости? — предположил Анар.

— Возможно. А возможно, это всего лишь Наполнители Сердец (это одна такая… местная организация) маскируют свои действия под действия детей Огня — заметила Фай.

— Большая часть убитых так или иначе выступала против Наполнителей, — пояснил Мейв. — А среди прочих зданий в озере утопили штаб-квартиру «Доброй Осени» — их главного врага.

— Но мы не можем говорить наверняка, пока в наших руках не окажется кто-нибудь из харнианцев или их союзников в Лэннэс, — заключила Такрен.

— Думаю, когда сюда прибудет Брай, эта задача упростится, — заметил Анар.

— Вот как? — пристально посмотрела на него Фай.

Анар не хотел бы судить поспешно, но… но в голосе Фай ему померещились нотки недовольства. Словно на самом деле она отнюдь не жаждала заполучить харнианского языка.

— Он говорит, что сможет услышать, почуять своих соплеменников через ларшу, — отогнав от себя неприятное ощущение, объяснил Анар.

— А они смогут услышать его, — неприязненно проскрипела Такрен. — Как бы то ни было, сейчас этого расчудесного харнианца здесь нет. И нам придётся действовать нашими старыми методами.

— А какие у нас планы на… это время дня? — спросил Мейв.

— Если ты… хозяиноубийца, — она показала клык в ухмылке, — ещё окончательно не утомил нашего гостя, то мы можем взять его с собой на рынок.

— О, да у нас же сегодня базарный день! — радостно, как деревенская девица, которой сегодня купят давно обещанное платье, хлопнул в ладоши Мейв. — Старею, мать моя кошка, голова дырявая, ничего в ней не держится, — кокетливо пробурчал он и сосредоточенно поскрёб себя за ухом, словно и вправду выискивая там лишние отверстия.

— Кто-то ходит на рынок за мясцом и рыбкой, а мы — за сплетнями и слухами, — объяснял Мейв, потуже застёгивая на запястье широкий браслет. Из гнёзд в тусклом металле на Анара вытаращился ряд крошечных жёлтых глаз с зрачками-крестиками. Куцехвост слишком эмоционально жестикулировал, и минуту назад браслет едва не отправился в ларшевое озеро, по берегу которого сейчас и шли трое алаев.

Ларшевые озёра… Безднианцы обращали на них (как и на разломы в мостовой, через которые алаям постоянно приходилось прыгать) внимания не больше, чем обитатели любого другого города — на лужи. Анар тоже довольно быстро приноровился следить за маленькими пропастями у себя под ногами, а минуте на двадцатой и вовсе перестал замечать их, но озёра… Озёра зачаровывали.

У каждого из них было своё лицо, свой характер: одни походили на отполированные линзы из драгоценного камня в чёрной оправе берегов; другие бурлили, грозно клокотали и плевались искрами; в третьих — разноцветные, от оранжевого до глубокого гранатового и чёрного, слои ларши закручивались в причудливые водовороты; четвёртые казались мерно вздымающимися от сонного дыхания спинами колоссальных чудищ с красной кожей и облезлой пепельно-серой чешуёй; а пятые прятались за таинственной дымкой испарений.

Над многими из озёр и вытекающих из них рек виднелись странные образования: пылающие сгустки энергии огромными медузами зависли над неспокойной поверхностью, врастая в неё множеством извилистых полупрозрачных отростков… Анар остановился возле одного из них.

На пульсирующую густым багрянцем «медузу», через дыру в сооружённом из каких-то железяк балконе, которым оканчивался широкий скальный выступ, с лязгом опускалась толстая цепь с четырьмя крюками на конце. Вот они коснулись «тела» «медузы», свободно вошли в него, но с другой стороны так и не показались. Анар следил, как цепь медленно разматывается с массивной катушки, а свет внутри студенистой массы разгорается всё сильнее. Вдруг цепь вздрогнула, натянулась от рывка снизу, и чьи-то руки, управляющие лебёдкой (это было скрыто парапетом балкона), дали ей обратный ход. Судя по натяжению, крюки подцепили что-то тяжёлое.

Вскоре над мерцающей субстанцией показались головы нескольких существ. Оказалось, что лебёдка поднимала платформу, на которой за невысокой оградкой устроилось десятка два пассажиров. Ближе всего стояла высокая бледная женщина с двумя детьми. Руками в серых перчатках она прикрывала им глаза. Мужчина с длинной косой красных, как и у всей этой троицы, волос (видимо отец семейства) замер, сжимая рукоять клинка.

Платформа прошла уже большую часть пути к балкону, когда Анар заметил на дальнем её конце какое-то движение. Приглядевшись, он увидел, как одно существо, небольшое, в половину алайского роста, но очень подвижное и сильное, держит за горло другое, болтающее голубыми перепончатыми лапами, прямо над огненным озером. Алай напряг слух: твари переругивались, причём жертва ничуть не уступала в «изысканности» выражений своему душителю.

Эта далеко не немая сцена длилась довольно долго, но ни один из соседей парочки не обращал на неё ровно никакого внимании. Никто не посторонился и не вздрогнул, когда пальцы на горле синеногого разжались и он, беспомощно барахтаясь в воздухе, понёсся вниз. Анар среагировал мгновенно, даже не обдумав как следует, что он делает, — и вот вопящее существо зависло в воздухе, не успев пролететь и половину расстояния до озера. От изумления оно даже перестало орать.

Его несостоявшийся убийца подскочил к краю платформы и, низко опустив голову и оскалив длинные клыки, озирался по сторонам. Разумеется, он не нашёл того, кто спас от гибели его жертву, ведь Анару не пришлось прибегать к магии, чтобы сделать то, что он сделал. Ему достаточно было унаследованных от отца способностей, и засечь его мог разве что другой дракон, и то вряд ли.

— Хватит в элиданского рыцаря играть, — недовольно пробурчал ему на ухо Мейв. — Брось бяку, не позорься.

Анар оглянулся на Куцехвоста — безднианский алай выглядел обескураженным его поступком. Фай тоже была явно не в восторге, холодность в её взгляде граничила с презрением. Анар и сам не понимал, какая нелёгкая дёрнула его за хвост спасать совершенно незнакомую и в общем-то несимпатичную ему тварь?

Словно в поисках ответа на этот вопрос, он ещё раз взглянул на неё, и как раз в этот момент тщедушное тельце пронзил брошенный сверху нож. Он сам собой провернулся в и без того смертельной ране, и до ушей Анара донеслось довольное гуканье. Нетрудно было догадаться, кто его издавал. Маленький убийца запрокинул голову на длинной жилистой шее и торжествующе завыл. Отсалютовав непонятно кому вернувшимся в лапу ножом, он слизнул кровь с лезвия и… сиганул с платформы. Лихо перемахнув через озеро и оттолкнувшись от крыши одного из домов уже довольно далеко от берега, он понёсся над улицей…

— Да, весело у нас, — почти с умилением усмехнулся Мейв, проводив его глазами, и посулил Анару: — Ты привыкнешь — так же как прыгать через трещины. А захочется погеройствовать, — уже с какой-то печальной серьёзностью добавил он, — так лучше бери пример с остальной компании новоприбывших, смотри — только приехали, а уже понимают, что лучше в местные разборки не соваться без крайней надобности.

Анар посмотрел на платформу, но заговорил совсем о другом.

— Никогда бы не подумал, что порталы могут выглядетьтак, —признался он, наблюдая за красноволосым семейством, уже осторожно спускающимся по вырубленной в скале лестнице.

— Нормальные порталы, — с деланным недоумением пожал плечами Мейв.

— Ну, во-первых, они все как один — горизонтальные, а для самопроизвольных порталов это большая редкость, — улыбнулся Анар. — И видок у них… всё-таки довольно необычный. Если бы я не читал о них раньше, то подумал бы, что это какая-то местная форма жизни.

— Кому скажи, что объяснял дракону Изменчивого природу порталов, — ведь не поверят же! — завёл глаза Куцехвост. — Ладно, ладно, рассказываю. Ты не хуже меня знаешь, что любой портал возникает не на пустом месте. Если его создаёт чародей, то он расходует собственные силы или силу, взятую откуда-то со стороны. Этот процесс, как объяснял мне один дракон, похож на выращивание цветка в горшке. В результате получается культурненькое такое, предсказуемое «растение». Выглядит оно довольно обыкновенно — как светящийся диск или, например, поле, заполняющее дверной проём или арку, — и ведёт в строго определённое место, для путешествия в которое и было создано…

Тут Такрен Фай обречённо вздохнула и отошла куда-то в сторону. Анар оглянулся и увидел, что она кинула хозяину дома через улицу ярко вспыхнувшую в свете лавы монетку. Тот, наверное выполняя её мысленную просьбу, поспешно скрылся в здании и вернулся уже с тяжеленной скамьёй в руках. Водрузив свою ношу на берегу, он что-то благодарственно хрюкнул Фай через зажатый в зубах золотой и утопал обратно — чинить свою ограду.

— Самопроизвольно появившиеся порталы (скопления которых мы и называем «шенавенами») больше похожи на сорняки, — продолжил свою лекцию Мейв, когда вся троица расселась около живописно плещущихся огненных вод. — Они питаются от источников мощной магии, присасываясь к ним, как грибы-паразиты. От каких источников? Да от любых, — махнул рукой Куцехвост. — Намертво пропитавшихся чародейством стен Академии магии, застарелой лужи какой-нибудь волшебной субстанции, посоха мага, или… от самого мага. В Линдорге, городе-побратиме нашей Лэннэс по степени загаженности порталами, их способен породить практически любой камень — настолько всё там перенасыщено магией.

Анар внимательно слушал (хотя Мейв пока и не рассказал ему ничего нового, но кто знает, на что может повернуть разговор?), Фай зевала. Когда ей окончательно наскучило сидеть, она прогулялась, до группки скал неподалёку и срезала с них пригоршню полупрозрачных грибов. Растянувшись на берегу, в опасной близости от ларши, она насадила рыжеватые шляпки на длинный нож из безднианского стекла и принялась вертеть их над этой естественной жаровней.

— Все порталы так или иначе питаются волшебством. У нас вот — волшебством озёр. И как цветочки поворачиваются к солнцу, — дурачась, продекламировал Мейв, — так и порталы Бездны поворачиваются в сторону ларши. То есть прямо-таки заваливаются на неё. Конечно, более привычные, вертикальные порталы у нас тоже есть. В районе Дымных Водопадов, — Мейв зевнул и тоже откинулся на спинку скамьи.

— В Линдорге этого почему-то не происходит: артефакт, подпитывающий портал, может быть на одной стороне города, а сам портал — на другой, — заявил Куцехвост, всласть потянувшись во всех направлениях, и, дабы взбодриться, резко поскрёб себя за ушами. — Ну, у них там не только порталы — у них там всё ненормальное. И все.

Например, через некоторые из их порталов нельзя пройти, не прихватив с собой кусок того самого, что их подпитывает. Хорошо, когда это камень, ветка или кольцо какое-нибудь, но гораздо интереснее, если нужная тебе дверь кормится от кого-нибудь живого и могущественного. — Мейв загадочно прикрыл глаза. — Фай а Фай, ты помнишь, как Мурр ан Камиан расхаживала с архимагом Вимнаром через плечо? Ну, когда кому-то из её компании надо было срочно попасть в Би-хор? Вот ведь позор своей матери! Это ж надо: дочь Аэллы предпочитает оглушить мужчину и таскать его как рюкзак, вместо того чтобы соблазнить его и заставить носить на руках себя!

Фай ничего не сказала — она жевала грибы и наблюдала за тем, как с балкона расположенного неподалёку ресторанчика в озеро медленно опускали огромное стеклянное сито, заполненное стеклянной же грязной посудой: остатки пищи мгновенно сгорят в ларше, и тарелки с чашками вернутся на кухню уже стерильно чистыми.

— Кто такая Мурр? — как Анар ни морщил нос, вспомнить дочь злейшей врагини Тинойи с таким именем ему не удалось.

— Талия ан Камиан, разумеется, — покачал головой Мейв. — А «Мурр» — потому что на любое безумное предложение своих чокнутых друзей она неизменно отвечает эдакимкротким согласным «мурр»:

«Талия, хочешь провести выходной в теле хвокса в лавовом озере?» — «Мурр!» — «А давай устроим митинг протеста на Драконьей площади — что все души к Веиндору отлетают, а наши он игнорирует?» — «Муррр!» — «Талия, айда в Ниэссэдалаан в Бездонную пропасть прыгать?» — «МУРРРРР!!!» — выпучил глаза Мейв.

Если бы он знал, насколько пророческими окажутся его слова…* * *

Фай с Мейвом и не заметили, как их спутник отстал…

Анаром овладело какое-то странное чувство и, пытаясь разобраться в нём, он невольно замедлил шаги. Железные арки, проплывающие над головами алаев, вдруг представились ему рёбрами какой-то прозрачной рыбины, во чреве которой кошки почти незаметно для себя погружались в морскую пучину.

Несколько смущённый яркостью этого образа, Анар остановился и, резко повернувшись влево, огляделся вокруг. Вдалеке (гораздо дальше, чем он ожидал) темнела огораживающая близлежащий квартал стена. За ней тусклым металлом поблескивали крыши домов. Несколько крупных камней вывалилось из ограды, и справа чернел пролом. Он был заткнут чем-то с другой стороны, кажется большой бочкой.

Ощущение погружения на глубину усиливалось.

В Руале Анару часто снилось, будто он находится под водой, очень далеко от поверхности, но дышит легко, как рыба; голубоватая толща вод не давит на его тело, и видеть сквозь неё он может не меньше чем на пять хвостов… Это сновидение вызывало очень противоречивые чувства: полной оторванности от мира, тоски по привычным вещам и, одновременно, восторга от неожиданного единения с чуждой стихией, непостижимой и непредсказуемой.

Теперешние ощущения Анара были очень близки к тем. Но то, что было увлекательно во сне, наяву (а особенно здесь, в полной опасностей Бездне) настораживало и пугало. Алай попытался было обернуться в сторону Мейва и Фай, чтобы спросить, не происходит ли то же и с ними, но это движение почему-то вышло неприятно замедленным. Перед взором Анара проплыла неровная стена, потом ворота, чиненные уже столько раз, что казались состоящими из одних заплаток, дальше потянулась вторая стена, плавно перешедшая в противоположную стену пещеры. Это длилось целую вечность, но вот тьму сменило неверное мерцание охристого тумана, его отблески задрожали на подвешенных к кособоким аркам железных конструкциях, и, наконец, под одной из них (совсем рядом, к восторгу Анара) нарисовались его спутники.

На лицах их не было тревоги, Мейв и вовсе откровенно ухмылялся, глядя на ошарашенного Анара. Он что-то говорил Фай, но хотя Анар видел, что губы Куцехвоста шевелятся,и мог даже прочитать по ним некоторые слова, уши его слышали лишь неприятный, растянутый гул. Такрен кивнула, одновременно с Мейвом они потянулись к ножнам и одинаковыми, картинными в своей замедленности жестами вытащили стеклянные кинжалы. Куцехвост двинулся куда-то влево, Анар не стал тратить новую бездну времени на очередной поворот головы и продолжал наблюдать за Фай. Алайка отвела руку в сторону и, видимо резко, провела кинжалом по ближайшим «рёбрам». Где-то на середине этого движения время неожиданно обрело обычную скорость, и Анар вскинул руки, чтобы защитить чуткие уши от ужасающего лязга.

— Что?.. Что это было… на этот раз? — налетел он на ухмыляющуюся парочку, едва почувствовав, что всё стихло.

— Это нам у тебя надо спрашивать — что, — заявил Мейв. — Тут у каждого свои тараканы из головы выползают.

— Я… я тонул… — всё ещё несколько отрешённо проговорил Анар. — Так вот почему эту пещеру называют «Озёрной»!

— Нет, Озёрная следующая, а у этой нет определённого названия, ну только если «Гремучей» или «Железной» иногда обзывают, — Мейв рассеяно покачал одну из конструкций. — Я же тебе говорил: каждому в ней что-то своё видится, вот по этим впечатлениям он её и именует — если выживет, конечно. Для меня, например, она — Дымная. Я когда здесь в первый раз оказался, дым пошёл, ароматный такой как над какой-нибудь жаровней в храме. И сам я был бестелесный — словно дым в курильнице из этих вот арок… А потом Фай лязгнула по ним и убила мне всё удовольствие! — Он оглянулся и подмигнул Такрен.

Видимо, её суровый, выжидающий вид вернул мысли Куцехвоста в более серьёзное русло.

— Так, кстати, насчёт Озёрной пещеры. Надо в неё глазок послать, проверить, не всплыло ли опять какой гадости. — Кот блеснул клыками в улыбке и, легонько щёлкнув когтями по нескольким глазкам на своём браслете, отправил их на разведку.* * *

До Озёрной пещеры хвостатая компания добралась без особых приключений. Разве что Мейв зацепился-таки своей нелепой сумкой-сеткой — без которой, по его словам, на рынке делать нечего — за выступ на одной из арок и едва не порвал её. Он всё время размахивал ею, в подробностях описывая Анару видения в Дымной его многочисленных знакомых. Из его рассказа Анар узнал, что во второй раз алаю не дано попасть во власть возбуждаемых пещерой фантазий, хотя воображение кошек Аласаис она продолжала усиливать, как ни одно другое место.

Во всяком случае, так утверждал Мейв.

За анфиладой стальных арок Гремучей пещеры прямо из пола постепенно вырастали и чуть дальше смыкались над головами стены наклонного туннеля, уходящего под небольшим углом вверх, а потом резко спускавшегося.

Глаза-шпионы вернулись только тогда, когда туннель стал почти отвесным. На вполне резонный вопрос Такрен Фай: «Почему так долго?» — Мейв напустил на себя загадочный вид, заявил, что де «глазки купались», и больше не проронил ни слова на этот счёт, сколько алайка ни испепеляла его взглядом.

Вскоре на стенах и полу туннеля заплясали голубоватые блики, какие обычно отбрасывает неспокойная водная поверхность. Но никакого водоёма в пещерке, на дно которой спрыгнули кошки, не оказалось. В Озёрной было всё: и тихий плеск, и дрожание отблесков на стенах, и свежий запах воды, разлитый в воздухе — всё, кроме самого озера.

— Если здесь оставить сосуд хитрой такой формы, из безднианского стекла, то через сутки он наполнится целебной водой, — сказал Куцехвост, указывая на полоску из осколков у одной из стен пещеры.

— Погоди, ты сказал «из безднианского стекла»? Оно же, вроде бы, не бьётся?

— Ага. Оно и не разбито, оно чем-то разрезано. Считается, что если такое произойдёт с твоей склянкой, значит, ты впал в немилость у Швеи или Хозяина Бездны и тебе конец. Не тронь! — заорал Куцехвост, стоило Анару протянуть руку к осколкам. — Оставь их, ради Аласаис, в покое. Мало нам неприятностей!

Путники двинулись дальше, но в следующей пещере им вновь пришлось остановиться.

— Отрасти мой хвост! — шумно выдохнул Мейв. — Не иначе как Швея постаралась.

— Да кто такая эта швея? — тихо спросил Анар.

— Швея? А кто её знает, — проворчал Мейв, недовольно глядя на преградившую им путь паутину из лент и цветных нитей. На них были нанизаны какие-то камешки, бисеринкии кусочки стекла. — Она одна из главных достопримечательностей Лэннэс, женщина-загадка, отвались мой хвост! — сквозь зубы закончил он, убедившись, что, не разрушив её работы, в следующий туннель им не попасть. — Фай, мы тут не пройдём, — простонал он так громко, будто Такрен не стояла в десяти шагах от него. — Тоже мне, срезали, — он со вздохом стёк на пол.

Анар обнаружил ещё одно творение Швеи, каким-то чудом не замеченное Куцехвостом. На стене, буквально пришитое к камню всё теми же нитями и лентами, висело человекообразное существо. Оно было высохшим, как мумия, как муха, из которой паук выпили все соки.

Самым поразительным было то, что эта жуткая картина почему-то не оставляла тягостного впечатления. Наоборот, от неё, как от прекрасного произведения искусства, невозможно было отвести глаз. А главное, казалось, что за этим магически-притягательным шедевром, таилось нечто настолько чудесное, что Анару трудно было подобрать слова, чтобы описать восторг от одного предвкушения встречи с ним. Оно и раньше проявляло себя, но лишь изредка, смутными ощущениями намекая на своё существование. Теперь же оно было близко, так близко — протяни руку и…

Длинная игла, косо воткнутая в камень рядом с телом, лучисто засияв, вдруг представилась Анару тончайшим разрезом в этом небывалом полотне, через который он мог бы заглянутьтуда…Задержав от волнения дыхание, алай протянул руку… и легко вытащил иглу из стены. За спиной послышался вскрик и грохот — это Мейв упал в обморок.

— А Веиндора — опять не видел, — не открывая глаз, обиженно заявил Куцехвост.

— В этом нет ничего удивительного. Милосердный брезгует нашими душами даже после смерти, тем более, с чего бы ему являться тебе, если ты не умирал, — хмыкнула склонившаяся над ним Фай.

— Погоди, ты хочешь сказать, что он, — Мейв вперил взгляд в Анара, — вытащил из стенки иглу Швеи, а мы до сих пор живы?

— Да. Швее было угодно взять нашего нового друга под своё покровительство. Теперь каждый, кто посмеет поднять на него руку в Лэннэс, будет иметь дело с ней.

— И чем же я заслужил… такую высокую честь? — втыкая иглу в жилет, полюбопытствовал Анар.

Ощущение чуда покинуло его столь же внезапно, как и появилось.

— Чем быстрее мы это выясним, тем лучше, — прикрыла глаза Фай. Анар при всём желании не мог понять, что она чувствует по поводу произошедшего.

— За что она его так? Он тоже пытался вытащить иглу? — спросил Анар, уже по-новому, с сочувствием глядя на примётанного к камню человека.

— Не знаю, — дёрнула плечом Фай. — Обычно, она просто выкалывает глаза тем, кто излишне досаждает ей своим вниманием.

— Да, Так, ты уж объяснишь, так объяснишь, — ухмыльнулся Мейв. Фай поморщилась от «Так»-ого сокращения своего имени, но не удостоила автора даже взгляда.

— Она любит бывать здесь. А ещё она любит одиночество. Так что каждый, кто забредёт в эти туннели, должен быть готов к тому, что ему понадобится новое тело… Или уже и оно не понадобится.* * *

У самых рыночных ворот — толстенных, обитых чьими-то шипастыми шкурами — дорогу алаям преградила траурная процессия.

Существа в серых одеяниях, с лицами, прикрытыми узкими масками из зелёной фольги, неспешно пересекали улицу. Четверо из них сгибалось под тяжестью громоздких металлических носилок. У обряженного в какой-то шутовской наряд покойника было ярко и нелепо размалёвано лицо, а спиральные рога — обмотаны проволокой с бубенцами.

— Ничего себе похороны, — тихо присвистнул Анар.

К Мейву подбежал отделившийся от процессии маленький рогатый мальчик с длинным свитком в руках. Алай взял у него бумагу, пробежал её глазами, подбоченился и громкозачитал:

— И у брата своего… украл корзину солёной рыбы, свалив вину на соседку… за что та была приговорена к… у-у, негодяй-то какой был ваш мертвец, оказывается! — протянул Мейв, возвращая пареньку свиток.

Мальчик поблагодарил, вычеркнул что-то в бумаге и вернулся к своим.

— Попросили зачитать что-нибудь списка прегрешений усопшего, — объяснил Анару Мейв. — У этого племени принято обличать покойников, чтобы их душам, от стыда, захотелось поскорее смыться к Милосердному под крылышко, а не расхаживать по Бездне в виде призраков. Мол, так им легче расстаться с прошлой жизнью…

Толчея на базаре стояла неописуемая. Долгое время Анар, стиснутый галдящим потоком, не мог разглядеть даже собственные ноги, по которым то и дело пробегали чьи-то шустрые лёгкие лапки. Несколько раз ему почудилось, что кто-то пытался прокусить его сапог.

— Да не думай ты о них сами увернутся, — неверно истолковал его жесты Мейв.

— Не в этом дело. Мне всё время кажется что меня кто-то грызёт! — тряся ногой, крикнул ему отставший Анар.

— Ох мы с Фай (кстати, куда она делась?), мы с Фай такие болваны — мы не дали тебеправильныесапоги. Давай-ка свернём сюда, что-нибудь придумаем.

Мейв завёл Анара в проход между рядами.

— Видишь? — Он поставил ногу на ящик и поднёс палец к сапогу. Из подошвы тут же вылетела белая искра. — Мау! — потряс рукой Мейв. — Мелким тварям хватает с лихвой.Ты не возражаешь, если я так же заколдую и твои?

— Может, я сам?

— Ты лучше по сторонам смотри, привыкай. Дай сюда ногу.

Пока Мейв возился с его сапогами, Анар обозревал окрестности. Несмотря на кажущийся хаос, рыночные ряды были организованы довольно разумно, охрана со своими обязанностями справлялась. На глазах у Анара, она успела поймать карманника, предотвратить драку, а один стражник ударом могучего кулака оглушил ревущую скотину, вздумавшую поднять на рога своего погонщика — видать, недаром многочисленная ездовая живность была в намордниках и шорах а некоторые звери ещё и стреножены.

— Хозяева знают, кого можно кушать, а их зверьё — нет, — сказал Мейв. — Всё, пошли дальше.