Чтение 19–й страницы книги ~Театр для теней. Книга 1~

Стоило алаям покинуть своё укрытие, как на них и какого-то эльфа, к несчастью оказавшегося рядом, набросилась горбоносая усатая тётка, торговавшая фруктами. Низкорослый явно неэнхиаргского происхождения эльф шарахнулся налетел на зашипевшего на него карга, рванул обратно, врезался в её же прилавок и опрокинул ящик с фруктами. Они яркими мячиками запрыгали по мостовой. Эльфа и след простыл. Тут же набежала целая орава всевозможных мелких тварей. В мгновение ока они расхватали редкое лакомство и исчезли, вновь забившись в свои уголки и щелки. Охранник тётки, бросившийся было спасать товар, не обнаружил уже ничего, кроме какого-то погибшего в стремительной схватке за еду тщедушного создания. Поглядев на останки, мужчина задумчиво поскрёб затылок, а потом достал острый нож и, отодрав неудачливого вора от поля уселся и стал снимать с него пёструю, похожую на змеиную, шкурку. Торговка с любопытством наблюдала за ним, на время забыв о своей утрате.

— Бездна учит бережливости. Или циничной практичности, если угодно, — прокомментировал его поступок Мейв. — Ничто не должно пропадать зря. Такие похороны, — на ходу продолжил он, — которые ты видел у входа на рынок, — большая редкость. Многие сочли бы их расточительством. Обычно наши покойнички продолжают жить в телах других безднианцев… что? — остановился Куцехвост, поймав недоуменный взгляд Анара. — А… ну, типа: «Герой, пусть жизнь твоя теперь продлится в траве, деревьях и цветах…», — продекламировал он, широким театральным жестом обводя мясные ряды. — Да жрут они тут друг друга жрут.

— Мейв, а ты не мог бы рассказывать мне о чем-нибудь менее… мерзком? — попросил тот, всё ещё брезгливо подёргивая кончиком хвоста. — Я вот заметил что местная охрана больше смотрит вверх чем по сторонам. Да и эти арбалеты и магические жезлы повсюду. Это как-то связано вон с теми пятнами тепла на потолке?..

Пятна оказались некими тварями со смешным названием «пиху», которые с удручающим постоянством совершали налёты на рыночные лотки. Мейв рассказывал об их хитрости, изворотливости и невероятной маневренности в полёте с таким воодушевлением, что можно было заподозрить, будто не меньше половины добычи крылатых воров шло в его карман. Анар не переставал удивляться восторженному отношению безднианцев к окружающей их довольно жуткой действительности. О вкусах, конечно, не спорят, но ему очень хотелось понять истоки этой странной «любви».

— Мейв, а в Лэннэс есть какие-нибудь безопасные места? — спросил он. — Охраняемые районы, улицы, или что-то вроде того?

— А как же? Есть богатые районы — там держат целые армии охранников, а есть улицы или пещеры, где сами жители… — Куцехвост вдруг осёкся и встал как вкопанный. — Так, сейчас, кажется, придётся поворачивать обратно. Там Наполнители. Наполнители Сердец, — только и успел выдавить Мейв.

Толпа раздалась в стороны, и Анар увидел Наполнителя. Это было высокое существо с серой морщинистой кожей, оно казалось высохшим, вроде жертвы Швеи, глаза его ввалились, их наполнял тусклый молочный свет. Оно было облачено в белоснежные доспехи и полупрозрачный плащ с капюшоном, сделанный из толстого желтоватого материала, словно из стекла, каким-то чудом обретшего гибкость. От Наполнителя веяло могилой — не смертью, а кошмаром погребения заживо.

— Ещё одно пустое сердце ищет стрелы в этих мрачных пещерах, дабы остановить мучительное в своей бессмысленности биение, — пророкотало существо, буравя Анара своими жуткими глазами.

Анар ответил ему не менее пристальным взглядом. За его плечом тихо и неприязненно зашипел Мейв. Но Анар не обратил на него внимания.

— И почему же господин Наполнитель считает моё сердце пустым? — спросил он, глядя на существо с весёлым любопытством.

— Надо уносить хвосты отсюда… живенько, живенько, — заторопил Куцехвост.

— Любое сердце, не наполненное истиной — пусто! — провозгласил Наполнитель.

— Намне надос ним говорить, — с нажимом сказал Мейв и пару раз довольно ощутимо дёрнул упрямого принца за хвост.

Анару ничего не оставалось, как последовать за Куцехвостом. Наполнитель не стал препятствовать им.

— Я не думаю, что смогу быть вам с Фай хоть чем-то полезным, если вы будете водить меня за руку и за шкирку оттаскивать от всего, в чём мне хотелось бы разобраться самому, — не мог не сказать Анар.

— Никто никого не оттаскивает! Да пожалуйста, помирай на здоровье!.. — обиженно воскликнул Мейв. — Разобраться он хочет! Да Наполнители искалечили такую лиарову кучу существ, а сколько судеб они разрушили, скольких сбили с Пути! Учат и мучат — во имя своей великой идеи, — скривился Мейв.

— И что же у них за идея?

— Да полный бред на самом деле. Что все мы должны проникнуться общими идеалами и жить по общему закону. По их. Наполнителей, закону. Сейчас… как это красиво у них было? — а, вот: мол, их вера зародилась в Бездне, ибо пульсация ларши в наших озёрах есть ритм, в коем бьётся сердце самого Бесконечного, и они, прислушавшись к этому ритму, узрели свет истины. И решили отныне нести его остальным. В добровольно-принудительном порядке, разумеется.

Те же, кто пытался копнуть глубже, понять, что у них за философия такая и чего они хотят от честных безднианцев, возвращались в таком виде, будто из них всю жизнь, всюдушу выпили. Жуткое зрелище, доложу тебе. — Он с искренним сочувствием покачал головой и, уже обращаясь к собеседнику мысленно, добавил: — Правда, недели три назад нам с Фай чудом удалось пропихнуть к ним своего шпиона. Он донёс, что сейчас Наполнители вовсю возятся с кое-какими подозрительными зельями. Причём вещества эти такого рода, что мы теперь думаем — а не участвовали ли эти ребята в создании того поганого вещества, которое сначала испытали на эморийцах, а потом, в улучшенном варианте, применили в Бриаэлларе. Ну, чтобы заставить горожан бояться властей. Я слышал, даже сам Каисс Ларморанн не устоял! Хотя, боюсь, соглядатай наш дольше месяца не выдержит — природа возьмёт своё. Он полукровка — илтеец-долинник, — пояснил Мейв, прежде чем Анар успел спросить, что это за природа такая и что именно она возьмёт.

— Быстро же до вас доходят бриаэлларские новости! Прошло всего четыре дня, как…

— Да не такая уж тут у нас провинция… О, Такрен нашлась! Фаай! — вдруг проорал Мейв, но Такрен его не услышала. Она остановилась около окутанного морозной магией прилавка, за которым одетый в серебристые шкуры человек торговал ледяными шарами. Судя по тому, как осторожно, ухватив длинными щипцами, торговец передавал один из них синекожему ящеру — содержимое шариков было весьма опасно. Неожиданно, почему-то передумав забирать покупку, ящер присел, коротко зашипел и на полусогнутых рванул к ближайшей стене пещеры. Там он отыскал узкую вертикальную трещину и каким-то чудом протиснулся в неё.

Фай голой рукой схватила один из шаров и метнула вслед рептилии. Чуткие уши алаев уловили звук лопающегося ледяного шара, следом за ним раздался страшный рык, перешедший в вопль. Через несколько мгновений из трещины повалил густой желтоватый дым с едким запахом.

— Злая ты, Фай, — проворчал Мейв. — Нельзя в присутствии существа с моим воображением убивать невинных ящерок, — он поёжился, — таким способом!

— Это был Фримлак, — пожала плечами алайка, потирая мигом окоченевшие пальцы. — Неплохо замаскировался, да?

— Да уж, — недоверчиво дёрнул головой Мейв, поглядывая на дымящуюся трещину.

Фай усмехнулась:

— Хочешь, спросим его душу?

— Препятствовать её отлёту к Веиндору? — в притворном негодовании всплеснул руками Куцехвост. — Помилуй, я не способен на подобную мерзость!

— И зря. Тебе выпало счастье жить в городе, где всего один жрец Веиндора, да и тот почти выжил из ума. Пренебрегая подарками судьбы, можно пребольно получить от неё по ушам за неблагодарность, — напыщенно заявила она, глядя почему-то на Анара.

— О, не плачь по моим ушам, прекрасная Фай, — перефразировал строчку известной песни Мейв. — Я готов не только поверить тебе на слово, но и заставить его душу вечно читать тебе сказки на ночь, лишь бы твои глаза никогда не оросили слё… (Тут Такрен надоел спектакль, и она отвернулась). — Да, это совсем уж не к месту, — ничуть не огорчился Мейв. — Ну что, идём обратно?

— Уже? — спросил Анар.

— Мы узнали всё, что хотели узнать, — бросила Фай.

— Пока я устраивал тебе экскурсию, Такрен успела разжиться какой-то информацией — вместо своей немногословной напарницы, объяснил Куцехвост. — Не волнуйся, сейчас она помучает нас немного неведением и всё расскажет.* * *

— Так… пять и два. — Куцехвост пересчитал зубы в верхней и нижней челюсти каменного дракона, торчавшего у покосившейся створки ржавых ворот. — Двор номер пятьдесят два, нам сюда.

Именно этот адрес, как соизволила-таки поведать своим спутникам Фай, значился в записке, полученной ей через третьи руки от своего шпиона в замке Наполнителей.

Мейв вытащил из пасти статуи потрёпанный свиток, внимательно осмотрел, развернул, и в его руках оказались четыре сероватых листочка. Пробежав их глазами, он передал листки Фай.

— Ничего особенного: счета, рекламка какого-то кабака, предупреждение о просроченной плате за землю.

Даже не взглянув на бумаги, Такрен свернула их в трубочку и засунула на место.

Справа от начинавшейся за воротами тропинки каменный пол пещеры был утыкан железными цветами. Среди них не нашлось бы и двух одинаковых, так различались и форма и стиль исполнения, и металлы, из которых они были выкованы: видимо, кто-то заботливо отбирал «растения» для этого застывшего сада.

Слева от дорожки темнела полоска настоящей земли — большой редкости в Лэннэс: по загадочной причине, практически вся земля, попавшая в Бездну, в течение суток превращалась в густую чёрную слизь. Из земли торчало несколько слабеньких росточков. Почти прозрачные от нехватки солнечного света, листья скорбно свисали к неспособной прокормить их почве. Основную же площадь садика занимало множество колышков разной высоты, между которыми были натянуты серебристые нити. Сложный узор, образованный ими, был довольно хаотичен, по крайней мере на алайский взгляд. Ни колышки, ни нити не были зачарованы.

— Что это? — спросил Анар, подумав, что эти два слова он произносит сегодня, наверное, уже в тысячный раз.

— Кто его знает, — прикрыл глаза Мейв. — Возможно, какой-то оберег, защита от гнева Швеи. Или ещё от кого-то. Или вообще не оберег. Может, тут дети через верёвочку прыгали. Хотя тратить землю на такое — слишком уж расточительно. Не настолько богатый это район.

Предположения Куцехвоста только взбудоражили любопытство Анара, он не утерпел и дотронулся до нити. Она оказалась жёсткой, словно сплетённой из проволоки. Он надеялся, что прикосновение вызовет видение, и тогда ему удастся разгадать тайну этой паутины, но ничего не произошло. Скрывая разочарование, алай пожал плечами — мол, не очень-то и хотелось.

Шагов через двадцать дорожка из зелёного камня раздваивалась. Тянувшаяся над ней лента светящегося тумана поворачивала направо, и левая тропа тонула во мраке.

— Нам сюда, — донёсся из него голос Фай.

Женщина выступила на свет и, пропустив своих спутников вперёд бесшумно пошла за ними. В уши алаям лез противный скрежещущебурчащий звук, словно у какой-то огромнойтвари случилось несварение желудка и она скребла когтями по кастрюле, которую давеча опорожнила в своё ненасытное пузо.

Вскоре они вышли в небольшой дворик. Здесь было светлее. Оказалось, что жуткие звуки издавал старый, засорившийся фонтан. Мутная вода едва струилась по его забитым хламом чашам, выливаясь на пол через пробоину в самой нижней из них. Прямо в этой луже, подёрнутой бурой плёнкой, стоял хмурый мужчина. Он не обратил на пришельцев никакого внимания, поглощённый самым неожиданным занятием.

Этот заросший рыжеватой щетиной человек, в заляпанной чем-то одежде, сосредоточенно раздирал собственную руку зазубренным кинжалом. Рваные края образовавшейся раны выглядели омерзительно, кровь тёмной струйкой стекала с распоротой до локтя, насквозь пропитавшейся ею рубашки, но ни одна капля не достигала земли: её поглощала прозрачная, едва различимая как в обычном, так и в магическом спектре тварь.

— Похоже здесь побывали Наполнители, — презрительно дёрнул носом Куцехвост и, шагнув к дому, сорвал с опоры дверного козырька широкую полосу жёлтой материи, насаженную на украшающие столб шипы (как подумал Анар — для того, чтобы перевязать истязающего себя человека). Но тут перевязка едва не понадобилась самому Мейву: стоило его руке оказаться между ощетинившимися столбиками, как острые шипы ближайшего из них вырвались из своих гнёзд и, едва не пропоров её насквозь, с громким лязгом отскочили от другого.

— Бывает. — Мейв беспечно махнул хвостом и, скрестив руки на груди, стал вместе с Фай скептически рассматривать человека.

— Это точно они, — мрачно кивнула алайка, словно и не заметив инцидента с ловушкой.

— Да, по крайней мере, выражение глаз точно как у «наполненного» кретина, — поморщился Мейв и вдруг, неуловимо скользнув к человеку, распахнул лохмотья у него на груди. — А вот и автограф, — хмыкнул он, отступая в сторону, чтобы Анар и Фай могли увидеть порезы на теле мужчины.

Они складывались в непонятные Анару мелкие символы, словно подсвеченные изнутри тусклым жёлтым огнём.

— И что всё это значит? — спросил он.

— «Есть лишь одна истина, способнаянаполнитьпустые сердца потерянных. Мы помогли её золотому дождю пролиться в душу его. Искупив свои грехи, он станет частью великой Золотой Сети, которая объединит миры и принесёт в них истинные порядок и счастье», — нараспев прочитал Мейв и запахнул изодранную рубаху с торжественностью, достойной театрального занавеса. (Сейчас он так напоминал Энаора, что Анар мысленно попросил Аласаис, чтобы на этом сходство между ним и беспутным залом закончилось.) — Обычный бред наполнительский. За что ж они его так?

— Возможно, они раскрыли нашего долинника, а этот — помогал ему. Надо проверить дом, — сказала Фай. — Что у него с крышей откуда вода?

— Похоже, крыша покрыта льдом, а теперь он почему-то тает. Может — заклинанием каким в него шарахнули и старые чары развеялись.

Мейв снова подошёл к опасному козырьку, с которого множеством струек стекала талая вода, набрал немного в ладонь, понюхал.

— Обычная вода. Я пошёл, — доложил он и принял кошачий облик. Анар, последовавший его примеру, тем временем заприметил на земле кособокую конструкцию: это было несколько жестяных мисок с рваными краями, нанизанных на вертикальный стержень, закреплённый в центре медного круга. Кот чуть коснулся его лапой, и по двору разнёсся неожиданно гулкий, вибрирующий звон.

Мейв, собиравшийся было проскочить сквозь ледяной водопад, замер, его усы, до этого нацеленные вперёд разошлись по сторонам, словно спицы раскрывшегося зонта, в поднявшиеся уши тут же натекла вода, и он отчаянно замотал головой. Анар виновато опустил нос, и мокрый Мейв, убедившись, что всё в порядке, тут же прыгнул в дом. Уже оттуда, через занавес талой воды, он осуждающе поглядывал на Анара, тряся всеми лапами по очереди.

Анар поспешил за ним и оказался в тёмной комнате с низким потолком. Пол был любовно выложен битой разномастной плиткой — дёшево, но со вкусом. Вокруг жёлтыми искорками метались «глаза» Мейва, сам же он, вспрыгнув на стол лихорадочно умывался. Рядом с ним дрожали свечи, словно слепленные из прозрачной слизи. Фай зажгла одну из них. Стоило фитилю вспыхнуть, как само желе, казалось, засветилось изнутри. Фай легонько щёлкнула по нему пальцами, и мерцающий студень заплясал отбрасывая на стены колеблющиеся алые тени.

— Придётся осмотреть здесь каждую щель, — заявила Фай, лениво потягиваясь. Её когти противно проскребли по железной стенке шкафа. Вся обстановка в доме была сработана из стекла и какого-то тусклого, во вмятинах и царапинах, металла, а к каждой мебельной ножке было приделано по дребезжащему колесу.

Мейв спешно закончил «полировать когти» и теперь петлял по комнате, зачем-то ставя лапы крест-накрест и водя свежевымытыми усами по мебели, словно ощупывая ими каждую щербинку на холодной поверхности.

Внезапно он взмыл под потолок и приземлился уже с чем-то тёмно-рыжим в зубах. Приглядевшись, Анар понял что это маленькая ящерка. Куцехвост держал ее бережно, как это умеют только кошки.

— Шпион. Небось мародёры уже пронюхали, что домик остался бесхозным, — мысленно доложил Мейв, следя за движущимися за окном фигурами.

Вскоре один из мародёров показался в дверном проёме. Видимо, это был хозяин волшебной зверюшки, он тут же выбросил вперёд руку и, читая нараспев заклятие, двинулся на Мейва. Присутствие Фай и Анара ничуть не умалили решимости незнакомца прибить покусившегося на его питомца кота. Впрочем, алай успели разглядеть, что колдун тожебыл не один. Во дворе его ждали товарищи: силуэт одного темнел в левом окне, а двое других то и дело мелькали в дверном проёме — они боролись с жертвой Наполнителей, безуспешно пытаясь удерживать руки несчастного разведёнными в стороны. Заметив это, Такрен как-то злобно усмехнулась…

Пальцы прущего на Мейва колдуна начали светиться. Чувствовалось, что с них в алая, замершего с барахтающейся ящеркой в пасти, вот-вот должно было ударить что-то смертоносное. Но поздно: зверушка Наполнителей, лишившаяся стараниями мародеров кровавой подкормки, вдруг распахнула совершенно непомерную пасть и стала с силой всасывать воздух. Первым в ее утробу отправился рыжий хозяин ящерицы, от изумления он даже не успел воспользоваться своими магическими способностями. Следом чуть не угодил Мэйв — с воплем пролетев полкомнаты, он едва успел сменить облик, чтобы схватиться за дверной косяк и откатиться по стене в сторону. Фай и Анар распластались наполу, глубоко вонзив когти в прочный камень. Обоим казалось, что они не лежат, а висят на отвесной скале. Над головами их, едва не задевая прижатые уши алаев, проносилась мебель, какая-то утварь, срываемая со стеллажей. Не желая дожидаться, когда сами громоздкие полки отправятся следом за своим содержимым, кошки, нещадно дырявя под начали отползать в сторону, к окну, под которым так удобно примостился Куцехвост.

А он, уже полностью освоившись, с интересом наблюдал за разворачивающейся во дворе драмой. Из четверки мародёров в живых осталось двое. Первый спасся ухватившись за кормившего тварь беднягу (тот, несмотря на бушевавший вокруг вихрь, стоял не Шелохнувшись, словно врос в землю, с лицом сведённым судорогой). Вторым был главарь этой маленькой банды. Во всяком случае, именно он отдал приказ не дать жертве Наполнителей резать себе руки и теперь, благодаря собственному «милосердию», болтался перед самым носом Куцехвоста, ухватившись за оконную решетку.

Мейв выпустил когти на левой руке и аккуратненько вонзил их в дрожащее стекло. Когтем правой он быстро очертил вокруг неё широкий квадрат и с явным усилием втянул его внутрь. Поставив стекло у своих ног, Куцехвост потянулся к решётке. Ему пришлось упереться грудью в подоконник, так что над ним виднелась теперь только его голова да правая рука, когти которой парой ловких движений проделали с решёткой то же самое, что секундой ранее со стеклом.

За сим раздался вопль, резко оборвавшийся, когда отчаянно размахивающий руками человек скрылся во чреве твари Наполнителей. Вот так — летел-летел и вдруг исчез. Вместе с ним пропал и ветер: прозрачное создание уменьшилось до прежних размеров, а его «кормилец», более не отягощённый неизвестно куда девшимся последним из мародёров, перестал изображать статую и снова принялся калечить свою руку.

Мейв отлепился от подоконника и шлёпнулся на под тяжело дыша и массируя почти раздавленную грудную клетку. Неподалёку Фай как ни в чём не бывало поправляла растрепавшиеся волосы.

— Ну-с, как говорят элиданцы, да будет Веиндор милосерден к душам павших, — протянул Куцехвост. Он помолчал и вдруг воскликнул: — Вот же всё-таки бред какой! Можно подумать, что Милосердный в принципе может быть к кому-нибудь немилосерден. С тем же успехом налары могли бы желать друг другу на прощание, чтобы вода завтра была такой же мокрой, как сегодня.

— Какое тонкое наблюдение, Мейв, — съязвила Фай.

— Тонкое… да, тонкое, — принюхиваясь, эхом повторил Анар: он различил чуть ощутимый запах кошачьей мяты — не самый обычный запах для неалайского жилища. — Вы не чувствуете? Здесь пахнет аланаи.

— Да-а? — резко втянул воздух Мейв; глаза его как-то нехорошо заблестели.

— Иди-ка ты лучше на воздух. Иди! — прикрикнула на него Фай и, когда Куцехвост не послушался, буквально вытолкала его вон.

Анар остался один. Он медленно пошёл по комнате, прикрыв глаза, сконцентрировавшись на обонянии. Через несколько минут такого блуждания, он завернул на кухню, где, покружив около буфета, буквально уткнулся носом в узкую лесенку. С перил капала вода. Сверху, через щель приоткрытого люка, сочилось голубоватое сияние. Анар осторожно взобрался по эмалированным ступеням и оказался на крыше.

Вокруг него лежали глыбы магического льда. Рассеянно смахнув иней с ближайшей из них, Анар обнаружил прикрытые тонкими ледяными пластинками углубления, в которых хранились разнообразные продукты. Зажмурившись, он снова доверился обонянию. Нюх привёл алая к одной из морозильных ячеек. Анар приподнял крышку, но листочков аланаи под ней не обнаружилось — кошачьей мятой пахла она сама.

Пройдясь по пластине пальцами, Анар заметил, что с одной стороны она не такая гладкая, как с другой. Её покрывали ряды углублений, царапин… Засунув ледышку под мышку, Анар прыгнул в люк. Он обежал комнату, но чернил или какой-нибудь краски ни на полках, ни в ящиках стола не обнаружилось. Зато в буфете нашлась банка жидкого варенья. Анар вывалил его на ледяную поверхность. Разровняв ароматный слой, он стёр лишнее салфеткой — на пластине чернели ряды неровных букв. Анар бросился во двор.

— Так-с, посмотрим, что у нас тут, — поплевал на ладони стоящий там Куцехвост и кровожадно потянулся к голове кормящего прозрачную тварь человека.

— Мейв! — грозно прикрикнула на него Фай, и присмиревший кот осторожно положил пальцы на виски жертвы Наполнителей.

Пока он копался в памяти несчастного, Анар успел сполоснуть руки в бегущем с козырька потоке (облизывать пальцы он не решился: мало ли кто, из чего идля чегоделал это варенье).

— Пусто. У него в голове один чёрный шум, — сказал Мейв через некоторое время. — Ничего мы от него не узнаем.

— А вот нашему гостю, видимо, удалось что-то разведать, — забирая у Анара пластину, сказала Фай.

«Радужные мои кот и кошка!

Всё — так и есть. И та дрянь, из-за которой в Эмори художники надевали картины друг другу на головы, и та, которой нагоняли страх на неалаев в Бриаэлларе, сделаны Наполнителями. Ими — и никем иным. А сейчас у них новый проект — зелье, способное сорвать с существа духовную оболочку. Не спрашивайте меня — как. Я даже думать об этом не хочу, чтоб мне туманом захлебнуться! Как один из ингредиентов они используют воду забвения псевдоалайской секты Нулей (ваши правители будут идиотами, если не возьмут их источник под охрану). Судя по тому, о чём Наполнители болтали между собой, они близки к успеху. Скоро эта чудовищная гадость будет у них. Надеюсь, вы сможете импомешать завершить её. Только для этого вам придётся разобраться ещё и с харнианцами. Огненные пасут Наполнителей, как белых, пушистых желтоглазеньких овечек, не дают их никому в обиду. Ну всё. Меня зовут туманы и грибные дожди Долины Снов…» Снизу есть приписка: «Хозяин этого дома работал на Фримлака. Думаю, Наполнители хорошо с ним повеселятся».

— Чокнутый долинник! — фыркнул Мейв. — Не мог не поквитаться напоследок. Что, если бы Наполнители обнаружили эту ледышку?

— Тогда в эту ночь мы, во всяком случае, спали бы спокойнее, — пробормотал Анар. — Сорвать духовную оболочку… Звучит дико. Жутко звучит.

— И зачем только Наполнителям эта дрянь понадобилась? — поёжился Куцехвост.

— Для того, чтобы чужая религиозная и философская мысль не замутняла внутреннего зрения их будущих адептов, — мрачно сказала Фай. — Для их целей Наполнителям нужны голые, беззащитные души…

— Или не Наполнителям, — вставил Анар. — Тут написано, что харнианцы защищают их, а в том, кто стоит за харнианцами, сомневаться не приходится. Возможно, это слуги Тала поделились с Наполнителями своими секретами — у них уже есть опыт по отделению духа от тела.

— Алайского духа… Духа твоей матери, — задумчиво протянула Фай.

— И на основе этих знаний Наполнители создают для Хозяев вещество, которое позволяет отделять дух от существа — уже против его воли, — пропустив её замечание мимо ушей, продолжал Анар.

— А дорогая царица Амиалис, что, давала такое разрешение? — вновь бестактно полюбопытствовала Такрен.

— Насколько известно патриарху Селорну — да, давала, — просто ответил Анар; Фай отвела глаза — разочарованная тем, как подумал алай, что не добилась от него желаемой реакции.* * *

Когда через час они добрались до дома Фай, Анар чувствовал себя полностью разбитым. Так дурно ему бывало разве что после двухсуточного бодрствования во время церемонии Искупления в Руале. Рухнув в кресло, он тут же опустил тяжёлую голову на стол и, растерянно потирая шею, попытался сообразить, что его так вымотало. Сколько он пробыл в Бездне? Часов десять, значит, он проснулся всего лишь полдня назад. Конечно, впечатлений за это короткое время он получил больше, чем в своей прошлой, руалской, жизни — за месяц, и всё-таки не должен был устать до такой степени. Анар даже не расслышал, как к нему подошёл Мейв с урчащим, только что покормленным Фонарём на руках.

— Мдя-я, — выдохнул Мейв, разглядывая гостя, — умучили кошку лэннэсские мышки.

Анар с трудом поднял на него глаза. Куцехвост успел уже не только задать корму своей животинке, но и переодеться. Теперь на нём красовалась белоснежная рубаха, вышитая по вороту зелёной нитью. Плюхнувшись на соседний стул, он подтянул под себя босую ногу и с видом знатока изрёк:

— Ты не переживай — так всех в первый день плющит. У нас тут очень специфический магический фон — то ли из-за озёр, то ли ещё из-за чего — вот все и проходят через такую мерзкую акклиматизацию. Меня самого три для наизнанку выворачивало.

Анар попытался изобразить на лице сочувствие, но, как ни печально, единственным, кто сейчас на самом деле вызывал у него жалось, был он сам.

Из-за его спины, подобравшись так же незаметно, как и Мейв, появилась Фай. Она аккуратно опустила на стол поднос с тарелками. По краям его украшали загнутые внутрь крючочки тонких рогов — чтобы горка посуды не разъезжалась в стороны.

Мейв молчал всю трапезу, щадя ноющую Анарову голову. Фай тоже не была расположена к беседе, она ела с подчёркнутой аккуратностью, так, словно сегодня пища доставляла ей особенное наслаждение, и как добропорядочная хозяйка не забывала предлагать Анару то или иное блюдо. Мейва это явно настораживало, Анара — тоже…

Она ещё только отщипывала ложечкой первый кусок кислого чёрного желе, когда Куцехвост, расправившись со своим десертом, принялся обозревать стол в поисках, чем бы ещё наполнить тарелку. Взгляд его упал на матерчатую салфетку, прикрывавшую миску в самом центре стола, благодаря чему содержимое её оставалось до сих пор нетронутым. Мейв поспешил исправить эту досадную оплошность. Под салфеткой обнаружились четыре больших синевато-фиолетовых плода, формой похожих на яблоки. Они выглядели совершенно обычно, но тут же завладели вниманием как самого Куцехвоста, так и Анара.

— А это, Фай, что у нас за сливы-переростки? — спросил Мейв, с деланной подозрительностью обнюхивая один из них.

— Я бы на твоём месте положила её обратно. Это для нашего гостя, а тебе, боюсь, эта… слива не понравится, — предупредила алайка, не надеясь, впрочем, что Куцехвост отнесётся к её словам серьёзно.

И он тут же оправдал её ожидания.

— Плофхо ты феня знаешь, Пфай! Офень фкуфные слифки, — с набитым ртом проговорил он.

Глядя на него, Анар не удержался от улыбки: бледная кожа и острые клыки, перепачканные соком плода, мякоть которого оказалась красной, как свежепойманное мясо, делали Мейва похожим на насосавшегося крови вампира. Фай тоже усмехнулась, как бы говоря: «Ну, мы ещё посмотрим…». Понаблюдав с минуту за этой безумной парочкой, Анар уже в который раз проиграл битву со своим любопытством и рискнул попробовать заинтриговавшую его «сливу».

Вкус сочного, ароматного плода оказался очень необычным: сладким, с ноткой горечи, пряным и одновременно свежим, как молодая трава. Было в нём что-то неуловимо знакомое, волнующее, словно связанное для Анара с каким-то очень важным событием, которое он никак не мог вспомнить. Как если бы ему дали понюхать апельсин: он бы тут же ощутил дискомфорт, ещё до того, как воскресил бы в памяти мучительный обряд Очищения — с непременным натиранием свежевыбритых ушей апельсиновым маслом. Но с чем был связан вкус сливы Фай?

Анар мог поклясться, что никогда не ел такого плода, даже не видел его, откуда же тогда?..

— О, моя бедная головушка! — простонал кто-то.

Нехотя приподняв веки (он и не заметил, когда они сомкнулись), Анар увидел навалившегося на стол Куцехвоста. Его больные глаза с укором смотрели с совершенно зелёного лица на Фай, стоявшую рядом, со сложенными на груди руками.

— Что… что это за сливы такие? — с трудом разлепил он подрагивающие губы.

— Такие вот сливы, — загадочно прикрыла глаза алайка. — Я же говорила: тебе они не понравятся, — её голос прозвучал почти сочувственно.

Куцехвост скривился:

— Но ты не сказала, что мне после них помереть захочется!

— Не сказала, — со всегдашней своей омерзительной многозначительностью кивнула Такрен. — Пойдём-ка, я помогу тебе лечь.

С этими словами она обвила плечи Мейва своей цепкой рукой.

Опираясь на алайку, Куцехвост кое-как поднялся на ноги и поковылял к себе. Ему было настолько плохо, что вопрос: почему это их гость, наевшийся тех же фруктов, сидит как ни в чём не бывало — как-то не пришёл ему в голову.

Анар же, оставшись один, не преминул воспользоваться отсутствием Фай, чтобы проверить плоды на наличие яда. Выживание на его родине требовало от высокопоставленного алая умения делать это с почти танайской точностью, но ничего опасного в фиолетовых «сливояблоках» он так и не смог отыскать. Они были странными, очень странными,но не ядовитыми… по крайней мере в привычном для него смысле этого слова.

— Что с ним случилось? — спросил Анар вернувшуюся Фай.

— Он просто переел. Перекормил свой мозг, — она собрала пальцы щепотью на переносице и медленно развела их в стороны.

Анару показалось, что у него во лбу распустился ледяной цветок. Прохладные лепестки надавили изнутри на его глаза, стебель начал разрастаться, обвивая холодными кольцами позвоночник алая…

— Что это за яблоки? — резковато спросил он, передёргивая плечами, чтобы стряхнуть озноб.

— Яблоки? Вас не поймёшь — то сливы, то яблоки… — Фай взяла одно из них и немного повертела в пальцах. — Ну, пусть будут яблоки. Чудесные, очень редкие и опасные… особенно для алаев. Как они тебе? — деловито спросила она, откусывая кусочек.

— Вкусные. Но… Необычный вкус… словно тысяча вкусов, — проговорил Анар, растерянно глядя, как его рука, словно сама собой потянулась за фруктом и отправила его в рот. — Это сложно объяснить, — уже жуя, пробормотал он.

— И не надо, — снисходительно улыбнулась Такрен, похлопав его по руке. — Мы тоже не можем объяснить нашу страсть к Бездне: здесь опасно, темно, тесно и шумно, нет никакой стабильности, мы живём в постоянном волнении, вдали от родины… — пристально глядя ему в глаза, монотонно перечисляла алайка.

Но Анар уже не слушал её, не замечал напряжённого выражения её лица. Он жевал яблоко. Нет, не беспокойство за здоровье Мейва заставило его сделать это. Что-то другое… что-то неуловимое во вкусе этих плодов не давало Анару покоя. Он поспешно откусил ещё кусочек и принялся сосредоточенно растирать его шершавым языком по нёбу — ондолжен, должен был вспомнить, что связано с этим сложным, дразнящим память ароматом.

На ум пришёл рассказ Аниаллу о том, как Ирсон, изобретая какой-нибудь новый вкус или запах для напитка, бывало неделями не успокаивался, пока не придумывал, как воплотить задумку. Начинал танай свои терзания с поиска (обычно безуспешного) чего-то хотя бы отдалённо напоминающего его замысел. Вот и Анар стал перебирать все известные ему фрукты, овощи и ягоды, начав с хорошо знакомых по Руалу и постепенно добравшись до пробованных раз или два в Бриаэлларе. Их оказалось куда больше, чем он ожидал. Образы, вспыхивающие в его сознании, были неожиданно яркими, объёмными, он словно чувствовал пальцами прикосновение кожуры, стручков и скорлупок, ощущал запах, вкус. Этот процесс так увлёк Анара, что тревога и нетерпение покинули его, он потерял ощущение времени и места и едва не забыл о своей цели…

Приятное покачивание на волнах памяти длилось до тех пор, пока Анар не поймал себя на том, что может ясно представить себе пушистый кустик фур-фар. Вареньем из его ягод он угощался у Тинойи, но само растение — он это точно помнил! — не видел никогда. «Видение?» — подумал он. Да… но как сильно оно отличалось от прежних! Никогда Анару не удавалось так полно управлять полётом своей мысли — стоило ему захотеть, и он мог заставить пронестись перед глазами не только образы фруктов, пахнущих наподобие выбранного им, но и увидеть деревья, на которых они росли, тех, чьи руки собирали эти плоды, блюда, которые из них готовили, столы, за которыми их ели…

Потоки сверкающих яркостью и новизной впечатлений стремительно текли через сознание Анара. Его разум не впитывал эти видения, они проходили сквозь него, почти не оставляя следов в памяти. Это было чудо, настоящее чудо, пьянящее ощущение свободы и, вместе с тем — необъяснимое чувство покоя, уюта, упоительное сознание того, что всё теперь отныне будет легко и просто… всегда.

«Наплававшись», Анар словно вынырнул на поверхность этого восхитительного моря образов и, раскинувшись на его мерно вздымающейся поверхности, принялся любоваться выуженным из него плодом Фай. Теперь он знал, что такие «яблоки» не растут ни в одном из миров Бесконечного. Только в саду безднианской кошки, под стеклянным колпаком, охраняемые ею, как зеница ока… Но Анару сейчас не было никакого дела до Такрен. Ему было настолько хорошо и спокойноздесь,что он забыл и про отравленного Мейва, и про свои собственные беды, и даже про те невообразимые возможности, обещание которых слышалось ему в шёпоте этого бескрайнего моря. Наверное, так налар, лёжа на поверхности воды и ощущая себя единым целым с океаном, буквально кожей чувствует… «видит», как в прибрежной полосе прибой ворочает камешки. Только вместо яркой гальки у Анара были целые миры, готовые открыть перед ним все свои секреты. Нужно лишь протянуть руку и… но он не протянул её.

Анар всегда был натурой деятельной, ему было мало просто созерцать нечто интересное, хотелось везде сунуть свой нос, поучаствовать, извлечь максимум пользы из ситуации, проявить, усовершенствовать, обогатить себя. Но только не в этот раз. Его нынешние ощущения были настолько ценны сами по себе, что думать о каком-то практическом применении этого состояния было невозможно. Это было как-то неправильно, противоестественно…

Быть может, в первый раз, с тех пор как он покинул Руал, Анар спал без сновидений, а когда открыл глаза, над ним уже белело лицо Фай. От неожиданности сын Амиалис отшатнулся от алайки, которую спро сонья принял за собственную мать, с такой силой, что чуть не врезался в стену.

— Зато мы меньше спим, — Такрен словно и не заметила его реакции.

Впрочем, она, похоже, не заметила и того, что разговор с Анаром, который она ни с того ни с сего решила продолжить, прервался много часов назад.

Анар почувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке.

— Если мы не выходим на солнце, мы меньше устаём, как оказалось. Темнота — наш истинный дом, и четырёх-пяти часов нам вполне достаточно, чтобы восстановить силы. Ты скоро привыкнешь. Придётся.

— Я думаю, мы здесь ненадолго, — поспешно заверил её алай.

— Мне так не кажется, — излишне-ласковым голосом проговорила Такрен.

— Почему? — поднял бровь Анар.

— Почему-у? — переспросила она, присаживаясь на табурет рядом с кроватью и вновь пристально вглядываясь в его лицо. — Потому что найти что-то в Лэннэс куда сложнее, чем иглу в стоге сена. Ты только вслушайся в это слово, — помолчав, протянула она: — Бе-ездна-а, Беездна-а.

Такрен сказала это с таким сладострастием, что Анар нахмурился, недоумевая, что с ней происходит.

— У неё нет не только дна, — мурлыкала алайка, прикрыв глаза и словно обращаясь к самой себе, — у неё, как у Энхиарга, нет никаких границ. Она — начало множества миров, её коридоры — дороги в иные вселенные, её окна — глаза богов… Её тайны, — Такрен Фай резко распахнула глаза, обожгла собеседника их зелёным пламенем, — тайны Бесконечного.

Некоторое время она молчала, потом неожиданно расхохоталась и в мгновение ока скользнула за ширму, оставив Анара приходить в себя.

Анар щёлкнул крышкой часов, посмотрел на полуоткрытый зрачок «глазок» и устремил взор к потолку: там, на поверхности, чудовищно далеко от Бездны, вставало солнце. Здесь же не было ни дня, ни ночи, ни закатов, ни восходов, и из всех ужасов Лэннэс этот угнетал его больше всего.

Выбравшись из своего закутка, он, не желая встречаться с Такрен, не глядя цапнул со стола парочку фруктов и нырнул в соседнюю комнату. Пару минут он обозревал величественное сооружение, занимающее большую её часть, — двухъярусную кровать, высеченную из цельного куска прозрачного камня цвета морской волны; некоторые углы были сколоты, но это не лишало изысканности лежбище Мейва. Потом Анар решительно сгрёб в сторону хозяйское барахло, рухнул на нижний матрас и с хрустом прокусил толстую кожицу плода. В рот брызнул кисловатый, но очень ароматный сок пополам с мякотью. Анар посмаковал необычный вкус, но вдруг вспомнив, что было с ним и Мейвом вчера после фруктов, остановился на полглотке и закашлялся, вытаращившись на коричневатое нечто. Нет, оно совсем не походило на волшебные яблочки Фай. Алай облегчённо вздохнул, прочистил горло и задумался.

Он не понимал, каким образом фрукты могли наделить его теми потрясающими возможностями, которые он обнаружил у себя вчера, и откуда эти яблочки взялись у Фай. И, главное, как этой безднианской кошке могло прийти в голову дать отведать их неподготовленным существам?! Ведь они с Мейвом запросто могли рехнуться от такого угощения.

— Она сумасшедшая, совершенно безумная кошка… — пробормотал он.

— Да, Фай чокнутая, но насчёт Лэннэс она в чём-то права, — раздался голос с верхней кровати, а затем послышалось характерное шмыганье носом. — Лэннэс — место неограниченных возможностей. Сам подумай, где ещё ты можешь встретиться с существами абсолютно любой расы, из любого мира, владеющими любыми знаниями, навыками… и вещами тоже любыми? Да-а… — Мейв, уютно устроившийся наверху, широко зевнул и откинулся на пёструю подушку, мечтательно глядя в потолок. Анар не знал, какие диковинные артефакты грезились сейчас Куцехвосту и с чего он взял, что их нельзя найти в любом другом шенавене, но это и не волновало его.