Чтение 4–й страницы книги ~Театр для теней. Книга 1~

— Но сначала мы сами должны принять решение. И я считаю, что сейчас самое время сделать это, — предложил посол Шелдриазур и, так как никто не проронил ни слова, заговорил вновь: — В Бриаэлларе невольно проникаешься его духом, этого я не могу отрицать, при всём желании. Мы с Крианом долгое время жили здесь, среди алаев, и я не уверен, что мы сможем судить непредвзято. Что скажете вы?

Пока они думали, у Адиана была возможность порассуждать о том, насколько и вправду несхожи их народы. Если бы Аласаис столь недвусмысленно, как Изменчивый — этому почтенному собранию, высказала алаям своё недовольство тем или иным их замыслом, кошки поспешили бы немедленно, не тратя время на разговоры, загладить свою вину. Драконы же могли обсуждать, могли сомневаться и, казалось, не испытывали никакого неудобства, когда их поступки не одобрялись их богом и создателем. Это показалось ан Темиару донельзя нелепым. Он так увлёкся сравнением представлений о свободе двух рас, что едва не пропустил мимо ушей фразу, услышать которую очень надеялся.

— Алай прав. Если мы не попросим помощи, то заведомо лишимся свободы…* * *

Проводив взглядом смешного апельсинового дракона, Теола ан Камиан и подумать не могла, в какую передрягу он попадёт через пару минут. Ветер всё так же рвал зонт из её рук. Чулки промокли настолько, что из ярко-зелёных стали почти чёрными, как и некогда коричневые кожаные ботинки. Длинные кошачьи когти были выпущены через специальные прорези у самой подошвы — ими девушка и цеплялась за кровлю, протыкая тонкие золотые листы десятком аккуратных дырочек.

От Теолы, обладательницы ярких зелёных глаз и круглой физиономии, освещённой задорной улыбкой, прямо-таки веяло радостью жизни, правда, улыбка была немного неестественной — от холода. На всё она смотрела с весёлым любопытством, словно видела в первый раз и город мокнущий под ногами, и мрачное, вспыхивающее молниями небо над головой.

Следующий раскат грома походил на недовольное урчание разбуженной кошки. Слишком подозрительно походил. Поэтому, когда прямо над ней из грозовых туч свесился кошачий хвост — размером с башню, на которой она стояла, Теола не слишком-то удивилась. Урчание повторилось, тучи стали клубиться сильнее, заколыхались, словно перина, на которой кто-то ворочался. Вслед за хвостом высунулась лапа — блеснув когтями, она томно растопырила пальцы и снова исчезла в облаках.

Теола улыбнулась и помахала кошке рукой. Естественно, всё это было лишь иллюзией, но иллюзией, сотворённой мастером, и Теола догадывалась — каким. Проследив глазами, умеющими видеть волшебство не хуже, чем мышей и птичек, за тоненькой ниточкой заклинания, тянущейся от небесной кошки к её создателю, алайка только укрепилась в своей уверенности. На сердце у неё потеплело ещё больше. Там, среди покинутых друзей, оставшихся веселиться в «Струноусе», кое-кто продолжал думать о ней.

Вспомнив, что именно выманило её из уютного кабачка, Теола вздохнула. Пора было приниматься за работу, раз уж она согласилась взвалить её на свои хрупкие плечи. Нет,это было тоже по-своему здорово: Теола, как настоящая алайка,знала свое местои не думала отрицать, что не смогла бы спать спокойно, если бы не поучаствовала в общем деле. Вдобавок ей очень хотелось узнать, что это за дело такое? Быть может, онанаконец сумеет получить ответы на сотню-другую вопросов, накопившихся в её промокшей головушке?

Мотнув головой от нетерпения и заодно вытряхнув воду из ушей, девушка прикрыла глаза и прижала палец к виску. Лицо её стало сосредоточенным, словно она вслушивалась во что-то.

— При-и-ветик! — весело протянула она, спустя несколько мгновений. — Аниаллу, радость моя, ты мне скажи, в какой библиотеке ты сидишь? Да понимаю я, что дома, но тут поблизости целых два твои дома и… поняла, поняла, сейчас буду! Что? Через окно в саду? А, хорошо, жди! — воскликнула она, опуская руку и снова встряхивая головой. Окинув город взором авантюристки, она решительно отбросила сломанный зонт.

В последние годы у Теолы было мало практики в перевоплощениях, поэтому она не решилась принять кошачий облик в полёте. Четыре лапы, мощные и гибкие, как у всякой пантеры, только песочнозолотистые, едва уместились на малюсенькой площадке. Долго балансировать в таком положении было не по силам даже ловкой алайке, поэтому недолгодумая девушка резко оттолкнулась от крыши и взвилась в пронизанный серебряными строчками дождя воздух.

Сильное тело разорвало пелену холодных струй, и кошка приземлилась на синюю крышу дома на другой стороне улицы, но только для того, чтобы снова оттолкнуться и метнуться на следующую, затем — вон на тот жёлтый купол и…

Теола едва узнавала очертания бриаэлларских домов. Некоторые и вовсе нельзя было разглядеть: они спрятались под огромными волшебными пузырями, по стенкам которыхстекал дождь. Под лапами пузыри упруго пружинили, легонько подбрасывая блаженствующую кошку, а по их гладким стенкам было так здорово скользить, улегшись на бок и не забыв втянуть когти. Капли дождя скатывались по гладкой шубке Теолы, как по вощёной бумаге, а быстрое движение согревало не хуже полуденного солнца. Если она о чём и жалела, так это о том, что нельзя находиться в кошачьем теле и хохотать одновременно.

Внизу промелькнула улица Бесшумных Лап — дальше, дальше, вдоль улицы Золотых Хвостов, с крыши на крышу, с пузыря на пузырь — и наконец, снова улица Лап, на этот раз Игривых, привела её к нужному дому. Роскошный особняк принадлежал дому ан Камиан, одному из наиболее значительных семейств Бриаэллара, и, по мнению Теолы, был красивейшим зданием в городе. Помимо дворца Аласаис, разумеется.

К удивлению алайки, справедливо полагающей, что его обитатели, пожалуй, самые большие водоненавистники среди кошек, их замок почему-то не был окружен защитной сферой. Дождь свободно барабанил по крышам построек, срываясь с них сотнями маленьких водопадов.

Многочисленные статуи на фасаде, мужественно принимающие удары непогоды, не были просто отдельными украшениями — тщательно отобранные и перевезённые сюда из тысяч миров, они собственно и образовывали фасад составляя цельную, гармоничную композицию, а благодаря безупречному вкусу хозяйки, «голос» каждой из них был слышен в этой застывшей каменной мелодии. Недаром замок ан Камианов прозвали «музеем», а их самих — «коллекционерами».

Не было вокруг замка и высоких стен — лишь резная деревянная изгородь. Тоже своего рода коллекция, она была сплетена из множества изваяний странных существ, бывших кошками лишь наполовину, другие же их части, по буйной фантазии художника, были позаимствованы как у хорошо знакомых Теоле зверей и птиц, так и у совсем уж невообразимых тварей из каких-то отдалённых вселенных, названия которых вряд ли были известны даже самому автору этого диковинного забора.

За изгородью начинался сад, полный редких растений, любовно собранных матриархом Аэллой. Для каждого тщательно создавались необходимые именно ему условия: ан Камианы дорожили своими находками, берегли их как величайшее сокровище — будь то цветок, камень, птица, картина или… изысканное ощущение — и щедро платили тем, кому удавалось-таки удивить их чем-нибудь новеньким.

Теола, соскользнувшая на землю с очередного пузыря и вернувшая себе двуногий облик, потянулась было погладить одно из диковинных существ, но вовремя отдернула руку. Ей была известна тайна этой ограды: стоило врагу приблизиться к дому, как звери на ней оживали, превращаясь в тысячи беспощадных стражей. Только одно здание в городе имело подобную защиту — посольство народа Драконьих Клыков, Башня Тысячи Драконов, построенная тем же магом-архитектором.

Теола была своей в доме ан Камиан, но, несмотря на это, вздрогнула: ей показалось, что один из стражей подозрительно сверкнул в её сторону алой щёлкой приоткрытого глаза. Перемахнув через изгородь, Теола сразу же пожалела, что так плохо училась летать. Утопая в жидкой грязи, она ругала себя за послушание и бросала страдальческиевзгляды на гостеприимно распахнутые двери главного входа — туда, где тускло блестела чистая каменная дорожка, где украшала сад причудливой формы алайская арфа с двойным набором струн, между которыми, изящно изогнувшись, застыла бронзовая кошка. Её хвост кокетливо обвивал одну из струн, а выражение морды да и сама поза как бы спрашивали: ну, как я — хороша?

Огромные часы, ещё одна из местных достопримечательностей, тихонько тикали над входными дверями. Это были очень необычные часы. Вместо цифр, на их циферблате сидели котята, по одному на каждый час. Сейчас их осталось всего двое: верхний, полуночный ещё спал, а пушистый малыш слева от него умывал мордочку, только что опустошив миску молока, — значит, до наступления нового дня оставалось чуть больше часа. Через несколько минут, ровно в пятнадцать вечера, котёнок начнёт громко мяукать, из отверстия в центре покажется кошка-мать, чтобы утащить отпрыска внутрь. Проснётся следующий котёнок, в свою очередь займётся тем, что (по мнению явно несведущего в этомвопросе мастера) обычно делают алайские дети в это время суток, и через час будет унесён вслед за братом. В полночь и полдень вся эта пушистая компания выбиралась обратно, рассаживалась по своим местам и нежными котячьими голосками пела любимую песенку алайской детворы «Когда мне придётся ходить на двух лапах».

Глядя на довольного умывающегося котёнка, Теола пробормотала себе под нос:

— Да, намываются сейчас все алаи, как же. Мокнут они! — и зашлёпала дальше.

Всего за один день ухоженная лужайка превратилась в склизкое месиво. Размокшая, перенасыщенная влагой земля противно чавкала под ногами, и Теоле приходилось придерживаться за ветви деревьев, чтобы не упасть. Прыгать по крышам было куда проще и уж точно приятнее.

Окна медленно приближались. Их медовый свет, пробивающийся сквозь пелену дождя, казался ещё более уютным и тёплым, чем обычно. Теола ускорила шаги и сразу же пожалела об этом. Споткнувшись О почти утопшую в газоне клумбу, алайка выбросила вперёд ногу и перенесла на неё слишком большой вес. Лужайка ухватила её ботинок не хуже заправского болота. Теола увязла по щиколотку, с трудом высвободилась и последним усилием, не отрывая взгляда от коварной земли, добралась до низкого подоконника галереи.

Но ни одно из ближайших окон не было открыто. Зато чуть дальше из распахнутой рамы на улицу вырывались прозрачные шторы. Добраться туда не составило труда. Отдышавшись и ещё не веря в своё счастье, Теола подняла глаза и… утонула.* * *

— Это ты состряпал им «божественное явление»? — спросил Адиана чернокожий телепат, стоило им вместе с Кер выйти из зала с порталом.

— Нет, клянусь шёлковой шерстью с задней лапы Аласаис, не я! — замахал руками ан Темиар, сбегая по лестнице в главный холл. — И приказа такого никому не отдавал, понадеялся на благодарность и связи спасённого Апельсина, — отчеканил он, предвосхищая вопрос эала. — Но… да обовьёт она своим хвостом того, кто это сделал! — С этими словами он обвил руками талию смеющейся Кер и закружил её. — И не оставит его своей милостью! Телепат, прислонившись к стене, с мрачным видом наблюдал эту сцену. Внезапно илтейка резко расправила крылья, останавливая вращение. Адиан успел поставить её на ковёр, но сам был вынужден схватиться за колонну. Он никак не мог отдышаться и не заметил, что девушка как-то поникла и сама не своя побрела к выходу.

Эал тоже не обратил на это никакого внимания. Его волновало что-то куда более серьёзное, и стоило Адиану немного прийти в себя, как расспросы продолжились:

— Я не понимаю, чему ты радуешься? Ты же сам так правильно сказал драконам: Совет Бриаэллара этого не одобрит. Сейчас не время растрачивать силы, защищая неалаев.

— Да что ты! Это яимсказал, а Совет давно уже всё одобрил. Или ты думаешь, меня блоха зелёная случайная укусила, что я тут всю эту катавасию затеял? — рассмеялся Адиан, приводя в порядок растрепавшуюся шевелюру.

— Значит, эта блоха цапнула весь Совет разом! — пробормотал эал. — Мало нам проблем с Канирали, так надо снова ввязываться… — Он не договорил и надолго замолчал,неприязненно дёргая чёрной ноздрёй.

Адиан ничего не сказал. Потому что говорить было нечего. Залы — известные расисты. А уж заводить с кем-то из них дискуссию о дружбе между народами теперь, после тогокак Веиндор Милосердный, видимо в благодарность за желание помочь, обвинил посланных в Канирали телепатов во всех грехах и утащил их в Серебряные Скалы — было совсем неуместно. Все в Бриаэлларе были потрясены этим событием до кончиков хвостов, но Адиан не мог даже представить себе, что пережили близкие заточённых в Тир-Веинлон. Они не хотели повторения трагедии и были убеждены, что чем меньше алаи взаимодействуют с другими расами, тем лучше. По крайней мере — для самих алаев…

— Мы не должны терять веру в мудрость наших правителей, иначе рискуем потерять всё. Пусть нам не всегда легко исполнять их волю, — заставил себя выдавить Адиан. Фраза была неестественной, звучала заученно, но ничего лучшего в голову ему сейчас не пришло, а затягивать паузу очень не хотелось.

— Надо оберегать своих, а не чужаков! — фыркнул эал, продвигаясь в сторону выхода. — Стоит нам захотеть помочь кому-то, как они тут же забывают об опасности и бросают все силы на то, чтобы уличить нас в каких-то махинациях!

— Угу, а ещё — какой ужас! — они не умеют пользоваться нашими часами со зрачком! Но покупать их продолжают и, страшное дело, вносят в это древнейшее устройство прямо-таки кощунственные изменения: рисочки всякие нацарапывают, циферки! Сплошное святотатство и неуважение к великой алайской культуре. — В притворном ужасе Адиан всплеснул руками. Он был в настолько хорошем настроении после успешно проделанной работы, что утратил остатки серьёзности.

Адиан смеялся так искренне и заразительно, что его чернокожий собеседник, который и в самом деле считал большой пакостью вносить какие бы то ни было изменения в знаменитые Очи Времени, тоже улыбнулся.

— Хотя среди инородцев попадаются очень симпатишные экземпляры, — подмигнул ему Адиан. Сорвав с клумбы цветок, он не глядя протянул его Кер и, всё так же смеясь, пошёл к выходу.

Может быть, он думал, что девушка последует за ними, или, увлечённый какой-то новой мыслью, попросту забыл о ней, но илтейка так и осталась сидеть на мраморном бортике цветника…

Кер плакала. Она хотела, но не могла, как Адиан, всем сердцем порадоваться этой пусть маленькой, но победе. Для неё она отдавала горечью.

Когда Адиан подхватил её на руки, Кер вдруг остро вспомнила: вот так же они кружились с отцом в потоке воздуха, бьющего алым фонтаном из-под земли — там, в Танцующих Песках, когда был цел их город их дом, и мама не обратилась в ещё одну горстку песка в бескрайней пустыне. Пустыне, в которую превратила яркий мир её детства война… Крылья Кер трепетали от страха и бессильного гнева, когда она вспоминала, как в течение всего нескольких минут один элаанский маг — всего один! — убил тысячи её соплеменников…

И вот теперь, когда возможность отомстить была так близка, когда оставалось только с торжеством наблюдать, как рушится эта империя зла, Кер должна помешать уничтожению своего кровного врага! На глазах илтейки снова выступили слёзы. Сжимая кулаки так крепко, что, казалось, погнутся тонкие кольца на пальцах, Кер ещё долго оставалась в «Крыльях Заката», терзаясь сомнениями и погрузившись в воспоминания.* * *

Комнату, открывшуюся Теоле, облюбовали призраки. Полупрозрачные силуэты наполняли покой потусторонним голубым мерцанием. Стоило Теоле приблизиться к окну, как изглубины комнаты появилась юная женщина. Очертания её тела были куда чётче, чем у остальных привидений, длинные чёрные волосы и складки платья трепетали, словно в каком-то мистическом танце… Она плавно скользнула к окну, замерла совсем близко от гостьи и чарующим, пронзительным взором смотрела на неё.

Завороженная, Теола забыла дышать, и вовсе не страх был тому причиной. Глаза… Глаза девы-призрака, синие, сияющие, невероятные и… такие реальные, родные. Их взгляд был как музыка, как самый дивный аромат, он в мгновение ока овладел всеми чувствами алайки, она словно растворилась в нежном синем пламени. Теола забыла и о дожде, и опромокших ботинках, и о старой подруге, к которой она так спешила, подруге… которой, собственно, и принадлежали эти глаза!

Аниаллу ан Бриаэллар была, конечно. Тенью богини, но никак не призраком. Хотя вид у неё, признаться, был несколько отрешённый, совсем не такой, какой должен бы быть у алайки, чья лучшая подруга мокнет у неё на глазах под проливным дождём. Дело было в том, что смотрела она на Теолу, а видела…

Точно такая же потешная физиономия была у будущего мужа Аниаллу Анара ан Сая, когда она, свалившись с высоченной стены, приземлилась не как положено — на четыре лапы, а прямо на его многострадальную голову. Её позабавила собственная неуклюжесть, а вот ему было тогда не до веселья: он думал, что она «Коготь Карающий», как на его, богиней забытой, родине толковали титулсианай,и явилась по велению Аласаис казнить его за богохульство. Да и события, что последовали за этой встречей, были не из приятных (ну, может, за исключением парочки). Путешествие в мрачные подземелья Руала; его бывший царь, дед Анара, навечно заточённый в тюрьму из собственного черепа; чудовищный Камень, поработивший народ этой страны и извративший его алайскую природу; уничтожение Камня; бегство от живой тьмы, чужой мир и его омерзительные тайны…

— Бр-р! — Аниаллу вынырнула из неприятных воспоминаний тряхнула ушами, словно в них попала вода, и тут наконец осознала, каково там несчастной Теоле, площадь намокания которой одними ушами не ограничивалась. Она оглянулась посмотреть, что же так поразило бедняжку, но ничего для себя примечательного не увидела: к «призракам» она, после недели мучений с ними, относилась, в лучшем случае, как к табуреткам.

Алу потянулась почесать подругу за ухом — Теола отшатнулась. Она ещё немного придвинула руку — Ола только сильнее прогнулась в спине. «У алаев, конечно, отличное чувство равновесия и очень гибкий позвоночник, но всему же есть предел, — подумала Аниаллу. — Если она продолжит в том же духе, то шлёпнется в грязь. Да что с ней такое? А… вот в чём дело!» — догадалась она и потянулась к выключателю.

Теола не мигая следила за рукой призрака, но вот тонкие пальцы коснулись кристалла в стене, проснувшаяся в нём магия заставила цветки люстр на потолке распахнуться, выпуская наружу мягкое сияние, и из призрачной рука стала обычной загорелой девичьей рукой, а «привидение» неожиданно «обернулось» озорной девушкой-подростком… которой вздумалось поиграть во взрослую даму, за чем её и застукали. То, во что превратились роскошные волосы, с утра, видимо, уложенные аккуратными косами, казалось лишь пародией на элегантную причёску. Их уже совсем расплетшиеся концы, чтобы не мели по полу, были небрежно заткнуты за пояс великолепного (но не иначе как с материнского плеча) платья. Сшитое из сияющей синей ткани, оно, безусловно, очень шло к её васильковым глазам, но было безнадёжно велико Алу, особенно в груди. Его пришлосьскрепить множеством булавок и парой шнурков на талии, и всё равно этот слишком «взрослый» наряд так и норовил соскользнуть с загорелых плеч.

«А туфли, видать, уже потеряла», — пробурчала про себя Теола, глядя на босые ноги подруги. В довершение всего, на тыльной стороне правой стопы Алу красовалось с десяток кривоватых строчек. Уголки губ Олы невольно поползли вверх, ей вспомнились чудные годы обучения в Академии Бриаэллара; уже тогда у сианай Аниаллу была дурная привычка использовать под записную книжку самые неожиданные части своего тела. Но Теола быстро стёрла улыбку с лица. Окинув Алу хмурым взглядом, она вскарабкалась на подоконник. Зрачки её на ярком свете превратились в узкие щёлочки. И глаза тоже. Аниаллу ещё раз огляделась по сторонам. Да-а, реакцию Теолы вполне можно было понять.

— Ну и что ж ты тут творишь? — сурово поинтересовалась та, шлёпнув промокшими подошвами об пол. В отличие от «Крыльев Заката», в библиотеке дома ан Камиан не было предусмотрено бытовой магии для просушки гостей: не каждый день мокрые кошки влезали сюда через окно.

— Я творю? Ты, наверное, хочешь узнать, чтомыздесь творим? — переспросила Аниаллу.

Теола и сейчас с трудом узнавала её: когда та была «призраком», то казалась чересчур… мёртвой, теперь же, при свете — слишком живой по сравнению с той Алу, которую она помнила. От смеющихся глаз до кончика пушистого хвоста. Она игриво покачивала им из стороны в сторону и улыбалась.

— Мы? — за мыслями о метаморфозе подруги Теола не очень поняла, что та сказала.

— Ну да, ты ведь здесь уже со вчерашнего утра — а ты думаешь, почему я не бросаюсь тебя обнимать после стольких лет разлуки?! — и Алу развела руки в стороны.

Ола с облегчением вздохнула и ласково потёрлась щекой о щеку сианай. Смеясь, они закружились, вытянув для равновесия хвосты. Вода с Теолы разлеталась вокруг целым вихрем искрящихся брызг.

— Вот, смотри, — неожиданно остановившись и развернув подругу лицом к «призракам», торжественно сказала Аниаллу, — все эти книги самоотверженно отсортированы тобой лично, и под каждым «наларом» собрано всё, что известно алайскому народу об этой выдающейся синюшной личности! Выписки из указов, дневников, их и наших, статьи иописания в книгах вообще и в Большой Энциклопедии Нель-Илейна в частности — всё это сделала ты! И не скромничай, это была большая работа.

— Я… я сейчас… — Теола пристыженно глянула на сианай.

— Ладно, Ола, ты лучше обсушись сначала. Мокрая кошка — это как-то… неприлично, да и книжки намочишь. Хотя они и так уже мокрые! — с огорчением добавила Алу, подняла с пола один из томов Энциклопедии и смахнула воду с обложки. — 0, я вижу, ты уже запаслась… сушилкой.

Ехидно изогнув бровь, Аниаллу указала на резной жезл, болтавшийся на поясе Теолы. Его окружала светло-красная аура дремлющей внутри огненной магии. И чувствовалось — магии довольно мощной.

Ола наморщила нос, словно Алу по нему щёлкнула.

— Как тебе не стыдно? Делор раздобыл для меня такую редкость, заботится, чтобы гнусные харнианцы не подпалили бедной Теолочке хвост, а она — издевается!

Аниаллу встретила её обвинения ещё одной порцией смеха, подумав при этом, что Делор ан Камиан всё-таки редкостный тупица: применять огненный жезл против харнианца было так же бессмысленно, как пытаться утопить налара — дитя Воды… Бессмысленно, если не сказать — опасно.

Ола с притворно оскорблённым видом отвернулась, изменила свой облик и, демонстративно высоко поднимая совершенно сухие кошачьи лапы, переступила через книги и отошла в уголок библиотеки — подальше от ценных рукописей. Усевшись на голом полу, она пару раз, для виду, провела языком по этим самым лапам, а потом приняла двуногую форму и стала сушиться по-настоящему. Придерживаясь одной рукой за стену, другой она сделала над ботинками несколько быстрых пассов, словно стряхивая с пальцев воду. От этого обувь очистилась прямо на глазах, зато рядом с девушкой образовалась аккуратненькая лужица грязи.

— Алу-у, — протянула Теола, — а ты не расскажешь мне,зачемявсё-это-что-ты-тут-перечислила делала?.. Или, — вдруг нахмурилась она, — наш мил-друг ВЖ Кеан достиг таких высот маразма, что приставил сианай ну и меня до кучи, производить ревизию в камианской библиотеке?

— Фу, Теола, какая же ты забывчивая! — Аниаллу шлёпнула себя ПО коленке толстенным синим свитком (казалось, она и не заметила последней фразы подруги). — Ты проделала всё это, дабы помочь мне узнать как можно больше обо всех этих наларах, — чтобы я смогла смоделировать личность каждого из них. Особо ценная информация, кстати, нашлась в дневниках ан Камианов… В них есть та-акие подробности, — она мечтательно завела глаза и поцокала языком..

— Это как же? В смысле, как это — «смоделировать»?

— Изучив, как он поступал в той или иной ситуации, зная все подробности — что он думал, что чувствовал при этом — я могу создать его двойника, модель, которая мыслит практически так же, как и он.

— Обомлеть! И это надёжно? — спросила Ола, подозрительно разглядывая синеющий за плечом Аниаллу призрак брата императора Нель-Илейна.

— Довольно-таки. Конечно, во многом приходилось полагаться на интуицию, кое-что домысливать — или мы не кошки? — подмигнула подруге Алу. — Вот надёжность копий ты и проверяла. Рассказываю: ты выбирала какой-нибудь случай из жизни одного из наших наларов — вошедший в историю или упомянутый в одном из этих дневников — и копия,если она надёжна, должна была принять точно такое же решение, как и её прототип. Проблемы были разве что с тёткой императрицы — вон той носатой дамой в платье с декольте, она у нас всё время получалась то слишком доброй, то чересчур злобной. Потом мы выяснили, — Алу указала на источник этого знания — горящую рыжим золотом тетрадь, венчавшую сложенную у ног наларки кипу книг, — что у этой загадочной леди просто-напросто был молодой любовник, жрец при столичном храме Тиалианны. От его благосклонности и зависело, будет ли она сегодня жертвовать нищим и убогим или станет приставать к племяннице, требуя, чтобы та ужесточила наказание за малейшее нарушение этикета. «Фактор любовника» был учтён, и на этом наши сложности закончились.

— Ну надо же, какие мы молодцы! — погладила себя по голове Теола.

— Вот так-то. И больше не задавай мне глупых вопросов! — с деланно-суровым видом велела Алу, но тут же фыркнула от смеха. — Да отколи ты компромат от свитера, — онакивнула на странный предмет ярко-зелёного цвета, похожий на раздавленную колесом гигантскую мохнатую гусеницу, от которого по белой вязаной ткани расползалось огромное пятно. — А то по нему только слепой или очень тупой не догадается, где ты была на самом деле. Тем более, Аэлла не одобряет подобного творчества, ты же знаешь.

— Аэлла — это ещё что! Вот как Кеана бесит, что глава Миграционной службы Бриаэллара горланит песни по кабакам — это да! Ради одного этого Адиану стоило создать свои «Зелёные Хвосты». Божественный мужчина!.. Хоть и ан Темиар. Вот зараза! — воскликнула Теола и принялась за одну из погнутых булавок. Через несколько минут молчаливой борьбы она брезгливо шлёпнула мокрой «зелёнкой» по подставленной ладони Алу. — Ну и погодка!

— Погода как раз очень способствует нашей сегодняшней работе, — философски пожала плечами сианай.

— Способствует? Мы что… пожар собираемся тушить? — буркнула Теола.

Растянув пальцами свитер, прижав подбородок к груди и скосив глаза, она ощупывала пятно, осторожно, как врач пальпирует печень безнадёжно спившегося пациента. Потом хлюпнула носом и свободной рукой принялась делать над кляксой такие движения, словно вытаскивала из свитера длинные нити. Пятно стало быстро уменьшаться, из свитера вылетела большущая зелёная капля и повисла возле Теолиной груди. За ней последовала ещё одна, потом ещё, и вскоре в воздухе перед алайкой бултыхался грязно-зелёный сгусток вытянутой из ткани воды. Отпустив свитер, Теола довольно хмыкнула и легонько щёлкнула по водяному комку пальцем, тот поплыл к окну и исчез, увлекаемый дождевыми каплями.

— Почти, — кивнула Алу, проводив его взглядом. — Ты, как я поняла, — она посмотрела на огненный жезл Теолы, — уже наслышана О харнианской угрозе?

— Э-э, — немного смущённо протянула Теола, — слышала, тут не захочешь — услышишь! Брат Делора сейчас вместе с твоей Ирерой у адоров на харнианцев охотится, а его самого не взяли, вот он и трандычит про этих «харей» с утра до вечера. Так что, и ты меня ими пытать собираешься? — протянула Теола, скорбно заведя глаза, и неожиданно засунула жезл в ноздрю, словно собиралась с его помощью покончить с жизнью.

— Нет, не ими, — обрадовала её сианай и тут же мрачно посулила, — хуже. Ты оглянись по сторонам, — она широким жестом обвела «призраков», — они вряд ли похожи на харнианцев. И очень нужны нам, в отличие от последних.

Теола недоумённо взглянула на подругу.

— Налары? Разве мало нам здесь эльфов — и так уж целую толпу нагнали! Я слышала, — она перешла на шепот, — что часть их даже усыпили и штабелями сложили где-то в подвале. Представляешь? Склад из эльфов! Так зачем же нам ещё и эти, синюшные?

— Тушить пожар, ты же сама сказала, — поддразнила её Алу. — Вот случится у нас такая беда, а воды не хватит, что делать будем?

— У нас? — мигом насторожилась Теола. — Как это — у нас?

— От харнианцев можно ждать чего угодно. Особенно с тех пор, как объявился Тал. — Аниаллу глянула на подругу краем глаза — понимает ли Ола, о ком она говорит. Судя по тому, как на мгновение прижались к голове её уши — понимает. — Вдругонпокровительствует этим, как ты говоришь, харям? Но они и сами по себе серьёзная угроза, Теола. Если бы тогда, во время войны Огня, мы их всех не поуб… если бы мы не решили проблему с ними так радикально, то неизвестно, каковы были бы наши потери.

Сианай задумчиво поводила по щеке кусочком зелёного меха. Она уже успела высушить отданный ей Олой предмет, и теперь можно было понять, что чуть не погубило свитер алайки: это был поддельный кошачий хвост, окрашенный в ядовито-зелёный цвет.

— Поэтому нам и нужны налары. Здесь и сейчас, — твёрдо проговорила Алу. — Не ровен час Неллейн перекроет свою границу. Удивительно, что он до сих пор этого не сделал. Вот мы и должны изыскать способ внушить ему, или хотя бы части его подданных, решимость начать борьбу. Причём не только за свою родину, — она хитро прищурилась, — но и за нашу. Видишь, какую важную работу нам доверили? А ты, гулящая ты кошка, всё по крышам прыгаешь! — Аниаллу шутливо замахнулась на подругу зелёным «хвостом».

— Прыгаю, — только и оставалось склонить повинную голову Теоле.

Аниаллу разливала дымящийся напиток по прозрачным чашечкам. Тонкими струйками растекался в воздухе экзотический, манящий аромат.

— Киали, настоящая. — Теола откинулась на подушки, отхлебнула по обыкновению пол чашки разом и… щеки её раздулись, глаза расширились и забегали по сторонам в поисках, куда бы выплюнуть обжигающий напиток.

Но уже через мгновение, проявив чудеса ловкости, она засунула палец в рот, и лицо её тут же разгладилось, а на губах выступила лёгкая полоска инея. Алу в немом восхищении наблюдала за спектаклем. Если Ола и была полукровкой — как можно было подумать, видя, на-сколько легко она управляется с магией холода, — то второй её родитель был определённо ан Камианом. Иначе откуда такой естественный, прямо-таки расхлябанный артистизм?

Теола же тем временем попыталась проглотить кусок льда, в который превратилась киали, а когда это не вышло, с трудом пропихнула его наружу. Облизывая импровизированное мороженое, она подгребала под спину подушки из нежнейших ароматных перьев, (креплённых, похоже, одним волшебством. Угнездившись в этом мягко-переливчатом великолепии и перебирая его пальцами, Ола протянула:

— О Аласаис, как дома-то хорошо!

Всем телом она впитывала уют роскошного покоя.

— Хорошо, — как-то кисловато откликнулась Аниаллу и сделала несколько маленьких глоточков киали под недоумевающим взглядом подруги. — Только вот я слышала, что ты не очень-то к нам спешила.

— Я спешила, — обиженно надула губы Теола, хотя действительно опоздала с возвращением в Бриаэллар на двое суток. — Просто… просто меня вампир укусил, — выпалила она наконец.

— Какой вампир? — Алу тут же поставила чашку на блюдечко и навострила уши.

— Самый настоящий, — заверила её подруга. — Я его бледную физиономию не раз замечала. Думала, пьяница какой-то. А как мой… срок вышел, я ядику хлюпнула — тело у меня было неалайское, так зачем его с собой тащить? — пояснила Ола. — Я же не Энаор — трупы коллекционировать. Ну вот, прихожу я в себя. Языком клык щупаю, — тут она, конечно же, приподняла губу и показала, как именно она «щупала клык». — Всё в порядке — острый, длинный. Думаю — всё, дома. Открываю глазки и… ничего подобного! — мой старый потолок и морда эта бледная… торжественная такая. Тут я всё и поняла. Разозлилась, ну прямо жуть. Ору: «Идиот, кретин!» — и подушкой р-раз! — Она собралась было продемонстрировать и это, но Алу быстро перехватила подушку. — Вот… А этот сидит, обалдел совсем, в подушку когтями вцепился, аж перья из неё полезли. Думал, не иначе, я целоваться к нему полезу — ну, за подарок его бесценный, «новую бессмертную жизнь», или проклинать стану за неё же… патетишно. А тут — подушкой! — Ола как-то нервно хихикнула.

Аниаллу слушала, и кончик её хвоста подрагивал от неподдельного любопытства. За многие годы своих странствий по мирам она, как бы невероятно это ни звучало, ни разуне встретила вампира, поэтому все её знания о них были исключительно книжными, если не считать знакомства с начальником Главной анлиморской тюрьмы. Он приводил смертные приговоры в исполнение через собственно… зубное выпивание крови, чем и поддерживал в себе жизнь. Поговаривали, правда, что способность эту он приобрёл благодаря любви к художественной литературе, знакомому магу и крупной сумме денег. Света солнечного, во всяком случае, он не боялся.

— И что же ты?

— Приняла солнечную ванну, что! — фыркнула не на шутку разошедшаяся Теола. — Ощущение, доложу тебе… Надо будет записать для потомков!

— Да-а, Ола, — протянула Аниаллу, разглядывая покусанную подругу, — везёт же тебе, не можешь ты не влипнуть!

— Ой, ой, ой, да кто бы говорил!

— А что, я сижу тут тихонько, перекладываю книжечки с места на место, — скромно потупила синие очи сианай. Касательно трёх последних дней это было чистейшей правдой.

— Ты-то сидишь, — подняла коготь Теола, — а весь Бриаэллар только о тебе и говорит, о тебе и твоём «руалском приобретении». Ты теперь у нас знаменитость! Это же надо… Да, кстати, почему ты вообще здесь, в Бриаэлларе? Адиан говорил, что ты, вроде как, в Линдорге должна быть, там ведь у нас теперь типа битва титанов… Да-а, я уже так много всякого передумать успела… А он ещё удивился, когда я ему сказала, что с тобой иду встречаться!

Аниаллу сложила руки на коленях и обреченно вздохнула, поняв, что рассказывать всё-таки придётся — и про Линдорг, и про всё остальное.

— Я действительно должна была быть там, но Кеан отменил мою миссию, — мягко ответила она.

— Почему? — вытянула шею Теола.

Одного имени Верховного жреца было достаточно, чтобы её благодушное настроением мигом улетучилось.

— Не знаю почему. Нет, и всё, — пожала плечами Алу. В отличие от Теолы, она всегда говорила о Кеане сдержанно, а в её позе и в жестах сразу появлялась какая-то чрезмерная строгость.

— И ты не словила кого-нибудь из них, не расспросила?!

— Там и без меня нашлись… ловцы, — махнула рукой сианай. — Кеара сейчас отбивается от Селорна, Анара и Аэллы с Малауром. Думаю, ей не устоять! — она лучезарно улыбнулась, но пыл Теолы это нисколько не охладило.

— А почему ты здесь, а не там? Почему ты не пошла? Может быть, ты бы узнала…

Аниаллу покачала головой, отмахиваясь от этого предложения.

— Решение уже принято, Ола. От того, буду я там или нет, ничего не изменится.

— Ну, не знаю, неужели тебе не хочется разобраться во всём? Ты работала, старалась… ты сианай, наконец. Почему ты не потребуешь ответа от той же Кеары? Можно и Гвелиарин попросить поговорить с ней, она вряд ли откажет Верховной жрице!

— Мне всё равно, Теола, — улыбнулась сианай и обняла подушку, — всё равно. Я злилась сначала, но сейчас уже благодарю Кеана за то, что осталась дома. Для меня так лучше. Поверь, работать с ним вдвоем… нет, я бы не вынесла этого. Он хороший правитель, но подчас мне кажется, что только как правитель он и хорош. Поэтому я лучше послушаюсь Кеана как Верховного жреца, чем буду объясняться с Кеаном-алаем.

— Аниаллу, — с кислой миной протянула Ола, — ну, нельзя же быть такой послушной, это же противно просто.

Она поморщилась, хотя отлично понимала: у Алу были совсем другие причины остаться дома. С ней всегда так: с виду всё в порядке, а внутри такое творится, что и спрашивать страшно. Вот Теола и не спрашивала. Она и сейчас постаралась свести всё к шутке.

— Хотя… и правда: зачем шипеть и мяукать, как все остальные, когда Кеан обращает твоё дело в полный тупизм — ведь это так банально! Вот поблагодарить его за такую милость — это да-а, это куда оригинальней ты ж у нас взялась резко всех удивлять. Или… или у тебя есть какой-то свой интерес, а?

— А как же без него? — заговорщицки нагнувшись к ней, прошептала сианай. Сейчас она рада была раскрыть любой свой секрет, чтобы уйти от очень болезненной для них обеих темы.

— И-и?

— Мне надо было восстановить одну страничку из прошлого.

— Какую? — едва не подпрыгивала на месте Теола.

— Одно из голосований нашего Совета. Они тогда, проявив редкое единодушие, постановили изгнать из Энхиарга академских друзей Анара. Навсегда.

— А за что их так? — тихо спросила Теола, она-то знала, что такое изгнание.

— За попытку вызволить его из Руала. Их поймали ещё до того, как они нашли Анара, он даже не знал ничего. И его матушка потребовала именно такого наказания.

— И Совет согласился?! — светлые брови Теолы взлетели едва не до ушей. — Они же все сами терпеть не могли эту Амиалис! Да и преступление-то… Дела Руала не имеют к нам никакого отношения, сама Аласаис не раз так говорила. Странно. А ты других своих папаш расспрашивать пробовала?

— Пробовала. Молчат. Когда было голосование, против были как раз двое. Вернее, один против, а другой воздержался, — Алу многозначительно поджала губы.

— И теперь каждый доказывает, что он был одним из них! — усмехнулась Теола.

— Да. Вот я и хочу найти записи того времени. Не могли ан Камианы не сунуть нос в такое интересное дело.

— Ты хочешь найти…

— Именно, — подтвердила Алу, прежде чем подруга успела договорить.

— И ты думаешь, что такую страшную тайну кто-нибудь доверил бумаге? — недоверчиво дёрнула ухом Теола.

— Ты и не представляешь,чтоони ей доверяют, — округлила глаза сианай. — Всё — от слухов и сплетен до са-а-амых сокровенных тайн. Это же ан Камианы, Ола! Или ты забыла, что такое — быть одной изних? Тогда — позволь мне напомнить. — Она протянула подруге книжку, ярко-лимонную в чёрную полоску, точь-в-точь как её шарф.

Теола приняла её с трепетом. Кусочек её прошлой жизни, её дневник…

У каждой породы алаев — свои таланты и, соответственно, своя роль в жизни города: ан Меаноры — высококлассные чародеи, кошки из дома Теней — прирождённые шпионы; ан Элиатаны властвуют над снами и видениями, а эалы могут гордиться своими телепатами и анэис… Способность же ан Камианов подмечать мельчайшие детали, их артистизм,чувственность и изощрённый вкус позволяли им быть как прекрасными актёрами, художниками и галеристами, так и кулинарами, парфюмерами и ювелирами. Среди них были и прославленные лекари душ, и хитромордые мастера интриги. Но найти достойное практическое применение их неуёмному любопытству оказалось не так-то просто. Печально было сознавать, что всё то, что ан Камианы узнавали и переживали в своей вечной погоне за новыми впечатлениями, пропадало впустую.

И вот однажды патриарх Малаур предложил им вести дневники, причём довольно необычным образом. Вместе с Селорном (говорят, именно тогда они и сдружились) он изобрел особое заклятие, позвонившее нужному воспоминанию «перетекать» в дневник от любого взявшего его в руки существа и сохраняться внутри. Нельзя сказать, что это добавило ан Камиановским изысканиям систематичности или глубины, но гарантировало хотя бы, что знания не будут утеряны.

А информация эта и вправду была очень ценной, ведь если где-нибудь творилось что-то интересное — рядышком непременно объявлялся один из золотых котов. Более того, ан Камианам было мало поприсутствовать на коронации Нель-Илейнского императора, экзотической дирхдаарской казни или охоте на псевдодраконов в Луррийских болотах,им хотелось влезть в шкуру каждого из участников этих событий: императора — и его обойдённого короной братца; преступника — и торжествующих родичей его жертвы; загнанной дичи — и её гордых собой ловцов. И обычно ан Камианам это удавалось: они или покупали воспоминания, или нанимали кого-нибудь выкрасть их.

Поэтому, если из нескольких дневников удавалось вытащить записи на одну дату, получалась на удивление цельная картина, объёмный срез прошлого, и когда Совету Бриаэллара нужно было восстановить какое-нибудь событие, он обращался к дневникам ан Камианов.

…Теола перелистывала страницы своего задокументированного прошлого. Внезапно она густо покраснела, воскликнула:

— Аласаис! Аланаи я, что ли, нажевалась, когда это писала?! — и с шумом захлопнула дневник.

Стиснув его ладонями, словно из него могло выскочить нечто ужасное, она запрокинула голову, простонала что-то неразборчивое и… накинулась на Аниаллу:

— Ты это читала?!

— Нет, — ответила та настолько твёрдо, насколько это было возможно сквозь хохот и зажимающие губы пальцы. — Нет, честно.

— Врёшь, — печально резюмировала Ола.

— Вру, — кивнула Алу, — но мне можно, я сианай, как-никак.

— Так вот почему тебя посадили за это! Другим бы хозяева этих книжечек уши с хвостами поотрывали, а вам, сианаям, значит, всё можно? — притворно возмутилась она. — Ладно, ты мне не дорассказала про тех — друзей. Так ты уже откопала чего-нибудь?

— Пока ничего определённого, но, мне кажется, я уже близка к цели…* * *

Разыгравшаяся над Бриаэлларом гроза с одинаковой яростью обрушилась на Гостевой и Посольский кварталы, на дома аристократов и простолюдинов, на главную алайскую святыню — дворец Аласаис, что возносился к самому небу в западной части города. Острые шпили башен пронзали чёрные брюхи туч, и те, словно в отместку, с особым рвением поливали водой замок, застывший в своём изящном величии. Дождь хлестал в витражные окна, затейливым узором покрывал мерцающие прозрачные купола, синие стены, мозаики и статуи. Крупные капли дробились в сверкающую пыль и, сливаясь снова, тысячами водяных нитей вплетались в кружево парапетов, смывая с открытых террас занесённые ветром редкие листья.

Одна из них, выходящая во внутренний сад и надёжно защищённая от непогоды сводчатой крышей, была отдана под картинную галерею. Белоснежную снаружи и бархатно-синюю внутри, её украшали портреты известных алаев. В этот час светильники были выключены, и в зыбком сиянии, рождённом молниями, точно пойманными за свои трескучие хвосты и рвущимися на волю из тяжких кулаков грозовых туч, казалось, что выражение мастерски написанных лиц неуловимо меняется.