Чтение 16–й страницы книги ~Театр для теней. Книга 1~

— Я жду! — резко сказал Нееран.

— Э-э, — протянул Брай и снова уставился на склянку. Она была прозрачной, немного закопченной, с бурым налётом на стенках и слоем бесцветной слизи на дне. Что бы это могло быть? Харнианец лихорадочно пытался припомнить хотя бы то, как эта злосчастная банка оказалась в его руках. Вроде бы он взял её с полки, да, точно, с полки, надо глянуть, что ещё там стоит, может быть, тогда… Глянуть Брай не успел — в двери появилась алайка, синеглазая и черноволосая, с лицом, как у доброй половины бриаэлларских статуй. Тень Аласаис.

Сианай, как и всех алаев, не принадлежащих ни к магам, ни к телепатам, Брай не боялся. Но перед ним была не просто сианай, а дочь Селорна, это можно было легко определить по тому же рисунку на платье, а Селорн — он ещё хуже Неерана. Много хуже… При одном звуке его имени Брай просто цепенел от страха.

— Ну, так что мы тут имеем? — нетерпеливо повторил Нееран, но тон его заметно смягчился, видно, его тоже не оставил равнодушным визит Тени богини.

Брай собрался было ответить и тут увидел, что сианай Аниаллу пришла не одна, а спапой.От ужаса Брай так стиснул крошечный сосуд, что тот выпрыгнул из его рук. Брай мог только проводить склянку гипнотизирующим взглядом, но она, как и полагается бездушной вещи, осталась глуха к его мольбам. Баночка ударилась как раз о бедро Тени Аласаис, содержимое попало прямо на роскошную ткань, а Брай понял, чтопопал…Лучше было не думать, что теперь сделает с ним патриарх Селорн, лучше бы ему вообще больше никогда ни о чём не думать. Брай отступил на пару шагов, схватился рукой заполку, словно боялся упасть, и лихорадочно представлял, как хорошо, как здорово, как великолепно было бы сейчас умереть, стать эдакой аккуратной кучкой пепла — пусть даже на этом грязном ковре. Но Веиндор уподобился банке и невнял,и харнианец остался стоять как стоял, только дерево под его пальцами заметно обуглилось, да усилился запах палёной шерсти.

Сианай недоумённо растянула подол своего платья: вся его ткань слабо светилась магией, а пятно от мази — нет.

— Что это? — спросила она, подняв совсем не злые глаза и обращаясь не то к Неерану, не то к Калише ан Меанор, не то к самому Браю.

— П-п-пятно, — тупо выдавил он. Ему не было так страшно со времён, когда он предал своего учителя и того вот-вот должны были прийти убивать.

— О, поразительно тонкое наблюдение! — вдруг на его родном языке воскликнула сианай (от удивления Брай даже забыл бояться). — Но не расскажешь ли ты мне,от чего именноэто пятно?

— Это особый состав, госпожа, — вдруг сообразил Брай. — Он, если нанести его на волшебный предмет или кожу чародея, на некоторое время прячет магическую ауру. Эта мазь не имеет запаха, и если её специально не искать, то заметить почти невозможно.

— М-да, теперь понятно, как Райс скрыл свой… «зажигательный нрав», — пробормотала Калиша ан Меанор. — Он выпрыгнул через портал от ан Камианов, натёрся этой дрянью, выпил той — и его магический след оборвался.

— Именно, — кивнул Нееран. — Аниаллу, под «той дрянью» Калиша имеет в виду вот это снадобье, — Нееран протянул Алу флакон с голубоватой жидкостью внутри. — Пара капель — и он не сможет спичку зажечь. Во время войны Огня налары поили этим харнианских пленников, чтобы у тех не хватило волшебства даже на то, чтобы превратить себя в горстку пепла.

— Кеара говорила мне, что у него брали кровь на анализ. Как в ней могли проглядеть… эту синюю штуку? — спросила сианай.

— Многие маги, работающие с огнём, принимают производные этого вещества. Чаще всего на ночь, чтобы, увидев дурной сон, не поджечь случайно простыни. В самом его наличии в крови нет ничего подозрительного.

— Всё это интересно… но скажите мне, где онсейчас?

— А вот на этот вопрос, Аниаллу, мы как раз не можем ответить, — вздохнул Нееран. — Райс сбежал из Бриаэллара через портал у себя и подвале. Пойдёмте, я покажу.

Аниаллу покрутила головой в поисках патриарха Селорна, но того нигде не было…* * *

Препоручив раненного юношу заботам Малаура, Анар вошёл в дом Райса. Внутри было пыльно и душно. Сидящий на пороге одной из комнат алай молча указал ему на следующуюдверь и продолжил соскребать когтем копоть с какой-то уродливой металлической конструкции. В означенной комнате Аниаллу и Селорна не оказалось, в ней вообще никого не было, разве что на ворохе мятой одежды, как свинья на мусорной куче, дрых здоровенный косматый котище со свалявшейся шерстью и большим розовым носом, влажным и неестественно подвижным, что также упорно наводило на мысль о поросячьем пятачке. Анар не удивился бы, если бы хвост у него оказался закрученным в весёлую спиральку.

— Папа! — донёсся из завешенного ковром прохода высокий певучий голос. — Папа! Папа, — тон стал строже, — если ты хочешь посмотреть на бумаги этого горе-колдуна,то, будь любезен, вылези из мусорного ведра и иди сюда, пока Нееран вышел!

Анар ещё раз огляделся: кроме него и грязного кота, в комнате не было ни души.

— Ох мне эти кошечки! — невпопад двигая нижней челюстью под обвисшими усами, проворчал кот. Он распахнул лучистые глаза и весело подмигнул Анару. — Иду, Калиша, иду! Можно подумать, её увлечения много лучше моего. Если бы ты знала, недостойная дочь, какие потрясающие вещи можно подчас обнаружить в мусорной корзине художника или писателя! Сколько тайн Бесконечного могут открыться тебе, если ты потрудишься развернуть одну скомканную грязную бумажку, — пробурчал он, неловко сползая с кучи, и по-стариковски пожурил Анара: — А ты, молодой кот, мог бы и помочь коту пожилому и немощному, дабы он… ох… не заставлял ждать эту грозную чародейку, которая по воле рока является его дочерью.

Анару ничего не оставалось, кроме как поднять кота и пойти на голос Калиши ан Меанор, которую просто невозможно было заподозрить в родстве с этим… запаршивевшим философом. Передав папашу с рук на руки любящей дочери, тут же принявшейся приводить его шерсть в порядок истинно алайским способом, Анар, согнувшись в три погибели, стал спускаться по указанной ею узкой лестнице. Снизу доносились голоса.

— Ты не понимаешь, здесь должна была быть девочка, си'алай, — говорила Аниаллу. — Она тоже приходила мстить, как и этот мальчик.

— Девочка? — задумчиво протянул Нееран. — Почему ты уверена, что она была здесь?

— Мы говорили с каргом Балфишрейном, он последний, кто видел Делию. Она заказала у него яд предназначавшийся Раису.

— Если она была здесь, то Райс забрал её с собой, — мрачно сказал Нееран.

Ступени повернули вправо, и Анар буквально уткнулся носом в затылок жене. Она, Селорн и Нееран стояли перед железной дверью.

— Как же такое могло случиться? — проговорила сианай.

В этот момент дверь распахнулась, и мимо них, неразборчиво пробормотав извинения, прошмыгнул запыхавшийся алай.

— Если мы установим, что мазабры допустили это по халатности, они будут сурово наказаны, можешь не сомневаться, — заверил Аниаллу Нееран.

— Речь не о наказаниях, — нетерпеливо отмахнулась Алу. — Какая мне разница? — Она ступила на пол комнаты, залитый какой-то липкой дрянью и усыпанный металлической стружкой. — Я хочу понять, как всё это исправить.

В подвале отвратительно пахло горелым мясом и палёным волосом. В дальнем левом углу темнел, по-видимому, источник этой вони — большая куча жирного пепла, над которой склонился некто высокий, в серебристо-серых одеждах служителя Веиндора.

— Первая — женщина, дирхдаарка, около пятидесяти лет, не волшебница, — диктовал он сидящему рядом на корточках алаю с блокнотом. — Второй — псевдоалай, возраст…определить трудно. Его тело сохранилось значительно лучше.

— Тут у нас два трупа, — обводя широким жестом зловонный угол, пояснил Нееран. — Сработала ловушка. Они были заперты в подвале, дверь зачарована, засовы спеклись со скобами. Попытались взломать — и всё… Мы полагаем, что с уходом Райса в доме активизировался ряд магических ловушек. Одна из них была и на этой двери.

— Печально. Кто они, пока не узнали?

— Нет. Но мы уже послали к ан Темиарам за списком подходящих кандидатур.

— Портал был здесь? — Анар указал на непонятно зачем устроенный в подвале огромный камин.

— Мы думаем — да. Но это только предположение, следов практически никаких.

Около камина (откуда, кстати, почему-то умопомрачительно пахло свежезажаренной курицей) теснилось сразу трое спорящих вполголоса ан Меаноров. В алом сиянии волшебного огня их белые волосы и одежда приобрели нежно-розовый оттенок.

— Что-то не помню я за харнианцами такой мощи! — воскликнул один из них, отвечая, видимо, на заданный ранее вопрос.

— Аналогично, только я заменил бы слово «мощь» на «мастерство», — ухмыльнулся другой, с опалёнными концами волос. — Но факт остаётся фактом: портал был открыт, а теперь от него не осталось и следа!

— Можно определить, куда он вёл? — спросила Алу.

— Нет, — не оборачиваясь, покачал головой первый ан Меанор, даже не разобравшись, кто к нему обращается. — Это ж харнианская магия, в ней целая стая клыковских драконов не разберётся. Нечего тут распутывать, все «нитки» сожжены!

— Нееран, — обернулся третий, до этого молчавший кот, — там пятно на потолке, это кровь. Так вот, жрец говорит, что она, кровь эта, алайская и, — он округлил глаза, — детская.* * *

Аниаллу ещё не окончательно исчерпала список проклятий в адрес проворонивших Райса магов, как в дверях комнаты, в которую кошки перебрались из подвала, показаласьКеара, мрачная и решительная. Хмурым взором она окинула помещение, едва заметным кивком отмечая присутствие знакомых алаев. Аниаллу неосознанно напряглась — она ждала, что за сестрой Верховного жреца войдёт он сам, но Кеан не появился. «Хоть что-то хорошее», — подумала Аниаллу, для равновесия отставляя ногу подальше в сторону: она сидела на стопке книг; Анар справа от неё примостился на стуле, устойчивостью этой кипе явно уступающем. Опираясь локтем о крышку стола, он сосредоточенно рисовал на покрывавшей её пыли тщедушного человечка, орущего в костре. Брай с не меньшей серьёзностью наблюдал за этим процессом, поэтому из всей троицы Кеару заметилаодна Алу, и между кошками тут же завязался мысленный разговор.

— Помимо просьбы танайских жрецов и желания моего брата эту просьбу удовлетворить, были и иные причины оставить Райса в Бриаэлларе — причины, берущие начало в его прошлом, — вслух отрезала матриарх ан Темиар, и её наконец-то увидели остальные. Брай побледнел и втянул голову в плечи. Анар почтительно кивнул.

— Быть может, ты с нами поделишься? — предложила Аниаллу.

— Хорошо. Мы и раньше не делали из этого большого секрета, — отозвалась Кеара, сметая пыль с кожаного кресла и присаживаясь напротив сианай. — Райс или тот, кого мы знаем под этим именем, был одной из… жертв Израйта Огнепоклонника.

Анар с изумлением уставился на Брая, но тот только пожал плечами, мол, ты не спрашивал.

— В конце войны Огня его нашли в лаборатории Израйта, в потайной комнате, запертой на магический замок поразившей нас сложности, — продолжала Кеара; она говорила вкрадчиво, чуть прикрыв глаза. — Он, едва дышащий, лежал на платформе из прозрачного, ярко светящегося красного камня. Это сияние пронизывало всё его тело, и оно само казалось алым, как пальцы на фоне огня… — Она тряхнула головой — что-то нехорошее творилось с ней от этих воспоминаний — и заговорила уже своим обычным тоном:

— Привести его в себя не удалось. Также мы не сумели узнать, что делал с ним Огнепоклонник, но, по всем признакам. Райс остался человеком. Израйт к тому времени был уже заточён в камень, и расспросить его не представлялось возможным. Мы забрали Райса в Бриаэллар.

— Выходит, мы же его и спасли! — воскликнул Анар.

— Да что там говорить! Собака он неблагодарная, — неожиданно грустно отозвалась Аниаллу. — Среди людей такие… индивиды — не редкость. Они не прощают свидетелей своей слабости, даже если те помогли им её преодолеть.

— Это сколько же ему лет! — в свою очередь поразилась Калиша ан Меанор. — Я думала такие… идеи свойственны незрелому уму, а тут…

— Ум может оставаться незрелым целую вечность, — философски откликнулась Кеара, — но Райс действительно сравнительно молод. Пробудившись как раз во время празднования победы в войне Огня, он прожил тридцать четыре года, а потом уснул и спал своим странным сном, пока девять лет назад внезапно не пробудился снова. Чем были вызваны и его повторное засыпание, и новое пробуждение — не ясно. Сам он ничего рассказать не смог — не помнил ни как попал в подопытные мыши к Израйту, ни что тот с нимделал. Это было правдой. Селорн не допустил бы, чтобы Райс солгал.

— Теперь понятно, за что он так нашу милую семейку ненавидит! — мысленно обратилась к мужу Аниаллу.

— Брай, ты же был учеником Израйта, неужели ты ничего не знал про Райса? — спросил Анар у харнианца.

— Не знал, — ответил тот. — Израйт прятал его от меня. Не доверял, наверное, хотя — правильно делал, — совсем невесело усмехнулся он.

— Райса взяла на воспитание одна человеческая семья, мы дали ему денег, обещали помочь, если он будет в чём-то нуждаться. Но он не только не испытывал благодарности, а продолжал смотреть на нас, как на врагов, и мы оставили его в покое. Райса считали жертвой злобного мага. Жалели, разумеется, поэтому терпели. И надеялись на мудрость танайских жрецов (я уже говорила Алу об этом) — они уверяли, что Райс ещё может отказаться от своих заблуждений и тогда не только обретёт в Бриаэлларе покой и счастье, но и окажется необыкновенно полезен городу и нашему народу, — пояснила она для Анара, Брая и Калиши.

— Мне слабо верится, что он хоть от чего-то может быть счастлив. Даже если бы его дело победило, и Райс и иже с ним захватили бы… какой-нибудь мир — у Аниаллу язык неповернулся сказать «Энхиарг», — тот просто погиб бы, именно сгнил изнутри, как они любят говорить про нас.

— Мы жаждем творить и жить, наслаждаясь тем, что уже сотворено, мы ждём чуда и сами творим чудеса! — пафосно заявил вислоусый папаша Калиши — прохаживаясь по столу, он сушил вылизанную дочерью шерсть.

— А для нового чуда всегда найдётся место в мире… если оно действительно чудо! — подхватила Аниаллу. — А Райс делает посредственные вещи, высказывает посредственные идеи и удивляется, что они не популярны! Почему бы это? Да уж конечно, только потому, что наш «слащавый бред» уже забил всем головы под завязку и ни для чего, даже для самого «правильного», места не осталось. Значит, — шлёпнула она себя по бедру, — значит, надо освободить местечко, а как — это уже не важно. Если не получится вычистить из ушей залепившую их алайскую ложь — так можно и уши отрезать. А если и это не поможет — то и головы!.. — воскликнула Аниаллу и замолчала, смущённо опустив глаза. Она не собиралась говорить всё это так громко, хотя и чувствовала свою правоту.

— Я думала — Элеа у нас проповедница… — протянула Кеара.

— Мне просто подумать страшно, что она в его руках. Такие способны на всё, — с болью проговорила Аниаллу. — Они и ребёнка не пожалеют, если он покажется им носителем противной им идеи, а Делия как раз не стесняется когда надо и не надо восторгаться всем нашим, алайским. Уж она молчать не станет, вон что выкинула — и карга клыкастого не побоялась!.. И куда же этот проклятый Райс мог сбежать?

— Сейчас — не знаю. Но потом, быть может, двинется освобождать Израйта, иначе для чего он так понадобился харнианцам? — весьма логично предположила Кеара. — Это должно быть как-то связано.

— Тогда что же мы здесь сидим? — возмутилась Алу, её хвост вилял от возбуждения, поднимая облачка пыли с соседних книжных стопок.

— Никто точно не знает, где расположена подземная камера, в которую поместили камень с заточенным в нём Огнепоклонником, — охладила её пыл матриарх ан Темиар, — все заставили себя забыть об этом, ты же знаешь. Иначе…

— Но ведь примерно это известно.

— Слишком уж приблизительно. Это вся Приинская пустыня и пустыня Оскаленных Клыков от Дирхдаара до Бездны, включая их самих, — перечисляла Кеара.

— Включая их самих… — обращаясь к жене, мысленно повторил Анар. — Значит у нас, Алу, стало ещё на одну причину больше, чтобы отправиться в Лэннэс…* * *

Не успели Анар и Аниаллу вернуться домой, как за Алу прибежала амри с просьбой от патриарха Селорна зайти к нему. Сианай до сих пор не собралась поговорить с ним о Кеане и была рада, что он сам позвал её.

В первую минуту ей показалось, что патриарх раскладывает пасьянс — на столе перед ним были разложены глянцево поблёскивающие кусочки картона с какими-то рисунками, и Селорн, морщась, перекладывал их то так, то эдак.

— Что ты делаешь? — подойдя поближе, спросила Алу; на «картах» оказались изображения лиц залов, под каждым из которых рукой Селорна было начертано по нескольку слов.

— Составляю список котов, которым посчастливится принять участие в охоте на Изменчивого, — проговорил патриарх.

— Ты сегодня — сама загадочность, — улыбнулась Алу.

— Драконы потеряли своего бога. И хотят, чтобы мы нашли его, — соизволил объяснить Селорн.

— А-а. Я уже слышала об этом. Но всё равно не понимаю: как это — они потеряли? Изменчивый на то и Изменчивый, чтобы сегодня быть здесь и болтать со своими детками, а завтра — там и молчать в ответ на их мольбы.

— Нет, Аниаллу. Некоторые из них постоянно находятся с ним на связи. А сейчас эта связь почему-то оборвалась. Вот мы и посылаем телепатов её наладить. — Он помолчал. — Кеан настоятельно мне рекомендует ехать в Клыки самому. Мол, с таким заданием вряд ли кому из телепатов, кроме меня, по силам справиться. Льстивая гадина. Всё шепчется о чём-то с Наолом Чутколапом.

— О Кеане я и хотела с тобой поговорить… — вздохнула Алу; как бы ей ни хотелось отсрочить этот разговор, тянуть было нельзя.

Селорн молча слушал её. Она рассказывала о том, как в запальчивости ссоры Анар предложил Кеану забрать лоэдаарский кинжал; как кинжал этот пыталась украсть тень и как этой тени помешал таинственный туман; и, наконец, об их с Анаром подозрениях в отношении Верховного жреца, а патриарх всё так же перекладывал портреты телепатов с места на место, кого-то вписывал или вычёркивал из списка кандидатов.

— Поэтому вы и решили отправиться в Лэннэс? — по-прежнему не глядя на дочь, спросил Селорн. — Со мной связалась Такрен Фай. Я не спрашиваю тебя, почему ты не сочла нужным поставить меня в известность относительно своих планов…

— Мы и сами определились с ними только вчера днём. Я заходила к тебе утром, но не застала, — ответила Алу, удивлённая, что патриарх заговорил о Фай, а не о Кеане. — Что ты думаешь обо всём этом?

— Лучше тебе не знать, что я об этом думаю.

Аниаллу отшатнулась — такая бездна ярости плескалась в глазах патриарха…

Он опустил взгляд и снова сменил тему:

— Фай была весьма благодарна за ваше предложение помощи. Хотя она и не в восторге от моей идеи прислать с вами Брая, но я настоял на своём: харнианец будет вам полезен. Ей пришлось уступить, но тон её мне не понравился. Под конец нашей беседы она надолго задумалась, позагибала пальцы и заявила, что вас слишком много, чтобы она могла оказать каждому должное внимание. И потому она желает видеть у себя твоего мужа завтра же. А тебя и харнианца Брая — через два дня. И никак иначе.

— Спишем это на её эксцентричность, — пробормотала Аниаллу. — Пусть будет, как она хочет.

— Аниаллу, делать так, как она хочет, — прямая дорога в Бездну, на постоянное место жительства. А то и в ещё более скверное место, — очень серьёзно сказал Селорн.

— Я очень хорошо понимаю это, папа, — в тон ему ответила Алу. — Это хорошо, что ты решил отправить с нами Брая — будет проще искать харнианцев в компании одного из них.

— Надеюсь. Во всяком случае, он вас не предаст — я заглянул в его мысли.

— В доме Райса? — догадалась Аниаллу.

— Да. Там это сделать было удобнее всего.

Это было последнее, что сказали друг другу Селорн и его приёмная дочь до её отъезда в Лэннэс. Аниаллу с радостью отдала бы полхвоста, чтобы узнать, что сейчас было у него на уме и на сердце, но не осмелилась ни расспросить патриарха, ни попытаться проникнуть в его разум…

Город Черепов

Утро наступило раньше, чем хотелось бы Анару. Его неуютный, серый свет лениво тёк через распахнутые окна. Аниаллу спокойно спала, зарывшись в подушки. Её ровное дыхание было единственным звуком в комнате. Разбуженный заклинанием, Анар зевнул и спрыгнул на пол. Алу, голую спину и плечи которой до этого согревали его тяжёлые золотые лапы, что-то недовольно пробурчала во сне и натянула одеяло повыше. Пройдясь с угрюмым видом туда-сюда вдоль спальной платформы, алай изволил сменить выражение морды на более благодушное и, поставив все четыре лапы близко-близко друг к другу, круто изогнул спину и потянулся вверх так сильно, что аж приподнялся на пальцах, выпустив когти и встопорщив усы.

Он спал в кошачьем облике не случайно: так можно было полностью собраться с вечера, а не натягивать одежду и доспехи на непослушное сонное тело. Будить сборами Аниаллу ему тоже не хотелось. Анар сменил форму на двуногую только для того, чтобы подхватить с пола рюкзак, а затем бесшумно исчез из спальни на мягких лапах. На них он чувствовал себя гораздо устойчивее, а для невыспавшегося алая это было немаловажно. За его спиной Аниаллу не то чихнула, не то хихикнула во сне.

Бриаэллар не спешил просыпаться, так же как и Тень его Хозяйки. Вымытые за ночь до блеска улицы и аллеи были пустынны. Над расписными крышами носились ранние птицы. Изредка, когда солнечный луч отражался от оконного стекла, оно вспыхивало, как зеркальце приоткрытого кошачьего глаза, и тут же гасло, словно дом закрывал своё квадратное око — досыпать.

Глядя на золотисто-розовые в нежном свете утра, словно разрумянившиеся во сне постройки, Анар почувствовал, что будет очень скучать по этому городу. Конечно, Бездна манила любопытного алая своими чудесами и тайнами, и по всему выходило, что он должен ехать, но какая-то часть Анара уже сейчас, загодя, начинала тосковать по очарованию Бриаэллара. «Наверное, так происходит со всеми, кто покидает Дом Аласаис», — подумал он, спускаясь по извилистой Ароматной лестнице на улицу Обрывов.

Воздух был пропитан по-утреннему лёгкими запахами цветущих растений, которые увивали столбики и свод обрамляющей лестницу колоннады. Перебираясь с одного из них на другой, лианы образовывали ажурные синевато-малиновые завесы, чуть колышущиеся от ветерка. Длинные чёрные шипы медленно втягивались в изгибающиеся стебли, уступая место бархатистым цветам: тёпло-белым, как молоко, или мягко-жёлтым, оттенка топлёного масла. Края их больших нежных лепестков украшали, казалось, начертанные изящным почерком каллиграфа чёрные строчки. «Чернила», которые избрала для них природа, намертво въелись бы в кожу Анара, приди ему в голову пощупать лепесток… Вот так же, намертво, впечатывался сейчас в его сердце образ этого лениво потягивающегося спросонок города.

Сквозь разрывы в роскошной живой изгороди сверкали металлические крыши, прозрачные шпили и яркие каменные купола бриаэлларских домов. Обитатели некоторых из них уже выбирались наверх позавтракать на открытом воздухе или просто досмотреть последний сон под тёплыми лучами солнышка. У Анара совсем повисли усы. Золотой кот тяжело вздохнул: он и не подозревал, что успел стать таким домоседом! Ещё вчера ему думалось — едва наступит утро, как он со всех лап кинется к ан Меанорам… А сейчас он плёлся к их замку так, будто к каждой его ноге за ночь прибили по подкове для раомпов. «И вся любознательность куда-то сразу подевалась», — констатировал Анар, нагибаясь к маленькому фонтанчику, тихо журчащему на одной из площадок между лестничными маршами. Растолкав носом нападавшие и чашу за ночь лепестки, алай пил до тех пор, пока ему не показалось, что следующий глоток выйдет ему боком — то есть тем же носом. Настроение было — хоть назад поворачивай…

Откуда-то сверху послышались шаги. Анар оторвался от созерцания собственной печальной морды и увидел Ирсона. Танай бесстыже… нет — просто преступно бодрый, спускался по ступеням, насвистывая что-то себе под конопатый нос. На нём красовался густо-зелёный до-спех под чешую — вообще не имеющий веса, судя по тому, как шёл танай.

Завидев Анара, Ирсон расплылся в довольной улыбке, словно разнесчастный вид алая вполне соответствовал каким-то его змеючим чаяниям. Кот уселся на дорожку. На его морде ясно читалось намерение не двигаться с этого самого места, пока танай не объяснит ему свою ухмылочку.

Ирсон, как ни в чём не бывало продолжая на ходу откусывать от полоски чего-то съестного, зажатой у него в кулаке, спустился до площадки с Анаром и фонтаном и, окинув первого деланно-озабоченным взглядом, осведомился:

— Господин кот, вы не здоровы? На вас просто морды нет!..

Анар фыркнул от смеха, снова окунув усы в фонтан, и принялся приводить мокрый подбородок в порядок. Он умывался сначала левой лапой… затем правой… и снова левой… Ирсон какое-то время наблюдал за этим подозрительно тщательным процессом, а потом сочувственно вздохнул:

— Не переживай, так со всеми бывает. — Он зыркнул по сторонам и, нагнувшись к алаю, шёпотом добавил: — Иначе как бы местное правительство могло собирать такие высокие налоги?

Анар кисло посмотрел на него.

— Будь моя воля, я бы вообще никогда отсюда не уезжал! — И он демонстративно перевернулся кверху лапами, предоставив солнечным зайчикам прыгать по золотому пузу.

— Угу, — скептически покачал головой Ирсон. — У меня когда в очередной раз взрывается котёл с зельем, я тоже бегаю, собираю себя по частям и завываю, что никогда… ничего… ни за что… пару раз даже в храм танайский уйти грозился… А потом всё равно — всё по новой. Природа, закогти её сова! Так что, ваше высочество, — носок сапогасамым непочтительным образом упёрся в Анаров бок, — вставайте-ка на свои царственные лапки и пошли к ан Меанорам. Опаздываем уже. А то они заскучают. А скучающий анМеанор — это, знаешь ли, опаснее хелрота, которому жена с алаем изменила, потому что от безделья начинает он что-нибудь изобретать… что-нибудь такое — смертельно забавное. Вроде «игрушек» вашего Энаора, роди его мама-анеис обратно!* * *

— М-да, такое если и приснится, то разве что после того, как сдуру глотнёшь на ночь какого-нибудь неопробованного зелья, — бормотал Ирсон, взирая на особняк ан Меаноров.

Иллюзии, обычно скрывающие настоящий строгий белоснежный фасад, частью развеялись, обернувшись туманом, а частью исказились самым причудливым образом, и теперь замок походил на огромное грозовое облако, из которого торчали покорёженные куски лестниц с чуть ли не узлом закрученными перилами, редкозубые улыбки провисших балконов, а также хвосты, лапы и морды невиданных чудищ прежде бывших вполне приличными статуями и лепниной. Венчали всё это безобразие чудом сохранившие свою первозданную изысканность шпили.

— А вот я бы не сказал, что это местечко выглядит более безумно, чем обычно, — пробормотал Анар, обходя лежащий прямо поперёк дорожки валун, расписанный красноглазыми канарейками с высунутыми змеиными языками. — Селорн сколько ни проходит мимо, столько шипит и плюётся.

— Я здесь в первый раз… — сказал Ирсон таким тоном, будто собирался добавить: «И, надеюсь, в последний».

Но тут раздался пронзительный скрип отворившейся двери.

— Маримус ан Меанор. Рад знакомству. Идёмте скорее! — выпалил появившийся оттуда алай и, резко развернувшись, рванул обратно.

Последовав за ним, друзья вышли во внутренний двор, где собралось с десяток ан Меаноров, включая патриарха Тейнлаана. Маримус довольно грубо расталкивал своих соплеменников, но они едва обращали на него внимание. «Поразительно! Прелюбопытный феномен!.. Подлежит тщательному исследованию…», — гудели они.

— Не дам уродовать инструмент! — донёсся из толпы голос Маримуса.

Подойдя ближе, Анар и Ирсон увидели, что предметом обсуждения волшебников была зелёная арфа, которую, растопырив руки, грудью закрывал Маримус.

— Боюсь, сынок, у нас нет другого выхода, кроме как перерезать струны. Иначе наши гости не смогут воспользоваться порталом, — посетовал патриарх Тейнлаан.

— А если их уменьшить и пропихнуть между струнами? — не меняя позы, предложил защитник арфы.

— Маримус, не позорь мои седины, схватился за мохнатые уши Тейнлаан. — Что гласит пункт девять «Правил пользования порталами»?

— «Пользоваться порталами, находясь в трансформированной телесной оболочке — опасно», — кисло процитировал тот.

— Неверно. Там сказано не просто «опасно», а «очень опасно», — поправил его Тейнлаан.

— Да о чём вы вообще говорите? — не выдержал Ирсон.

— Во время создания купола наш дорогой Маримус должен был присматривать за порталами в Главной Зале Дверей. Но он же у нас музыкант, этот… «зелёный хвост», и не может ни дня без репетиций!

— Да, я взял с собой арфу. Это никакими инструкциями не запрещено!

— О да. Кто же мог подумать, что надёжный стационарный портал возьмёт и перепрыгнет на неё?

— Вот тебе и «ближайший замкнутый контур»… Вот тебе и «возможно только в теории» — как же! — ворчал Нееран.

— Хорошо, что ты вообще его заметил, а то бы потеряли, — утешала Маримуса Калиша ан Меанор.

— Значит — «перепрыгнул»? — поморщился Анар.

— Да это всё волшба дурная драконья. С куполом этим… И фасад нам весь перепортили и — вот! — инструмент мне испоганили, олухи кривокрылые. Кто так колдует!

— Не кипятись, Маримус, — фыркнула на него Калиша. — Нам самим следовало лучше заботиться о своих волшебных дверях…

— Ага — смазывать их, чтоб не скрипели! — ощерился Маримус.

— Как бы там ни было, твоя арфа обречена, — строго сказал Нееран. — Этот портал слишком ценен. Арф много, а таких стабильных и безопасных порталов в Лэннэс у нас только два.

— А мы не можем воспользоваться вторым? — пожалев шипящего музыканта, предложил Анар.

— Изначально планировалось переправить вас как раз через него, — пояснил Нееран. — Но он, к несчастью, тоже пострадал, и его теперь можно открыть только из самой Лэннэс. Так что вам придётся воспользоваться этим. Выход из него расположен менее удачно.

— И где же мы окажемся? — не ожидая ничего хорошего, спросил Ирсон.

— Маршрут простой: вы выходите из портала, поднимаетесь на поверхность и вместе с проводниками идёте кратчайшим путём в Бездну, — ответил Нееран.

— Идём?

— Или летите, как угодно, — дёрнул плечом ан Меанор и усмехнулся: — Но над Клыкастой пустыней я бы вам летать не советовал.* * *

Анар первым выбрался из портала, продравшись через ветхие тряпки, которыми была завешена арка на той стороне. Это заняло некоторое время, поэтому Ирсон успел налететь на его спину. Вокруг было темно. Темно и холодно. Оглядевшись, Анар понял, что находится в небольшой пещере. Кроме портала, в ней было несколько ящиков, сработанных из добротной полированной древесины, пустой стеллаж и старое кожаное кресло, но — никаких дверей.

— И что дальше? — спросил Ирсон.

— Не знаю, — откликнулся Анар, продолжая изучать помещение. — Смотри, — он указал на потолок в дальнем конце пещеры. Там уходила вверх короткая шахта с неровнымистенами.

— Тупик, — мрачно заявил танай, подойдя поближе и задрав голову. Ему надоело сидеть впотьмах, и над его головой засиял белый комочек магического огня.

— Там пробка, — приглядевшись, пробормотал алай. Мерцающий огонек высветил зазоры между стенками туннеля и перекрывающим его, тщательно подогнанным камнем.

Анар поднял руку, и, повинуясь движениям его пальцев, «пробка» и приличный кусок потолка рядом с ней стали мутно-прозрачными. Сначала через них, как сквозь толстое стекло, почти ничего нельзя было рассмотреть, но вскоре они словно вовсе исчезли, и «узникам подземелья» открылось то, что происходит на поверхности.

Над их головами две тощие, ярко-зелёные рептилии, вооружившись раздолбанными лопатами, раскидывали песок. То и дело попадая друг другу в морды, они переругивались, шипя и возбуждённо трепеща облезлыми кожаными крыльями. Обликом и повадками твари походили на помесь гиены с драконом во время сезонной линьки, вздумавшую ходить на двух лапах и болтающую без умолку. Впрочем, на ногах они держались не слишком твердо, страхуя себя от падения упором на хвосты или лопаты.

Закончив свою работу, они, казалось, никак не заинтересовались её результатом — Анаром и Ирсоном, которые, вытолкав «пробку», выбрались из люка на мелкий песочек. Больше похожий на пепел, он тонким слоем прикрывал потрескавшееся каменное ложе пустыни. «Легче будет идти», — подумал Анар, вороша песок носком сапога.

Ледяной ветер, завывающий среди похожих на загнутые клыки скал, трепал волосы и противными холодными змейками забирался в уши, так что алаю пришлось прижать их к голове. Ирсон же, у которого с ушами дело обстояло несколько лучше, с хмурым видом оглядывал окрестности.

— В Бездне тысячи порталов, а нас засунули в эту пустыню, — пробормотал он. — Дурдом какой-то, никогда не доверял ан Меанорам… ты-то хоть там останешься, а мне обратно добираться, да ещё с товаром.