Чтение 24–й страницы книги ~Театр для теней. Книга 1~

— Это не харнианцы, Мейв, — задумчиво улыбнулась Аниаллу, вид она имела довольно комичный: шла с закрытыми глазами, одной рукой придерживаясь за локоть Анара, а другой плавно поводя перед собой, словно лениво нащупывала что-то в полной темноте. — Это какие-то… глифентиссы. Они повсюду у нас над головой. На потолке.

— Ну да, я тоже заметил! — поспешно закивал Мейв, раздосадованный, что сианай первой обнаружила хозяев пещеры. — Так, ментальная защита у них никакая, если что, они у меня камушками оттуда попадают! — хвастливо пообещал он, но Аниаллу так и не подняла ресниц.

— Фу, какой же ты кровожадный безднианский кот Мейв! — проворчала она. — На нас пока никто не собирается нападать. Они нас не боятся, недоумевают только, что мы здесь делаем.

— Мырф! Хорошо, что мы не взяли с собой вашего Брая. — Растирая нос, Куцехвост осторожно посмотрел вверх, но потолок пещеры и те, кто затаился на нём, были скрыты облаками магической изморози. — Хотя, нет, наоборот, плохо: такая бы драчка получилась чудная! А может быть…

— Забудь об этом, — строго велела ему Такрен Фай.

Голова Мейва качнулась, словно Фай дёрнула его за ухо, и некоторое время он шёл молча, обречённо повесив руки вдоль тела и печально похрустывая снежком…

А драчка и вправду получилась бы: глифентиссам было приказано атаковать харнианцев или иных созданий, имеющих огненную природу, забреди они в эти края. Распоряжение сие отдал некто Лилиш — видимо их предводитель. В отличие от своих иномировых подчинённых, он был родом из Энхиарга и находился в курсе всего в нём происходящего.Сейчас он, кажется, заправлял какими-то раскопками по ту сторону портала.

— Так, стоять всем, — не выдержал Куцехвост, когда алаи уже стали огибать снежную гору перед самым порталом. — Либо вы выдаёте мне шубу с шапкой или их магический эквивалент, либо мы дальше не идём, и я зазываю этого Лилиша прямо сюда, — вслух заявил он. — Нет, это какой же кошмаш: я пока говошил, у меня яжык отмёжш!

Его спутники переглянулись, и Аниаллу озвучила милостивое решение всех троих:

— Ладно, брюзга телепатический, зови.

Мейв подышал на пальцы, словно они могли ему понадобиться во время колдовства, и, сунув руки в карманы, закрыл глаза. Ему не составило труда найти Лилиша — он оказался ближе, чем думали алаи, в туннеле неподалёку, ещё по эту сторону портала. С лёгкостью проникнув в его сознание, Куцехвост заставил Лилиша не только услышать, что его окликнули по имени, но и поспешить на этот зов.* * *

Закутанный от головы до пят в заиндевевшую шубу, Лилиш Лаихх походил скорее на ушлого торговца, чем на охотника за харнианскими головами. Когда этот сухопарый, эльфоподобный господин на всех меховых парусах влетел в пещеру, где его поджидали кошки, он первым делом сообщил командиру своей маленькой армии, засевшей (вернее, зависшей) на её потолке, что алай здесь желанные гости — чары Мейва заставили его поступить так. Затем Куцехвост несколько ослабил контроль над сознанием Лилиша, но тот и не подумал воспользоваться этим, чтобы позвать на помощь или хотя бы возмутиться столь бесцеремонным вторжением в свой разум. Страх перед Фай удержал его от обоих опрометчивых шагов лучше всякого колдовства.

— Блистательная госпожа Такрен, — поклонился он столь низко, что из вертикальной щели на его переносице едва не выпал стилизованный под солнце золотой диск. — И благословлённый Швеёй господин алай… Чем скромный раб чужого кошелька мог привлечь ваше внимание?

— Нас не столько интересуешь ты, Лилиш, сколько дичь, на которую ты здесь, по слухам, охотишься. — Между сложенными щепотью пальцами Фай вспыхнул и погас крохотныйязычок пламени.

— Охочусь? — приподнял брови Лилиш. — 0 нет, госпожа моя, я ни на кого не охочусь. Но не спеши гневаться! Тебе сказали верно: япоставляюТафсису Фаитту харнианцев, но яне охочусьна них. Я их добываю. Раскапываю, если быть более точным. Извольте последовать за мной, и я покажу вам…

— Что? В эту ледяную гадость? Да ни за что, хватит с нас на сегодня порталов! — поморщился Мейв.

— Тогда, быть может, мы сходим на склад? Он находится по эту сторону портала, и я покажу вам наши находки? — столь же вежливо предложил Лилиш. — 0, или я просто доставлю одну из них сюда. Не будет ли господин Мейв столь любезен, чтобы вернуть мне мои магические способности?

— Будет, — буркнул Мейв, как-то конфузливо помахивая хвостом.

Лилиш учтиво поклонился, звонко хлопнул в сухие ладоши и принялся колдовать. Он плёл заклятье левитации довольно необычным образом, что-то бормоча себе под нос и шевеля одними кончиками удлинённых пальцев. Анар заинтересованно наблюдал за ним. Наконец из-за снежной горы показалась «находка»: здоровенный брусок льда. Он плавно опустился у ног алаев. Внутри угадывались очертания скорчившегося двуногого существа.

— Это харнианец? — спросила Алу.

— Да. За этим древним порталом целый склад таких, — объяснил Лилиш и лукаво добавил: — Вроде того, что, говорят, устроили в подвалах Бриаэллара из усыплённых аглинорских эльфов, которых некуда было селить.

— Интересная идея, — улыбнулась Аниаллу. — Но откуда здесь такой склад?

— Понятия не имею, госпожа моя. Он очень старый, думаю, ровесник войны Огня. Возможно, кто-то использовал его как тюрьму для пленных харнианцев. А Тафсис Фаитт хорошо платит за них, и ему совершенно наплевать на то, когда и как они умерли.

— Довольно любопытная и редкая позиция, — чуть приподняла уголки губ Фай.

— Я всегда говорил, что брат мой Тафсис немного странен, — развёл руками Лилиш.

— Кто-нибудь пытался помешать вам вести эти ваши раскопки? — спросил Анар.

— О да. Один господин хотел сам разрабатывать месторождение этого красного золота. Теперь ему придётся разрабатывать новое тело, — довольно поведал Лилиш.

— И насколько у вас тут ещё работы? — спросила Такрен.

— Дня на два, госпожа.

— Двое суток, — пробормотала Фай, задумчиво постукивая коготком по левому клыку. — Если мы постараемся, то со среднебезднианской скоростью распространения сплетен, через пять часов все, кому надо знать об этой затее, узнают о ней. Значит, у харнианцев будет более пятидесяти часов в запасе, чтоб напасть и попытаться отбить своих. Подождём. Но не здесь.

— Почему «не здесь»? — удивился Анар. — Самое логичное — устроить тут засаду и дожидаться харнианцев.

— Устройте тут засаду — и никто не появится, — веско сказала Фай. — Вы не знаете Бездну. Мы оставим здесь глазоух, этого будет вполне достаточно. И если харнианцы всё же нападут, в чём я лично сильно сомневаюсь, мы узнаем об этом первыми и успеем вернуться.

Мейв согласно мотнул головой Аниаллу как-то нехотя чуть заметно кивнула. Один Анар не выразил одобрения этому плану, но и спорить с Такрен он не собирался. Вернее, он очень даже собирался, вот только делать это настолько открыто было совсем уж глупо. Руал приучил его к тому, что всегда и во всём надо ждать подходящего момента…* * *

Подвальный портал не работал в обе стороны. Алаям пришлось воспользоваться другой волшебной дверью (любезно распахнутой Лилишем), которая вела на верхние уровни, и дальше продолжить путь на своих двоих. Кошачья компания плелась по шумным улочкам и пробиралась глухими дворами. Первыми шли Фай и Мейв, чуть поодаль — Анар и Аниаллу.

— Как-то подозрительно всё это, — первой нарушила молчание сианай. — Я мало знаю о Бездне, но мне почему-то кажется, что Фай увела нас от этого склада вовсе не из тех соображений о которых сказала.

— У меня то же чувство, — продолжая краем глаза следить за Такрен, кивнул Анар. — Скажу больше: я уже некоторое время не могу избавиться от мысля что Фай не слишком-то хочет, чтобы наши поиски харнианцев увенчались успехом.

Анар вспомнил, как недовольна была Фай, когда он радостно сообщил ей, что с помощью Брая можно будет быстро определить местонахождение детей Огня; как она заставила помятого ящера в Саду солгать ему в ответ на вопрос, не видел ли он их поблизости и как бесцеремонно помешала самому Анару отправиться туда куда провалился замок Наполнителей.

— Поиск харнианцев — лишь предлог. Такрен интересуют не дети Огня а мы с тобой, Алу. В её интересах как можно дольше затянуть поиски чтобы мы шатались по Лэннэс и слушали её опасные бредни!

— Опасные — это ты точно подметил. Мне совсем не нравится, что происходит в моей голове от её слов, — тряхнула ушами Алу.

— Я уже примерно представляю себе, чего онане хочет— чтобы мы доверяли своей кошачести и Аласаис, но вот чего она от насхочет— не могу понять. И, честно говоря, я не горю желанием разбираться в этом, находясь рядом с ней, — многозначительно сказал Анар.

— Решил бросить бедняжку Фай одну в Бездне? — хмыкнула Аниаллу. — Мы с тобой, как тот котёнок из сказки, которого брали к себе существа самых разных рас Наэйриана,но он ни у кого не прижился и слонялся бесхозным до тех пор, пока его не взяла к себе Аласаис.

— Я бы не отказался от такого финала!

— Я бы тоже. Но раз нашей дорогой наэй Аласаис угодно прохлаждаться в каких-то других мирах, почему бы нам не попытаться заручиться поддержкой какой-нибудь другой могущественной персоны? Которая будет преследовать те же, что и мы, а не какие-то… никому не понятные цели.

— У тебя есть на примете кто-то конкретный?

— По-правде сказать — есть. Можешь считать меня сумасшедшей, но я думала о Хозяине Бездны: он, в некотором роде, унаследовал свою власть над ларшевыми озёрами от харнианцев, когда те были повержены в войне Огня, а теперь они вернулись и, вполне возможно, захотят забрать свой «подарочек» назад. Не думаю, что Хозяин будет от этого в восторге. Но в одиночку ему с харнианцами не справиться…

— Интересная мысль! Но ты не думаешь, что Хозяин может быть с ними заодно?

— Не думаю, — помолчав немного, ответила Алу. — Им есть что делить, и мне что-то подсказывает, что и он, и они не слишком-то расположены искать компромисс.

— Да… Ещё бы найти способ с ним встретиться.

— Способов не так уж мало: можно попробовать вывезти ларшу из Бездны, можно… Но все они не подходят — нам ведь нужен не разъярённый Хозяин, явившийся нас покарать,а Хозяин, настроенный на конструктивную беседу, верно? Хотя… хотя можно ещё попробовать расспросить Мейва. Он как-то умудрился убить одного из прошлых Хозяев.

— Мейв, наш Мейв? Я тоже слышал, как Фай называла его «убийцей хозяина», но мне и в голову не пришло, что он прикончил… такого Хозяина! — ухмыльнулся Анар.

— Вот об этом мы его и спросим, — оживилась Аниаллу.

— Да, рассказывать он любит, мышами не корми…* * *

Теола сама не понимала, что принесло её сегодня в столь поздний час к покоям Аниаллу. И с чего бы это она уже минут десять не переставая стучит в её дверь, прекрасно зная, что подруги дома нет, а ждать от неё новостей ещё слишком рано.

— Госпожа Теола? — спросила Шада, наконец отворив дверь. — Тебе что-то угодно? — Она не без вызова упёрла чёрный кулак в расшитый золотом пояс и оглядела коридор за спиной алайки, словно искала там кого-то, чьё присутствие могло бы объяснить её визит.

Ола так и не придумала, что сказать. Что-то в лице Шады насторожило её: не то возбуждённый блеск в глазах, не то румянец едва заметный на тёмной коже. «Уж не из под чьей-то тёплой лапы?..» — подумала алайка, но интуиция тотчас отвергла её предположение — Шада, конечно, выглядела взволнованной, но вряд ли это волнение было сродни тому, в котором сама Ола пребывала всю последнюю неделю. Здесь было что-то другое…

— Госпожа Аниаллу ничего не… — решительно начала служанка, тут же заметив, что Теола что-то заподозрила, но её перебил звонкий голос, донесшийся откуда-то сзади, со стороны личных комнат сианай.

— Шада, кто там? — спросил он, следом послышалось цоканье каблуков.

Теола вытянула шею и через плечо Шады увидела, как из дверей выходит… Эйтли Тинойа собственной персоной. Она прошелестела через кабинет хвостом длинного серого платья и остановилась, пытливо вглядываясь в лицо Олы, словно вспоминая, не видела ли она её прежде, и точно так же, как только что служанка, зыркнула ей за спину. Подозрения Теолы переросли в уверенность.

— Что у вас тут происходит? — раздельно проговорила незваная гостья.

Но ответила ей не Шада и даже не Тинойа — из-за спины дочери Чутколапа вынырнула Талия ан Камиан.

— Сестрица Теола! А мы тут как раз размышляли, кто из ан Темиаров мог бы нам помочь в нашем маленьком предприятии. Вот я и думаю: ты ж у нас без пяти минут ан Темиаркаи вообще… своя кошка. Не иначе как сама Аласаис послала тебя сюда! — заявила она, проскользнула между Шадой и Эйтли и, ловко сцапав Олу за руку, потянула за собой через приёмную.

Теола не стала сопротивляться — собственное любопытство влекло её вперёд куда сильнее Талии. Вырваться из его цепких лапок, не разобравшись, что же такое затевалось в покоях подруги в её отсутствие, было никак невозможно, и обе алайки (а за ними и Эйтли Тинойа, с непривычки слишком высоко подбирая свои серебристые юбки) ушли, оставив Шаду одну у распахнутой входной двери.

Потирая разболевшуюся от общения с сумасшедшими кошками голову, Шада подошла к спрятанному в стене шкафчику и достала пузырёк с эликсиром, проясняющим сознание. Отмерив положенные восемь капель в крохотный бокальчик, она подумала о том, что, кажется, начинает понимать, кто такие три из тех «Четырёх Т», что сведут её с ума, — как напророчил ей молодой предсказатель с площади Вещего Черепа.

— А Телиан сейчас подойдёт, — нежным голоском пропели у неё над ухом.

Шада со стоном закрыла глаза…* * *

Вернувшись домой, кошки нехотя позавтракали, причём уговорить Фай присоединиться к ним Мейву так и не удалось — не иначе, Такрен желала избежать расспросов Анара и Алу. Разомлевшая после трапезы Аниаллу растянулась на Анаровой постели среди в беспорядке рассыпанных украшений, как дракон на куче золота, и задумчиво перебирала эти, купленные в Бездне, безделушки.

— Мейв, а почему тебя называют «хо-зя-и-но-у-бий-ца»? — блаженно растягивая слова, поинтересовалась она, когда Куцехвост уже начал клевать носом. — Странное прозвище!

— О, это моя любимая божья басня с моралью! — тут же оживился алай. — Хотя, — он поднял выпущенный коготь, — вовсе она и не басня, а чистая правда.

— Тогда, может быть, ты нам её расскажешь? На десерт, — промурлыкала сианай, перевернулась на бок и поёрзала в драгоценностях, устраиваясь поудобнее.

— С удовольствием! Но, признаться, я думал, что вы её знаете…

— Откуда? — спросила Алу.

— Обычно это второе, о чём меня спрашивают, — скромно пожал плечами Мейв. — После того как поинтересуются, что случилось с моим хвостом. — Он весело помахал остатком своей «пятой конечности», немного помолчал, видимо собираясь с мыслями, и спросил у зачем-то вставшего из-за стола Анара:

— Помнишь, я говорил, что сила веры похожа на реку?

— Да, — кивнул алай, направляясь, как оказалось, к Браю (который, за время их отсутствия, успел обзавестись глубокой стеклянной ванной, полной ларши, и теперь нежился в ней — раз уж Фай утверждает, что купаться в настоящем огненном озере так опасно).

Присев на корточки, Анар постучал по ванне, и через какое-то время сквозь вязкий слой ларши различил тёмный овал физиономии харнианца, прижавшегося носом к толстому стеклу. Анар показал ему жестом — всплывай! — кивнул в сторону Мейва и сделал загадочное лицо. Опершись локтями о бортик ванны, харнианец тоже приготовился слушать.

— Ну так вот, — продолжил Мейв, когда все угомонились. — Один из Хозяев (не знаю уж, какой по счёту), осмелился-таки войти в эту самую реку. Даже нырнуть с головой, — он гаденько хихикнул и пояснил: — Он открыл Бездне своё имя, назвался богом Страха и даже показал, каких идолов хочет, чтобы поставили в его храмах, и какие именно жертвы надо ему приносить, чтобы не схлопотать немилостью по безбожной морде.

Надо сказать, что сия бредовая идея пришла в голову этому Хозяину не самостоятельно, у него был очень необычный советчик. Ещё в бытность свою простым бессмертным, он — Хозяин, а не советчик — в родном мире был почти легендарным убийцей. Он не знал себе равных как среди воинов, так и среди злодеев, — вытянув шею, пафосно изрёк Мейв. — Но он хотел большего и был достаточно умён и коварен, чтобы найти пути достижения своей цели. Лиар его знает, как он сумел прикончить сильнейшего волшебника своего мира. Главное, что сумел и, ограбив его замок, стал счастливым владельцем коллекции магических предметов, способных любого, у кого хватит мозгов правильно ими воспользоваться, поставить в один ряд с местными богами. У нашего героя как раз хватило. Другой вопрос, что их оказалось всё же недостаточно, чтобы не ввязаться, очертя голову, в конфликт со всеми силами этого мира разом.

В результате боги, конечно, одолели его и изгнали. Но на этом история не закончилась: уйти-то он ушёл, но сумел прихватить с собой живую голову одного из них. Это она надоумила его отправиться в Бездну. И под её мудрым руководством наш герой прикончил тогдашнего Хозяина Лэннэс всего через восемь месяцев по прибытии и занял его место… Такая головокружительная карьера! Но… Жадность пёсика сгубила, — язвительно пропел Куцехвост, — а недоумершая божественная головушка ей только помогла. Эта она сумела разжечь в своём враге желание быть не просто Хозяином Бездны, а её богом, придумала, как можно это желание воплотить в жизнь… И через это сгубить его, доверчивого, — с наигранным надрывом в голосе, поведал Мейв. — Продумала всё до мелочей — от текстов молитв до облика статуй в его святилищах. И новоиспечённый Хозяин одобрил всё это скопом — даром что эти жутковатые идолы ничуть не походили на него, да и весь создаваемый образ был во многом противен даже ему самому. Но ведь именно в таком виде — кровожадной, беспощадной и равно не обременённой моральными принципами и интеллектом твари — он мог запугать и подчинить как можно больше безднианцев. Так утверждала голова, — плутовато подмигнув, уточнил Мейв. — Наш воитель был существом неместным и легко поверил своему советнику. Более того, он поручил ему общение со всеми своими жрецами, которые не замедлили появиться, стоило ему возвестить о себе, как о боге. Он вообще оказался довольно бесхозяйственным Хозяиноми не уделял должного внимания даже собственному культу. Так, сожрет кого-нибудь для пущего страху — и всё, — картинно взмахнул расслабленной кистью Куцехвост.

— И ему всё это нравилось… — понимающе кивнул бывший принц Руала.

— Поначалу — очень. Не забывайте: он ведь был убийцей, причём талантливым убийцей, если можно так сказать. Талант всегда хочет признания. А какое признание у убийцы? Только страх. Язык же страха издревле был родным для большинства населения Города Черепов. Так что культ пришёлся ему по сердцу. А уж когда он, под влиянием силы веры, начал внешне превращаться в подобие своего чудовищного идола — стал ещё роднее…

Тут бы ему и спохватиться, понять, что раз меняется его тело, то рано или поздно изменения затронут и душу, а он только радовался: насколько сильнее он стал, насколько лучше защищен благодаря выросшей чешуе — вполне логичному атрибуту бога Бездны, ведь рептилии издревле господствовали в ней. Второй ряд зубов, рога и длиннющие, не втягивающиеся когти — тоже его не особенно обременяли. Всё происходящее казалось таким закономерным, почти естественным, пока в один распрекрасный день бог не обнаружил себя… закусывающим одним из своих жрецов, — не меняя интонации, поведал Куцехвост. — Хозяин даже не помнил, как убил своего служителя. Он напрочь забыл, что было с ним вчера, и это испугало его. Тут, на счастье, в его логово вошёл ещё один жрец. Хозяин бросился расспрашивать его (то есть он, вроде бы, именно для этого бросился), но следующее, что он увидел, было перекошенное от ужаса лицо служителя, на чьём горле уже начали сжиматься страшные клыки.

Алаи слушали Куцехвоста затаив дыхание, даже не задумываясь о том, откуда ему известны такие подробности.

— Хозяин, проявив с перепугу невиданное для себя самого милосердие, с трудом нашёл в себе силы выпустить недогрызенного жреца. Сами понимаете, никаких объяснений от него добиться уже не удалось, и наш «красавец» рванул куда подальше, чтобы случайно не докушать несчастного.

Он долго чесал башку, пытаясь понять, что же происходит, смог-таки найти кое-какие параллели со своей внешней метаморфозой и тут вспомнил, что на этот счёт можно поскрести не только свою голову. Он пришёл к советчице, излил ей остатки своей души, но та только развёла… бровями — мол, не сталкивалась я с такими проблемами, но всё вполне может быть. И, гаденьким таким тоном, порекомендовала ему поподробнее расспросить собственных жрецов.

Эта расплывчатая фраза окончательно убедила нашего героя в правильности его догадки, и он едва не свихнулся от ужаса. Надо было срочно что-то предпринять. И он предпринял… Нет чтобы явиться во время какой-нибудь церемонии и заявить — мол, я не такой, я на два золотых дороже, то есть я, конечно, всемогущий и ужасный, но попрошу товарищей по партии больше из меня безмозглую скотину не делать! Нет, он, в свойственной ему теперь манере, просто перебил добрую половину своих же служителей, посчитав, что таким примитивным способом можно разрушить весь культ. Но только подписал себе приговор: благодаря этой его выходке, образ Хозяина, как тупой и злобной зверюги, не делающей разницы между своими и чужими, утвердился в Бездне окончательно и бесповоротно, — почти печально проговорил Мейв, выразительно шлёпнув ладонями по столу. — И вскоре этот образ уже не так сильно отличался от действительности. Хозяин носился по Лэннэс, появлялся то тут то там и убивал, убивал… Тем временем оставшиеся в живых жрецы, всё с той же головой во главе, — ухмыльнулся кот своему каламбуру, — не теряли времени. Они мастерски использовали момент, когда прежние ум и коварство Хозяина уже сошли на нет, а инстинкт и звериная хитрость ещё не успели прийти им на смену, заманили его в ловушку и, потеряв ещё кучу народа, сумели спихнуть своего озверевшего бога в озеро ларши.

Брай шумно перевёл дыхание.

— Удивительно, — продолжил Мейв, — но он каким-то чудом умудрился выплыть.

— А он точно не был харнианцем? — недоверчиво встрял Брай.

— Точно. Но ведь все Хозяева Бездны как-то связаны с магией наших озёр. Возможно, поэтому ларша и не убила его, — предположил Куцехвост. — Но обожгла всё-таки сильно. Запах палёного я почуял задолго до того, как он вывалился из-за угла и попёр прямо на меня. А я иду мирненько и, как девица, на голове, несу домой кувшин ллахового масла. И тут выскакивает… это. Я и предположить не мог, что передо мной Хозяин! — Он широко распахнул глаза. — Так, какая-то тварь невезучая… Но, он хоть и обожжённый весь был, выглядел всё ещё опасно — кто знает, может сейчас оправится малость и кинется на меня — ну, и я решил не рисковать, благо при мне был тот самый кувшин. Недолго думая берусь я за него обеими руками и прямо с головы швыряю в эту пакость. Она превращается в воющий факел и начинает улепётывать, я с рыком — за ней. Хоть убей, незнаю, чего меня тогда понесло…

А минуты через две она налетает на компанию каких-то существ. Как потом оказалось — как раз тех, кто спихнул её в лаву. Они углядели сверху, что их жертва выплыла, и пошли добивать. Только шли они медленно, видать, было им очень страшно… Вот честь угрохать её окончательно и досталась вашему покорному слуге. — Куцехвост с донельзя довольным видом раскланялся не вставая со стула. — Хозяин пробежал ещё шагов десять и свалился посреди туннеля. Хорошо прожаренной тушкой. — С этими словами Мейв торжественно поставил чашку на стол.

Никто не проронил ни слова все ждали финала история один и тот же вопрос так и вертелся у них на языках.

— Вы, конечно, сейчас спросите меня: «А что же это ты, Мейв, сидишь тогда здесь, с нами хвостатыми а не хозяйничаешь в Бездне?» — продолжал догадливый Куцехвост.

Все дружно кивнули.

— А я вам отвечу: понятия не имею… Когда эти его бывшие жрецы, поведали мне, кого я случайно пришиб, они явно ожидали что я займу его место. Не как бога, разумеется, акак Хозяина Лэннэс. Но их ожидания не оправдались — так до сих пор и не знаю почему. Видать, не только Веиндор, но и «госпожа Бездна» алаями брезгует!

Куцехвост не выглядел особенно удручённым этим фактом, хотя очень старательно это изображал.

— А может быть, голова стала новым Хозяином? — весело спросил Анар. — Это было бы вполне достойной наградой за её мучения — как-никак она всё изначально придумала.

— Да правда что же стало с головой? Она наконец-то смогла умереть? — исхитрился вставить слово Брай.

— Нет. Да она и не хотела умирать. И Хозяином она не стала — из неё получился отличный домашний питомец для нас с Фай. Голова очень любила поговорить. Это от неё я узнал обо всех этих… интимных подробностях из жизни богов. А потом она пропала — прямо у нас из под носа. Я никогда не видал, — нагнувшись к столу, доверительным шёпотом поведал он, — чтобы Такрен так рвала и метала.

— Ей была настолько дорога эта голова? — поднял бровь Анар.

— Да нет, — махнул рукой Мейв с видом «разве ей хоть что-то может быть дорого?», — Просто её убило, что кто-то смог самовольно проникнуть в её дом. Зато, после этого её срыва, наш дом стал едва ли не самым защищённым жилищем в Бездне.

— А новый Хозяин? — выбрала момент, чтобы перейти к делу, Аниаллу.

— А что он? — переспросил Куцехвост.

— Ну-у, — задумчиво протянула алайка, — не случилась ли с и ним тоже какая-нибудь забавная история? Вроде той, которую ты нам только что рассказал.

— С этим-то? — вскинул брови Мейв. — Нет, Алу, этот — не такой. Он сам из разжалованных богов и всю эту кухню отлично знает. И вообще — на удивление умён и осторожен. Он…

Анару и Алу пришлось выслушать довольно пространное повествование о многочисленных достоинствах теперешнего Хозяина Лэннэс. Мейв так упоённо пел ему дифирамбы, что можно было подумать, будто тот был его родственником или близким другом.

— Значит, он совсем не общается со своими горожанами? — спросил Анар.

— Нет, не общается. Даже воров ларши наказывает… дистанционно. И правильно делает! — веско заявил Мейв.

Анар и Алу переглянулись: правильно-то оно правильно, но мудрая осмотрительность Хозяина сильно усложняла им задачу…

Вместо послесловия

На знаменитой картине «Домашние тени», где Феор Струноус изобразил восьмерых Теней Аласаис, каждую — в образе дочери одного из домов Бриаэллара, — сианай Элеа досталась роль ан Темиарской дамы.

Элеа и вправду больше других сианай походила на ан Темиарку: тихая, строгая, мудрая, с открытым, кажущимся очень юным лицом и точными, аккуратными движениями.

Поздней ночью, босоногая, быстрыми маленькими шагами скользила она по шелковистой траве. Жемчужная слезинка в ямке между ключицами чуть покачивалась в такт её ровному дыханию. В светлом платье, с двумя простыми косами и едва заметным волнением в глазах, она походила на трогательную героиню любовного романа, ожидающую на этой залитой звёздным светом поляне своего избранника.

А «избранник» всё не шёл… то есть не шёл тот, кому сианай назначила встречу на этом лугу. Ещё раз поискав его глазами, Элеа вздохнула и опустилась на траву среди сияюще-белых цветов. Подтянув колени к груди, она прижалась к ним щекой её пальцы задумчиво поглаживали хрупкие колокольчики, словно впитавшие звёздный свет. «Кажется,ихтак и называют — нилаэ, „хороший свет“», — подумала Элеа и подняла глаза к небу, будто проверяя точно ли сравнение, и тут же, как всегда, как у любого алая, её взгляд переместился на юг, к звезде Бриаэллара. Но сианай так и не увидела её: поток тьмы чёрной лентой на мгновение разделил звездное небо на две части и обрушился на соседний холм. Элеа осталась спокойной — именно этого она и дожидалась, и когда мрак принял очертания высокого мужчины, поднялась и зашагала ему навстречу.

— Элеа, — сказал он, поравнявшись с нею.

Его было трудно разглядеть обычным зрением — с угольной кожей и волосами, одетого во всё чёрное. Даже звёздный свет, казалось, избегал его тёмной фигуры и ни единымбликом не ложился ни на складки плаща, ни на лицо. Он выглядел подавленным. И сианай Элеа была весьма этим довольна.

— Дарион, — откликнулась она и аккуратно сложила кисти рук на поясе. — Я благодарна, что ты пришёл.

«И что ты, как видно, пришёл не за тем, чтобы поделиться со мной радостью», — добавила она про себя.

Элеа чувствовала, что, похоже, её надежда на этого даора оправдывается. Иначе с чего бы ему, правителю страны, для которой впервые за тысячи лет всё складывалось какнельзя лучше, пребывать в столь глубокой печали и… сомнениях? Что могло так угнетать его сейчас, когда весь мир разом ополчился на древнего и страшного врага Дарларона — Элаан, светлые земли, владения ненавистной ему и его народу наэй Лайнаэн? Когда уже скоро, совсем скоро кончатся тяжёлые времена, целые века жизни в постоянном страхе…

— Мои советники возражали против этого, — невесело усмехнулся он, глядя на хрупкую алайку сверху вниз. — Они опасаются, что ты околдуешь или даже убьёшь меня.

— Тогда почему ты не взял с собой охрану? Я не просила тебя прийти одного. И, — Элеа чуть заметно развернула ухо в ту сторону, где пряталась её свита, — и я сама не одна.

— Мы оба знаем, что нам не надо опасаться друг друга. И оба знаем, — его голос стал тихим и вкрадчивым, —когостоит опасаться.

— Дарион, — вскинула подбородок сианай, вглядываясь в его тёмные усталые глаза, — Онуже говорил с тобой?

— Да. Говорил, — кивнул бог и правитель Дарларона. — А до меня он говорил уже со столькими, что мог бы получить своё, и не предлагая мне союза.

— Своё! — выдохнула сианай.

— Дарларон. И его армию. Он предложил нам возможность отомстить. — Голос Дариона прозвучал сдавленно, а пальцы сами собой сжались в кулак, но он быстро овладел собой и выпустил стиснутый плащ. — Поход на Элаан по его замыслу должны были бы возглавить мы — наиболее угнетённый Лайнаэн народ. Я стал бы вторым после него, его голосом, его… младшим братом.

— И ты… отказался? — спросила Элеа.

— Да. Отказался, — скорбно, словно каясь в преступлении, проговорил Дарион. — И весь мой народ… почти весь, проклял бы меня за это. — Он сел на траву, и Элеа устроилась рядом. — Я понимаю их. Они устали дрожать перед Светом. Устали от унижений. От сознания собственной слабости.

Сианай заметила, как одеревенели мышцы его шеи: Дарион любил свой народ не меньше, чем Аласаис — своих алаев, и ненавидел самого себя за то, что не может дать ему лучшую судьбу. Трудно вообразить, что он чувствовал теперь, когда появился тот, кто смог бы сделать это, а он вынужден был противостоять ему.

— У Элаана всегда была Лайнаэн — наэй Света, существо почти всемогущее, гарантия их безопасности, завидного места в мировой расстановке сил… и предмет личной гордости каждого из них. А кто был у Дарларона? — Лицо его снова исказила горькая усмешка. — Дарион — вроде и не простой бог, но по силе далеко не наэй Тьмы.

— И вот появляется он, — едва слышно сказала Элеа.

— Он… — глухо повторил Дарион. — Мне он тоже не назвал своего имени. Сказал, что некогда потерял его вместе со многим другим, что хочет теперь вернуть. Он, тот самый наэй Тьмы, достойный противник Лайнаэн, мог бы вернуть могущество Дарларону, а его жителям — спокойствие и право на чувство собственного достоинства. Хотя «вернуть» — неподходящее слово для тех, кто никогда не знал ни что такое спокойствие, ни что такое могущество, — сокрушенно заметил правитель Дарларона.

— Но я не могу согласиться на это! — воскликнул он, немигающим взором вглядываясь в глаза Элеа. — Я страдал от Лайнаэн не меньше других. Это всезжигающее пламя, эта вечная пустота, заполненная слепящим светом, — ничего ужаснее я и представить себе не мог. И всё же… альтернатива, которую предлагает он, не кажется мне такой уж радостной. Увы. Я чувствую: в его новом мире не будет места не только для непокорных его воле — а ведь многие из тех, кто дорог нам, ему не покорятся, — но даже и для самого моего народа, такого, каким я люблю его, каким он… должен быть!

Глаза его наполнились ещё более глубокой тьмой сианай кивнула в знак того, что понимает и разделяет его тревогу.

— Я понял, что он не принёс бы нам мира, — сокрушённо добавил Дарион, — он дал бы нам новую войну. А взамен забрал бы наши души. Нашу суть. Это было бы то же самое, что забрать у вас, алаев, ваш тел алаит.

— Он уже проделал это с некоторыми из нас, — тихо кивнула сианай, она глядела вниз, на кончики своих пальцев, выглядывающие из-под подола платья. — Я видела таких… извращённых им алаев. Даже смотреть на них было ужасно. Хотя по многим своим способностям они даже превосходили настоящих кошек Аласаис — они всё равно были калеками. А искалеченная душа куда страшнее искалеченного… или даже уничтоженного тела.

— Да. Но я слишком поздно осознал это. Я никак не мог понять: как, будучи частями одной стихии, мы можем быть такими разными? Ведь и я, и он — пусть степень нашего слиянии с силой Тьмы и не сравнима — мы её части, части одного целого. Я колебался, не в силах лишить мой народ заслуженного, выстраданного права на реванш и… и даже как-то раз обвинил себя в том, что ревную своих подданных кнему,боюсь потерять власть, — признался Дарион. — Я пытался убедить себя, что всё идёт правильно, всё так и должно быть, ведь я столько молился — сам не знаю кому — о том, чтобы этот день настал! Воистину, есть мечты, которым лучше оставаться несбыточными. — Он сорвал один из белых цветков и теперь крутил тоненький стебелёк в длинных пальцах. — Сначала ты мечтаешь о чём-то так сильно… так долго… а потом, когда появляется шанс претворить мечту в жизнь, происходит что-то и ты уже жалеешь, что мечтал об этом. Даже больше — чувствуешь себя отчасти виноватым в том, что происходит, словно твоё собственное желание было тому причиной.

— Это не твоя вина, — оторвалась от созерцания своих ног Элеа. — Ты не виновен и в том, что…

Но Дарион, видимо не слыша её, продолжал свою исповедь:

— Я виновен в том, что всегда был идеалистом, помешанным на благородстве глупцом. Даже распознавегоистинную сущность, я думал, что, возможно, есть надежда изменить его. Наивный дурак… Я только и занимался тем, что искал оправдание своему бездействию. И был слишком горд чтобы поделиться своей ношей хоть с кем-то. Эта встреча с тобой, сианай Элеа — он наконец поднял на неё глаза — пожалуй, единственное, на что хватило моей решимости.

Алайка ласково улыбнулась ему. На её взгляд это была самая разумная речь, которую она слышала из уст правителя Дарларона (да и любого из его подданных). В ней не былотой романтической, рыцарской чуши, в приверженности которой даоры умудрились превзойти элиданцев и драконов Изменчивого вместе взятых. И это внезапное «взросление» Дариона дарило надежду всему Энхиаргу. Элеа ожидала что ей придётся употребить все свои силы, чтобы открыть ему глаза на то, что он, оказывается, уже увидел сам. Иболее того, он, кажется, был готов бороться с Талом.

Сианай утешительно положила руку на его запястье и уже открыла рот, чтобы объяснить, что и как именно можно поправить, но так и не произнесла ни слова — прямо в лицоей ударил неожиданный порыв ветра. Он был так силён, что пригнул росшие вокруг тоненькие деревца к земле, а на травяном море началась настоящая буря. Звёздочки цветов тревожно мерцали. Ветер завывал над головами Элеа и Дариона. Вслушиваясь в его недобрую, тревожную песнь, они медленно, молча поднялись.

Сгусток мрака вынесся из рощицы на вершине дальнего холма и теперь стремительно приближался к ним. Это было создание враждебной Тьмы, враждебной не только сианай, но и правителю тёмных земель Дариону. Элеа крикнула и на её зов из травы поднялись прятавшиеся в ней телохранители. Не мешкая ни секунды, алаи бросились наперерез врагу, но Дарион опередил их: две «чёрные молнии» вырвались из его простёртых к твари рук, понеслись к ней, но вдруг остановились на полпути и повернули обратно. Ни он сам, ни Элеа не успели ничего предпринять — струи тьмы обрушились на сотворившего их даора в мгновение ока оплели его коконом лоснящегося мрака сжались и тут же распались на быстро тающие клочья угольного тумана. Элеа кинулась к Дариону — он не шевелился… и даже не дышал.

Но произошедшее не остановило телохранителей сианай: волшебник завершил своё заклинание, когти второго кота засветились белым пламенем и через мгновение вонзились в чёрную плоть врага, без труда разорвав её на сотни клочков. Приземлившись, алай с недоверием глянул на свои всё ещё пылающие лапы и закрутил головой, не веря, чтопобеда может быть так легка, и ожидая нового нападения. Но никаких признаков опасности не было, даже ветер стих.

Его напарник стоял рядом со своей взволнованной госпожой, пытливо вглядываясь то в её лицо, то в застывшее, как чёрная маска, лицо Дариона. Он уже начал понимать, что произошло, и это (а вернее, возможные последствия для всех алаев) приводило его в ужас. Ан Меанор молчал, не в силах ни советом, ни делом помочь сианай…

А она, упав на колени рядом с поверженным богом, осторожно раздвинула его веки — под ними билась, пульсировала тьма. Увидев, что самые страшные её предположения подтвердились, Элеа прижала к губам тонкую руку и, глубоко вздохнув, поднялась. И снова замерла. Несколько долгих мгновений губы её шевелились, не производя не звука, взгляд был устремлён куда-то вдаль.

— Элеа? — проговорил ан Меанор. — Что?.. Сианай встрепенулась.

— Возмущение силы, он чудом остался жив, и я не знаю, сколько ещё протянет. — Её голос звучал непривычно-резко. — Эта… тварь, она была здесь с одной целью, чтобы вынудить его применить свою силу и тем самым погубить себя. Дарион, как от него и ожидали, забыл, что теперь не он здесь наиболее близок к стихии Тьмы, что она может возмутиться, воспротивиться ему, защищая кого-то другого. Защищаяего,Тала.

— Что нам делать теперь? Ведь о вашей с ним встрече наверняка знали его советники? Как они истолкуют?..

— Именно так, как тебе меньше всего хотелось бы, — качнула головой сианай. — Мы должны уходить. Быстро.

— А он? — ан Меанор смотрел на Дариона. — Мы возьмём его в Бриаэллар?