Чтение 5–й страницы книги ~Свободный Волк~

Между тем Дуплет повел рассказ. Сначала Стайс не слушал, но потом нимра Юсс посоветовал ему прислушаться и не расслабляться.

– Братцы! – повествовал Дуплет. – В такую я, братцы, попал заварушку! Верите ли?! Меня приняли не то за принца, не то за какое-то другое инкогнито! Все путем, еду я на чужой телеге, как на своей. Выменял у одного крестьянина на план запрятанных сокровищ. Не помню, что за город, не то Гофре, не то Плиссе. И уже подсчитываю барыши, которые я выручу с продажи чудодейственного средства, которое, честно, не вру! просветляет так мозги, что никакого мошенства, кроме моего, к пьющему мой фирменный эликсир, уже не применить! Сами понимаете, что может сделать с человеком простое средство от запора, если его преподнести с фантазией! На тамошнем базаре я снял кибитку и уселся в чалме, халате и очках среди всяких древних свитков, пузырьков, трактатов о фигуре из трех пальцев, приборов для ковыряния в носу, сушеных ящериц, моченых скорпионов, астральных колокольчиков и прочих всех вещей, без которых ремесло бродячего торговца редкостями просто немыслимо.

Товар шел бойко. Все торговцы, что попробовали мой состав, утверждали в один голос, что просветляет он просто необыкновенно. Все потому, что в том городе существовал сухой закон. А мое средство от обмана предполагало наличие спиртного. И, хотя я умолял своих клиентов не пить зараз поболе ложки, все они страдали столь сильным помутнением рассудка, что только мой эликсир способен был развеять туман в их головах.

И вот, представьте, какую славу приобрел я на том базаре! Такую, что подумал, не пора ли делать ноги, пока меня не вызвали к кому повыше. Госпожа Виселица с госпожою Плеткой не однажды приглашали меня к себе попить чайку, да было все как-то недосуг.

И тут бы слушать мне, как старого учителя, свой внутренний голос, чтобы не зарваться от жадности и не напереться на королевских борзых! Да нет, тут одолела меня алчность! Что за страсть случилась бы со мной, если б я оставил добрым людям пару-другую бутылочек на память?! Нет, бес попутал! Уж больно все чудно получалось. Судите сами, пришел заказ из богатенького дома на десяток бутылочек. Ну, я думаю, три у меня еще имеются, а семь оставшихся я долью простой водой из лужи. Так радуюсь, что мне такие дураки достались!

Вот в том-то доме меня так ласково встречают, садят за стол, дают салфетку. Я, конечно, не поленился разузнать заранее, что за типы там живут. Оказалось, простой купец. Из тех, что внезапно богатеют на неурожае или другом каком стихийном бедствии. Этот в засушливые годы привозил издалека зерно.

И так хорошо пошла у нас беседа. Я, дурак, и в самом деле думал, что встретил хорошего человека. Даже хотел признаться ему, что семь бутылочек из десяти не средство отзапора. А как раз наоборот – способ обзавестись поносом. Но подумал, что мужик и сам поймет, когда распробует, и промолчал. Зачем же, в самом деле, портить о себе благое впечатление?

Тем временем, сидим мы друг против дружки и оба так складненько врем про то, откуда наш товар, да из каких земель. Я думаю, мужчина ушлый, этот купчина, много повидал. Надо придумать для своего питья такое место, куда он точно не завалится до завтра. Я так говорю, что мой эликсир из такой страны, про которую, возможно, он не услышит, пока его не похоронят с миром. Он так наивно удивился, ну миляга-парень! Уж не из Табетты ли, спрашивает, а у самого глазенки засверкали, так распирает его любопытство. Я слыхал, ребята, когда был сосунком, что есть такая диковинная страна Табетта. Это где-то невообразимо далеко на востоке. Моя старая бабуся, как налакается, бывало,пива с бормотухой, так и давай трепать всякие там небылицы. Хлебом не корми, дай поврать про всякие там страсти! Вот она нам, детишкам, все брехала такие байки и однажды добрехалась до Табетты. Типа там такие люди, что твои птицы! С крыльями! Ну, понятно, старуха – алкоголичка, после матушкина пива не то, что с крыльями привидится, а прямо черт из ада!

Я, конечно, глазом не моргнул. Мне что Табетта, что эта чертова страна, где эти тигры-оборотни водятся, все нипочем! Я и говорю, мол, парень, смотри сюда! Если кто тебе набрешет, что он был в Табетте, гони его метлой! Потому что из всей Гарбаны, нашей захолустной страны, лишь я один бывал в Табетте и с тамошними птичками летал, как сокол. Потому что зелье есть у меня. Как кто выпьет, так и летает. Только больше почему-то вверх тормашками. А парень этот, смотрю, верит! И восклицает так:

«Что ж ты сразу не сказал, что был в Табетте?! Ты знаком с тамошним королем, Синотом?»

Или нет, Ситумной, кажется. А как же, говорю! Я с ними со всеми знаком! Как выпью своего зелья от запора, то бишь для просветления мозгов, так сразу всех их вижу, как сейчас тебя. Чирикают, летают кругами и норовят нагадить, и все на голову. А сам так думаю: ну, влип! Чего меня тянуло за язык?!

А парень мне все подливает, да подливает. И, похоже, не из лужи. И сам давай рассказывать, как он в этой побывал, в Табетте. Я старался теперь молчать побольше да слушать. Молча пхал в себя капусту, чтобы протрезветь, поскольку зелье у хозяина покруче будет, чем мой сироп от кашля.

Вот сказывает он, что будто бы в Табетте этой, будь она неладна, появился некий господин в такой лохани, прямо со звезд! Ну, думаю, сиропчик разобрал хозяина, заглючило сердечного! А тот все катит дальше. И сказывает, что-де этот господин не что иное, как галактический торговец! И себе представьте, попортил, бедный, передатчик! Ну, все бы ничего, мало ль какой с кем ни приключается напасти! Да тут, откуда ни возьмись, прямо как в сказке, разнюхал о пришельце сам король тертанский, Дианор! И, хе-хе, чего-то не понравился ему торгаш-то галактический! Ну, понятно дело, кто ж нас любит-то?! Все думают, что, если ты торговец, то непременно враль, обманщик, шалопай! Нет, братцы, ну обидно! Ну, чуть что, так сразу в зубы! Можно подумать, среди торговцев не бывает честных и добрых людей! Простите, я что-то затрепался.

Тут у меня маленько стало проясняться в голове. Чего он, думаю, так разоряется? Продать чего-то хочет мне? А виду и не подаю, что протрезвел. Сижу и слушаю. А тот поет так складно, как по нотам. И повествует мне. Как Дианор, владыка теркский, устроил в честь приезжего салют, две тысячи бомбардировщиков послал и растопил Табетту, как масло в плошке. Мне до Табетты, если честно, как до луны. Дерутся там цари или милуются, мне откровенно почихать. И я хотел уже раскланяться и поблагодарить хозяина заужин, как он вдруг брякнул мне про дельце. Слухайте сюда все! Короче, есть пожива! Этот Дианор, мужик, видать небедный, до того прям раздраконился на этого пришельца! Пришелец этот взял, да и смотал. Дианор-то думал, что обратно, в галактику. А оказалось – нет! Это был такой маневр. Ну, правильно, что тебе торговец так вот сразу и смажет с хорошей сделки?! Раз приперся, значит, дело было! Вот и заподозрил колдун-то теркский, что неспроста все это! Ой, неспроста! Не торговец это, а шпион! Да! Галактический шпион! Они там, значит, все вынюхивают, где что лежит не так, а потом являются и по дешевке все скупают! Короче, босс нам платит за сведения.

– А как зовут шпиона этого? – поинтересовались «братцы».

– Да в том-то вся и штука, господа, что выглядит все это больно несерьезно. Ярс Стамайер его зовут. Я сам сначала было засмеялся. Ну, думаю, надул меня мой собутыльник. Пошутил над пьяненьким! Ан, нет. Все вправду. Я не про Ярса, шут с ним! Это все миф. Я про деньги. Что вам за разница, за что их получать?! Найдем какого побродяжку, напоим, оденем поприличней и сдадим за Ярса! Что, идет?

– А в зубы не дадут? Не одни мы такие умные-то! У Дианора, пойди, все закрома полны такими Ярсами!

Дуплет хотел ответить, но не успел, потому что дверь распахнулась широко, и в проем ввалилась целая компания.

– А! Вот они где спрятались, голубчики! Обмануть симпозиум решили?! Притереться к готовенькому! Стража, взять их!

На компанию налетели дюжие охранники. Завязалась потасовка. Дуплета и компанию поперли прочь, предварительно содрав с них не только плату за помещение, но и штраф. Мосик пошвырял своих оппонентов и собрался уходить со Стайсом, как его увидел один член симпозиума, с ленточкой на лацкане.

– Мосик, с кем ты водишься, бездельник! Я слышал, что тебя видали в компании таких оппортунистов, как эти, но я не верил. Все люди поприличней сидят в банкетном зале, произносят речи, обмениваются опытом. А ты, как жалкий сепаратист, сидишь в дурной компании и травишь байки! Кстати, тебя ждут у оракула. Быстро посети и в зал! Там ещене все прилопали, осталась рыба, окорок в сметане, пироги с морковью и моллюски.

– Надо очень. – пробурчал Мосик, когда распорядитель удалился. – Пирогов с морковью я не видал!

Мосик явно индивидуалист, и терпеть не мог организованных собраний, подумал Стайс.

«Нет, здесь что-то еще, – ответил Вендрикс Юсс, – Мосик очень озабочен. Даже испуган. Одно могу сказать с уверенностью, он тобой не прикрывается.»

Это было уже лучше, потому что во все продолжение рассказа Стайс ощущал почти физически некий интерес к себе со стороны слушателей.

– Давай, друг Стайс, мотаем потихонечку отсюда, – проникновенно обратился к нему спутник. – Ты любишь пироги с морковью? Я – нет.

ГЛАВА 6

Мосик крался по темному извилистому коридору гостиницы. Стайс – за ним. Великан принюхивался, бормотал себе под нос проклятия, тихонько ругался на проклятую жизнь. Иногда они скрывались в темных нишах, задрапированных грязными портьерами.

– Что не так? – спросил Стайс Чевинк, которому надоело пробираться по пустому коридору. Он полагал, что Мосик его дурит.

– Все не просто, друг мой, все не просто. – бормотал громила.

Заслышав громыхающие звуки, словно шел отряд стражников, он поспешно нырнул в одну из комнат и притаился со Стайсом за дверью, выжидая и прислушиваясь. Так они стояли, пока отряд копейщиков не промаршировал куда-то дальше. После чего Мосик молча протянул ручищу куда-то в темень и захлопнул пальцы, как капкан, на чьем-то горле, судя по звуку, что издал его несчастный обладатель.

Он вытащил из тьмы тощего человека, в котором Стайс тут же признал Дуплета. Дуплет закатывал глаза и тоненько хрипел.

– Я позволю тебе, Дупло, сделать вдох, – презрительно сказал ему могучий Мосик. – Но только вдох! Если ты попытаешься заквакать, как давеча, то я тебе, ты меня знаешь! вырву твое жало вместе с конечностями. Он слегка разжал пальчики, и Дуплет с хрипом задышал.

– Пока достаточно, отдохни полчасика.

Дуплет заморгал глазами и заскреб ногтями руку приятеля. С таким успехом он мог бы царапать дуб. Он свесил набок язык и засучил ногами.

– Ладно, по старой дружбе разрешаю немного подышать. А между вдохами, пожалуйста, попробуй рассказать, за сколько продал ты, гнилье, нас со Стайсом?

– За две денежки, Мосик, не вру, чтоб мне откинуться обеими ногами!

– Всего-то? Я думал, хоть за тридцать. Ну, хорошо, откинься, старый друг! По денежке на ногу, как раз получится.

– Мосик, что он сделал? – удивился Стайс. Дуплет блудливо посмотрел на Стайса и тут же отвел глаза.

«Все то и сделал, что собирался, – ответил нимра за Мосика. – Ты, наверно, думал, что ваша встреча в трактире была случайной?»

Мосик между тем нашарил на стене светильник и, держа одной рукой приятеля за шею, второй зажег фонарь. Он запер дверь на задвижку.

Стайс огляделся. Комната, как водится, вся утопала в хламе. И ни одного окна. Зато широкая, очень грязная, местами порванная, ситцевая занавеска разделяла всю комнату на две половины. На одной стояли он и Мосик с Дуплетом. Тут же на полу валялись три грязных кресла. У одного осталось только три ноги. Мосик поднял кресло и сел. Стайс тоже устроился. А третье, без одной ноги отдали Дуплету, который оказался на удивление живуч. Сидеть, конечно, в кресле он не мог, скорее можно бы сказать, что это кресло на нем сидело, так он накрылся его спинкой.

– Вот что, Дупло, – шепотом сказал великан, – кому ты вешал на уши спагетти? Рассказ твой больно странен. Сначала принялся рассказывать про «бе», потом, глядишь, уже про «ме». Начал с гопа, кончил стопом. Смекаешь больно медленно. Давай рассказывай, что было дальше, до того момента, как тебе предложили сделку. Фуфло потом другим задвинешь, а мне надо знать, кому попался ты, дуплястый, в лапы. И кто тебе, хитроумный мой, ремней нарезал из спины?

– Я все скажу, – задушенно отозвался Дуплет. – Я попался! В Амассибе я вляпался на воровстве. Я думал, все как всегда, то есть побьют маленько для порядка, отберут монеты, дадут пинка и пригрозят, что мол еще явись, и мы тебя… Но вместо этого попал в застенок. Я думал, все уплачено через профсоюз. Думал, покуражатся для виду и отпустят. Но тут меня давай так полосовать, что я решил, что забыл внести ежегодный взнос. А мне говорят, не видел ли такого, или такого? Я, понятно, не то что никого, а прямоничего не видел! Тут мне расписывают точно про твоего приятеля. Красавец, мол, в костюмчике нездешнем. И говорят. Ты, Мосик, только не думай, что я вру! Они сказали, что он – Ярс Стамайер! И говорят, найдешь такого, так сразу дай нам знать, и задержи сердешного подольше. А мы-то прибежим! Ну, я, что? Враг себе? Откуда я знал, что ты с нимв одной упряжке?!

– Значит так, – задумчиво ответил Мосик, засовывая в рот Дуплу его же собственный башмак, – вышла, значит, рыба. И пироги, само собой, с морковью. Ты тут полежи маленько, Дупель, отдохни от вранья-то. Одно, знаешь, дело апокалипсисы моей дочурке впаривать, причем, мои же. Я ведь почерк твой корявый признал! А совсем другое дело друзей продавать задешево. По денежке за брата!

Тут все трое замерли. Потому что за занавеской загорелся свет. Желтенькая ткань в цветочках осветилась, и на ней завиднелся сгорбленный силуэт.

– Не повезло, – отметил событие Мосик, – мы угодили прямо к оракулу. Сейчас начнет качать нам трёпово, а мы ему кидать монетки. И спросил насмешливо:

– Эй, оракул, расскажи-ка, что будет сейчас с Дуплищем. Сколько ему осталось жить с ботинком в кормоприемнике? Силуэт едва пошевелился. Занавеска тихо колыхалась.

– Ты пришел. Я ждал тебя. – глухо произнес оракул.

– Знаешь, Барракуда, мне сегодня не до приколов. – ответил Мосик.-Мы пошли, нас ищут. К тому же, я за твои все предсказания не дал бы и черенка от деревянной ложки.

– Иди, но выслушай. Деньги тут ни при чем.

– Валяй. – вдруг согласился Мосик. И развалился в кресле.

– Ты, Мосик, женишься на принцессе, станешь королем. Попадешь в Элизиум. Твой путь – это путь Героя. Мосик встал, разгневанный.

– Знаешь, Барракуда, те предсказания в стихах, что я продавал тебе по четвертаку, были куда забавнее. Не стоило и звать меня, чтобы посмеяться надо мной! Кстати, ты забыла сказать про золотые зубы!

Он отдернул занавеску, за которой никого не оказалось. Только горел светильник на полу.

– Наверно, здесь есть тайный ход. – предположил Стайс.

Но Мосик молча сорвал с веревки занавеску и завернул в нее Дуплета. Покончив с другом, он открыл задвижку, и прямо ему в руки свалилось мертвецки пьяная старуха.

– Барракуда?! – потрясенно воскликнул он. – А кто же нам тут гадал сейчас?! Но старуха только блаженно щурилась и икала, словно тявкала.

– Уходим. – решительно распорядился Мосик. – Здесь небезопасно!

Они торопливо бежали по ночному городу. Кое-где светились тусклые оконца, роняли скупой свет перекошенные фонари. Блестела антрацитовая грязь на мостовой. Из-за заборов доносилась ругань, звуки драки. Где-то выворачивали карманы. Где-то чикали ножом. Из грязненьких подъездов перекосившихся домов звучали чьи-то вздохи. Вдалекеорала пьяная компания. Короче, город жил.

Приятели спешили убраться прочь. И только за воротами, понюхав чистого ночного воздуха, Мосик расслабился и принялся с чувством выражать свое сомнение по поводу гадания.

– Нет, ты подумай – путь Героя! Никто еще так не оскорблял меня!

– Я так понял, в вашем благородном обществе героев презирают? Неужели это так ужасно – подвиг?

– Нет, Стайс, ты не понял! Ты просто не видал еще Героев! Ты представь себе меня Героем. Меня – Героем! Красные трусы поверх такого идиотского трико! У суперменов все не как у людей. Нормальный человек, тот прячет исподнее! А у суперменов все белье наружу! Я честный вор, я никогда не вру друзьям! То есть вру, конечно, иногда, но, чтобы так нахально! Пусти меня! Я вернусь и вызову их на дуэль!

Тем не менее, он не вернулся и даже не убавил шаг. Оба путника удалялись от Куранника так поспешно, словно опасались погони.

– Путь Героя! Мне! – Мосик все ворчал.

Пока он занимался таким прибыльным делом, Стайс беседовал со своим ментальным партнером, нимрой Юссом. Вендрикс считал, что следовало более обстоятельно допросить Дупло. Но и так было совершенно очевидно, что король Дианор начал на Стайса охоту. «Тем интереснее приключение!» – воодушевился Стайс.

«Да, но ты ведь не желаешь закончить его в застенках Дианора!» – возразил Юсс.

– Жалко, что мы остались без лошадей, – рассуждал меж тем Мосик, – даже без таких громадин. Надо как-то разживаться барахлом! А то Герой и вдруг без скакуна! Что скажут люди! Как-то неудобно.

– Так у нас же есть деньги, вырученные за тяжеловозов. Дойдем до ближайшего населенного пункта и купим. – предложил Стайс.

– Как-то это не по мошеннически – покупать лошадей. Люди засмеют. Денежки пускай потерпят.

Бодро и весело препираясь по разным поводам, они тащились по холмам навстречу утреннему солнцу.

Погодка и в самом деле разгулялась. Тепло и обольстительно пахло весной, гудели пчелы, трепали на ветру молодой листвою старые дубы, бесчинствовали птички. Под пологом леса путников охватывал одуряюще роскошный запах первоцветов и ландышей. Звенели серебром чистейшие ручьи, растапливая в своих веселых струях унылые останки зимы и утаскивая в своих ладонях прошлогоднюю листву – память осенней старости природы. Стайс наслаждался весной, как неожиданным подарком. Свободный Волк всегда в полете. На челноке нет погоды, нет смены времен года, нет весны. Ему не приходилось никогда так подолгу находиться на планете. Теперь он перестраивался на другую жизнь. Душа словно просыпалась, насыщаясь запахами, красками, звуками, образами.

– Мосик, куда мы так бежим? – расчувствованно спросил он. – Давай остановимся хоть ненадолго. Ты смотри, что творится в природе!

Мосик тоже почувствовал весну, но по-своему. Он чмокал пухлыми губами, щурился на солнышко и тер толстым пальцем такой же толстый нос. После холодного, промозглого, унылого Куранника приветливость дубовой рощицы была такой желанной!

– Эх, сюда бы кабаненочка! – с сожалением воскликнул Мосик. – С перчиком, с травками, с лимончиком, с хорошей выпивкой! Он бы так вертелся, сладенький, на вертеле да над костериком! И веточки дубовые сухие так вкусно пахли бы в костре! А мы бы с тобой так чудно обглодали бы его, запивая прекрасным, замечательным вином! А потом лежали бы и щурились на солнышко и тихонечко икали!

Словно на его призыв в кустах вдруг заворочалась большая туша.

– Кабаненок! – влюбленно замычал обжора Мосик и неосторожно бросился навстречу, как он думал, своему обеду.

Но оказалось, что он ошибся, и среди дремучих зарослей скрывался вовсе не окорок, а большой медведь. Зверюга вышла и, заметив непрошеных гостей, грозно заревела. От густого баса полегли весенние цветы и в испуге смолкли птички.

– Караул! Спасайся!

Мосик в ужасе бросился бежать, не разбирая пути, а медведь, отощавший от зимовья и оттого ужасно раздраженный, бросился за ним.

В Стайсе моментально активировалась его программа адаптации. Он, не рассуждая, сбил ударом ноги молодую стройную березку и подхватил рукой это импровизированное оружие. Мосик с визгом улепетывал. Медведь – за ним.

Тут Стайс дал голос нимре, и тот издал такой рев, что медведица перекувыркнулась, сообразив, что главная опасность грозит не ей, а ее детишкам. И с таким же ревом помчалась обратно к Стайсу. Она не бросилась на него так сразу, а сначала встала на задние лапы и принялась пугать врага и раззадоривать себя. Этим она дала Стайсу времяподумать. Ему не хотелось убивать медведицу, тем более с детишками. И, как только она кинулась к нему, он высоко подпрыгнул. Выше, чем мог бы просто сильный человек. Иперелетел через нее. Приземлившись позади медведицы, Стайс крепко треснул ее по заду березкой.

Она так рассвирепела, развернулась и хотела наделать из врага котлет к обеду. Но Стайс опять оказался у нее за спиной. И снова угостил ее по окорокам. Да так хорошо, что березка переломилась пополам. Так даже еще лучше. Получив по бокам, по заду и по хребту еще с десяток раз, медведица, однако, не утихла. Но тут, наблюдавшие за ней медвежата, заскулили, сидя на дереве. Медведица вертелась, пытаясь поймать у себя за спиной врага. Стайс давно сбежал, а она все его ловила. Наконец, завертелась до того, что упала с громким ревом обиды. Медвежата скатились к ней и принялись с жалобным хныканьем целовать ее. Но мамка была не в духе и наподдавала им обоим. Тогда те с визгом и плачем побежали в укрытие.

«Что же это я такое вытворяю?» – подумала медведица и помчалась следом за малышами.
* * *

– Стайс, ты обманул меня! – надулся Мосик. – Ты говорил, что не Герой. Нормальный человек не устроит медведю пролупцовку. Ты сговорился, что ли, с оракулом? Вы меня решили все дурить!

– Слушай, Мосик, перестань стонать! Если оракул твой не врет, ты, ворище, станешь королем. И женишься на принцессе!

– Этого мне только недоставало! – ужаснулся Мосик. – Еще одна жена! Да какова же должна быть та принцесса, что согласится выйти за меня?! Может, у какого короля и завалялась в пыльном углу дочка, на которой даже под угрозой получить полцарства не женился ни один из тех старых хамелеонов, что водятся в иных королевских замках! Дачто бы я стал делать на престоле?! Разве короли бывают с такими рылами?! Нет, Стайс, если хочешь, сам и женись, а я уж лучше обойдусь!

– Да что ты, Мосик! Разве я уговариваю тебя?! Мне тоже принцесса ни к чему! Да я бы умер с тоски, случись мне попасть на трон! Нет, по мне милее жизнь бродяги! Медведицаполучше будет, чем принцесса!

Так они и договорились, что королем никто из них не будет. Что на принцессе ни один не женится. Уж лучше на медведице.
* * *

Они рысью бежали по широкой равнине, поросшей местами мелким кустарничком, прореженной овражками. Вдалеке виднелась невысокая возвышенность, зеленые холмы, на которых виднелись крохотные домишки, едва различимые на расстоянии.

– Что там за город? – спросил Стайс, указав влево рукой.

– Да так, один хороший городишко, называется не то Заздравие, не то Заупокой. Я тут промышлял однажды, продавал амулетики от наговора, волшебные расчески и крем от веснушек.

– А лошадей там можно купить?

– Зачем купить? – заволновался Мосик. – Давай лучше украдем! Или смошенничаем. Вот у меня тут есть план, в нем указано место, где спрятано сокровище. Остался самый пустячок – найти такого олуха, чтобы впарить ему этот план. Он принялся рыться в карманах и вскоре, в самом деле, достал бумажку.

– Так это же твой апокалипсис! – удивился Стайс.

– Тсс! Больше это не апокалипсис. Это план! А мы с тобой бродячие кладоискатели! Мы идем с тобой издалека. Был труден путь. Нас искали шпионы короля. Мы отбивались и спасались бегством. Дрались на мечах, бились на копьях.

– А принцессу не спасли еще?

– Нет, принцессу – рано. Сначала ищем клад. Все в полной тайне. Найдем приличную конюшню и начнем шептаться так, чтобы нас не слышали, погромче то есть. Крестьяне народ такой же любопытный, как и жадный. А там видно будет, куда кривая вывезет.

Стайс потешался, глядя на Мосика, на то, с какой серьезной рожей он говорит все эти глупости. С каким воодушевлением расписывает планы, приемлемые разве что для полных идиотов. Мосик – любитель прикалываться по пустякам. Однако, и в самом деле, требовалась приемлемая версия, с которой можно появиться в приличном обществе.

– А, может, мы два бродячих сказочника? – загадал он.

– Отлично придумано, – одобрил Мосик. – Когда-нибудь мы обязательно воспользуемся этим!

Перед ними постепенно вырисовывался стоящий среди мокнущих весенних полей и чахлых деревец полуразваленный крестьянский дом. На подошедших ближе приятелей смотрели выбитые окна, сорванные двери. То, что когда-то было огородом, теперь сплошь поросло бурьяном и полынью. Разобранный по бревнышку коровник, останки сельскохозяйственных орудий.

– Нда, – философски вздохнул Мосик, – тут, очевидно, нашим сказкам не найдется слушателей. Также, думаю, никто не предложит нам с дороги ни чарочки, ни пирожка.

Они уже хотели миновать, не останавливаясь, это место, как на дорогу вышел старичок.

– Подайте, люди добрые, кусочек хлеба! Помираю с голодухи, ферму разорили, всю живность увели.

– Да-да, – ответил Мосик, – три дня не ел, три дня не пил. Отсохли ноженьки, нет мочи. Повисли рученьки, как плети. Болтается головка, а в ней язык, как помело.

Произнося все это, он достал из сумки завернутую в тряпицу четвертушку каравая.

– Держи, Горькуша, все у тебя всегда не ладится. Был бы честным вором, имел бы маленький, но верный доходец.

– Ба! Мосик! – старик вдруг выпрямился. Из-под седых лохматых бровей выглянули совсем нестарые глаза. – Ты откуда, брат?!

– Нет, Горькуша, я тебе не брат. Я еще не опустился до того, чтобы клянчить у путников кусочек хлеба.

– А кто твой спутник? – Горькуша устремил на Стайса острые глаза. Он не спешил жевать и мял в руках горбушку, словно позабыл о ней.

– А вот это тебе знать ни к чему. Да, впрочем, если хочешь, я могу тебе сказать, что это жених моей дочурки. Конечно, он не богатырь под стать ей, но тоже в хозяйстве может пригодиться. Только тебе-то знать зачем?

«Подсадная утка.» – определил нимра Юсс. – «Ждет своих дружков, разбойников. Старается развлечь вас разговором, чтобы задержать.»

– Ну, если вы поели, господин хороший, – вмешался в разговор Стайс, – то мы пойдем с папашей. Нам недосуг тут околачиваться. Дело ждет.

Последнюю фразу он сказал напрасно, потому что Горькуша встрепенулся и заискивающе принялся заглядывать в глаза обоим.

– Что же за дела у тебя, Мосик с твоим зятьком? Не возьмешь ли и меня на дело? Кстати, как звать его?

– Ну, завертелась мельница! – недовольно отозвался Мосик. – Тебе сказали, что за дела. Свадебка у нас. А ты, небось, уж думал, что я поймал и веду к властям Ярса Стамайера? Он расхохотался при виде вытянувшейся у Горькуши физиономии.

– Ну точно, думал! Слушай, Горчичка, разуй глаза! Стал бы я родниться с Летучим Барсом?! Его, поди, уж косточки развеял ветер по галактическим дорожкам! Ах, что это я?! Ведь это ж точно он! Смотрите, костюмчик-то барсячий! И личико, ну точно Барс! Давай, Горькуша, тащи скорей веревки, повяжем милого, и в каталажку! Тебе деньга и мне деньга.

– Бросьте, папа! – недовольно промолвил Стайс. – Мало, отдали проходимцу наш с вами ужин, теперь еще и потешаете его бесплатно.

– Вот, видишь, Горечь, мне некогда. Пойду скорее, обкручу парнишку, пока не догадался, кто невеста.

Мосик двинулся вперед. Стайс – за ним.

– Эй, погодите! – опомнился Горькуша. – Погодите, так нельзя! Давайте, попьем чайку, посудачим о жизни!

– О жизни, милый, не судачат. Ее живут. – небрежно отозвался Мосик.

Горькуша забежал вперед, все так же сжимая в руках горбушку. Борода слегка отлипла от его щеки. Стайсу стало видно молодое, испитое лицо неудачника и бедолаги. Он был так тощ, словно постоянно недоедал. «Наркоман и алкоголик.» – подтвердил Вендрикс Юсс и добавил:

«Позади хибары привязаны две лошади. Советую не ждать, когда появятся хозяева, а быстро, как полагается мошенникам, забрать добро.»

– Знаешь, папа, – высказался Стайс, – я думаю, что честным ворам не следует ходить ногами, когда есть лошади.

– Какие лошади?! – взвился Горькуша.

– Такие! – глубокомысленно ответил Стайс.

– Откуда лошади? – удивился Мосик.

– Оттуда. – ответил Стайс и показал рукой за амбар.

– У тебя есть лошади, негодник?! – Мосик сгреб лапой тощего приятеля и оторвал его от земли. Висящий в воздухе Горькуша дрыгал лапками и скулил.

Пока Мосик с ним разбирался, Стайс поскорее направился за дом. Обогнув развалины сарая, он перебрался через ветхие останки того, что когда-то, вероятно, служило здешнему хозяину не то сохой, не то плугом. У поперечного бруса и в самом деле оказались привязаны две лошади, уже оседланные. Но Вендрикс ошибся, всего их было три. На огороженной площадке свободно бегал еще один рысак. Конь был красавец. Черный, как ночь, без единого белого волоска. Он всхрапнул и покосился на Стайса огненным глазом. Две другие лошади чего-то пугались. Они рвались с привязи и громко фыркали.

– Но-но, красавицы! Прошу без глупостей!

Заслышав человечий голос, лошади внезапно успокоились. Они доверчиво ткнулись в руку Стайсу и нашли там по горбушке хлеба. Черный жеребец притих и тоже потянулся кчеловеку. Кобылы протестующе заржали.

– На что обиделись, голубушки? – ласково спросил их Стайс, не понимая, что может так сильно беспокоить лошадей.

«Что-то происходит, Стайс. Тебя с приятелем все время опережают. Где бы ты ни появился, вас уже встречают. Ладно, пока лишь олухи. А дальше что?»

– Там видно будет! – беспечно ответил Стайс, отвязывая двух лошадей. На морду жеребцу он накинул веревку, решив ничего не оставлять преследователям. На него он сел, а двух других повел на поводу.

– Папа, давай садись! – позвал он Мосика. – А бедного сиротку вяжи его же пояском и клади на лошадь. Я его усыновлю потом. Сиротка был порядком уже потрепан, и потому сопротивляться не стал.

Не дожидаясь приятелей Горькуши, приятели помчались на лошадях, но не в город, как раз наоборот, подальше от него.

– Я начинаю, папа, думать, что мы с тобою должны сбросить балласт, только сначала его допросим.

– Соображаешь, зятек.

Для допроса они выбрали хорошее местечко, подальше от той фермы, где позаимствовали лошадей у дружков Горькуши. В небольшом овражке, укрытом от случайных взглядов стоящими кругом деревьями.

– Давай, рассказывай, поросячий корм, кого подстерегал ты на дороге. И где твои дружки? Далеко ли ушлепали пешком-то? Так грозно вопросил у пленника проницательный Мосик.

– Папа, дайте я! Сколько было вас всего? – спросил у перетрусившего пленника Стайс.

– Двое, – ответил тот, – нет, трое.