Чтение 15–й страницы книги ~Москва~

– Внутрянку я делал, – погордился Пашка, забираясь в кунг первым.

Действительно, поработали серьезно. Самое главное – кунг теперь объединился с кабиной, как в автобусе. Хоть за руль садись, хоть спать иди. На стенках разместились откидные полки, на которых спокойно можно было уложить спать восемь человек. Более чем достаточно. Стол делать не стали, у задней стенки, в уголке, стоял складной. Все равно он только на стоянках нужен будет. К люкам в крыше вела откидная алюминиевая лесенка. Еще две лестницы, кстати, крепились к крыше. У них особое предназначениепо проекту, потом расскажу. Все двери кабины и кунга запирались изнутри на грубые, но прочные дополнительные засовы. Не крепость, но все же…

Откинув люк в крыше, я поднялся наверх и обнаружил, что под ним еще можно откинуть и подножку. По идее, наблюдатель с этого места может работать. Или снайпер, с обзором во все стороны. Вообще замечательно.

– Ну как? – спросил Степаныч.

– Степаныч… вообще супер, если честно, – сказал я, пожимая ему руку. – Обалдеть можно. «Буханку» глянем?

– Иди гляди, – кивнул он.

«Буханка» была доделана раньше всех, сейчас только камуфляжными пятнами покрылась. Вместо откидных лавочек для многих людей в кузове появились приличные креслица всего для двух. На шпангоутах кузова сплошь и рядом выросли скобы для крепления грузов. Пол покрылся резиной. Ну и ящики для всякого образовались вдоль бортов. Нормально, ни мертвяк внутрь не влезет, ни в грязи не застрянешь, и груза с полтонны еще вполне везти можно, а то и больше.

В углу пассажирского салона, прямо за спиной водителя, пристроился консольный столик на мощных кронштейнах, возле которого из пластиковой трубы торчали провода. «Буханку» мы задумали как командно-штабную машину, поэтому в ней предполагалось размещать рацию, пока наш базовый «кенвуд», а если повезет разжиться чем-то еще – то и все остальное.

Рации можно было устанавливать и в «Садко», но мы, по здравом размышлении, пришли к выводу, что отдельная радиомашина при некоторых обстоятельствах может быть дажеполезней. Да и гибкость применения шибко возрастает.

– На этих в библиотеку двинем? – спросил Пашка, показывая на машины, когда мы уже выбрались из кунга.

– Да, наверное, – кивнул я. – Надо обкатывать, им еще до «Шешнашки» шарашить, к тому же у нас два пулемета теперь, вооружим как следует. Надо только правильный состав и тактику прикинуть.

– Разведка нужна, – сказал Сергеич. – Иначе никак не спланируем. Ни черта не понятно, что там сейчас делается.

– Святое дело, – кивнул я. – Завтра с утра и сгоняем, наверное. Как думаешь?

– Нормально, – отозвался он. – Двумя машинами, нигде не задерживаясь и ни во что не ввязываясь. Проскочим мимо, глянем, что и как, на камеру снимем. Потом за план засядем.

Предварительную проработку мы уже сделали. То, что входить надо через черный вход пристройки к зданию библиотеки, было понятно. От него лестница удобная ведет прямо в цокольный этаж, где серверная, не надо через все немалое здание ломиться. И где этот вход, жена Большого разрисовала, равно как и планировку, не подозревая пока, кстати, что ее дражайшая половина туда лично ехать собралась. Это он ей вроде как сюрприз готовит, непонятно какого порядка – или просто неприятный, или вообще хуже некуда. Особенно учитывая, что риск обратно не вернуться имеется, и вполне реальный.

Но для того чтобы к этому входу подобраться, надо было заехать в путаный и извилистый, к тому же очень тесный, двор, причем с другой улицы. И что сейчас в этом дворе, никто не знал. Если проезд через него свободный, то теснота может нам быть выгодной, а заблокирован выезд – и мы в ловушке в таком случае. Операция по времени может оказаться затяжной, и место хуже некуда – самый центр мертвого города, узкие улицы, и по идее – прорва мертвяков. А они, как мы уже знаем, бывают разные. И с некоторыми из них без танка лучше не встречаться. Танка у нас, кстати, нет. А был бы – горючки бы не напаслись.

– Степаныч, машины брать уже можно? – спросил я у старшего Шмеля.

– Я бы не стал, – поморщился он. – Там по мелочи есть еще что доделать. Погоди пару дней.

– Не вопрос, – согласился я и обернулся к Сергеичу: – На «японцах» пока сгоняем, все равно тормозить нигде не будем.

– Мне-то что? – пожал он плечами. – В каком составе?

– Мужском. Пашку возьмем из молодых, – подумав, ответил я. – Во вторую машину водилой посадим. Степаныч, справишься без помощников завтра?

Тот кивнул уверенно, сказал:

– Справлюсь, без проблем. Мужики помогут, я ведь их машинами тоже занимаюсь.

Под «мужиками» он имел в виду подчиненных местного зампотеха, которыми уже командовал без зазрения совести.

– Ну и отлично. Мишка в первую водилой, и мы с Лехой. Во вторую тебя, Сергеич, пулеметчиком, и Пашку за штурвал. Большого бы еще взять, чтобы он на месте все показывал,да он на работе, надо было заранее договариваться.

– А он откуда знает? – удивился Пашка. – Там же его жена работала, не он.

– А он у нее бывал много раз, так что все помнит. Ладно, чего базарить, пошли собираться. Еще пропуск на выезд получить надо.

Мы вместе направились обратно к гостинице – собираться да экипироваться. Неожиданно Леха сказал:

– С девками проблемы могут быть. Возмутятся, что опять их на хозяйстве оставляем.

– А чего возмущаться? На главный ведь выезд всей толпой двинем, – удивился я такому заявлению.

– А то сам не знаешь, – усмехнулся Леха. – Сестрички первыми заноют, потом наши подхватят…

– Ну не без того, – согласился я с ним. – Но если честно, то у меня каждый раз проблема с их назначением на выезд. У Маши двое детей, сестренки просто молодые еще и плюс все остальное… сами знаете. Татьяна с Викой еще куда ни шло, но тоже… Чего вроде сам не боюсь, для них уже не хочу.

– И что, думаешь, они эту твою речь всерьез воспримут? – спросил Леха. – Ты тоже думай башкой, в самом деле: надо было их или в группу не брать, с самого начала трактовать гражданскими, или уже относиться на общих основаниях. Иначе напряги могут возникнуть.

– Напряги? – чуть возмутился я. – В таком случае они мне пусть экзамен сдадут по стрелковой и тактической и всему прочему. Тогда и буду на равных рассматривать.

– А будешь? – спросил Сергеич.

– Ну… попытаюсь, по крайней мере, – относительно честно ответил я. – Пока самых опытных беру. И все.

– Меня, например, – съехидничал Пашка, заработав от меня локтем в ребра.

Честность в моих словах была, но не то чтобы стопроцентная. В меру так ее было, честности этой самой, не решался я расценивать наших девушек как бойцов. Нет, я знал и был уверен, что они вполне готовы, и по подготовке, и тем более психологически, к любой ситуации, но вбить себе это в голову не мог, хоть ты тресни. Поэтому и норовил брать их в те выходы, в которых без них не обойтись, или в те, где особых проблем не ожидается. А вот разведка центра забитого зомби города к таким выходам не относилась,черт его знает, чем это все закончится.

Но и Леха прав – рано или поздно проблемы возникнут. Такое мое поведение уже становится заметным, и у кого-то начинает шевелиться гордость, а у кого-то просто жажда приключений. И скоро наверняка состоится очередной «серьезный разговор». Их скоро даже несколько состоится, потому что как минимум еще один такой нужен будет для того, чтобы Алину Александровну оставить в «Пламени». И было бы неплохо – вместе с дочками. Нет, я все понимаю, что они бойцы отряда, но я их отцу обещал сберечь семью. А если потащу их с собой, то таких гарантий дать не смогу.

В таких размышлениях добрался до номера, застал Татьяну лежащей на кровати и читающей книгу.

– Я завтра с утра на выезд, – оповестил я ее словно между делом и полез в шкаф за оружием и экипировкой, собираясь подготовиться заранее.

– А я? – возмутилась она, откладывая книгу и опуская ноги в толстых шерстяных носках на пол. – Сдурел?

– Да ничего особого, проедем на двух машинах по маршруту выхода в библиотеку, на камеру поснимаем, чтобы планировать легче было. Ни драк, ни мародерки не ожидается.

– Насчет драк – это не тебе планировать, – резонно заметила она. – Это там, наверху, в небесных канцеляриях, определяют. Бери меня с собой, снимать как раз буду. Сколько вас едет?

– Пятеро, – честно ответил я, замерев душой и предчувствуя скандал. – На двух машинах.

– Ты офигел? – Она аж подскочила. – Две машины – шесть человек, ты сам об этом всем мозги проел! У тебя совесть есть?

Ну а я что говорил? Слово в слово мог заранее всю речь сказать за нее. И не отвертишься. И если честно, то действительно в машине должно быть трое. Не больше и не меньше. Будет больше – возникнут проблемы с эвакуацией в случае повреждения одной из машин. Меньше – не получится полноценно стрелять или водителя отвлекать придется.

– Ладно, – кивнул я. – Но с Викой реши вопрос сама – двоих взять не могу, а она сейчас тоже возмутится.

– Решу, – заявила она, направляясь к двери. – За это не беспокойся.

Дверь из номера хлопнула, закрывшись за Татьяной, а я залез в шкаф. Посмотрел на богатства свои нынешние, задумался. А не буду я брать АКМ, пожалуй. Прихвачу вместо него СКС с оптикой. От него может больше пользы оказаться, поскольку с кучностью у него получше. И «сто пятый» возьму на случай, если куда-то лезть придется.

Выволок все из шкафа, разложил на кровати. Магазины к автомату набивать придется, восемь штук. Таскал бы и больше, да «лифчик» больше парных не принимает. Хотя если по одному их разделить, то можно запихивать по три, как Леха делает кстати. Вот и думай, что выгодней: скорость перезарядки или боекомплект в магазинах? У меня с собойеще в пачках триста патронов, но это опять же набивать надо.

Сотню еще к карабину возьму. Тоже в магазины надо натолкать, карабин-то у меня переделанный под магазинное питание. Или черт с ним, идти с АКМ? Нет, пожалуй… Карабин с сошками и оптикой при отстреле кого-то издалека очень даже пригодиться может. Проезд или проход какой-нибудь расчистить, например. Выволок вскрытый цинк «пятерки» из шкафа, взялся за магазины. Дверь распахнулась, вошла Татьяна. Объявила:

– Я договорилась. Сегодня я с вами, а если еще раз выбирать придется, то она. Кстати, опыта у меня и у нее побольше, чем у Пашки. Как объяснишь?

– Хочу его на водителя натаскать на будущее, – отмазался я. – Он за рулем поедет.

– Да? Ну… да, насчет этого он вроде как способный.

– Способный, способный, готовься давай.

– А чего мне готовиться? – удивилась она, подходя к шкафу. – У меня все готово.

На ее кровать тяжело плюхнулся, подпрыгнув на матрасе, увесистый черный АК-74М, рядом упала подвесная с подсумками.

– Считай, что готова. Помочь с магазинами?

– К карабину набей, если нетрудно, – обрадовался я неожиданной помощи.

– Серый, давай мой магазин разгромим, а? – вдруг сказала она. – Ну где я работала.

– Зачем? – удивился я. – Оттуда наверняка все вывезли.

– А вот не думаю, – покачала она головой. – Мототехнику могли и вывезти, а мне куртки интересны. Которые кожаные.

– Зачем? – немного удивился я. – Там же у каждой расцветка вроде теста на дальтонизм, с Луны разглядеть можно.

– Зато не прокусишь, – возразила она. – Сам знаешь, какая кожа. Можно сверху что-то накинуть для маскировки.

– Хм… – озадачился я. – Ну, может, и так, но как-то мне не верится, что там что-то осталось. Заезжать к вам удобно, мертвяков там должно быть мало… размародерили уже давно. На Садовке есть такой магазин, кстати. И на Олимпийском. Туда есть смысл заглянуть, тем более что все видно прямо из машин, стоит соваться или ну его на фиг. Я бы еще шлемы хоккейные поискал, будь возможность.

– А они на фига? – удивилась Татьяна, аж замерев и перестав заталкивать патроны в магазин.

– Для сохранения черепа, естественно, – ответил я. – Они самые легкие и при этом прочные. И уши открыты, все слышишь. Чехол на такой сделать, и нормально. А можно и не делать даже, если шлем черный. Пулю и нормальная каска не держит, если уж по совести, но носить постоянно ее тяжело, а хоккейный без проблем, привыкаешь сразу, легкий и с вентиляцией нормальной.

– А если не от пули, то от чего? – уточнила она.

– Ну… мало ли куда лезть придется, – пожал я плечами. – От низких притолок и падающих камней. А вообще… никак не могу забыть того мертвяка с трубой в руке, которого в Солнечногорске еще в первый день грохнули.

– Да он так ее держал, потому что не сообразил бросить, – поморщилась она. – Сам же знаешь, как они тормозят.

– Может, и так, – согласился я с ней. – А может, и не так. Проверять на голом черепе неохота, если честно. Двинул бы он меня как следует, и все, хрен бы я отбился. То, что они умнеют, отрицать ведь не будешь.

Она снова поморщилась и покачала стриженой головой:

– Нет, не буду. Черт знает, до чего еще доумнеют. Мне это не нравится.

– И мне не нравится. И думаю, что до уровня «запустить кирпичом» или «шарахнуть трубой» им недолго осталось. Засады устраивают?

– Ну да, устраивают, – согласилась она.

– Ну и до дубин недолго осталось, – попугал я ее. – С топорами. Как насчет того, что они с мясницкими топорами кидаться начнут?

– Во сколько выезжаем? – проигнорировав вопрос, перевела она разговор на главное.

– Часов в семь утра, нам свет нормальный нужен.

– Тогда пропуск сегодня оформи, у комендатуры вывесили объявление, что это теперь не круглосуточная услуга, – сказала Татьяна и добавила: – Идея такая, что по ночам спать надо.

– А во сколько открываются?

– В восемь.

Так, за разговором, постепенно набил все магазины, что на завтра приготовил. Еще раз подумал, не разделить ли их и напихать в разгрузку по три в подсумок, но решил ничего не менять. Как рука привыкла, пусть так все и будет. Потом, может быть.

– Что сегодня планируешь? – спросила она, когда мы закончили все дела.

– Если честно, то ничего не планировал. Хотел по расположению пошляться. Тут много всего происходит, а мы даже не видим ни хрена. У нас то учеба, то выезд, то здоровый сон.

– А что посмотреть хочешь? – спросила она, встав с кровати и одернув ремень с кобурой.

– Тут какой-то центр по изучению мертвяков завели. Это раз. Библиотеку открыли, это два…

– Нашел новость, – хмыкнула она. – А это откуда, по-твоему?

Она подняла со стола книгу, повертев ее у меня перед носом.

– А чего это ты вдруг за Светония взялась? – поразился я, прочитав надпись золотом по черному.

– В целях самообразования, – последовал ответ. – Еще что?

– Еще видно будет. Пойдешь со мной?

– А ты один собирался? – удивилась она. – Даже не рассчитывай. Только вместе.

– Пошли тогда, – кивнул я.

Погода была совсем теплой, май настоящий, а вовсе не середина апреля. Солнечно, зелень полезла на деревьях, земля почти просохла, травка свежая уже везде. Весна, весна. Вроде как пробуждение новой жизни… как в насмешку.

На улицах между жилыми и учебными корпусами было пустынно. Все, кроме детей, на работе, а дети или в детском саду, или в школе. Это мы вроде как бездельники на общем фоне, но отрабатываем это право повышенной рисковостью наших основных занятий, так что никто нас не упрекает. У большинства населения «Пламени» спроси, хотели бы онижить, как мы, и при этом кататься через день в мертвый город, – большинство отказалось бы с ходу, ни на секунду не задумавшись.

Смешно, а я таким образом жизни доволен, если его рассматривать применительно к обстоятельствам. И пользу приносим, и самостоятельность в действиях немалая – самисебе хозяева, в то время как для остальных здесь дисциплина почти что военная. А как иначе? Речь ведь идет о выживании, а не о степени комфорта.

Работа по-прежнему везде кипела. Сельхозтехники натащили в «Пламя» прорву, большую часть учебных полей распахали, и там сейчас что-то делали. Сажали или сеяли – не знаю, для меня это темный лес, но люди работали. Строили избы, из открытых окон учебных корпусов доносился визг пил и стук молотков, шло переоборудование их под жилье. К счастью, строений на территории было много, так что вместе со строящимися избами получалось расселить всех, здесь живущих, по относительно приличным нормам.

Исследовательский центр находился от жилой зоны далеко, территория «Пламени» маленькой никогда не была. (Я в очередной раз пожалел об отсутствии велосипедов, кудабыстрей бы добрались.) Раньше это было боксами для какой-то техники и учебными классами при них. Сейчас все обнесли бетонным забором с колючкой поверху, сделали проходную, в которой дежурили двое с автоматами. Остановили, спросили документы. Я предъявил им карточку размером с водительские права – удостоверение проживающего на территории «Пламени». Их четыре дня как ввели, как раз ребята из «Логософта» наладили систему регистрации, ну и печать заодно.

Один из часовых быстро проверил сначала мой документ по реестру, затем Татьянин, после чего сказал:

– А на вас пропуск не оформлен. Это закрытая территория.

Это заявление меня несколько обескуражило, привык к тому, что если ты на территории, то дальше везде проход свободный… А может, и нет, это я просто никуда не ходил.

– А кто допуск оформляет? – спросил я.

– Комендатура, естественно, – ответил часовой. – К ним обращайтесь.

Мы собрались на выход, но в этот момент дверь проходной распахнулась, и мы нос к носу столкнулись с усатым капитаном Бугаевым, тем самым, с которым мы в город на разведку выезжали.

– О, Cepera, здорово! – обрадовался он, пожимая мне руку и увесисто хлопая по плечу. – К нам, удовлетворить любопытство?

– А вы здесь, что ли? – не понял я.

– Ага, вроде как, – кивнул он. – Своя поисковая группа при исследовательском центре. То оборудование ищем, то материалы, то мертвяков ловим. А ты сюда чего?

– Да больше из любопытства, если честно, – ответил я. – Завтра выезд, сегодня вроде бездельничаем, дай посмотрю, думаю, чем тут занимаются. Может, помогу чем, я все же в курсе немного. Но все равно не пускают, допуска нет.

– Это не проблема, – отмахнулся Бугаев. – Я тебе и допуск, и все такое. Пойдем, устрою вам экскурсию.

Повел он нас сперва к боксам, из которых неслабо несло трупной вонью. Протянул по одноразовому респиратору и маленькую круглую баночку с чем-то прозрачным, остро пахнущим ментолом.

– Мазните по чуть-чуть внутри респиратора и надевайте, – сказал капитан. – Только не переборщите, а то потом аж слезы вышибать будет, ядреная штуковина.

Что было на баночке, я не разглядел, но по запаху мазь больше всего напоминала приснопамятный вьетнамский бальзам с золотой звездой на крышке, который одно время продавался во всех аптеках страны, видать, братская страна им рассчиталась за что-то очень большое и дорогое.

Извозюкав палец в маслянистой фигне, я провел им крест-накрест внутри белой респираторной чашки и поспешно натянул ее на лицо, уже догадываясь, что меня ожидает в боксах.

В каждых воротах было проделано зарешеченное смотровое окошко, дверь заперта на висячий замок.

– Вы что, прямо так добычу держите? – поразился я.

– Нет, ты что! – засмеялся Бугаев. – Просто дополнительная предосторожность, внутри еще и клетки.

– Надеюсь, не с электрозамком, – пробормотал я, но Бугаев не услышал.

Замок щелкнул, тяжелая дощатая воротина отворилась, пропуская нас внутрь большого бокса, две стены которого были заставлены новыми, грубо сваренными клетками из толстой стальной арматуры. Вспыхнули под потолком лампы с самодельными рефлекторами. Запах мертвечины с уже привычной ацетонной примесью как кувалдой ударил по обонянию, пробившись даже сквозь едкий ментоловый запах бальзама.

– Тут у нас, как говорится, расходный материал, – пояснил Бугаев, обводя рукой ряд клеток. – Самые обычные мертвяки, каких просто в Солнечногорске наловили.

– Это как вы их ловите? – удивилась Татьяна.

– При помощи палки и веревки, – усмехнулся Бугаев. – Шест с петлей на конце, и с «шестьдесят шестого». Которые потупее, тех ловим, они сами к грузовику идут.

– А вам «ветераны» откормленные не нужны? – снова спросила Татьяна.

– Мы их здесь и откармливаем, невелика проблема. Вон последние две клетки, – добавил Бугаев.

Мы присмотрелись, куда он показывал, после чего Татьяна сказала:

– Сейчас сблюю… Мама…

При этом побледнела и даже покачнулась, я ее за рукав удержал, чтобы не упала.

Действительно, зрелище нам открылось малоаппетитное. В клетках, в которых сидели мордатая тетка в рваном спортивном костюме и какой-то тощий мужичок, на полу лежали куски еще одного мертвяка, уже упокоенного окончательно. Некоторые куски были уже обгрызены до костей, а некоторые хранились «про запас».

– Ой, бли-и-ин… – вскрикнула Татьяна и, вновь обретя резвость, быстро выбежала на улицу, откуда сразу донеслись звуки тяжелой и мучительной рвоты.

– Чего это она? – удивился Бугаев. – Вроде у вас все привычные давно.

– Ну, знаешь… – сказал я. – Привычные-то привычные, да все же не ко всему. Тут у вас картинка вообще за все нормы зашкаливает. Блин, обложка с трэш-металлического альбома.

– С какого? – не понял Бугаев.

– Не бери в голову, – отмахнулся я. – В любом случае не каждый выдержит, блин. И что с ними делают?

– Да больше пока проверяют, как быстро умнеют, как ускоряются, от чего и когда в спячку впадают, как быстро после спячки в себя приходят.

– И что, уже данные есть? – очень заинтересовался я. – Это, понимаешь, очень полезно знать было бы. Мы все же в город ездим, глядишь, и пригодилось бы какое знание.

– Есть, конечно, – кивнул он. – В лабораторию пойдем, и посмотришь. Могу так сказать, например: зомби без жратвы и раздражителей впадает в глухую спячку примерно за сутки. Потопчется, походит, может быть, да и спать заваливается. Просыпается из-за шума, причем не всякого.

– В смысле?

– В смысле, похоже, что у него в остатках мозгов фильтр работает. На шаги и прочее не реагирует, это такие же мертвяки, как он сам, издавать могут. А на хлопки в ладоши, выстрелы, звук моторов, все то, что указывает на присутствие человека, реагирует почти мгновенно.

– Но они вроде вялые, когда просыпаются.

– Верно, – подтвердил Бугаев. – Минут пять у тебя есть на то, чтобы в кучу собраться или сбежать, пока мертвяк полностью восстановится. А в первую минуту он вообщенеуклюжий, даже падает, бывает, в своих ногах путается.

– А как вы его в спячку загоняли?

– Да очень просто, – хмыкнул он. – Запертый бокс и никакой жратвы. Подергается денек, потом затихает и впадает в спячку.

– А если войти?

– Тут еще моментик… – Бугаев задумчиво почесал в затылке, разглядывая при этом мордатую тетку, обдирающую зубами плоть с руки бывшего «коллеги». – Есть еще какое-то чувство у них, дополнительное. Похоже, что на тепло наводиться научились.

– Это почему? – поразился я. – Откуда дровишки?

– Да очень просто. Залили одному уши клеем и руки за спиной связали, чтобы выковырять не мог. Заперли. Он уснул, как они и делают. Потом тихо-тихо приоткрыли дверь и вошли в бокс даже без обуви, в носках шерстяных, ни единого звука не издав. И он сразу зашевелился.

– Может, унюхал?

– Так мы потом и нос заклеили, – добавил Бугаев. – Но, кстати, похоже, что и нюх они пользуют. Наводятся на запах, безусловно. А морфы так и по следу могут пройти не хуже собаки.

– Разлагаются они постоянно или процесс останавливается? – задал я давно мучивший вопрос.

Проверить это в лаборатории у нас времени не хватило, все накрылось слишком рано. А это, можно сказать, вопрос всех вопросов.