Чтение 20–й страницы книги ~Москва~

– А возможные последствия она себе представляет?

– Представляет.

– Хорошо. Ксения, Аня? Как Алина Александровна?

– Как и раньше, – пожала плечами Ксения. – Недовольна, но молчит. В любом случае мы участвуем.

Насчет них я и не сомневался. Реальность такова, что за этот месяц девушки научились достаточно неплохо воевать, но ничего другого, полезного для новой жизни, они не умели. Так что в отличие от остальных именно у них была прямая дорога в отряд. Это ведь не развлечение, а способ зарабатывать на жизнь, а для них так и единственный.

– Ладно, с этим прояснили, – подвел я итог. – Итак, порядок движения в колонне: головной УАЗ, за рулем Шмель, командир машины и наблюдатель – я, Большой – пулеметчик, Маша за снайпера. Идем передовым дозором, дистанция до основных сил – пятьсот метров.

Я выдержал небольшую паузу, давая всем усвоить информацию, затем продолжил:

– «Садок» идет вторым, за водителя – Паша, с ним сестры, охрана и связь. Замыкающий УАЗ: водитель Татьяна, Сергеич на пулемете, Леха за снайпера, Вика – наблюдатель и стрелок. Дистанция между машинами пятьдесят метров. Скорость движения семьдесят в час, связь поддерживать при крайней необходимости, соблюдать режим радиомолчания.

– Не слишком медленно? – спросил Леха. – Если побыстрей, то риску меньше.

– Минирование дороги сомнительно, – ответил я. – Засада на шоссе тоже маловероятна, слишком много пространства для маневра. Да и не думаю, что будет ждать кто-то, движение почти замерло. Зато самый экономичный режим и меньше риска во что-то врезаться с ходу.

– Понятно, – ответил Леха.

– Пять минут на проверку техники и экипировки, чтобы потом не плакать, если что нужное забыли, после чего трогаемся.

Я направился к «уазику», на котором должен был ехать. На полигоне мы его обкатали, машина понравилась, разве что пришлось вечером наклеивать резинки на держатели для железных профилей, прикрывавших борта, очень уж они гремели на кочках, быстро доводя до умопомрачения. В остальном все было удачно, и особенно радовала система упорядоченного размещения груза. Три гнезда под двадцатилитровые канистры за передним рядом сидений, перегородки у бортов под размер патронных цинков, ременные крепежи для «вязанки» одноразовых гранатометов.

Пять «Мух» в машине, два гладкоствольных ружья, в ящиках съемные подсумки с патронами двенадцатого калибра – мало ли что? Гранатный ящик под ногами у пулеметчика. Я откинул лобовое стекло вперед, накрыл его фанерой, установил РПК, зацепив его сошками за примитивные гнезда. Мне ехать справа от водителя, мне и стрелять из него, случись такая необходимость.

Татьяна, недовольная тем, что я назначил ее в другой экипаж, завела мотор второго «уазика». Я оглянулся на нее, и она продемонстрировала мне отставленный средний палец. Ну вот, нарвался на грубость, а ведь совершенно незаслуженно. Она после Шмеля у нас лучший водитель, конечно, но все же после Шмеля. А дозорную машину должен вести самый лучший, а если конкретно, то Мишка Шмелев. Так что сама судьба загнала ее за руль замыкающей колонну машины, а никак не я.

Все было на месте, никто ничего не забыл. Проверили связь, прогрели моторы пару минут и тронулись к КПП. Выпустили нас без проблем, забрав пропуска и сверив список личного состава, после чего стальные ворота с красными звездами закрылись за нами. Шмель начал разгонять наш «уазик», остальные понемногу отставали, чтобы соблюдатьдистанцию.

К моему удивлению, настроение было даже приподнятое. Создавалось ощущение, что мы едем в соседнюю область, словно восстанавливая целостность разрушенного мира. Новые места и, главное, новые люди ждали нас впереди. Хотелось знать, как устроились и организовались другие, хотелось посмотреть, чему полезному можно обучиться. Судяпо всему, схожие ощущения были не только у меня. Сидевшая сзади и баюкавшая в руках камуфлированную «мосинку» Маша даже что-то напевала, а Большой в задумчивости отбивал ритм подошвой ботинка по спинке моего кресла, вынудив меня обернуться и хлопнуть его ладонью по наколеннику. Он глянул на меня с удивлением, но затем сообразил, что мне не понравилось, и убрал ногу.

Езда на открытом и переделанном «уазике» была непривычна. Как-то все насквозь продувалось, только маска с очками и спасали, ветер слегка подвывал в накрученной конструкции из металлических труб, что-то побрякивало, а правую руку, поддерживающую РПК на капоте, приходилось опирать на верх двери, чему здорово мешала решетка. Я еще подумал, что надо будет привинтить какую-нибудь опору под нее, типа полочку.

– Интересно, тут всегда так пусто и будет? – спросил молчавший доселе Мишка, подразумевая пустынное шоссе.

Ощущение действительно было странное. Сколько раз по Ленинградке ездил, ближе к Москве вечно попадал в пробки, все же одна из самых занятых трасс в стране Москва – Питер. И видеть ее совершенно, идеально пустой было очень странно. До сих пор, хотя, казалось бы, ко всему уже можно было привыкнуть.

– Думаю, что пусто, – ответил я. – Как мне кажется, те, кто в Москве мародерит, пока ближе к городу базируются, а так кому еще здесь кататься?

– Клин грабить, – предположил Мишка. – Или вон Солнечногорск, там тоже много полезного найдется.

– Много, – согласился я. – Но меньше, чем в Москве. Столица в панике разбегалась, а в этих городах у людей все же было время подготовиться. Думаю, что и вывезли больше. Помнишь, сколько брошенных машин в центре Москвы? А уже в Солнечногорске их куда меньше было, у кого колеса были, все смылись, собственно говоря, застряли больше безлошадные.

– В Москве машин больше на душу населения, – возразил Володя. – Но из центра города бежали в панике, это заметно. Сначала все телились, не верили, а потом ломанулись.

– Кстати, когда багги займемся? – напомнил Мишка. – Задолбался уже напоминать. Я бы машин для них натаскал, а уже потом поехал бы в «Шешнашку». А по ходу их бы и сделали.

– Ты, вообще, скажи конкретно, кто делать будет? – спросил я. – Батя твой или все же те мужики из Рабочего Поселка?

– Я к мужикам бы заглянул, посмотрел, что они там клепают, – рассудительно ответил Мишка. – Если что-то очень крутое, то к ним, а если обычные, как для автокросса, то и батя справится. Самое важное – возможность поставить их на дутики.

– Это зачем? – спросила Маша.

– Зимой сможем в город кататься, – пояснил я. – Мертвяки от холода оцепенеют, мешать не будут, но и дороги чистить никто не станет.

– А на дутиках этих самых что? – не поняла она.

– А они вообще в снег не проваливаются, можно прямо по сугробам гонять, как по волнам на лодке. Самому только снегоступами запастись, – ответил я.

– А что, отлично, – одобрил Большой, который про этот наш проект не в курсе был. – Если еще сообразить, что там точно искать.

– А мы заранее карту составим, – усмехнулся я. – Думаю, что любая техническая информация скоро в цене будет, когда народ начнет налаживать какое-то производство, хотя бы минимальное.

– А начнут? – спросил Шмель. – Тут на одной мародерке можно пятилетками жить.

– Это если просто жить, – возразил я. – А если еще и что-то делать, то мародерки не хватит. Если технику чинить, то литейки хотя бы простейшие в хозяйстве нужны будут. Кронштейны, подвески у «Форанера» полетят, например, и что делать? А ведь деталь элементарная, хоть отлей ее, хоть выточи. Но все равно за ней какая-то технологическая цепочка, так что все эти чертежи, схемы, идеи, технические условия и прочее будут на вес золота.

– Ну… верно, – кивнул Шмель. – Только как определить, где что стоящее есть?

– А черт его знает, – более чем честно ответил я. – Большой вон подсказал одно место, может, и еще кто подскажет. Интересно, ту же Ленинку разграбили или как?

– Ее грабить обалдеешь, – заговорила Маша. – Да и знать надо, что искать. И что из этого кому нужно.

– Да все нужно будет, – пожал я плечами. – Думаю, что умные люди скоро обычными книгами торговать неплохо начнут. С электричеством проблема, телевизоров с Интернетом не стало, опять читать начнут. Так что книжная лавка на базаре скоро процветать будет. Как мне кажется.

Проект открытия книжной лавки на базаре захватил нас на следующие пять минут, пока наше внимание не привлекли два идущих навстречу КамАЗа.

– Внимание! – скомандовал я в рацию. – Два грузовика навстречу, быть готовыми, но не суетиться.

Мимо нас не торопясь проехали два КамАЗа-семитонника, с кузовами, закрытыми тентом и сеткой, и рамки с такой же сеткой защищали лобовые и боковые стекла. Спереди на машинах красовались даже не кенгурятники, а нечто вроде каркасных плугов-отвалов. В кабинах сидели по два человека, но в кузовах тоже людей хватало – не меньше десятка коротко стриженных мужиков в спортивных костюмах и разгрузках сидели там, держа автоматы на коленях.

– Гля, братва куда-то намылилась, – прокомментировал Шмель.

В том, что это были бандиты, сомнений ни у кого не возникло, насмотрелись на таких на базаре, но на нас они внимания не обратили. Ну и не надо, меньше внимания – больше спокойствия. Больше до самого Клина мы никого не встретили.

Клин пришлось проезжать насквозь, трасса его не огибала. Мертвяков на улицах было мало, но ощущение того, что они поблизости и в достаточном количестве, висело в воздухе грозовой тучей. Стало откровенно неуютно, хотелось даже скомандовать, чтобы прибавили ходу, но сдержался, мало ли на что налетишь на нешироких, в сущности, улицах? И оказался прав, на самом выезде из города, где дорога ныряла под какой-то трубопровод, стоял сгоревший остов автобуса, мимо которого едва удалось протиснуться нашему «садку». Надо бы отодвинуть, да черт его знает, почему он так стоит. Может, лучше проскакивать побыстрее мимо, как мы и сделали.

На окраине города к какому-то складскому зданию прижался большой грузовик, возле которого стояли два «уазика», милицейский и военный зеленый. Там же суетились люди в разномастном камуфляже и с разнотипным оружием, перегружая какие-то коробки в грузовик. Перед ними на земле валялись двое или трое убитых зомби, но больше никоговокруг не было. На нас посмотрели с подозрением, но агрессивности не проявляли. Отъехав подальше, мы притормозили, наблюдая, хотя пулемет в их сторону не поворачивали. Когда «садок» со вторым «уазиком» миновали мародеров, мы снова прибавили ходу, увеличивая дистанцию.

Дорога проскакивала насквозь деревни, и я обратил внимание на то, что в них не было видно ни мертвяков, ни, в большинстве случаев, людей. Зато хватало выбитых стекол в домах, а также следов от пуль.

– Слушай… а что тут творилось-то? – озадаченно спросил Шмель. – Уже какая деревня по счету пустая.

– Похоже, что народ отсюда просто откочевал, – сказала Маша. – Но не пойму почему. У главной дороги жить не так ведь плохо, нет?

– А черт его знает, – ответил задумчиво Большой. – Народ разный катается, закона нет, власти нет. Глядишь, и утомительно жить станет в таком месте.

– Точно, похоже, что отсюда просто съехали, – подтвердил я его догадку. – От греха подальше. Мы два КамАЗа встретили, помните? Там братвы полтора десятка было в общей сложности, немалая сила по нынешним временам. Мало ли что им понадобится?

– А что в деревне взять-то можно? – в сомнении спросила Маша.

– А деревенских, – высказал свою мысль Большой. – Крест на пузе, недолго до работорговли осталось.

– А чего осталось-то? – хмыкнул я. – На базаре рабы уже точно были, тут и сомнений нет. Там канал рыли, и вот те, кто на лопате был, точно под присмотром работали. И кем им еще быть? Или чехов тех возьми, с какими мы в Бирюлеве сцепились… Помните толпу свежих мертвяков на дороге?

– Помним, – ответил Шмель. – И чего?

– Руль за сто – они этих мужиков наловили где-то, привезли грузчиками работать. А когда основную их толпу в засаде выбили – пленных перестреляли, чтобы не возиться или злость выместить. Ранения-то у всех огнестрельные были.

– Очень похоже, – согласилась Маша. – Очень и очень. По-другому не объяснишь, по крайней мере.

У перекрестка в деревне Мошкине увидели нечто примечательное – три трупа в спортивных костюмах, висящие на столбе. Под ними приколочен огромный фанерный щит с надписью красной масляной краской: «Мародеры! Шаг в сторону от трассы – и хана! В беседу вступать не будем. Община «Шошенская». Если кто по делу – по предварительной договоренности». Ну и частота для связи, все как теперь водится.

Вот как… Похоже, что наша теория о том, что деревни у дороги опустели по причине близости к лихим людям, подтвердилась. А вот эти «бывшие лихие люди», что висят на столбе, попались в руки разгневанных местных. Кстати, если присмотреться, то примерно в километре от трассы можно разглядеть БТР, стоящий за баррикадой из бетонных блоков, укрывши его до самой башни, и направивший ствол пулемета в нашу сторону. По всему видать, предупреждение следует воспринимать всерьез, и эти самые «шошенские» долбанут по каждому, кто с асфальта в их сторону съедет. Для башенного КПВТ это не дистанция.

– Ладно, дальше двинули, – скомандовал я. – Нечего людей нервировать, а то шарахнут превентивно. Со скуки, например.

Следующий серьезный опорный пункт мы увидели в Эммаусе, том самом, где проходили ежегодные рок-фестивали. Пункт был действительно серьезный, из бетонных блоков и панелей, настоящий мини-форт. Судя по конфигурации, там не только без крупнокалиберных пулеметов, там и без минометов не обошлось.

Сразу же за Эммаусом была остроугольная развилка, «рогаткой». Прямо дорога шла в город, в Тверь, а левый ее рукав вел на объездную. И там мы увидели новый плакат, извещавший нас «черным по фанере»: «Въезд в г. Тверь только с пропуском. Объезд по Окружной». Никаких «штрафных санкций» нарушителям не обещали, но два танка и две БМП, стоящие за этой развилкой, прикрытые свежей земляной насыпью, заставляли принимать на веру то, что установленные правила лучше не нарушать. Люди, стоящие у техники и сидящие на броне, явно были военными. За заграждением из «егозы» расположились стройными рядами несколько строительных бытовок, между ними пристроилась полевая кухня, из трубы которой поднимался дымок. А ничего так устроились, безопасно и долгосрочно.

– Колонне подтянуться, – скомандовал я.

Не думаю, что в таком месте есть особый смысл в передовом дозоре, лучше уж друг от друга не отрываться. С левой стороны потянулись поля, причем, присмотревшись, я увидел вдали пару работающих тракторов. Интересно. По сравнению с Подмосковьем тут уже какая-то жизнь налаживается, судя по всему.

Затем наше внимание привлекла табличка «Комендатура. Пропуска в г. Тверь». Съезд с шоссе вел к недавно отстроенному и довольно симпатичному двухэтажному зданию, к стене которого была приставлена снятая вывеска «Гостиница». Возле здания на просторной парковке стояли два БТР-80 и целых три «Нивы», явно недавно перекрашенные в камуфляжные цвета и со стеклами, закрытыми легкими решетками. На самом съезде с трассы стоял бортовой «Урал», из кузова выглядывали двое с автоматами. Подумал, что привычка размещать посты в кузовах грузовиков появилась теперь у всех – и обзор хороший, и даже морф сразу не допрыгнет, особенно, если как здесь, борта наращены решетками.

К удивлению моему, останавливать нас не стали. Наша колонна заехала на стоянку, и лишь когда мы выбрались из машин, разминая ноги и потягиваясь, к нам подошел средних лет усатый мужик в капитанской форме, которого сопровождал длинный и, чувствуется, очень сильный дядька в погонах прапорщика, у которого на плече висел РПК стволом вниз.

– С чем пожаловали? – спросил капитан.

Версия была заготовлена заранее, ее я и выдал с ходу:

– Ищем людей. Мы в Подмосковье, в общине пристроились, вот и составляем карту нового мира, если можно так выразиться.

– А зачем? – чуть приподнял он бровь.

– Да просто так, – решительно ответил я. – Чтобы разобраться, где еще живые есть, а где и нет вовсе. Может, связь наведем, может, еще что.

– Кстати, как там, в Москве?

– Хана Москве, понятное дело, – выдал я честный ответ. – Схавали Москву.

– Ну и Тверь сожрали, – усмехнулся капитан. – Живых там нет, на северо-западе разве что на заводах бригады работают.

– Ну ни фига себе! – даже удивился я.

– Здесь проще. Народу-то в двадцать раз меньше было. А вообще что ищешь?

– Базар тут был у вас, как я слышал. Как найти?

– В Медном. Знаешь, где это? – уточнил капитан и, не дожидаясь ответа, объяснил: – Город по Окружной огибаешь, попадаешь на ленинградскую трассу и по ней километров двенадцать, до моста через Тверцу. Там не ошибешься, село зачищено, опорный пункт на въезде, указатели, культура, в общем.

– А чего в город только по пропускам? – уточнил я. – Желающих много погулять?

– Помародерствовать, – отрезал капитан. – Причем многие на рубль награбят, на сто испортят. Поэтому пускаем только с регистрацией, куда едет, что грабить хочет, чтобы знать, с кого за пожары спрашивать.

– А! – кивнул я. – А то подумал, что вы все собственностью объявили, мол, «все шишки в лесу мои».

– А мы пошлину взимаем, – добавил он. – За право мародерить с транспортом. Всякими полезными предметами, и особенно консервами.

– И кому она идет?

– Главному, в Центр, – ответил он. – Кому же еще? А оттуда уже направляют, где нужнее. В «Центры спасения», например.

– И получается? – с сомнением спросил я.

– Что получается? – не понял капитан.

– Блокировать въезды в город.

– Не на сто процентов, но, в общем, удается, – ответил он. – Здесь же не Москва, въездов меньше. Лезут, естественно, и так, через дачные поселки и другие дыры. Но большинство предпочитает через нас ехать.

– А почему?

– А мы немного берем, в сущности, к тому же на благое дело, зато даем канал связи, и если что, то можем мотомангруппу выслать, спасти. Но только для тех, кто зарегистрировался.

– Гля, как у вас все по-умному! – восхитился я. – А в Первопрестольной анархия, бывает, что и друг друга отстреливают.

– А что с вас еще взять, со столичных? – хмыкнул капитан. – Как есть звери лютые. Ладно, говори сразу – в город собираетесь?

– Нет, – решительно отказался я. – На базар двинем, а там видно будет. Переночевать там дадут, случись задержаться?

– Да запросто, хоть жить оставайся, – махнул рукой капитан.

На этом мы и расстались. Поплясали возле машин, разминая ноги, пока курящие курили, загрузились, да и дальше поехали, сопровождаемые заметно восхищенными взглядамибойцов. А что, вполне заслуженно, машины у нас куда как серьезно выглядели, не то что в штатном исполнении.

Дорога дальше была пустой, с гладким асфальтом и хорошей разметкой. Справа тянулись какие-то дачные поселки, в которых иногда, хоть и совсем редко, мелькали или люди, или мертвяки, а слева тянулись поля. Еще несколько раз видели мотоманевренные группы военных, каждая на паре бронетранспортеров, стоящие на перекрестках, а в двухместах, в отдельно стоящих зданиях, замечали некие подобия той комендатуры, какую мы сейчас посетили. Действительно, город был взят хоть и в неплотное, но кольцо.

По мере приближения к его северо-западной окраине военных становилось меньше, а вот движения на дорогах – больше. Несколько раз проезжали грузовики, заваленные всевозможным добром, пару раз замечали группки машин с вооруженными людьми невоенного типа. Они больше всего напоминали тех бородачей, что мы когда-то встретили в Москве, и мысленноя классифицировал их как «небандитствующих мародеров», к каким, собственно говоря, относил и нас самих. Чужого отбирать не будем, сами на драку не напросимся, но и плохо лежать чему-то нужному не дадим – пропадет. У этих, кстати, на двух дорожных эвакуаторах разместились токарные станки, кое-как обмотанные полиэтиленом, которыеони откуда-то вывозили. Практичный подход, мудрый даже.

Вообще, даже на взгляд со стороны, жизнь вокруг Твери выглядела чуть спокойней и упорядоченней, чем возле Москвы. Там люди как-то опасливей были по отношению друг к другу, да и держались ближе к своим новым общинам. Здесь же катались туда-сюда, при этом встречных не пугались и стволы друг на друга не направляли. В чем феномен? В провинциальном добродушии или здесь все же наводят какой-то порядок?

Когда мы миновали город, народу стало меньше, лишь на посту ДПС обосновался еще один опорный пункт, с танком и двумя боевыми машинами пехоты. Рядом – «эрхашка»,[19]на броне которой стоял голый по пояс (на таком-то ветру) воин с биноклем в руках, оглядывающий окрестности. Служба неслась, в общем, хоть и без особой настороженности. И бойцы не бездельничали – обкладывали танк все теми же бетонными блоками, приподнимая их на ломах, отдуваясь и матерясь. По всему видать, решили из старого Т-62 сделать неподвижную огневую точку, а если и подвижную, то очень ограниченно. И в таком решении я местных командиров поддерживаю полностью, потому что аппетиту танка такой, что на использованной им солярке можно целую колонну бронетранспортеров прогнать на то же расстояние. А о грузовиках и не говорю. Да и БМП экономичностью не поражают, собственно говоря.

– Шмель, сколько твоя «копейка» соляры жрала? – спросил я Мишку.

– Ну если на пробег с часов пересчитать, то до ста восьмидесяти на сотню хавала, – ответил он, немного подумав. – Но двигун погребаный был, так литров сто тридцать, если новая.

– А бэтээр новый?

– Полтинник, что ли… – ответил он, задумчиво сморщившись. – Точно, полтинник, если новая восьмидесятка. А дальше уже по мере износа и сложности рельефа растет. Можно и сотню тратить, было бы желание. А чего?

– Да вот на ВОП глянул и задумался: будут танки по дорогам кататься?

– Вряд ли, – решительно ответил он. – Не напасешься на них. Бэтээр – самая круть будет, как я думаю. А вообще «бардаки» в цене должны быть, у них расход ненамного больше «шишиги». Или вот такие, гляди!

Он указал рукой вперед, и я поначалу даже не понял, что за две машины стоят у обочины. Поначалу показалось, что старые БТР-40 кто-то вытащил со складов длительного хранения, но быстро эту мысль отвел. Пятнистые угловатые машины выглядели современно – две оси, большие колеса, бронестекла в бортах и впереди, коническая башня, но не с КПВТ, а со спаркой из «Утеса» и АГС-30. В кормовом листе распашные двери. Мы прокатили мимо, сопровождаемые взглядами стоящих рядом вооруженных людей в камуфляже.

– Это что?

– «Выстрелы», – сказал Мишка. – Новье, только в серию пошли. Бронированные грузовики, считай, для погранвойск придумали и для «вованов», кажется. Идеальная машина для наших времен.

– Это почему? – полюбопытствовала Маша.

– Потому что вся ходовая и движок – камазовские, а что не камазовское, то простой сваркой лечится, – ответил Шмель. – И жрет, как тот же КамАЗ, ну, с грузом. Нормально, в общем. Кстати, что за войска там с ними были? Я что-то не понял ни разу.

Действительно, отвлеклись мы на машины, раз уж разговор о них шел, но вояки, стоявшие там, выглядели необычно. Очень уж все было на них новое и современное, да еще и расцветка камуфляжа какая-то непривычная. Отличные броники, интегрированные с разгрузками, легкие шлемы с открытыми ушами, не стандартные армейские, даже новые, и – что удивило больше всего – у каждого на шлеме крепление под ночник, а уж это для нас роскошь непозволительная, так армия не жирует. Да и шевронов никаких привычных видно не было. Оружие же стандартное – новые «семьдесят четвертые», все с подствольниками, у одного СВД-С заметил.

– А хрен его знает, – ответил я. – Никаких опознавательных знаков.

– Был какой-то, – подал голос Большой. – Только странный, вроде как секира в круге.

– Да этих знаков развели сейчас… – фыркнул Шмель. – У каждой части свое. У кого волк с кинжалом, у кого свинья с топором. Типа на страх врагам.

Как бы то ни было, но эти самые «войска» впечатлили. По мордам – явно не призывники, упакованы по самые уши, техника новенькая, по всему видать – как раз и есть та самая армия новоявленного местного «князя», о каком Пантелеев мне поведал. До них-то пока все больше обычные военные попадались, а эти какие-то… специфические. Но связываться с такими неохота было бы, если честно. Впрочем, они на нас внимания обратили мало, да и то лишь постольку, что, кроме нас, никого вокруг не было.

До Медного добрались быстро. Первое, что заметили, – очередной опорный пункт на развилке. Сделан был тоже на совесть – бетонные блоки, мешки, все замотано «егозой»в несколько слоев, и даже навесы сверху сделали, чтобы наряд от дождя и солнца защищать. Была и вышка, сколоченная из серьезного бруса, на которой топтались двое наблюдателей. В середине бетонного сооружения стояла БМП «копейка», такая, какие у нас в полку в свое время были, наставившая свою короткую пушку на дорогу. Службу несли и военные, и гражданские, и даже пара братков ошивалась. Интересная комбинация, видать, «представители всех слоев населения» собрались.

С ходу проехать не удалось, остановили. Пересчитали людей в машинах, сами машины досмотрели, правда, зачем – я так и не понял, потому что десять одноразовых гранатометов и два пулемета даже поморщиться досматривавших не заставили. Для порядку, что ли? Затем каждому из нашей команды выписали одноразовый пропуск, записав в него время прибытия и дату. Ну ладно, порядок так порядок.

В селе, к удивлению и некоторой радости, было оживленно. Люди ходили по улицам без особой опаски, не все даже вооружены были, ездили машины. Мертвяки, по всему видать, тут разгуляться не успели – или не добралась сюда эпидемия, или все уже зачистили. На окраине обнаружился настоящий «лагерь перемещенных лиц» – собрание вагончиков и палаток, возле которых горели костры и на перевернутых ящиках сидели люди, вида все больше или унылого, или праздного. Насколько я понял, это и был один из «Центров спасения» – типичный лагерь беженцев.

– Странно, что они до сих пор существуют, – сказал Большой, разглядывая людей за проволочным забором.

– Кто? – не понял я.

– Не «кто», а «что», – поправил он меня. – Лагеря эти самые. Больше месяца уже прошло с начала Катастрофы, тут дурному понятно, что бывшая жизнь назад не вернется.

– И чего?

– Да пора бы уже людям приткнуться куда-то, – объяснил он. – Жилья бесхозного прорва, оружие просто раздают, можно начать работать уже, устраиваться как-то, а не в палатках халявы ждать.

– Ну старикам тем же куда деваться? – спросил я.

– А много ты там стариков видишь? Лично я – почти ни одного, – сказал Володя. – Думаю, что старики и не выжили особо, в городах остались. Посмотри внимательно, все больше люди трудоспособного возраста, а выглядят, как французы под Москвой, в одеяла кутаются.

Я пригляделся внимательно и отдал должное наблюдательности Большого. Да, если судить по возрасту, то сидевшие за забором люди на стариков похожи не были. А вот на зачуханных неудачников – вполне. Грязная одежда, грязные руки, сжимавшие алюминиевые кружки, грязные лица, щетина… Как так? Прямо за забором от них налаживается какая-то жизнь, люди пытаются бороться за свое будущее, что-то строить, торговать друг с другом, защищаться, в конце концов, а эти… в глазах тоска и пустота, не будь у некоторых оружия за спиной или на плече, я бы их вообще за пленных или зэков принял.

– Кто чуханом родился, таким и скончается, – неожиданно оформил в афоризм мою мысль Шмель, до того момента молчавший. – Кстати, «бэтээров» на этих «беженцах» должна быть прорва. Потом лагерь надо будет сжигать со всем, что в нем есть.

– Это точно, – согласился я. – В такие времена в таких условиях жить – вша сожрет до костей. Лучше уж в пустую деревню убегать или даже в палатку в лесу, подальше от этого всего.

Скученность и грязь, помноженные на тоску и отчаяние, словно самозарождают такую мерзость, как вши. Нас эта проблема не коснулась никак – сначала на дачках жили, в чистоте и с баней, потом переехали в «Пламя», в нормальные человеческие условия, где и помыться, и постираться, да и на самый крайний случай вошебойки найдутся. А вот оказаться в палаточном городке, да еще неприспособленным городским людям, которые про педикулез разве что в книжках читали…

Вспомнился и свой опыт, самодельный душ, сваренная в роте МТО вошебойка, здоровенный бак-выварка для белья, работающий на краденой соляре… но ничего, справлялись сэтой заразой. А потом и вовсе баню соорудили из кунга и огромного мотка смародеренной где-то толстой фольги, пошедшей на стены. Тогда вообще праздник души и тела настал…

Ехали мы медленно, специально, чтобы лучше все рассмотреть, поэтому я успел разглядеть большой стенд с надписью «Требуются на работу», к которому какой-то мужичок приклеивал большой бумажный плакат с текстом, которого я не разобрал. Особого оживления у этого стенда я не заметил. Работа плохая или никакой не хочется?

К базару вели регулярно появлявшиеся на заборах и столбах указатели «Рынок». Еще были надписи «Отель», «Казино», «Трактир «Тверца», после одного посещенного рынкауже не удивлявшие. Казино, кстати, удивило названием «Бель Эпок». С какой стати бесхитростный деревянный домишка нес название эпохи во французском искусстве, я таки не понял, но решил не грузиться. Трактир назывался намного логичней, потому что именно на берегу Тверцы село и располагаюсь.

Рынок оказался на дальней от шоссе окраине, раскинувшись среди колхозно-хозяйственного вида построек. Была охраняемая стоянка, где за небольшую мзду в патронах три каких-то вооруженных до зубов парня в камуфляже выдали нам квитанции и пообещали хранить транспорт с содержимым как зеницу ока. Я решил, что верить им стоит, потому что внаглую врать более чем десятку людей с автоматами они бы все же не стали. Загнали машины за загородку и направились на базар.

– Жрать хочется, кстати, – сказала Татьяна, принюхавшись.

Действительно, откуда-то тянуло жарящимся мясом, но я ее идею отмел сразу:

– Рано еще, дорогая, пошляемся для начала. Потом местный трактир посетим, спешить некуда.

– А мы что, здесь ночуем? – удивилась она.

– Не знаю, там видно будет, – ответил я уклончиво. – Рано еще. Может, здесь, если задержимся, а может, еще куда скатаемся. Посмотрим. Не разделяемся, ходим кучей.

Было грязновато, натоптано, но людно и шумно. Торговали всем тем, что и возле Пироговского водохранилища, но не только – продавался инструмент, какие-то небольшие станки и все прочее подобное, в хозяйстве полезное. Оружия, кстати, было намного меньше, и стоило оно дороже. Почему так, интересно? Не организовывали раздачу, было меньше складов или кто-то наложил лапу на существующие запасы?

Меньше было и одежды, и прочих «плодов мародерки», зато были самые настоящие овощные и мясные ряды. В овощных, правда, только картошка была, а вот мясо – самое разное. Но дорого.

На изобилие молодых женщин в компании внимание обращали, но лишнего никто не болтал и тем более не делал. Мало того что и мужиков вооруженных среди нас хватало, так народ на сей счет понемногу ума набираться стал, как я заметил. Видят, кто как оружие держит, кому оно привычно, а кому и нет, кого злить можно, а кого и не стоит.

Кстати, реклама аж двух борделей, «Нега востока» и «Золушки», висела на рынке на почетном месте, так что наш рынок, что возле Дмитровского шоссе, тоже на оригинальность претендовать не мог. Все шло по накатанной колее.

В середине рынка стоял здоровый, недавно сооруженный павильон, на котором красовалась надпись «Игровой салон «Фортуна». Испытай свою удачу!» Удачу испытывали, из чего я сделал вывод, что дураки – это не чисто подмосковная разновидность приматов, на самом деле ареал их расселения куда шире.

А вообще быстро наклевывался вывод, что смотреть здесь особо нечего – базар в Медном самая настоящая калька со своего аналога, посещенного нами ранее. Те же лохотроны, те же пацаны в разгрузках на спортивных костюмах, попадающиеся регулярно, но к ним в добавку еще и военных хватало. Похоже, что тут и вправду произошло слияние какой-то части с какой-то «бригадой». Одни взяли на себя оборону и общий порядок в селе, а другие – контроль над коммерческой активностью.

Привлекло внимание объявление: «Набор работников. Требуются люди в новую общину у Конаковской ГЭС. Безопасность, отопление, бесперебойное электричество. Продуктовые пайки, жилье и оружие». Объявление это висело на вагончике-бытовке, возле которого толпились несколько мужчин в грязноватой одежде, живо напомнивших мне «беженцев» из тех, что мы недавно видели. В дверях стоял здоровенный, почти налысо стриженный мужик, в разгрузке и с автоматом на плече, видимо исполнявший роль привратника; он старался держаться подальше от очереди.

Я подошел к вагончику, обнаружил там еще несколько однотипных объявлений. Одно приглашало на восстановление работы на заводе «Изоплит» где-то в Конаковском районе, еще несколько призывали в еще какие-то места, мне совершенно незнакомые. Где-то предлагалась работа по валке леса и постройке новой деревни для беженцев из города, где-то предлагалось совместно организовать слесарный цех, судя по всему – неподалеку отсюда, где-то еще что-то, все больше трудное, но нужное. Но над всем главенствовало объявление побольше, написанное ярко-красным по белому: «Кто вшей напустит – грохнем!»

Судя по всему, именно из-за опасности педикулеза очередь выстроили вдоль стенки вагончика, отгородив перилами.

– Тут что, биржа труда? – спросил я у какого-то интеллигентного вида мужчины в грязном, порванном на плече пуховике и вязаной шапочке, криво сидящей на голове.

Лицо его было небрито, изо рта плохо пахло, похоже, что чистка зубов осталась в прошлом. Мысль о наличии насекомых тоже сразу приходила в голову, поэтому приближаться к нему я не стат.

– Да, что-то вроде агентства по найму, – ответил он тихим голосом. – Зовут на разные работы.