Чтение 19–й страницы книги ~Исполнение желаний~

— Я полагаю, сказки вы давно читали? Видишь ли, благородный рыцарь, царевич и поповский сын в этой сказке выглядят почти как идиоты. Это на Калиновом мосту вы отличились все трое. А по сказке все подвиги совершил один коровий сын. И вот теперь Лёнька воплотился в этот образ. Вам придётся быть шутами.

— Значит, будем. — бурнул разочарованный Костян.

— Надо, значит, надо. — подытожил Федька.

— Тогда пошли через мост, Иваны!* * *

— Мы, что? Никуда не уходили? — спросил Федюн, дико озираясь.

Чугун открыл глаза и тоже вскочил. Перед глазами толстые бревенчатые стены, низенькие окошки, стол с остатками вечернего пиршества: множество костей, куриные остовы, знаменитые окорока, брага, медовуха. Вокруг ковры и множество подушек.

— Ты кто?! — отшатнулся Костя от молодца с небритым подбородком и встрёпанными волосами. Тот сидел в подштанниках и таращил зенки.

— А ты кто?! — испугался тот.

Некоторое время они очумело вглядывались друг в дружку, потом Костян расхохотался:

— Федька!

— Костян, дубина! — облегчённо заржал Бубен. — Ну у тебя и рожа!

— Что? Такой урод?! — огорчился тот.

— Да нет, просто очумелый вид! А мы разве никуда не уходили? — вспомнил он.

Оба поспешно бросились к двери. Она отворилась, как сама собой.

— Выходи, Иван-царский сын! Выходи, Иван-поповский сын! — раздался весёлый и незнакомый голос. — Зорю провечеряете! Негоже красным молодцам от вечеру и до темна потягиваться! Негоже богатырям по пуховым подушкам нежиться! Неровен час, зорю рассветную с закатом спутаете! Не пора ли добрым молодцам брать в руки богатырский меч? Не время ли змею многоголовую в сырую землю хоронить?

— Что?! — заполошно крикнул Костя. — Уже летит?! Ты что же не разбудил меня?!

Он поспешил и, забывшись, треснулся лбом о косяк.

— Федька, мы проспали! — орал он, падая обратно в пуховики.

— Иваном меня кличут! — сделав большие глаза, прошептал Федюня.

— Ой, блин, забыл! — Костян поморщился и бросился искать оружие.

— Где он?!! — кричал Чугун, вертясь вокруг себя с мечом.

— Да ты хоть оденься, Аника-воин! — смеясь, отвечал ему незнакомый рыжий парень в кожаном нагруднике и старом шлеме.

— Некогда! — торопливо отвечал Костян и кинулся на мостик.

— Экий ты, царевич, егозливый! — с досадой отвечал Федюня, вышагивая из лабаза и подтягивая на себе штаны. — В исподнем побежал на змея!

Костян остановился, оглядел себя и поспешил обратно. Выйдя снова, он с сомнением осмотрел свой меч.

— Вроде как нормальный.

И принялся рубить молодые деревца.

— Иван-царевич! — серьёзно обратился к нему рыжий парень. — Это не змея!

Но, Костя не ответил. Убедившись, что оружие взаправдашнее, он снова побежал на мост. Остановился посередь и напряжённо стал вглядываться на восток.

— Видать, бражка-то крепка была! — вздохнул незнакомый весельчак и позвал Костяна: — Иван-царевич! Супостата ищешь? Да вот же он!

И указал немного в сторону. Там в траве сидел Вещун и нахально таращил зенки.

— Привет, Иван-царский сын! — прокаркал супостат.

Костя начал понимать, что рандеву со змеем не состоится: по каким-то не зависящим от них причинам встреча отменилась. Он расслабился и подошёл к лавке, на которой расположился незнакомец и чистил своё оружие.

— Слушай, мужик, — вежливо обратился он, — ты тут случайно не видал коровьего сына?

— Быка, что ли? — удивился тот. — Нет, тут до деревни далеко. А диких туров змеи истребили. А тебе на что?

— Нет, не быка. — терпеливо продолжал Костян. — Это человек.

— А как он выглядит? — простодушно поинтересовался парень.

— Вот этого я и не знаю. — закручинился Костян. — Лё… То есть Иван зовут его. Мы тут все Иваны.

Парень сочувствующе покачивал головой.

— Нет, царевич. — сокрушённо ответил он. — Кроме меня, тебя и вон того, в лабазе, я тут Иванов больше не видал.

— А… — ответил Костя и тихонечно отчалил.

— Федька! Это он! — прошептал Костян с огромными глазами.

— Догадлив больно не по чину, Ваня! — сурово провещал поповский сын, кромсая саблей солонину. — Тебе мамка сказки не читала?

— Я смотрел мультфильмы.

— Забудь. — коротко ответил Федька. — Тебе, царевич, сообразительным быть не полагается. Тебя должность кормит. Змеюк не видел?

Они оба вышли из лабаза. Федька потягивался и оглаживал себя по брюху.

— Ну, что, Иван-коровий сын? — важно обратился он к парню. — Дело пытаешь, али от дела лытаешь?

— Не прогневися, батюшка. — с весёлым подобострастием ответил тот. — С утра как взял лениться, так до вечеру и ничего не делал! Вот только пошёл по лесу прогуляться, да дичь маленько пострелял из лука — десяток горлинок одной стрелой да два десяточка тетеревов другой стрелой! Да зайцев вот руками половил немного — похлёбочкуварю. Да теста в кадке замесил, да хлебушка вам свежего испёк. Колоду свежего медку ещё вот подволок, отнял у мишки.

— Добре, добре. — похвалил его Федюн и тут же рассердился: — И всех делов-то?! А рыбы нам чего не наловил? Вот не наедимся мы с царевичем как следует, и обессилим с голодухи! А змей-то прилетит! Как будем с ним справляться? Как землю русскую мы станем защищать?! Тебе, холоп, одни дела — валяться да лениться! А нам, царям да сынам поповским — спасать Расею!

— Ты чё городишь? — обалдело спросил его на ухо царский сын Костян. — Это ж Лёнька!

— Да знаю я! — отвечал Федюн. — Вот и куражусь за двоих. Тебе ж сказали прямо — быть идиотом! Вот и будь! А ты туда — со змеем драться! Он их всех давно уже прикончил, только прячет.

— Уй! — с досадой отвечал Костян. — Привык героем быть!

— Сейчас, ваше преподобие, проверю удочки! — заполошился Иван-коровий сын. — У меня наживка знатная — змеёво мясо!

— Перший сорт! — одобрил Федька и пошёл по бережку. Костян нерешительно — за ним. — А где наживку брал?

— А они третий день тут всё летают над мостом! — весело ответил Лёнька. — Я их помаленечку ловлю, башки снимаю да под мост кладу. А мясо порубаю да в речку брошу на корм сомам!

— Вот дурной! — возмутился наглый Федька. — Чего ж ты после этакого пира с наживкою суёшься к рыбам! Кто будет мясо брать с крюка, когда вся речка в сплошном прикорме?!

— Прости меня, хозяин! — покаянно потупился холоп. — Не догадался.

— Тьфу, дурак! — плюнул Федька в натуральном гневе. — Отставил нас без ушки!

— Ты одурел? — тайком на ухо прошептал ему Костян. — Чего разлаялся?

— Поди и с идиотским видом полюбуйся на змеёвы головы. — шёпотом же посоветовал ему Бубно. — И не стесняйся хорохориться. Наша роль — кретины. Ясно?* * *

— Ну ладно, мы тебя прощаем. — снисходительно сказал Федюн, налопавшись от пуза. — Но, в другой раз поперёк господ не смей ходить! Губить змеёв — барская работа! На то мы и богатыри! Ты, Ванька, под коровою родился, с политесом и галантом незнаком. У тебя всё с дури да с наскоку! Тут надобен подход. Ты змея как увидишь, сразу не кидайся — нас зови. Мы в этом деле руки-то набили. Верно, царь?

— Да. — глухо отвечал Костян, бросая исподтишка на Федьку гневный взгляд.

— Ты ведь думал, дурень, что? — продолжал поповский сын, с шумом схлёбывая с деревянной ложки густое мясное крошево. — Ты думал, порезал тут на мосту двух-трёх змеёнышей и подвиг совершил? Уж решил, небось, что лапти щас наденешь и домой пойдёшь? Поди-ка, принеси воды попить!

— Я тебя убью! — гневно прошипел Костян. — Чего ты брешешь?! Ты башки видал? Он их не подушками кормил, а в самом деле порубал!

— Слушай ты, — зашипел в ответ Федюн, — башка скиновская! Не я его шелковой плёточкой отъездил!

Костян подавленно заткнулся.

— Мы пойдём соснём в анбаре. — деловито сообщил Федюн. — А ты тут можешь поесть, чего осталось. Да без работы долго не сиди! Начисть получше наши два меча. Нам-чай теперя после твоего геройства дел выше головы! А то Змеиха с тремя снохами неровен час на княжество пойдёт войною.

Отяжелев от страшного труда у полного котла, Федюн попёр в кусты.

— Не лопни, маразматик! — напутствовал его Костян.

Федька вдруг остановился и повернулся к Чугуну.

— Нам, конечно, не по чину царевичей ругать. — ядовито начал он. — Однако некто, помню я, вообразил себя героем. Он утопил гадюку в речке. И вот змеюка та опять является на мост и снова требует к себе внимания! Ответьте, дети, на вопрос: куда девался первый змей?

— Это ты о чём? — мгновенно вспотев, спросил Костян.

— А это я о том, твоё геройское величество, что вы с Лёлё убили одну и ту же зверю. Только ты об этом знаешь, а он — ничуть. Вот почему я, товарищ Добрыня, прилежно изображаю из себя опиум народа, как и следует из сказки. А ты, Иван-царевич, угнетатель, паразит и эксплуататор. Вот и изволь придерживаться роли.

Из кустов раздались аплодисменты, и на сцену вышел кот Вавила.

— Чудесно, неподражаемо, грандиозно! — воскликнул он. — Ваше преподобие, вы — Станиславский!

— Я спешу. — ответил Федька и убежал в кусты, срывая по дороге листья.

— Костя, — утешал царевича Вавила, — я понимаю всё. Твоей душе претит любая низость! Федьке легче — он не герой! И всё же, поверь мне, нет выше доблести, чем смиритьсебя ради друга! Разве Лёнька так не сделал? Не сердись на Бубна. Он в самом деле играет за двоих. Иван-коровий сын смеётся над своими господами. Но, когда вы выйдете из этой сказки, вы будете в награде. Терпи, Костян, терпи Федюню!

Костя обещал терпеть.* * *

— Ой, мене жарко! — капризно надул губы Иван-поповский сын. — И шо это за напасть такая: будущее духовенство рядить в железо?! Я так полагаю, что поразить врага мечом — задача для недалёкого ума. Нет, это как-то по-кретински — физически уничтожать простодушных оппонентов! Убивающий тело не может поразить души! Я полагаю, что мне предстоит духовный бой! Я их сражу высокими материями! Я буду глаголать и жечь сердца словами! Я чувствую в себе глубокую мощь менталитета! Я гениален, я духовный колосс! Во мне берёт начало источник интеллекта! Вот только нынче понял я, как сильна наука, и каковы возможности образования! Зачем нам портить экологию страны гниющими останками необразованности и дилетантизма?! Наша цель благая! Я предлагаю обратить змеюк к нетленным истинам и приобщить их к свету!

— Ты чего несёшь? — безнадёжно спросил Костян. — Разве в сказках так говорят?

— Он всё равно меня не слышит. — отвечал поповский сын. — А услышит, так не поймёт. Поэтому я предлагаю тебе консолидироваться и решить проблему иным путём.

— Спятил. — опечалился Чугун. — О-хо-хо! Кто бы дал совет!

— Справочная слушает. — произнёс над ухом голос и на плёчо Костику сел Вещий Ворон. — Чего раскис? Думаешь, Федюн рехнулся? Тебе же говорили, что вы изменитесь. Бубен гениален, он породил новый образ! Ты думал, сказка — это что-то навсегда застывшее? Костик, только общая канва сохраняет постоянство. А в пределах сюжета может происходить такое!

— То есть всё в порядке?!

— Давай понаблюдаем. — мудро предложил Вещун.

— Эй, Ваня! — позвал поповский сын. — Мне тут всякое железо мешает думать о судьбе России! Возьми к себе всё это барахло. Чай не обессилет лошадь! А то навесь на неёмешки, а сам пешком иди. Ты вот внемли, чего я тут глаголю! Тебя ведь, Ванька, губит что? Думаешь, работа? Или бедный быт? Отсутствие духовности — вот где погибель! Ты, Ванька, над собою не растёшь! Весь твой интерес вращается вокруг еды. Ну, что это? С утра пошёл — набил тетеревов, да уток, да зайцев! Потом закинул удочки. Давай, как баба, тесто разводить! Я вот как поел всего, так сразу отупел! А ведь с утра какие резвы мысли были в голове! Теперь вот пить хочу.

— А нету воды-то, батюшка! — отвечал холоп.

— Как нету? — удивился поповский сын. — Как отъезжали, были полны фляжки.

— Да ты-ить, батюшка, один-поди всё выпил.

Попович огляделся. Кругом, сколь видно глазу, сплошная степь — ни дерева, ни озера, ни речки.

— Ты нас куда запёр, дубина?! — рассердился он.

— Да ведь мы же к змеям едем. — оправдывался тот. — Ты, попович, собрался пред ними речь держать о пользе грамоты и счёта.

— Ну, помню. Так что, обязательно в пустыню заезжать?

Подъехал царевич с вороном на шлеме.

— Чего шумишь, духовный вождь?

— Воды нет, царь! Сейчас подохнем все! Этот чёртов следопыт нас завёл в пустыню!

— А ты, батюшка, не лайся чёрным словом. — серьёзно посоветовал Вещун. — Не ровен час накличешь!

— Да ладно ты тут со своими суевериями! — отозвался Федька. — Ой, мне дурно, брюхо пучит!

— Дизентерии нам только не хватало! — озабоченно воскликнул Ворон.

— Что? — испугался Федька.

— Змеёво мясо загрязнило речку Смородину токсинами! — догадался Костик. — Некипячёная вода! Федька, ты нажрался до фига стафилококков и холерных вибрионов!

— Ванька, гад! Ты, что? Некипячёную воду залил во фляжки?! — завопил поповский сын.

— Да что ты, батюшка? — удивился тот. — А какую же ещё? Кто ж в речке кипятил воду?

— Да разве ты не знал, что там разлагались трупы?! — заорал Бубен, хватаясь за живот. Он свалился с лошади и застонал:

— Дайте туалетную бумагу!

— Помилуй, княже, не пойму, чего он говорит!

— Привал, Иван-коровий сын, вот что! — воскликнул Костик, торопливо спешиваясь.

ГЛАВА 27. Колодец и яблоня

Всю ночь они промучились с Федюном. Наутро бледный, с синими кругами под глазами, попович сел на лошадь.

— Вот какова сила таланта! — поразился Ворон Воронович, сидя на верхушке шлема царевича Ивана. — Сколько драматизма!

— Не скребись там наверху. — заметил цесаревич. — В ушах свербит.

— Вань, ты от кого произошёл? — сунулся с вопросом к холопу Вещун.

— Я-то? От коровы. — уверенно ответил тот. — Царевич вон — от обезьяны. А попович говорил, что родился свыше.

— Кое-что он помнит. — поделился новостью с Костяном Вещий Балагур. — Во всяком случае, с теорией эволюции по Дарвину знаком.

Они ехали второй день по безжизненной степи. Федька исхудал. Даже мужественный Иван-царевич приуныл. Ворон сидел, нахохлившись, на лошадиной голове. И лишь Иван-коровий сын был безмятежен — вёл лошадь под уздцы и непрерывно что-то напевал вроде "тень-тень-потетень, вырос во поле плетень".

— Он меня уморит. — заметил Федька. Его духовные запросы как-то резко поскромнели. Он больше не провозглашал себя мессией.

— А ты, царевич, подбрось-ка ворона повыше. — вдруг обратился к Костику холоп. — Пущай поищет воду.

— А что? И правда! — ободрился Вещий Ворон и немедленно воспарил над степью. Да так и не вернулся.

Вместе с ночью в маленький их лагерь пришло уныние. Федька бегал в степь каждые полчаса. Пить хотелось дико. Даже лошади стонали. Коровий сын ушёл искать в пустыне воду и пропадал до самого утра.

— Костя, давай откажемся от этой сказки. — предложил измученный Федюн. — Вернётся Ворон и пусть выносит нас отсюда.

— Давай потерпим, Федя. — сказал ему царевич.

— Как мы потерпим? — взмолился тот. — Эти древние славяне просто дикари, почти что скифы. Им налопаться воды из инфицированного водоёма — как нам с тобою газировки. О, газировка! Нам не говорили, что мы будем терпеть такую муку!

— Это мне не говорили. — возразил Костян. — А ты знал сказку. Сам выпендривался передо мной.

— Я виноват. — плакал Бубен. — Я наказан! Давай попросимся обратно!

— Вернётся Ворон и попросишь. — утешал его товарищ. — В конце концов, как я понял, наша роль невелика. Главное, чтобы кто-то рядом был с Лёнькой. Ты отыгрался за насдвоих, а дальше я буду дурью маяться.

Федюн утих. Утром ворон не вернулся. Зато пришёл усталый и запылённый Лёнька.

— Нашёл чего? — спросил Костян.

— Да. Полдня пути.

Рассветные лучи осветили трёх всадников. Лошади издалека почуяли влагу и торопились.

— Ну, вот видишь, — говорил Бубенцу Иван-царевич, — недалеко вода! Ну, далеко ещё?

— Недалеко. — кратко отвечал холоп. Его лицо осунулось, взгляд стал цепким. Он неотрывно смотрел вперёд, сжав губы в нитку. С сожалением Костя понял, что между ниминет контакта. Говорить с коровьим сыном невозможно — он отвечает односложно и совсем не смотрит в глаза. Совершенно очевидно, что холоп презирает их. Особенно Федюна. Только виду не подаёт. Раньше он немного дурачился и шутил, но после представления, которое устроил Бубен, Иван-коровий сын замкнулся. Только думалось об этом неохотно — всё заслоняла нечеловеческая жажда. Костик поймал себя на том, что перестал воспринимать Лёньку как прежнего товарища. Он был холоп, Иван-коровий сын. Другая личность.

"Я изменяюсь." — думал Чугунков. Изо всех сил он вспоминал себя прежнего, но не мог ответить на вопрос: может, это только обстоятельства?

— Колодец! — закричал Федюн и принялся нахлыстывать лошадь плёткой. Та и сама неслась, как бешеная. Костя подскочил в седле и ринулся по следу. Ванька что-то прокричал, но Костик не расслышал. Там, впереди, у засохшего скрюченного дерева, был небольшой колодец! И народу никого!

Федька дрожащими руками уже спускал вниз ведро. Они обогнали холопа — тот на своей тощенькой лошадке был где-то в полукилометре, а ведро, до края полное воды, уже быстро поднималось на верёвке.

— Дай, дай, я первый! — вопил Федюн.