Чтение 12–й страницы книги ~Огромный черный корабль~

Только КУНС Баркапазер получал новые раны в отделе дознания «военной патриотической полиции».

РАЗВЛЕЧЕНИЯ ГОРОДОВ

Ну, здесь младенец справится, — сказал еще до начала боя бывший имперский бас-сержант Лемб, взобравшись на развалины. — Давай, Асси, закрепись вон на том здании, будешь у нас корректировщиком. Сейчас мы раскрутим нашего господина Лумиса на лишний передатчик.

Нет у них тут, сержант, никаких «господинов», — съязвил Асси, сверкая малочисленными оставшимися зубами, — равенство как есть.

Ценю твой юмор, рядовой, — не поворачивая головы, прокомментировал начальник расчета, — да только не верю я этим байкам. Мерзкое существо человек, и, как ни маскирует он свое естество, один черт, луна Мятая меня забери, оно лезет наружу. Вот смотри, с кем мы сейчас воюем? С такими же явными (не чета нам с тобой), их же собственными братьями-революционерами. Так?

Знаете, бас-сержант, мне так даже спокойней. Лучше ужэтих,чем свою родную тяжелую пехоту укладывать.

Верная мысль, Асси. Ты, брат, умнеешь у меня на глазах. Давай дуй. Не забудь бинокль.

Они сползли с насыпи. Где-то вдали, за развалинами и заготовками для развалин, ухнуло и еще раз ухнуло, а потом звякнуло, близко лопнуло самое стойкое во всем квартале окно — долгожитель среди своих стеклянных собратьев.

А через час их мины уже накрыли десятерых «мангустов», решивших попытать счастья в прорыве линии обороны.

— Все, сержант, — сказал в наушнике Асси, — там нет ни одного живого.

Лемб поднял руку, и Цис разочарованно уложил обратно в ящик заготовленную мину.

Колдун, прекратите стрельбу! — на этой же частоте подал голос Лумис. — Не будем разрушать вход в их конуру, я очень хочу, чтобы они поумнели.

Конечно, Резак, будь зде. Сидим смирно, как овечки.

Знаешь, Колдун, ты полностью соответствуешь своему позывному. Там, похоже, нет даже ни одного раненого, сплошное мясо. Веселенькая у нас работенка, правда, Колдун? А сейчас быстренько смените позицию, пока нам дали перекурить. Загнанные в угол «мангусты» нам, конечно, не страшны, а вот локаторы легионеров могли по полету мин засечь ваше гнездышко.

Понял, Резак, приступаю.

ЧУТЬ-ЧУТЬ ЗАПАМЯТОВАЛИ

План Ругана работал. Вместо того чтобы вплотную заняться подавлением мятежа в столице и сапогами имперской пехоты растоптать этот рассадник крамолы, оба центра власти: новоиспеченный Правительственный Комитет и Император вцепились друг другу в глотку. Поскольку Комитет еще не успел достаточно укрепиться, а Император за эти дни потерял многих сторонников, силы, а пропорционально им и нерешительность оказались примерно равны. Повстанческий совет внушал довольно серьезные опасения, особенно своей постоянно льющейся на телевизионных и радиоканалах пропагандой, но поскольку его территориальная экспансия вширь уперлась в плотное блокадное кольцо, он перестал представлять собой «опасность номер один» для клана властей предержащих. Наоборот, само его существование развязывало руки для всяких темных махинаций по устранению непосредственных конкурентов. Между делом проблему с надоевшим всем информационным центром решили: атомные крепости обстреляли район его местоположения, и, когда огромная полуторакилометровая телевизионная башня рухнула, пропаганда революционеров приобрела более локальный характер.

В силу стечения обстоятельств никто не догадывался о еще одном факторе, приближающемся к критической точке. О нем и до этого подробно знали считаные единицы, даже среди военной верхушки, но теперь, после гибели министра тотальной обороны и некоторых его сторонников, в армии не знал вообще никто.

Вспомнил об этом факторе сам Император, когда вечером, сидя в подземной загородной резиденции, решил сыграть в одну из уважаемых им настольных тактических игр. В эту простенькую игрушку, основанную на бросании двенадцатигранного кубика и передвижении игрушечных танков по клеточкам, умели играть все придворные, поскольку каждый тайно мечтал стать когда-нибудь постоянным партнером государя на этом поприще, что обещало немалые блага при столь непыльном занятии.

Император Грапуприс сел за стол напротив трех уже разместившихся в «боевых» креслах участников, глянул на игрушечную карту и внезапно переменился в лице.

— Черт возьми! — в сердцах воскликнул он. — Как же это я запамятовал? Число, какое сегодня число?

Ему подсказали.

— О боги! — взвыл Император. — Вон, все вон! Подайте сюда Кита и этого нового армейского министра, как его бишь?

Через двадцать минут и Кободи Морот, и новый министр тотальной обороны — пятизвездный маршал Папаран явились пред светлы очи.

— Вы, черт возьми, знаете, какое нынче число? Вы вообще о чем думаете?

Вызванные молчали, не ведая, куда он клонит.

— Маршал, вы принесли карту оперативной обстановки? Папаран стал поспешно извиняться. За картой послали. Когда карта легла на стол, прямо поверх игрушечной, сын солнца побагровел как рак.

— Вы что, совсем ополоумели? — заорал он. — Это карта чертовой столицы, которую вы и без того проиграли. Где карта Мерактропии?

Оба вызванных оторопело уставились на него.

Что стоите как бараны? Вы хоть в курсе, где сейчас находится «Железный кулак»?

Извините, Ваше Величество, — подал голос Кободи Морот — я, наверное, немного отстал от жизни, что вы имеете в виду?

Теперь на него, в свою очередь, удивленно воззрился Император.

«Железный кулак»... Он уже должен быть где-то в районе цели. Вы понимаете?

Не совсем, Ваше Величество.

Вы что, не знаете онашемплане превентивного нападения на Республику?

Первый раз слышу, Ваша Милость. Я знаю, что в последнее время выпуск военной продукции увеличился и, в целях маскировки, она складировалась на предприятиях без отправки на военные базы, но о том, что вы сейчас сказали, меня никто не ставил в известность.

Простите, Ваше Величество, — ожил, внезапно набравшись смелости, пятизвездный маршал. — Но в данной, достаточно сложной внутренней обстановке армия не очень готова к нападению на брашей. Нет, она, конечно, «всегда готова», но все же не в должной мере. Группировки вторжения и обороны побережья рассредоточены по городам, ведь мыввели тотальное военное положение в связи с мятежом в столице; крупные корабли дежурят в гражданских портах, а экипажи патрулируют верфи в целях демонстрации мощинаселению.

Самые мобильные силы, морские десантники и тяжелая пехота, все здесь, возле Пепермиды, или около больших военных заводов. Специальные заряды убраны с доступных длякомандиров корпусного уровня мест и складируются централизованно под охраной «патриотической полиции». Таким образом происходит глобальный процесс понижения уровня готовности.

— Но ведь этот... Как его, черт? Командир «Железного кулака», он об этом не знает. Они ведь движутся в режиме радиомолчания. О боги! Найдите хоть кого-нибудь в штабе или где хотите, кто помнит хоть что-нибудь об этой операции, кого-то, знающего секретные коды связи и позывные. Опросите, может быть, кому-то известно хоть имя этого военного. Кажется, бывший министр говорил, что он — полковник. Остановите этих людей, нам сейчас не до войны с Республикой. Хотя бы узнайте их примерный маршрут.

Но нигде, ни в штабе армии, ни в управлении флота, не нашлись люди или документы, что-то говорящие об этой секретной операции. Чаша весов сильно качнулась к полной неопределенности. Судьба планеты локализовалась в руках немногочисленной горстки людей, существование коих вызывало известное сомнение, а сами они не имели никакого представления о происходящих в мире переменах. Оставалось только молиться, чтобы в пути их постигла неудача.

НАХОДКИ ЛЕСА

Утром умер Сокс, «Профессор», как его окрестили в отряде. Утро здесь, разумеется, было условностью, через толстый слой постоянного тумана и многочисленные ярусы листвы свет солнца почти не достигал нижнего этажа леса, по которому они совершали свое «захватывающее» путешествие. Профессор чувствовал приближение костлявой старухи, и именно поэтому «Железный кулак» целые сутки стоял на одном месте: Сокс со своим помощником и Брастом в большой надувной палатке-ангаре вводили в строй сверхсекретную начинку облегченной гаубицы-мортиры. Браста взяли в подмастерья, в нарушение всех инструкций. Сокс почти не мог двигаться и не знал, сколько еще протянет: по опыту с Сивелом, можно было предположить, что конец может наступить совершенно внезапно, тем более для осуществления работы в данном случае потеря сознания была равнозначна первому. Для ускорения дела Браста привлекли. Он выполнял простую работу: подай, принеси, иногда поддержи, но и эта малоквалифицированная помощь экономила время. Палатка изнутри снабжалась воздухом через компрессор для создания избыточного давления от проникновения внутрь влаги. Перед тем как вскрыли корпус переносной тестировочной лаборатории, Браст обработал почву сильно пахнущим, убийственным для насекомых раствором. Теперь внутри ангара было стерильно и сухо.

Когда они вскрыли эту похожую на снаряд и снарядом являюшуюся штуковину, Браст в очередной раз поразился человеческому гению. Это было что-то столь сложно-миниатюрное, что оставляло далеко позади любое произведение ювелирного искусства. Спрессованный сгусток инженерно-конструкторской мысли, впитавший в себя опыт всей науки прошлого и, возможно, обозримого будущего, лежал перед ними. Он был так красив, что люди, хоть немного любящие технику, наверное, могли бы смотреть на него часами. Просто не верилось, что данный прибор предназначен для разрушения, что ученые великой страны, не имея возможности творить что-то для добра, постарались в дизайне этого носителя концентрированного зла уместить все то доброе, что не могли воплотить в его функции-предназначении.

Они долго молчали — все окружающее на некоторое время отступило в небытие. Из задумчивости их вывел Сокс.

Хватит любоваться, ребята, — его глаза блестели, он искренне радовался их реакции на увиденное, он даже выглядел почти здоровым, хотя видны были одни глаза: на лицебыла маска, как и у всех остальных, ведь люди тоже выделяют при дыхании влагу.

Можно спросить, — осмелел Браст. — Вы правда создали эту... вещь?

Объект марки СВЛ-58, тип 2, серийный номер «первый»? — где-то под маской улыбнулся Профессор. — Да, но, конечно, не один.

Они начали работать. Мигали лампочки, индикаторы выдавали сложные кривые, урчал компрессор, гудел импульсный генератор, Тлеф — помощник Сокса — нажимал кнопки, подпаивал регулировку приборов, но никто из них пальцем не дотрагивался до этого волшебного объекта. Через некоторое время Сокс разговорился, видимо, на пороге небытия ему стало наплевать на секретные инструкции и на судебные преследования в случае разглашения. Помощник сердито покосился на него, но смолчал.

— Знаете, Браст, мы собирали эту вещицу целый цикл. Вы не поверите, хотя она имеет серийный номер, это разовая вещь. Никто, пожалуй, не сможет в настоящее время повторить этот подвиг. Многие узлы и детали мы выдумывали с нуля в процессе сборки. Вот эти переливающиеся отверстия — это пулеметные рентгеновские лазеры с самонастройкой частоты. Смотрите, как их много, и все имеют свой индивидуальный угол поворота. Мы их изобрели. И не только их, мы измыслили систему их наводки. Вот эти маленькие металлические конусы, ну вот они, совсем малюсенькие... Они идут по кругу, поясом по всему корпусу — это одноразовые дюзы-стабилизаторы. Понимаете, пояс после запуска начнет очень быстро, действительно быстро — десять тысяч раз в секунду — вращаться, и двигатели будут срабатывать, подчиняясь системе корректировки в определенную микросекунду. А вот там (она скрыта противопылевым кожухом) находится сама система оптической коррекции положения снаряда, понимаете?

Браст мало что понимал, но ему было интересно: такой выдающийся человек разговаривал с ним, как с равным, и не о какой-нибудь ерунде, а о святая святых имперских военных секретов. А Сокс продолжал:

— Присмотритесь внимательно. Вон там, под дюзами. Там, за матовым стеклом, словно что-то шевелится — это гироскопы. Самое интересное, что этот снаряд действительноиндивидуального применения. Он рассчитан именно для базы «Возмездие», и ни для чего более. Я не уверен, может, нам приврали, хотя какой смысл, но наш флот потерял одну подлодку, делая для нас исследования свойств воды в районе острова. Понимаете, оборона базы осуществляет уничтожение любых приближающихся враждебных объектов. Можно, конечно, взорвать очень мощную бомбу поблизости, за системой обороны, но какой смысл? Их ракеты стоят в металлических шахтах под многотонными стальными крышками. Один институт просчитывал для нас такой вариант. Вы, наверное, осознаете, что радиус поражения растет согласно кубу мощности. В общем, для доставки заряда нам бы потребовался носитель несуществующей в реальности грузоподъемности. Мы с ребятами обошли это ограничение. И знаете как?

Браст не знал.

— Наш снаряд — это запал, а топливо для взрыва находится там, на месте. Процесс происходит так. Снаряд выстреливается орудием, ну вы его видели. Кстати, оно не стандартное и создано по индивидуальному проекту. Оно легче обычного в четыре раза, но рассчитано всего на один выстрел. Ведь больше нам не надо, правда? Снаряд поднимается над островом на восемь километров и в процессе подъема корректируется дюзами для попадания в нужное место. Происходит наведение системы лазеров. И куда, вы думаете, они наводятся?

Браст, естественно, не думал, но все же ответил:

— В ракетные шахты, понятное дело.

— Не угадали. — Глаза Сокса горели. — Так, как вы, думает большинство, но это ошибка. Лазеры нацеливаются в воду.

— В воду?

— Да, прямо в прибрежную соленую океанскую воду. Представьте, в любой воде есть пузырьки воздуха, очень маленькие, микроскопические пузырьки. У поверхности их особенно много. Лазер действует недолго, практически мгновенно, но частота подобрана специально, и пузырьки очень-очень маленькие. Они нагреваются и схлопываются. И что от этого случится?

У Браста уже давно начали схлопываться мозги, поэтому он промолчал.

— Происходит мгновенный перепад давления, а от этого вторичный нагрев. Температура подскакивает, вы не поверите, до десяти миллионов градусов, больше, чем внутри красного гиганта Эрр. А пузырьков, как я уже сказал, страшно много, и вокруг водород, правда, в связанном состоянии, но все-таки водород. Происходит синтез, синтез гелия, без всяких добавок дейтерия мы делаем синтез. Вы только представьте, вся эта громадная масса океана... А у лазеров специально подобранный диапазон для глубинногопроникновения. Вся эта тьма-тьмущая, несколько кубических километров, взрывается. Знаете, когда мы получили теоретический расчет, мы не поверили, мы думали, ошибка,перепроверяли несколько раз, потом сделали эксперимент, правда, всего с одним лазером, все сошлось. Уразумейте, без всякого первичного ядерного разогрева мы осуществляем термоядерную реакцию. Да, — вздохнул Профессор, — было бы интересно попробовать это в мирных целях, возможно, удалось бы получить управляемый процесс Короче, для того чтобы стереть с карты ракетную базу на острове Мадогос, нам потребуется только очень маленький, он перед вами, заряд.

Так это атомная бомба? — наконец дошло до Браста.

Да, маленькая плутониевая боеголовка. Она создаст первичное излучение, система лазеров скорректирует его диапазон и направит куда надо. Вот и все. Спасибо за внимание. Браст, подайте-ка вон ту отверточку.

Они вкалывали почти до полуночи. К этому времени чудо-снаряд был готов к применению. Когда они закончили работу, Профессору стало хуже, скоро началась агония, точнокак перед этим у Сивела. А потом все стремительно завершилось. Браст с Тлефом, по разрешению полковника, пошли копать могилу. На всякий случай их охранял Пексман с иглометом наперевес. Могилы здесь копались легко, это была даже не почва, а что-то похожее на пух, словно переворачиваешь кучу опавших листьев. Браст думал о превратностях человеческой судьбы. Как нелепо погибли эти трое: Профессор, Сивел и Ритни. Тогда весь отряд продвигался по довольно свободному для этих джунглей месту. Нет, конечно, там, наверху, над ними, по-прежнему смыкались зеленые этажи, но зато здесь машины двигались по абсолютно свободному пространству, просто объезжая идущие вверх стволы. Поэтому вездеходы не шли след в след, как обычно, а перемещались расширенной колонной. Легкая плавающая танкетка-"бабочка" подъехала к какой-то странной штуке: невысокие, чуть выше колена, растения образовали совершенно правильный круг диаметром метров сорок. Внутри его абсолютно ничего не росло. Прямо, мистика какая-то. Если бы они маршировали пешком, вряд ли бы кто решился заступить за эту колдовскую преграду, но они были в броне и ничего не боялись.

Когда «бабочка» оказалась внутри, произошел бесшумный взрыв, иначе это никак не назовешь. Все в кругу окуталось непроницаемым туманом. Потом их биолог и врач — Геклис сделал анализ. Это были мельчайшие споры, их выбросили кустики, образующие окружность. Геклис говорил, что все эти растения скорее всего одно целое: у них общая корневая система. И вся эта молодая поросль стала буквально на глазах так быстро расти, что, когда внутрь круга попытались прорваться, чтобы освободить попавшую в плен машину, пришлось использовать большой навесной вибронож.

Все внутри танкетки были без сознания, их едва привели в чувство через несколько часов. И вроде бы все встало на свое место, но через двое суток всем побывавшим в дьявольском круге стало плохо. Врач обнаружил у них изменение в клеточной структуре, в их плоть внедрился вирус-спора этого таинственного представителя здешней флоры. Никакие лекарства не помогли: болезнь не проходила, вскоре все они начали умирать. Профессор был последним. Геклис предположил, что это растение так и распространяется по свету: там, где умрет пораженная им жертва, вырастет его потомство. Так что, копая Профессору могилу, они, можно сказать, готовят ловушку для будущих путешественников.

Похоронная команда уже заканчивала, и тут лопата Браста обо что-то звякнула. Они нашли город. А когда они подняли головы, то в чуть посветлевшем лесу увидели это. Они бросили лопаты и, плюнув на опасности, полезли сквозь зелень поближе к невероятному сооружению.

Этой статуе была тысяча, а может, десять тысяч или миллион циклов. Это была верхушка: огромная непонятная человеческо-нечеловеческая голова. Если предположить, чтоэто все-таки человеческая голова и пропорции в невидимой части памятника соблюдены — размеры поражали. Тлеф побежал сообщить Варкиройту. Пока он бегал, Браст с Пексманом нашли еще одну статую, а потом еще. Это было открытие мирового значения, еще никто никогда не обнаруживал на этом материке следов какой-либо культуры, тем более такой древней. Прибыл Варкиройт с целой командой. Все они стояли открывши рот, и было от чего. Эти громадные лица-маски, испещренные глубокими трещинами, оплетенные растениями, были созданы рукой разумного существа, наверное, еще в те времена, когда об эйрарбаках и слыхом не слыхивали.

— Жаль, наш Профессор этого не увидел, — сказал кто-то.

Браст вспомнил, что они бросили труп на произвол судьбы непогребенным, и поспешно пошел докапывать могилу.

Они оставались на этом месте несколько часов. Торжественно похоронили Сокса. Было что-то символичное в его захоронении рядом с этими памятниками неизвестно кому. Они нашли еще пятнадцать статуй и верхушку какого-то здания, возможно пирамиды. Может, памятников было больше, но Варкиройт запретил отходить слишком далеко, да и непросто было продираться сквозь лианы и папоротники. Еще он приказал бас-майору Холту тщательно пометить на карте место, ведь сейчас они не могли сообщить о находке, по-прежнему находясь в режиме радиомолчания. Смогут ли они кому-то передать эти знания вообще когда-нибудь? Или об этих колоссах так и не узнает цивилизация? Это был вопрос вопросов.

подземелья городов

Лумис долго спускался в подземный заводской цех. Его сопровождал человек, присланный Хромосомом. Когда они сошли вниз, Лумис примерно оценил глубину: метров двадцать, не меньше. Да, Хромосом нашел неплохое местечко, чтобы отсидеться в безопасности. Но Лумис обскакал его и на этот раз, только по более серьезному поводу, чем тогда, много месяцев назад в их первую встречу. Самое интересное, что это, можно сказать, ни к чему не привело — теперь оба они находились в одной пространственно-временной точке, только по разную сторону баррикады. Тогда Лумис не оправдал доверие Хромосома, теперь сам командир «мангустов» изменил общему революционному делу: в моральном плане они были квиты, а вот в испытанной боли пока нет. Но Лумис спускался сюда не по личному поводу. Сутки назад они взяли людей Хромосома в плотное кольцо осады, и сейчас, после очередной попытки прорыва, «мангусты» уразумели до конца, что они могут лечь здесь костьми до последнего человека, но не вырваться из собственнойловушки. На стороне Лумиса был перевес в людях, по его требованию Совет моментально выделял их в достаточном количестве, хотя большинство из них в подметки не годились тренированным головорезам Хромосома, стоявшим в обороне, пока в обороне. Несмотря на давление Баллади, который требовал штурма, Лумис выжидал, и всего через сутки его тактика принесла плоды: осажденные прислали парламентера.

Внизу, среди скопища машин и механизмов, Лумиса встретили четверо вооруженных людей: он сдал свое оружие, и его повели дальше. Лумис тщательно фиксировал в голове все окружающее. Да, если бы они начали штурм, еще неизвестно, кто бы вышел победителем, но жертвы среди необученного ополчения наверняка бы превысили стандартное для наступающих соотношение три к одному. Даже у скудных сил Хромосома было больше шансов, если бы им не мешал их тяжелый и опасный груз, из-за которого и разгорелся сыр-бор. Лумис еще раз убедился, что не напрасно пошел на переговоры, сейчас он рисковал только собой, но это была святая обязанность командира. Они встретились в небольшом кабинете: история повторялась с редкостным однообразием.

— Мой милый друг Лумис, — сидя, приветствовал его новоиспеченный атомный барон.

Лумис обратил внимание на то, как состарился Хромосом со дня их последней встречи, будто миновало множество циклов, а ведь не прошло и одного.

— Знаешь, — устало произнес Лумис, он не очень разделял восторженность противника, — мне всегда этот мир казался тесноватым, сегодня я вновь убедился в правильности своих подозрений. Вы решили капитулировать?

— Дорогой Лумис, я вижу, за то не слишком большое время, пока мы были в разлуке, ты стал большим шутником, да еще успел закончить философский университет? Я всегда испытывал расположение к работоспособным людям.

— Да, Хромосом, жизнь давала мне хорошие, запоминающиеся уроки.

— Воистину приятно с тобой общаться. Я так давно не беседовал с интеллигентным человеком.

— Нет, Хромосом, просто ты давно не беседовал с равными тебе, в твоем понимании, а теперь обстоятельства вынудили к этому.

— Знаешь, Лумис Диностарио, не провоцируй меня. Сейчас повторяется та ситуация: ты без оружия и в моей власти. Я ведь могу разозлиться. Ты, конечно, благородный рыцарь, помнится, тогда, когда давал деру, ты не прикончил моих людей, хотя мог это сделать, но мной всегда руководило не только сердце, но и голый расчет, посему будь осторожен.

— Ладно, Хромосом, ты предложил переговоры? Я весь внимание.

— Лумис, ты и наши бывшие начальники хотят моей капитуляции, так? А у меня к тебе встречное и, представь себе. почти зеркальное предложение.

Продолжай, я уже почти потрясен.

— Прежде чем я тебе его выскажу, я прочту маленькую лекцию. Понимаешь, она сильно повысит твою восприимчивость и, возможно, сыграет свою положительную роль.

— Валяй, я искренне надеюсь, что она достаточно забавна, и я не успею заснуть. Знаешь, я так вымотался, отыскивая твою берлогу.

— Договорились, я приступаю. Я понял, мой дорогой, что за последние дни ты сильно шагнул вверх по служебной лестнице, я что-то не припомню, чтобы ранее ты присутствовал на заседаниях Большого Совета. По этой причине ты, видимо, здорово вырос в собственном воображении, но понимаешь, в чем дело, на твоих глазах пелена, как и у большинства окружающих. Ты не политик, Лумис, ты не видишь грядущего и слабо ориентируешься в настоящем. Поэтому то, что я тебе поведаю, ты можешь счесть бредом или еще чемугодно, здесь я не властен. Знаешь, в чем вся суть? — Хромосом встал и начал ходить перед Лумисом, размахивая здоровой рукой. -Я вижу будущее! К сожалению, я вижу его не слишком далеко, но тем не менее... Понимаешь, мой дорогой карьерист, революция потерпела поражение. Нас не поддержали вооруженные силы и не подсобил народ, мы блокированы в единственном на планете городе и окружены самой вооруженной сухопутной армией мира. Мы держимся только потому, что наши зубастые враги сводят счеты друг с другом, и в основном косвенным, а не прямым образом. Но дело не только в этом: похоже, во всем мире набирают ход центробежные процессы. Череда кризисов из количествавот-вот перейдет в качество. Поверь, близится конец нашей цивилизации. Когда я понял это, я решил уйти в сторону. Я предаю вас в этом теперь бессмысленном сражении для того, чтобы выиграть в стратегии. Что собой представляет эта небольшая горсточка слабых бомб по сравнению с арсеналами сверхдержав? Твои лидеры уже начали доблестно растрачивать их в оборонительных боях, а мне они понадобятся в наступательных. Когда государственные склады опустеют, эти маленькие бомбы будут представлять собой великую силу нового объединения хоть каких-то обломков Империи Эйрарбаков. Поверь, ее финал недалек. И вот что важно: если у нас была тирания, то те мелкие клочки, которые останутся от нашей великой, так сказать, родины, преподнесут нам такой набор тоталитарных систем, что запрещенные классики, вдохновившие нас с тобой на подвиги, перевернутся в гробу. А вы все уже будете отсутствовать на этой земле или растратите силы до грядущих битв, и некому будет напомнить новым тиранам, а они станут плодиться, как кролики, о возмездии, которое может прийти к ним еще на этом свете.

— Скажу честно, Хромосом. Ты меня потряс. Я даже с трудом выговариваю «ты». Я понимаю, что наши лидеры преждевременно пустили в ход нейтронные бомбы, но мне кажется,другого выхода не было: у врагов огромное преимущество в обычных средствах поражения.

— Лумис, я тебе гарантирую, причина будущего катаклизма кроется в том, что каждая сторона станет рассуждать примерно по этой схеме. Все будут думать, что другого выхода нет и надо торопиться применить то. что есть, пока возможно.

— Это все твои теоретические измышления, но скажи, если ты такой правильный: зачем тебе самому такое количество килотонн? Может, ты сам не прочь установить маленькое царство с мудрым и хорошо вооруженным правителем.

— Не раздраконивай меня. Диностарио. Дай договорить. -Хромосом снова сел. — Ты умный человек, Лумис. Сними с глаз шоры, поверь мне. Переходи на мою сторону, будешь одним из заместителей. Здесь битва проиграна. Дай мне выбраться и спасайся сам.

— Нет, я не выпущу тебя. Нам нужны эти заряды для силовых переговоров. Я советую тебе и твоим людям сдаться, ведь раньше у нас были общие цели.

— Лумис, я предложил тебе один вариант. Ты оказался гораздо глупее, чем я думал. А теперь послушай второй. Я думаю, Совет знает, сколько примерно у меня боеголовок. Дай мне уйти из города, я добровольно отдам тебе половину. Если не согласишься, я взорву все заряды. Ты знаешь, я всегда держу слово, это не обязательно дает преимущество в тактике, зато гарантирует явный выигрыш в стратегии. Если я проиграю, мне плевать на то, что случится после этого с городом. Я дам тебе на размышление два часа, хотя это чрезмерно много для такого простого вопроса.

— А почему не больше?

— Через три часа будет темно, если ответ будет положительный, нам надо успеть подготовиться к маршу.

— Ладно, я посоветуюсь с командованием и дам тебе знать.

Нет, Лумис, ты решишь это без всякого начальства, у тебя не получится спрятаться за их спинами. Это наша с тобой игра, и мы будем в равных условиях. Ты был тактиком, я вынуждаю тебя быть стратегом. Побудем немного в роли богов. Ты будешь думать здесь, в соседней комнате. Обещаю, даже если ты примешь отрицательное решение, я выпущу тебя наружу.

...Ночью две длинные колонны электрогрузовиков разъехались в противоположные стороны.

СЕКРЕТЫ ГОРОДОВ

Сегодня Маарми не выдержала, ну сколько можно носить все это в себе, а Штюбби она знала очень давно, уже и не помнит сколько, и девчонка эта была уравновешенной, хотяи любила всякие страсти про вампиров и ведьм. И рассказала Маарми о происходящем с нею как могла беззаботней, маскируя улыбкой внутреннее напряжение.

— Представляешь, подруга, — уже заканчивала она, — и вот будто наяву вижу я все эти деревья мерактропические, эти стволы гигантские, уходящие не знаю уж куда, и словно сижу я в танке этом, и комары меня кусают, ну все как взаправду. Веришь?

— Слушай, Ма, да тебе надо рассказы писать, а? Ведь какие страсти можешь сочинять. Ну и воображение у тебя, просто обзавидуешься.

— Да, ты понимаешь, — распалилась Маарми, — все происходит ну просто как наяву, а иногда я слышу его голос, даже не голос, а прямо мысли читаю. Иногда и он меня слышит, по крайней мере мне так кажется.

— Слушай, и что же, каждую ночь?

— Да нет, не каждую, конечно, но бывает, накатывает само, ни с того ни с сего. Я даже боюсь иногда, а порой, наоборот. — хочется.

Ты так его любишь, да?

— Ужас как люблю, никогда у меня не было ничего похожего.

— Ой, просто завидно. Ну, а он тебя любит?

— Я же тебе говорю, мысли его прямо как с раскрытой книги читаю. Любит.

— Нет, ведь это ты читаешь, а вот он сам тебя любит?

— Господи Великий Эрр, что я тебе втолковываю уже час. Ну, вот как тебе объяснить? Откуда я могу знать, что там за деревья растут или какой у него танк, со сложенным мостом, наверху, понимаешь?

— Так ты чего, Ма, веришь во все это?

— Да нет, — растерялась Маарми, она уже жалела о своем красноречии, — просто очень интересно, дух захватывает.

— А вдруг правда у тебя дар такой, видеть на расстоянии. Или, может, у него такое свойство. Может, тебе к психологу сходить? Нет, я не в том смысле, что лечиться, а именно так разузнать, ненароком, вдруг уже бывали похожие случаи.

«Так и в психушку отправит подружка любимая», — с досадой запоздало подумала Маарми. Она резко переменила тему. Когда они уже прощались, Штюбби спросила:

— А отец твой скоро приедет?

— Да нет, он надолго уехал, сказал, что звонить не будет.

— А может, устроим у тебя вечеринку, у тебя такой домина, — в очередной раз за этот вечер закинула удочку Штюбби, — развеяться тебе надо, пригласим парней.

— Да не хочу я никаких парней, я Браста люблю и жду его.

— Но ведь он далеко, в этой своей Мерактропии, что тебе, развейся, потанцуй.

— Слушай, во-первых, это я из своих снов знаю, что он в Мерактропии, а так, по-настоящему, ведь не ведаю нисколечко. Я знаешь, чего боюсь?

— Чего?

Ты слышала, — Маарми невольно перешла на шепот, -вроде в столице неспокойно, настоящая война с террористами.

— Да ну их всех к луне Мятой, им верь, этим новостям. То сообщили, что Император погиб, то потом опять жив. Плетут черт-те чего. Но, думаю, если бы в Пепермиде и впрямь что-то происходило, чаще бы по стерео показывали.

— Ну, а патрулей военных сколько на улицах развелось, ступить некуда.

— Да, это ты точно говоришь. Ты знаешь, а солдаты довольны, им лучше по городу пошляться, чем в своих казармах сидеть. Может, и Браст твой ненаглядный сейчас где-нибудь шарахается по улицам, на девочек чужих пялится, а ты здесь на-представляла черт-те чего и сидишь сиднем все вечера.

— Нет, не приставай, не хочу я никаких вечеринок.

— А на следующий день, вечером, отправившись после заводской смены на свидание, подружка Штюбби поведала своему очередному парню по имени Геркур о несговорчивой девчонке Маарми, которая последнее время немножко свихнулась и не желает порезвиться, пока папочка в отъезде. У самой Штюбби никогда не было ни папочки, ни мамочки, ни огромного дома, она являлась воспитанницей «униш» и нисколько об этом не жалела. Она так увлеклась, что выложила своему молчаливому ухажеру о Брасте Цимбурке и его большущем танке, пробивающемся сквозь неисчислимые кусты легендарного мекра.

— Скромный, неговорливый парень Геркур вовсе не работал младшим научным сотрудником в сельскохозяйственном институте и совсем не вырабатывал стратегию выведения тото-мака-12, как гласила официальная версия, он служил в радиоразведке, конкретно в ОСС (отделе специальной связи). Вот уже много дней они предпринимали тщетные попытки связаться с «Железным кулаком». Он очень заинтересовался рассказом своей подружки.

ВЕСЕЛАЯ ЗАКУЛИСНАЯ ВОЗНЯ

— Map, тебе не кажется, что настал подходящий момент разделаться с Китом? — Инно произнес это так буднично, как будто речь шла о представителе какого-нибудь профсоюза.

— Извини, но «вычеркнуть» его сейчас мы просто не сумеем, — осторожно ответил Map.

— Слушай, ты что, держишь меня за полного идиота? -вспылил Инно. — Разве я имел в виду устранение? Да перестань ты корчить мину, нас никто не может прослушать. Ты что, не усекаешь, что если не мы, то он нас схавает?

— Ну, сейчас Кит в очень шатком положении, если ты подзабыл, то я напомню: город, а значит, и его заводы в руках повстанцев.

— Не читай мне нотаций, Map, — подскочив с кресла, перебил его Инно. — Я о том же и говорю. Ответь, ты поддержишь меня в Комитете?

— Насчет чего?

— Не прикидывайся дураком.

— Полегче.

— Да не волнуйся ты за свою репутацию, мы одни. В общем, так. Как видишь, наши доблестные маршалы предпочитают штурму — осаду.

— Твои протеже, — съязвил Map.

— Какая разница. Эти нерешительные задницы нам на руку.

— Ну, мы ведь сами, говоря по правде, связали им конечности. Ты ведь, как помнится, пороху не нюхал, и напрасно, — повысил голос Map. — Так вот, сколько бы мы ни тянули волынку, армия имеет качественный перевес, да и город в кольце. Очень скоро Кит снова получит свои заводы, надо только постараться, чтобы получил он их как можно в худшем состоянии.

— Это все мышиная возня, Map. Я тебе говорю, давай сыграем по-крупному, — он с превосходством посмотрел на партнера. — Ты прекрасно знаешь, что Кит выбьет госдотацию и заводы очень быстро восстановят.

— Ладно, говори, не томи душу.

— Надо убедить всех, что армия неспособна взять столицу. Детали проработаем. Далее, надо представить Комитету факты так, чтобы создалось впечатление, что ситуациявыходит из-под контроля.

— Хорошо, это я смогу через Акнемейдо. Помнится, он мне много задолжал.

— Я на тебя рассчитывал в этом плане. Следующее: эти заводы нужно вовсе ликвидировать, стереть их начисто — без заводов Кит ничто. К сожалению, придется пожертвовать городом для маскировки, но куда денешься.

— Ты чего, ошалел? Да наши генералы в штаны наложат, если им сказать о сбросе на столицу даже тактической «хлопушки». — Map красноречиво постучал себе по голове. — Они же вопят, что армия у нас народная и что мы не можем решить все военные вопросы с помощью только профи. «Нельзя рвать связь с народом», — процитировал он. — Ты что, забыл?

— В том-то и фокус, — оскалился Инно. — Я придумал одну штуку.

— Ты придумал? — недоверчиво покосился на него Map.