Чтение 16–й страницы книги ~Огромный черный корабль~

— Сообщили из родного города, моя девчонка куда-то подевалась. Есть вариант, что похищена неизвестно кем.

Лумис сжал зубы, вспомнив давно виденную им девушку.

— Хорошо, Лумис, — сказал напоследок Toy. — Держись там, а мы будем прятаться в щели.

Все это время команда Мероида продолжала высокотехнологическую войну. К их сожалению, после обработки миллиметровым облучателем бронированные гаубицы не прекратили обстрел.

— Ладно, Ратцон, выключай «убийцу», этим старинным железякам он не страшен.

— Майор, — доложил Анахт. — Главная цель в зоне видимости. Азимут сорок, дальность пятьсот, высота тридцать пять, скорость шесть звуковых.

— Третья, включить локатор. Уточнить параметры. Опознавание. Пятая, как с энергией?

— Реактор режим «одиннадцать», четыре накопителя в непрерывной накачке.

Некоторое время шел оживленный обмен докладами. Лумис слушал все это, внутренне холодея, напряжение в глубине души нарастало. Эти люди занимались работой, а он бездельничал, они постоянно сбрасывали поток отрицательной энергии, а он накапливал ее в мозгу. Одно успокаивало: развязка приближалась. За эти минуты боя, казавшиеся сейчас часами, он проникся к этим людям доверием. Чтобы хоть как-то себя занять, он соединился с Дили. Бывший «желтый смертник» возглавлял сейчас внешнюю оборону объекта: все было нормально.

— Очки не снимайте, — напомнил напоследок Лумис, — и докладывайте обо всем подозрительном.

— Он вновь вызвал Радлифа Toy.

— Что-то случилось? — спросил тот.

— Все в норме, просто беспокоюсь.

— Что это с тобой, ветеран? — пошутил Toy.

— Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами, обходя вопрос о судьбе Маарми, как будто его и не было, затем разъединились. Лумис снова стал вникатьв происходящее вокруг.

— Так, ребята, — сказал майор Мероид. — Займемся делом. Включить разогрев максимум!

— Есть максимум.

— Фиксация повышенная.

— Есть фиксация высокая.

— Доклад принят. Даю разрешение на уничтожение: цель -противник, азимут тридцать пять, высота тридцать...

— Это был апогей, мало кто из присутствующих, в основном молодых офицеров, до этого участвовал в реальном бою.

— Есть разрешение на уничтожение.

— На экране помеха, — офицер замолк, доли секунды обрабатывая информацию. — Уводящая по скорости. Наложение помех. Уводящая по дальности. Цель разделилась. Наблюдаю три.

— Чувствует нас подлец, — процедил Мероид.

— Наблюдаю три цели, параметры сходные.

— Бомбы? — невольно вслух спросил Лумис.

— Нет, это сброшены имитаторы. Пытается сбить с толку, — пояснил майор.

— Противник сбрасывает пассивные помехи.

— Цель «один» начала набор высоты.

— Попалась птичка, — сказал кто-то.

— Частота два, — скомандовал Мероид.

— Цель «один». Увеличение отражательной поверхности. Цель «два» увеличение отражательной поверхности. Цель «три»увеличение.

— Интенсивность помех возросла.

— Отмечаю отсутствие помех.

— Цель «один», «два», «три»: распад. Вторичные крупные цели. Скорость падает. Увеличение отражательной поверхности. Последовательный распад. Несколько десятков целей, скорость — три звуковых. Извините... А это на азимуте сто девяносто: тоже распад. Снова последовательное увеличение отражательной поверхности. Последовательный распад на азимуте тридцать. Все обломки менее разрешаемых.

— По азимуту сто девяносто снаряды есть? — спросил Мероид.

— Ничего. Чисто.

—Полное охлаждение. «Пятая», отменить четыре в непрерывной накачке, в накачку два. Реактор режим «восемь». Всех благодарю за службу, спасибо за работу, ребята.

Окружающие словно проснулись, сразу завязалось несколько разговоров, все делились пережитым впечатлением, одновременно продолжая рутинную работу. Кто-то снимал отснятые кассеты, кто-то продолжал наблюдения за небом на случай появления новых сюрпризов, лейтенанта Ратцона послали на поверхность, визуально проверить исправность «убийцы железа» и заодно глянуть «пушку», Лумис начал связываться с Радлифом Toy... Связи не было. Он стал подкручивать шкалы передатчика вручную: ничего не менялось. Внутреннее, не покидающее его сегодня беспокойство продолжало нарастать. Он вдавил наушник в ухо, не прекращая вращение автоподстройки, и в этот момент тихий шелест микродинамика взорвался ревом. звуковой высокочастотный удар пронзил ушную раковину. Лумис, невольно отпрянув, ударился головой о панель выдвижного блока, и тут же полыхнуло с экранов: ровное зеленое мерцание, вызывающее по теории умиротворение, мгновенно сменилось белыми, слепящими в полумраке кабины сполохами. Одновременно в динамиках внешней связи возник и забил окружающее пространство спрессованный многодецибеловый импульс-толчок. Все замерли, интуитивно ощутив неумолимость рока. У некоторых, менее чувствительных натур внутреннее благостное веселье, проскочив это убившее предыдущий миг мгновение времени, попыталось привести окружающее в рамки обыденности, разум искал зацепку, устраняя дискомфорт, вызванный неопределенностью действительности, подавляя таящийся в глубинах иррациональный страх, а там внутри, в подсознании, ужас начал обволакивать мозг.

— Наблюдаю мощную помеху, азимут неизвестен, частотный диапазон уточняется, — доложил Пракс.

Ему никто не ответил, все молчали, невольно втянув головы в плечи, только Мероид, крутя маленькую рукоятку, пытался приглушить предательский визжащий динамик, но он тоже был бледен, как все.

Гул оборвался. В звенящей тишине, среди сполохов индикаторов, Лумис ошарашенно озирался вокруг, с надеждой обводя взглядом этих людей, только секунду назад представлявших собой всесильных богов, все было зря: их лица выдавали царящий в глубине, всасывающий водоворот неполноценности. Значит, все, понял он еще до того, как в кабину ворвался ошарашенный, растерянный Ратцон: случилось непоправимое.

— Там, на юго-западе, — кричал лейтенант, задыхаясь, -там что-то происходит!

— Остаетесь за меня, капитан, — проронил Мероид стеклянным голосом. Явно не закончив фразы, он сорвался и, оттолкнув застрявшего в дверях лейтенанта, стащив с него защитные противоослепляющие очки, вылетел вон.

Лумис вскочил, такой неизмеримо большой для этого маленького пространства, и, расталкивая подвижные сиденья, людей, все бывшее на пути, бросился за ним. Клубком энергии он скатился по лестнице вниз, а потом снова вверх, к выходу: туда, где менее семи часов назад была полутонная дверь. «Черные орлы» взорвали ее при штурме, облегчив впоследствии захват кабин командой Лумиса, и теперь ничто не преграждало путь наверх. А там он снова бежал, вложив в бросок всю силу, настигая майора. Тот взбиралсявверх, на земляную защитную насыпь, и там, на вершине, они оказались одновременно. Замерев, остановив дыхание, один сквозь прищуренные веки, другой сквозь защитные стекла они смотрели...

Там, внизу, в долине, сминая привычную масштабную шкалу в голове, росло, съедая пространство, тормозя время, сжирая материю, черное клубящееся чудовище, росло во всех измерениях, зная свою безнаказанность, катилось, не зная преграды. Но преграда возникла: с двух сторон от него уже родились, может, на мгновение запоздав, два монстра, одной с ним природы, дети одного бога. И теперь уже три чудища, меряясь силой, растекались вширь. С огромного расстояния эти состоящие из дыма, пыли, частиц измельченного города и вкраплений человеческой плоти гигантские цунами смотрелись нечетко: воздух, уже втянутый в головокружительное движение вверх, начал вибрировать, меняя плотность и искажая перспективу. В вечном споре «что первично» разум, породивший чудовищ, теперь терпел поражение, материя в одном из своих новых обличий брала реванш. А парализованный увиденным мозг смотрел, и внутри его гасли надежды и стирались желания.

Кто-то дернул Лумиса за плечо. Выплывая из кошмара, он увидел Мероида, снявшего очки и плачущего, но это было так мизерно по сравнению с глобальным кошмаром там. Искусственные черные облака уже рванулись в высоту, и, хотя начало их было ниже предгорий, где стояли наблюдатели, вершины их, клубясь и извиваясь, прущие вверх, можно было наблюдать только задрав голову, а они все росли и росли. Но Мероид, спотыкаясь, так медленно, в этой новой временной шкале, бежал к подземным кабинам, бежал спасать технику и людей. «Это прошлое, — подумал Лумис, сглатывая комок и, запрокинув голову, наблюдая продолжение процесса там, в стратосфере. (Там начиналась экспансия этого живого дыма вширь.) — Все это уже прошлое, то, что не поддается изменению». Он отвернулся от гипнотизирующего зрелища и бросился бегом, как мог быстро, к валу внешней защиты, желая сберечь своих людей, гнать их в убежище, пока не докатилась летящая, несущаяся сюда спрессованная воздушная лавина: рация все еще не действовала.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ПЛАВНОЕ НАЖАТИЕ КУРКА

Вам когда-нибудь приходилось с расстояния в двести миль видеть грибовидное облако, которое образуется от взрыва атомной бомбы? Это ничто, пустяк. Для лежащей вокруг дикой пустыни — это все равно, что булавочный укол.Рэй Брэдбери. «451° по Фаренгейту»

ЗАБЫТЫЙ ЗВЕЗДНЫЙ КОМПОНЕНТ

Небесным высям было скорее всего наплевать на вершащиеся внизу катаклизмы. Красавица Фиоль произвела успешную дозаправку в полете, отщипнув от щедрот гиганта Эррнебольшую толику, достаточную для питания ее центрального водородного двигателя, по крайней мере, на десяток миллионов лет. Думаете, у нее на исходе было собственное горючее и стрелки емкости баков дрожали на нуле? Ничуть не бывало, это было сделано так, про запас, мало ли когда еще придется урвать. Так что на самочувствие центральной звезды подпитка не очень повлияла. Зато ее прожорливый характер нарушил устоявшееся тиканье астрономических маятников. Даже планеты оказывают влияние на траектории друг друга, а здесь перекачалась масса много большая.

Никто уж давно не вел планомерные наблюдения за небом, эйрарбаков засосали дела земные, а у брашей сейчас свирепствовала зима, дни были слишком коротки и кружили метелями, не до звезд как-то. Посему наметившиеся сдвиги орбитальных эллипсов прошли как-то стороной даже от все вынюхивающей прессы. Не волновали ее эдакие странныесобытия без примеси жареного. А вообще информационные органы обоих колониальных монстров имели свою специфику, к примеру, на выяснение причин и следствий политических решений у них была полная атрофия, лучше всего они умели лаять по команде на чужих или на кого скомандуют «Фас!», а также ставить дымозакладывающе-уше-мозго-завесу. Посему, когда небо преподнесло Ги чудесный сюрприз, это оказалось полнейшей неожиданностью для всех. А случилось вот что.

Инфракрасный карлик-невидимка Лезенгауп внезапно явился миру: «Вот он я, мал, да удал!» Он даже (по рассказам очевидцев, которых нашлось премного, и чем дальше, тем больше) поначалу подмигнул, поморгал, просыпаясь от спячки миллиардолетней, а уж потом скинул свои шпионские одежонки. Как назло, в его направлении в судьбоносный момент не смотрела ни одна, даже самая завалящая обсерватория, а любителей глазеть на небо в самодельные телескопы давно в Империи подчистили, выслав на досыпку береговых оборонительных валов, чтобы землю-матушку трогали почаще и пуще небесных камней любили.

Спектр звезды-микроба резко сдвинулся в воспринимаемый человеческим глазом диапазон, так что даже покойный граф-однофамилец перевернулся в гробу от обиды, что не пришлось такое чудо наблюдать воочию. Нельзя сказать, что карлик засиял подобно второй Фиоль или умильным, аквариумным подобием великана Эрр, слава богу, нет. Но темне менее, если присмотреться, даже в ясный денек он зависал в здоровой голубизне неба в качестве крупного темно-красного фурункула. Что здесь началось в газетах! Уму непостижимо!

Вы думаете, народ эйрарбакский сразу забыл о страшной гибели родной столицы и воззрился вверх? Ошибаетесь, о трагедии Пепермиды он не забыл, поскольку память наша устроена так, что забывать умеет только то, что уже в нее, родимую, записано, а поскольку о ядерной катастрофе Эйрарбия слышать не слышала, то и забывать было не о чем.Ну, понятно, кое-кто, кто поближе находился, кое-что увидел, но долго ли полиции неисчислимой оцепить район прямой видимости? Это на дезактивацию и выселение-переселение сил никогда не хватает, а здесь все как по писаному! А прессе указано было «молчать и не квакать», в том смысле, что «квакать», но по любому другому поводу. Так что избранный народ газеты читал, дивился усиленно и на небо с опаской поглядывал, заодно отмечая, что не врут журнало-газеты, а как есть в действительности, так и рубят правду-матку.

Они и рубили. Как там частотная полоса сдвинулась и насколько нейтринный поток возрос — это, согласитесь, скучновато до жути. К чему приведет, интересно. Опять же, как водород с гелием теперь повыгорят внутри Лезенгаупа на двести миллионов циклов раньше планируемого, как-то слишком перспективно, а вот что поближе, поближе, до чего дожить, пощупать можно и поволноваться, необходимо срочно обсудить на всех уровнях. В основном люди, конечно, любили читать о мерзостях будущих, когда кометы и луны начнут на головы валиться, а континенты скоростными глиссерами навстречу друг другу поплывут и где-нибудь в Мерактропии столкнутся со звоном, но, поскольку в стране вершились атомно-водородные чудеса и слухи ползли немереные, указано было мрачности оставить и больше о радостной перспективе поговаривать. Что газето-журналы и делали.

«Эйра-правда» писала на второй хронополосе о грядущем милом душе потеплении, к коему приведет увеличение светлого времени суток, так необходимое Империи для усиленного трудового подвига. Писала также о будущей весело-праздничной зиме вовсе без холода, а потому экономной для любимой атомной энергетики.

Многотиражка «Дворцовые сплетни» весело, по секрету, сообщала о том, как Император Грапуприс позволил себе сделать перерыв от дел государственных среди бела дня, дабы в телескоп-бинокуляр, подаренный ему на день рождения выпускниками столичных «униш» и ими же собственноручно изготовленный, полюбоваться космическим явлением.

Солидное издание «Основание Пирамиды» вещало о непримиримой борьбе ученых из Министерства Науки с оппортунистами, не верящими в светлое завтра солнечных электростанций, мощность коих в связи с наблюдаемым явлением возрастает теоретически многократно и многоярко.

Ну, а на последующих полосах хроногазет писалось о более приближенных к конкретным личностям прогнозах. Писалось, что те, у кого имя начинается на букву Л, будут, пока горит Лезенгауп, счастливы безмерно, тот, у кого совпала вторая буква, будет вначале несколько огорчен, но после все окупится со щедротами, а те, у кого совпала третья буква, счастливы станут в конкретном деле — денежном, а в остальных пусть пока воздерживаются. Читать свое имя или фамилию можно с любого конца-края, хоть диагонально выстроив предварительно. Можно вообще буквы перемешать, из газеты вырезав, а затем в шапке встряхнуть и тащить, с глазами, прикрытыми полотенцем, покуда нужная для гадания не встретится.

Так что народ был занят по уши, забери меня луна Мятая, если вру. Ну это в глобальном плане, а в локальных областях продолжались...

НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ТРОПИКАХ

Браст и Сименс разделили обязанности. Сименс управлял платформой, следуя за накатывающимся снизу зеленым ковром, а Браст наблюдал за небом и сверял направление с компасом, пока в этом была необходимость. Теперь этого не требовалось: справа зеленый ковер обрывался, переходя в стальной цвет моря. Они двигались параллельно берегу бухты в полукилометре от воды. Мотор выл почти неслышно, это была десантно-разведывательная четырехместная платформа, практически полностью состоящая из радиопоглощающего пластика, даже скрытый под полом винт имел специальную антирадарную покраску. Аппарат шел на малой высоте, почти касаясь деревьев. Благодаря небольшой скорости пилот огибал выступающие вершины горизонтальными маневрами, это было экономичней, чем нырять вверх-вниз, запас горючего уже давно переместился за краснуючерту. Браст дышал полной грудью, было очень приятно ощущать легкими близость океана после долгих месяцев смрада болотной тины. Глаза отдыхали, временами появлялось ощущение нарисованности окружающего мира, за время экспедиции он отвык видеть на большие расстояния. Он невольно жмурился — последствие привычки видеть все в тусклом, зеленом свете самого нижнего этажа тропического леса, — однако очки со светофильтром не надевал.

— Ну что, садимся? — спросил Сименс, не поворачивая головы.

— Может, подрулим ближе к морю? — решился высказать желание Браст.

— Браши могут засечь, но еще немного подъедем.

Платформа качнулась вправо, снизилась и уже совсем над зеленым ковром понеслась к воде. Браст повернул кресло, обвел взглядом небо. За все время полета солнце так ине мелькнуло среди облаков, которые шли со стороны океана сплошной непробиваемой белой пеленой. Браст хотел увидеть светило, хотя знал: его отсутствие им на руку, не дай бог, вверху висит сторожевой зонд вражеской ракетной базы.

Мотор изменил звук.

— Прикрой голову, снижаемся! — крикнул Сименс. Браст опустил на глаза очки, непроизвольно сомкнул веки, правой рукой закрыл лицо, а левой, несмотря на пристегнутый ремень безопасности, до боли вцепился в рукоятку кресла. Что-то хлестнуло по руке, вокруг послышался треск ломающихся веток. Платформа опускалась вертикально вниз, прочь от соленого бриза, в салатные сумерки. Винт издавал чудовищный треск, как громадная мясорубка, перемалывая мелкие отростки с листьями, проскакивающие черезнижнюю защитную сетку. Браст наклонился вперед и прикрыл голову обеими руками: было страшно. Он знал, что средняя высота джунглей не более двух сотен метров, а здесь, у моря, и того меньше, но, казалось, замедленное падение длится уже час. Он пробовал считать, но счет все время сбивался. Несколько раз платформа сталкивалась с крупными ветками, и, видимо, Сименс совершал какие-то маневры по этому поводу.

Вдруг все стихло и замерло. Они достигли земли. Одновременно с этим кончилось топливо, мотор смолк. Браст не мог поверить своему счастью. Он глянул на Сименса. Пилоту было не до него, он поднял стекло шлема, достал и вскрыл санитарный пакет и теперь куском бинта стирал с лица и шеи струящийся пот: его как будто окунули в бассейн.

Во внезапно наступившей тишине Браст услышал, как на верхних этажах леса встревоженные птицы обсуждают на своем языке произошедшее событие. Он стянул очки, выхватил из гнезда игломет, а уже потом, следуя инструкции, открыл застежку ремня. Джунгли сориентировались быстрее: сразу два комара-кровососа прилипли к его щеке.

— С прибытием, Сименс, — сказал он, смахивая насекомых и оглядывая окрестности.

Сверху медленно спускались изрубленные винтом листочки, но пробитый ими проход уже затянулся зеленой массой.

Вокруг был надоевший полумрак и никакой реальной опасности, а может, она и была, стволы и папоротники подступали вплотную: видимость ноль.

— Пора выходить в эфир, — наконец подал голос Сименс. -А то полковник заждался.

— Снимать рацию будем? — спросил Браст — Тут его бросило в холодный пот — он вспомнил.

— А антенну, антенну ты оставил там, наверху?

И сразу его взгляд уперся в тянущуюся к невидимому небу металлическую проволоку. Он понял: в отличие от него Сименс ничего не забывал. Там снаружи, над лесом, на другом конце этой прочной нити, висел маленький надувной шарик.

гости

— Так что же это было, майор? — спросив Лумис.

Они сидели во втором убежище, в кабине энергоконтроля. Убежище «один» было небезопасно, без внешней двери оно перестало быть герметичным. Поэтому Meроид оставил там сокращенный расчет в количестве двух челок на каждую кабину, а сам перебрался сюда. У них с Лумисом да и у всех остальных работы хватало. Они поделили средства химической защиты, переорганизовали оборону от наземного нападения, по возможности уменьшив количество людей находящихся вне укрытия, проверили технику. Им повезло в последние мгновения до прихода ударной волны Мероид успел вдвинуть в бункер лазер и развернуть локатор ребром к фронту переуплотненного воздуха, да и расстояние до взрывов было порядочное. Люди не пострадали, отделались нервными потрясениями. Вначале до них дошли подземные толчки как отзвук землетрясения, а уже потом накрыли три почти слившихся атмосферных вала. Через несколько минут, когда все уже невольно расслабились, многих повалил внезапный удар-отражение с гор. Теперь они ждали еще одного гостя — радионуклидов. Успокаивало только одно: ветер со стороны гор сдувал черные высотные облака прочь, за реку, неся смерть и болезни другим несчастным.

— Вы спрашиваете, что это было? — повторил Мероид, он сидел за столом, уставясь в одну точку. — Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос. Я ведь показывал вам пленки, мы не упустили ни одной цели.

— Да, я видел, но ведь я не специалист.

— Луна Мятая меня забери! — взорвался штурм-майор. -Зато мы профессионалы. И я повторяю, целей не было. Конечно, весьма интересно взглянуть на снимки, отснятые разведывательной техникой с других позиций, но... Сами знаете.

— Извините, я не сомневаюсь в вашей компетентности. Я просто не нахожу себе места.

— Лумис, скажите: у восставших были боеголовки?

— Да, мы ведь захватили завод. У наших было несколько десятков штук тактических «погремушек».

— Может, несчастный случай? Неудачная транспортировка?

— Мы с вами свидетели: взрывов было три, почти в одно мгновение.

— Вы правы, — произнес штурм-майор. Он внимательно посмотрел на Лумиса.

— Скажите, вы раньше видели атомные взрывы?

— Нет, — честно признался Лумис. — Никогда. Бомбы видел, а вот взрывы... — Он хотел рассказать о той давней истории в Голубой Долине, но промолчал.

— А вот я видел, — задумчиво произнес Мероид. — Я не считаю те импровизации, которые ваши лидеры устраивали внизу, это были слабые подобия лицезренного мной в море Железных Устриц, правда, там состоялся подводный взрыв, килотонн на двести. Я ведь долго служил во флоте.

— Мероид замолчал. Не клеился этот разговор, да и был он бессмысленным.

— Я вот к чему подвожу. Смотрели мы, конечно, несколько под необычным ракурсом и самого начала не видели...

— Я думаю, это наше счастье, — вставил Лумис. — В противном случае, нам бы нечем сейчас было разглядывать эти фотографии. Извините, что перебил.

— Только не подумайте, что я ищу зацепку для оправдания себя, — продолжал Мероид, — но мне кажется: взрывы были наземные, а может, даже подземные. Существуют, конечно, специальные боеголовки, проникающие в грунт перед взрывом, но зачем их применять по городу? По городу надо применять низковысотный воздушный взрыв, ведь тогда площадь поражения вдвое больше. Это были фугасы, заранее вкопанные ядерные фугасы, а браши со своим бомбардировщиком были так, для прикрытия. Теперь на них все свалят, вот увидите. «Бедные, бедные браши», сказал бы я по этому поводу, но лучше промолчу.

— А я бы сказал: «бедное ПВО», — изрек Лумис во внезапном озарении. — Теперь наше доблестное правительство спихнет все на вас и на Республику, а само умоет руки.

Глав-штурм-майор посмотрел на него долгим изучающим взглядом.

ИСТРЕБИТЕЛЬ

«Ну, что скажешь? — молча задал вопрос Руган своему отражению в зеркале. — Что скажешь, товарищ Руган, террорист, убийца и карьерист? Как тебе живется-дышится?»

Отражение выглядело шикарно: прическа простая, но созданная парикмахером со стажем; новый с иголочки полковничий мундир, правда, покуда без регалий, все запасы медалей и орденов остались в подземной части Великой Пирамиды, на потеху Революционному Штабу, а новые произвести было негде, по случаю вознесения всей Пепермиды в небеса обетованные.

«Что будем делать, товарищ Руган? — спросил он, трогая рукой эполет. — Такими темпами я скоро стану бас-генералом или штаб-маршалом. Еще несколько скрученных по приказу и в присутствии Императора голов, с энтузиазмом скрученных, надо отметить, не без удовольствия, — и погоны тут как тут. А скручивать придется много, ой много. После Пепермиды особенно. В одном Командном Пункте ПВО сколько их наберется? А сколько еще под заговор подвести можно. Да, работы непочатый край».

Надо сказать, что Руган уже наловчился использовать вознесение вверх в лично-истребительных целях. Он давно держал в голове собственный списочек достойных кандидатов на эшафот, совсем не подозревающих об этом. Кое-что он уже смог реализовать. Даже одна женщина, или «так сказать, женщина», успела угодить в мясорубку. Он с трудом мог выговорить ее настоящее, давно всеми забытое имя, а вот ее кличку знали многие — «бабушка Грета». Она возглавляла отдел дознания при специальном женском противоповстанческом батальоне, и не просто возглавляла, а проявляла в деле особую сноровку и изобретательность. С помощью подвластной ему теперь полиции Руган арестовал ее по обвинению в сотрудничестве с повстанцами и предателем — вице-генералом Грави, а также дезертирстве с поля боя. Руган знал, что «бабушка» еще жива, но вряд лив добром здравии и обычной веселости — уже неделю ею занимался собственный, поредевший после выдворения из столицы отдел. Были и еще два подобных приятных случая. Далее развивать эту захватывающую деятельность Руган покуда опасался, арест подобных людей можно было маскировать только большим числом других арестов, но проводить уничтожение рядовых исполнителей, когда главные гуляли припеваючи, было бы совсем неэтично. Вот скоро, при раскрутке очередного заговора, появится новая возможность.

Однако сейчас нужно было решить другой вопрос, очень важный и принципиальный: приводить ли в действие план канувшего в Лету Совета Революционных Армий? План этот предусматривал ликвидацию Грапуприса, по возможности вместе со всеми его приспешниками. Это была акция-возмездие за бомбардировку Пепермиды. Средство исполнения было не менее жестоким: уже несколько дней в подземном гараже Ругана стоял электромобиль с атомной тактической боеголовкой, а в апартаментах для охраны обитал специалист по эксплуатации этого сюрприза.

И ЕЩЕ ГОСТИ

Лумис смотрел на приближающуюся машину в бинокль. «Мощная штука, — думал он. — Видимо, даже плавающая, и проходимость у нее наверняка бешеная». Мобиль действительно выглядел солидно. Он имел широкую двенадцатиосную базу с громадными колесами. Лумис впервые видел машину со столькими колесами, не имеющую гусениц. Размерами она превосходила средний танк (по имперским нормам, разумеется), и, хотя высоко вверху имелась покатая пулеметная башенка, машина явно не предназначалась для ведения боя. «Кто же это все-таки к нам пожаловал? По крайней мере, непосредственной опасности гости не представляют». Лумис оторвался от бинокля и сделал знак гранатометчику. Тот кивнул и вернул предохранитель в исходное положение.

Машина резко остановилась, подняв облако пыли. С такого расстояния гости, ясное дело, прекрасно видели предупреждающую надпись и не стали проверять ее истинность. В нижней части бронемобиля ушла в сторону небольшая дверь, и оттуда показался человек. Он был одет в необычного вида белый комбинезон и шлем, ниже шеи висел респиратор, но он им не воспользовался. Человек поднес к лицу какое-то маленькое устройство, и голос его стал слышен во всей округе:

— Мне необходимо увидеться с командиром «пушки» -Мероидом.

Лумис взял мегафон и гаркнул:

— Что у вас за дело?

— Я буду говорить только с ним или с тем, кто командует базой в настоящее время. Дело очень важное. Пропустите меня.

— Ладно, идите сюда. — Лумис поднялся во весь рост, теперь его видели из машины. — Но пусть ваша «тачка» остается на месте.

Незнакомец напялил респиратор и пошел вперед, внимательно глядя под ноги, потому что развернутая в его сторону надпись гласила: «Внимание! Подходы к объекту заминированы!»

АНАЛИЗЫ И КОВЫРЯНИЯ

Далеко не каждое техническое новшество в мире превращается из голой идеи в реальность в результате запланированных действий. Более того, чаще всего подобные новинки возникают случайно, а уже затем их появление сказывается на куда более мощных процессах. В Солнечной системе на планете Земля авианосцы появились на арене войны из-за человеческой скупости. Когда большие океанские державы заключили между собой договор о взаимоприемлемом количестве линкоров и крейсеров, оказалось, что на стапелях имеется большое число недостроенных кораблей. Куда их было девать? Средства ушли колоссальные. Вот и решили сделать из них авианосцы, а там, может, чего-нибудь получится. Получилось... Не прошло и двадцати лет, и Перл-Харбор разбомбили вполне успешно. Японцы сообразили раньше всех, что делать с техническим новшеством, они были победней Америки, и у них не хватало ресурсов на создание лишних линкоров. А авианосцы были куда дешевле.

При тоталитарном строе, а другой в условиях затяжной войны существовать не может, план стоит во главе всего. Известное из истории, некогда самое большое по площади государство развитого социализма на той же планете Земля так никогда и не создало ударные авианосцы, не пошло оно в развитии далее эскортных, хотя вооружаться ой как любило; планы военного строительства отодвигали их создание все дальше и дальше, и реальность так никогда и не достигла глобальной поступи шуршащих ватманом эскизов, а ведь у других стран этот класс кораблей имелся. Между прочим, казус с появлением авианосцев — это еще один пример, как ограниченный разоруженческий договор ведет к непредсказуемым последствиям, к выводу возможной эскалации на непредвиденный уровень.

На Гее никаких договоров никто не заключал, посему что планировалось, то и строилось. Оба исконных врага обладали ресурсами материков и не экономили на ратном деле. Вот так авианосцы и прозевали свое золотое времечко, как класс кораблей. А когда построились по плану, так уже и нефть с газом к концу подошли. Артиллерия осталась решающим аргументом морских сражений. Функция разведки — вот что выпало на долю слаборазвитой морской авиации.

Пример авианосцев достаточно выпуклый и хорошо наблюдаемый. Но сколько было случаев с другими видами техники и оружия, когда они либо опережали свое время, либо появлялись гораздо позже, чем могло бы случиться, удели им сильные мира сего вовремя достаточное внимание. Вас интересует военная техника других классов? Пожалуйста.

Ракеты баллистические и прочие — сильнейшие в военном отношении державы мира в той же Солнечной системе, сумевшие свернуть шею еще одному монстру, захватившему перед этим Европу, не особо ими интересовались. Интерес они проявили, только когда захватили горы трофейных немецких «Фау-один» и «два».

Теперь пример обратного свойства, когда незнание и страх стимулируют вложение капиталов и мозговых ресурсов в скользкие темы, без этих стимулов остающиеся лишь в сферах изучения футурологов и фантастов: атомная бомба. Страх Америки, что немцы успешно продвигаются к созданию волшебного супероружия, породил комплекс неполноценности и вынудил выделить на соответствующие исследования бешеные для того времени средства.

И из той же оперы, только в другом сочетании, когда знание и страх подстрекают к движению в новизну: создание бомбы Советским Союзом. Он гнался за Америкой, поскольку отставание было смерти подобно. Ну кто мешал тоталитарному монстру заняться этим заблаговременно, когда ни у кого подобного оружия не было. То, что смогли в 49-м, могли бы создать раньше, законы физики за предыдущие десять лет мало изменились, просто цели не ставились, верхушка страны смотрела в другом направлении.

Но вернемся на Гею. Ракеты на планете все-таки появились, но сколь жалки и малочисленны они были в сравнении с заграбаставшей все и вся сверхартиллерией. Законы развития техники очень похожи на эволюцию живой природы, только все происходит быстрее. Для многочисленных видов животных необходимы разнообразные географические ниши, активно взаимодействующие, а иногда, наоборот, отгороженные от остального мира. Допустим, на огромной равнине невозможно наличие сотен видов приспособленныхкодинаковым условиям и специализированных на один вид пищи животных. Конкуренция все равно выдавит из здания прогресса менее приспособленных либо заставит их переключиться на другую пишу, уйти в другую среду обитания или вовсе исчезнуть. В социальном плане мы тоже наблюдаем нечто подобное. Великие империи, если они каким-то образом могли удерживать контроль над громадными территориями и народами долгое время, приводили их всех к некому среднему уровню, различия постепенно смывались. Прогресс оказывался загнанным в узкие рамки, обусловленные общей культурой. И чем в более узких рамках он двигался, тем более и более, с каждым очередным шагом, замедлялось продвижение вперед. Земле повезло, что у нее была Европа с кучей небольших стран и народов, активно взаимодействующих между собой. До появления на Гее двух суперсверхдержав, установивших полный контроль над полушариями, прогресс на ней шел более-менее ровно, веер исследований не затенялся общим культурным однообразием. Однако теперь, после великих объединений, веер исследований в науке сузился до вещей, хотя бы приблизительно доступных управленческому звену. Военное противостояние двух гигантских противников играло двоякую взаимоисключающе-противоречивую роль. С одной стороны, незатихающие битвы не давали развивать области, не связанные с войной непосредственно. С другой — именно военное противостояние стимулировало хоть какое-то развитие новых областей, из опасения, что противник не поленится исследовать это направление. Вот так на Гее все-таки появились ракеты, достаточно развитые, правда, только у одной стороны — брашей, да и то в основном и там львиную долю бюджета все же кушали сверхпушки.

А на все это накладывались еще и мелкие людские интересы гигантских монополий, производящих военную или гражданскую технику.

А на культуру, приспособленную к бесконечному размазыванию и ассимиляции и подминанию под себя внешних явлений, наложились абсолютно новые ограничения: планета оказалась не так уж велика, и ресурсы ее конечны реально, а не в далекой туманной перспективе. Медленное, но тем не менее бесконечное движение вперед стало окончательно неосуществимым для цивилизации, нужен был скачок, качественный скачок на принципиально другой уровень, когда объединенное человечество рванулось бы к освоению расстилающейся вокруг звездной системы, но даже этот момент был навсегда потерян местной цивилизацией, для скачка теперь уже отсутствовали природные ресурсы.

Будущий хаос давно уже стал неизбежен, даже медлительная стагнация, эдакий равномерный спуск в пропасть с постепенным отказом государств от геополитических целей и сползанием ко все более ограниченным территориальным претензиям и тот стал неосуществим в принципе. Вот только наступление момента начала всеобщего обвала было никому не известно, многие чувствовали, что он совсем близко, но вот где именно?

ПРОГРЕССОРЫ

Значит, ваша организация борется за то, чтобы сделать мир лучше? — спросил глав-штурм-майор.

— Ну, можно и так сформулировать это идеологическое клише, — ответил гость. — Но это дальний прицел. Для его осуществления потребуется не один цикл. На первом этапе, как я уже объяснял, мы произведем силовое давление, я даже назову его показательно-силовым, поскольку одной-двух демонстраций будет достаточно. Ну, этот параграфмы уже обсуждали. Последующие перспективные цели будут достигнуты со временем. Интеллект — вот что определяет ступень развития общества. Все возможности бюджета,а он, как известно, определяет политику, мы бросим на интеллект. Свернем к черту производства старого типа и все кинем на развитие перспективных областей. Люди, желающие и способные получить образование, получат его; поначалу, конечно, мы вынуждены будем все направить чисто в технические области, гуманитарным наукам придется подождать. Во внешней политике агрессию нужно выбросить на свалку, к черту все эти дурацкие территориальные споры, колонии. Не желающие сотрудничать пусть идут куда хотят. Я думаю, очень скоро мы сможем эффективно защищаться от любого нападения на свою территорию. Тогда основная часть налогов пойдет на воспитание и обучение детей, развитие их интеллекта. У нас обширные программы в этом плане. Мы станем интеллектуальной аристократией мира. Духовное совершенствование человека — вот что станет нашим принципом.

«Снова-здорово, — подумал Лумис. — Я думал, все демагоги уже получили наглядный урок».

— Хорошо, — сказал он вслух. — Это мы много раз слышали. Большинство людей, исповедующих такие или сходные принципы, уже несколько дней парят там, — он показал глазами вверх, — в виде мелкозернистой пыли. Мне интересно, почему вы раньше не примкнули к ним, возможно, ваша техническая помощь или советы имели бы решающее значение?

Мы не были готовы. Мы и сейчас не совсем готовы, но, в силу обстоятельств, у нас нет выбора. Наш заговор раскрыт, а поскольку мы не обладаем никакой реальной силой, нас сотрут в порошок. Когда сразу трое из нашей организации исчезли, мы поняли, что это конец. Пока, как видите, нам удалось ускользнуть. То, что ваш объект не контролируется этим новоиспеченным правительством, просто подарок судьбы.

— Ладно, — вмешался Мероид. — Оставим эти дебаты. Я не до конца понимаю: что мы от этого выигрываем сейчас? У нас у самих не все в порядке с властями, но пока нас вроде бы оставили в покое. А если на базе окажетесь вы, за нас уж точно возьмутся, понимаете?

— Нам не обойтись друг без друга. По одиночке мы все обречены. Подумайте, ведь вы абсолютно бессильны против пехоты. Они бросят против вас спецбригаду, и вы не выстоите, это же ясно. Мы доработаем нашу технику, и она сделает нас и вас почти неуязвимыми.

— А сколько дней или недель потребует эта ваша доработка?

— У нас все подготовлено, мы захватили с собой все узлы. По нашим прикидкам, хватит суток.

А если в течение этих суток нас снова начнут обстреливать? — кусая ноготь, произнес Мероид.

— Придется рисковать. Зато потом, когда мы запустим зеркало, вы сможете контролировать громадную территорию.

— А сколько надо на запуск? — спросил Лумис.

— Можно было бы все делать параллельно, но лучше пока не привлекать внимания военных. Когда мы введем в строй лазер, начнем собирать аэростатическую подвеску. Потребуется еще десяток часов. Потом по радиокоманде выведем зеркало на двадцать тысяч метров — и все. Одновременно подсоединим к вам дополнительную АЭС, мы захватилис собой передвижную. Немного доработаем ваши накопители, это можно будет делать, так сказать, «без отрыва от производства».

И что, мощность действительно возрастет втрое? — Мероида уже интересовали технические детали.

— Гость кивнул.

— И знаете, чему я еще удивляюсь? — добавил штурм-майор. — Раньше я всегда думал, что у нас слишком много всякой тайной полиции, но после знакомства с вами и с моим коллегой, — он имел в виду Лумиса, — я прихожу к выводу, что наши внутренние службы просто бездельничали. Да у нас, куда ни плюнь, везде тайные общества, да еще и вооруженные до зубов.

ПРОГУЛКА В ТРОПИКАХ

Прошло уже полчаса, как Браст и Сименс выполнили последнее приказание полковника Варкиройта. Теперь они были свободны делать что угодно в данном пространственно-временном объеме. Этот объем был ограничен в пространстве горизонтальной плоскостью и скоростью пешего человека в непролазных джунглях Мерактропии, а во времени — однонаправленным движением к быстро приближающейся страшной развязке. Они практически не разговаривали, фактически они уже были мертвы. Реакция брашей на их радиопередачу могла быть самой разнообразной, вплоть до превентивного ядерного удара по позиции радиопередатчика, поэтому говорить было не о чем — жизнь кончилась.

Браст не мог сидеть на месте, он взял вибротесак и начал углубляться в джунгли в сторону моря. Он быстро уловил различия в растительности: здесь преобладали папоротники, деревьев было меньше, лиан тоже. В течение считаных минут он внедрился в сельву на добрую сотню метров. Здесь он внезапно наткнулся на ручей: дорога к морю была открыта. Браст оглянулся: платформы уже не было видно. Он подумал о Сименсе. Сименс с ним не пошел. Видимо, сейчас он уже вылакал свою флягу со спиртом, выданную полковником авансом, как бы в нагрузку к будущему позолоченному бюсту на аллее Героев. Нализаться перед лицом смерти Браст считал морально неправильным. Он, спотыкаясь,брел по течению ручья. Теперь ему казалось, что все последние месяцы, только не сейчас, его жизнь освещало что-то светлое, необыкновенное. Он не мог четко выразить, что именно, но чувствовал это. И еще он не верил в скорый конец, не могло так быть после всего пережитого, после этих бесконечных опасностей. Он вспомнил Маарми, даже не вспомнил, краем мысли он всегда держал ее образ наготове, а так, переключил внимание полностью на нее. Волшебный телепатический канал не устанавливался, и в этом не были виноваты крики неизвестных тварей наверху, сломалось что-то внутри. Он не слышал ее, какие-то биоструны в мозгу не могли настроиться. Может, все это ему только казалось, но с такой же вероятностью и все окружающее, возможно, было лишь порождением больного мозга.

Ручей начал углубляться, теперь он струился по дну оврага. Брасту стало неприятно наличие нависающих склонов над головой. Он уже устал от повторяющихся прыжков через размытые водой корни. Преодолевая боль в мышцах, он выбрался на левый откос. Перемещаться стало труднее, он двигался вперед, удерживаясь руками за корни деревьев, ноги постоянно соскальзывали на осыпающейся почве.