Чтение 7–й страницы книги ~Огромный черный корабль~

— А почему я узнаю об этом в последнюю очередь? — Он чувствовал, что его голос совершенный антипод безликой интонации Лона.

Бегр был, безусловно, доволен эффектом и доверительно зашипел в ухо:

— Я тоже вначале спросил об этом, Чедри, но дело в том, — он выдержал эффектную паузу, — мы-то здесь — не на главных ролях.

Лумис щелкнул тумблером. Бесцветная эргожидкость засветилась перламутровым занавесом, приобрела упругость резиновых подтяжек, и Лумис почувствовал себя беспомощным, вытаскиваемым на поверхность водолазом.

— Кто же тогда? — Он произнес это так, как не хотелось, — хрипло.

— Со временем разберемся. Мы много болтаем.Полевые цветочки очень смотрятся в букете.

И воцарилась тишина, растаял, унесся в небытие голос Лона. Лумис оторвал от уха телефон и бросил его в похожую на пепельницу конструкцию, затем надавил новую клавишу: в лицо дохнуло прохладой, и мускулистое тело напряглось, когда с потолка посыпались мелкие, холодные капельки воды. То, что Бегр Лон произнес напоследок, было условной фразой, законспирированным приказом. Лумис лежал еще с минуту, ощущая, как тело наполняется бодростью, а когда теплый воздух истребил мокрые брызги, он встал и начал одеваться. Он успел вовремя, хотя сам еще не догадывался об этом.

Пока лифт проваливался вниз, сквозь ступенчатые этажи спиралогрита, Лумис методически обшаривал бесчисленные карманы очень модной куртки в поисках случайно затерявшихся компрометирующих документов или предметов. Выходя на улицу, он понял, что с помощью этого нехитрого трюка он вряд ли избавится от опасных вопросов при встрече с патрулем стражей безопасности, так как в новых обстоятельствах приходилось рассчитывать не только на них. Это было несложно понять из сообщения, прогрохотавшего в холле нижнего этажа:

— Внимание: всем жителям. В городе начато всеобщее восстание. Народные армии уже контролируют многие кварталы и районы столицы. Слушайте их названия. — Последовало перечисление. — На этой территории производится ускоренный набор ополченцев. В остальных районах во избежание бесполезного кровопролития правительство Объединенных Революционных Армий вводит комендантский час. Относительно лиц, оказывающих сопротивление новой власти: таковые будут расстреливаться на месте. Отряды безопасности, складывайте оружие. Мы гарантируем жизнь! Сообщение ведется из бывшего правительственного информационного центра.

Лумис не стал дослушивать до конца, он уже понял, что напрасно не захватил с собой припрятанный игломет. Кабина пулей вознеслась на двадцать третий этаж. На вскрытие тайника требовалась одна минута, новые события вносили некоторые изменения в закон, запрещающий хранение средств ведения ближнего боя, да, наверное, и дальнего, но, оказывается, этой минуты у него более не было, потерялась она, растаяла в предыдущей ошибке.

Не надо было ему возвращаться. Когда лифт вознесся и двери на необходимом этаже открылись, навстречу ему бросились растревоженные млекопитающие муравьи, заспанные, еще не верящие, но уже суетящиеся — сумки через плечо, крест-накрест, только в зубах ничего нет. И когда успели собраться, сообщение только-только повторили второйраз? Они не заметили его, такого маленького, — думали, лифт свободен или же им по пути. Им не было по пути, но зато через головы вбежавших Лумис приметил двух громоздких дядей, два одинаковых крепких затылка, движущихся по направлению к его родной квартире. Он быстро втиснулся обратно в лифт, торопя уже проникшие внутрь чемоданы. Он совершил маневр кнопками пульта, хотя кто-то рядом пытался возмущаться. Он даже не огрызнулся в ответ. Он поднял всю эту массу двумя этажами выше, снова пробился через распухшие, уже родные от многократных объятий чемоданы, через новые, стремящиеся забиться в этот подвижный безразмерный пневмотеремок. Прорвался, бесшумно проскочил по лестнице вниз, заглянул за угол.

Да, эти большие ребята спокойно орудовали отмычками в его родной двери. Но они явно не были грабителями. Один взламывал, а другой держал трехствольный локтевой игломет наготове. Они пришли по его душу, и надо было уносить ноги. Пока что они были в неравных условиях: у Лумиса вовсе отсутствовало оружие. «Быстро они сработали», —подумал он, сбегая по лестнице вниз. Ему стало жалко оставленную квартиру, хотя прожил он в ней всего ничего, и давно бы надо привыкнуть к переездам, когда по твоим следам идет ГГ.

А сейчас нужно прорваться к «большому тайнику», вооружиться как следует.

Тремя этажами ниже он заметил открытую, свободную кабину магнитного лифта. Жильцы толпились у пневматического, скоростного — берегли секунды.

Кабина медленно поползла по внешней стене здания. Сквозь немытое стекло Лумис вглядывался в столицу — она просматривалась между двумя соседними высотными зданиями. Он не увидел никаких необычных фейерверков.

Лифт неожиданно замер, и одновременно, очень некстати, потух свет, скорее всего свидетельствуя о том, что энергосистема попала в руки восставших. Лумис невольно содрогнулся, представив, что произошло в пневматической трубе скоростного лифта: маленькая разгерметизация, упругая воздушная подушка превращается в жиденький бульон, и цилиндрическая кабина, наполненная людьми, теряет опору, становится подчиняющимся силам гравитации, обыкновенным, а не технологически навороченным предметом— энтропия берет верх — простота доминирует над сложностью. Вот и бесполезные жертвы, которых так хотело избежать новорожденное правительство. Случайность, разумеется, то-то еще будет. Вообще-то в лифте имеются резервные тормоза, но как давно кто-либо проверял их исправность?

А ему надо было решать свои собственные проблемы — выбираться из магнитной ловушки, и как можно быстрее, мало ли какие фокусы могут последовать дальше, а ремонтнаябригада, по всей видимости, появится очень-очень нескоро.

Толстое прозрачное стекло кабины не поддавалось даже атлетическому плечу, и он долго избивал его ногами, пока оно красиво рассыпалось. За это, вообще-то, полагался штраф, но только не в такую ночь. Лумис шагнул в предрассветные сумерки, благо лифт застрял между третьим и четвертым этажами и можно было не пользоваться магнитным рельсом, проходящим вдоль стены, опасаясь, что тот внезапно огрызнется двумя тысячами вольт. Шлепнувшись на четыре конечности, Лумис быстро вскочил и двинулся по направлению к скверу Потопленных Кораблей, там находилась ближайшая стоянка дирижаблей-геликоптеров, а поблизости от нее, в замаскированной нише подземного гаража, имелся «большой тайник» — склад разнообразного оружия, припрятанного Лумисом именно на случай получения данного приказа.

Он не дошел всего лишь квартал, когда пришлось затаиться, прижав к стене запотевшую спину. Мимо прошуршали шинами бронетранспортеры, нахально выставив из командирских башенок дальнобойные гранатометы, и с достоинством прогрохотали две водометные гусеничные танкетки: дело принимало нешуточный оборот. Из ближайшей кабины видеофона Лумис попытался выйти на Кострада, он хотел кое-что уточнить, но электрическая паутина столицы уже молчала, поврежденная то ли ополченцами, то ли имперской охранкой. Вблизи воздушного причала прогуливались «белые каски», а прямо над посадочной площадкой тарахтел тяжелый полицейский дирижабль-геликоптер. И пришлось Лумису обходить целый квартал пешком. Он хотел припустить бегом... Но нет, слишком велик соблазн пустить в кильватер бегущему пучок иголок, в такую ночь боеприпасы не считают.

СТРАННОСТИ ЛЕСА

Была лунная, а может, вовсе безлунная, затянутая тучами ночь. Кто мог это знать здесь, в самом подвальном этаже леса. Однако вокруг начинало происходить волшебство. Браст отстранился от перископа и в полумраке глянул на спину Пека, ведущего вездеход. «Видит он или не видит? Может быть, в свете носовой фары это незаметно». Браст внезапно вспомнил о том как полтора суток назад выклянчил у Пексмана новую порцию мекра. Ему стало неловко при этом воспоминании, он даже покраснел. Но нога тогда разболелась нестерпимо, он бы, наверное, в тот момент согласился вообще ее ампутировать. В таких условиях любые средства стали хороши, тем более что никаких страшных последствий первоначальное употребление мекра не вызвало. Пекс поначалу давать не хотел, ссылался на то, что кустарник мекра перестал попадаться по дороге и, возможно, никогда более не встретится, а он решил по возвращении в Эйрарбию несколько подлохматиться в материально-денежном отношении, продав имеющийся на сегодня мекр. Это, конечно, была словесная завеса для отказа, а на самом деле Пекс обижался на Браста за запрет на употребление этого сушеного дефицита, объясняя тем, что не собирается возить потом сержанта по джунглям в летаргическом сне. Браст считал свое решение вполне правильным, ведь все равно Пексман не получил от зелья никакого кайфа. А сдался Пекс, когда тенор-сержант пригрозил ему выпотрошить все запасники и заначки по всем темным углам вездехода в целях наведения идеального порядка.

Теперь Браст снова приник к окулярам. Посидел некоторое время. Вот, опять увидел. Или все-таки мерещится?

— Пекс, — позвал он негромко, — я высунусь в верхний люк на секундочку.

Не стоит, командир. Ночь.

— Я быстро.

"Тоже мне мама нашлась, — подумал он со злостью, — волнуется за меня, переживает, ну прямоуниш".Так в славной империи Эйрарбаков назывались универсальные школы, заменяющие детям-сиротам мам и пап. Таковых в славной Империи было великое множество — девяностодевять и девятка в периоде в процентном исчислении.

Бенс откупорил люк и высунулся наружу. Духота была такая же, как внутри, он не ощутил даже слабенького ветерка, но дышалось все равно легче, эти многомерные этажи биологических фотоэлементов наверху плодили кислород в неимоверном количестве. Он сразу заметил, что иллюзия, которую он наблюдал в переотражении зеркал, не исчезла.Стволы гигантов-деревьев, лианы, листья — все светилось, полыхало цветными огнями.

— Пекс! — крикнул он, наклоняясь. — Выключи фару, быстрее.

Пексман что-то проворчал недовольно, но подчинился. Вот теперь эффект наблюдался гораздо явственней, если бы еще не следующая за ними машина со своим затемненным светильником. Браст решил доложить начальству об увиденном, он спустился вниз и набрал короткий код вызова.

В трубке долго молчали, он ждал, косясь на приоткрытый люк. «Зря не закрыл, — подумал он внезапно. — Спят они там, что ли? Или световод оборван?» Он уже хотел повторить вызов, когда внезапно наушник ожил. Он услышал женский голос. Некоторое время Браст сидел, открыв рот, потом как бы накатившимся снизу толчком он узнал этот голос.«Приплыли, — констатировал он со спокойным отчаянием, — начались галлюники. Здравствуйте, зеленые человечки! С какой луны вы прибыли? Главное, чтобы не с зеленой, Мятой она у нас называется. Почему, ну потому, что она и выглядит так, как называется». Голос в световоде принадлежал Маарми, но не мог же кабель тянуться до другого материка. Она некоторое время что-то говорила, все выспрашивала, куда звонят и кто, но он молчал. Потом он, как во сне, снова набрал код, и снова все повторилось. Он даже хотел ответить, но, покосившись на Пексмана, раздумал, авторитет был прежде всего. А когда, неизвестно после какой наборки, он все ж таки соединился с командным вездеходом, оказалось, что о свечении деревьев уже всем известно и даже принято решение остановиться, дабы док Геклис собрал образцы светящихся жуков или микробов, в общем, этой яркой неизвестности. После Браст набирал самые немыслимые комбинации кодов, дабы повторить галлюцинацию, он замучил все машины своими звонками, но ничего унего не вышло. А потом наступила его очередь вести мостоукладчик, и стало не до звонков.

РАЗБУЖЕННЫЕ ГОРОДА

Полицейский геликоптер все еще висел на одном месте, когда экипированный и вооруженный Лумис осторожно выглянул из подземного гаража. Он очень быстро проанализировал обстановку и пути своего отхода после исполнения задуманного. «Белых касок» стало больше, высыпав из крупного резино-гусеничного транспортера, они по спущенной лестнице поднимались вверх в летающую машину. Лумис чуть подождал, пока их поднялось достаточно много, затем снял предохранители и включил батарею питания электрического прицела. Он несколько переместился: пусковой трубе реактивного гранатомета нужно было открытое пространство.

Опустив защитные очки, он дважды выстрелил в верхнюю часть летающего механизма, а затем, не целясь, в стоянку автомашин — шесть оставшихся зарядов. Там сразу стало очень шумно и светло, но Лумису некогда было любоваться яркими красками. Подобно привидению, он бесшумно отступил, задвинул засов ворот подземного гаража изнутри, разбил прикладом пульт открывания двери, аккуратно, сказывалась привычка, положил на пол ненужный теперь гранатомет и, метнув взгляд на связанного охранника, бросился вверх по лестнице к приготовленному с другой стороны здания электромобилю: нужно было уносить ноги.

Он стрелой пронзил несколько кварталов, когда впереди возникло первое препятствие. Две угловатые фигуры вынырнули из-за угла более чем неожиданно, но их тяжелые десятиствольные иглометы говорили сами за себя. Лумис надавил кнопку тормоза и стал ждать, когда они подойдут. Они приближались не торопясь, с сознанием своего превосходства, а он с кислой миной обдумывал свои дальнейшие действия. Он не успел додумать, нужно было услужливо откинуть дверцу. Игломет лежал в ладони очень удобно, а предохранитель он не уважал вообще, но полицейский не знал об этой антипатии и доверительно наклонился к газомобилю. Пожалеть об этом он уже не успел... Три серебристые иглы вошли в кожу кучно чуть выше переносицы — ничего другого не оставалось— охранники закона любили носить нижнее белье из титановых сплавов. Дверца закрылась, бесшумно щелкнув в пазах, и сразу же в окно забарабанил град тугоплавких игл. Если бы это было простое стекло — все бы уже кончилось, однако это былстеликет,он выдержал. Но долго так продолжаться не могло — четыре электродвигателя взвыли, проворачивая колеса, и машина сорвалась с места, прорезиненные шасси вывернули влево, человек отлетел в сторону, но он был еще жив, и на его ремне висели кумулятивные гранаты. Лумис видел только зеркало заднего вида: вот отображение человека встало на четвереньки, газомобиль замер и рванул задним ходом. Выставленная вперед рука... что-то зашуршало под колесами.

Он вырулил к первому убитому, ему было неприятно, и задержка могла стоить дорого, но слишком ценными вещицами были в такую ночь десятиствольный игломет и гранаты. Второй заслон его не ждал, они контролировали ту сторону, но пытаться пройти здесь или напасть на них было бы самоубийством. И на этом посту его тоже приняли за «заблудшую овечку»: индивидуальный транспорт имели только сливки общества, а потому он мог спокойно развернуться перед восьмиосной бронированной крепостью, испещреннойбулавочными ушками стрелковых ячеек. Счастье, что мобиль был малинового цвета и свежая кровь на буфере не бросалась в глаза.

Позже Лумис, заметая след, бросил электромобиль. Теперь он передвигался пешком, но это не делало его менее опасным для полицейских. Очень скоро он нос к носу столкнулся сразу с пятью представителями обанкротившейся власти, но, в отличие от них, он уже в течение двух часов функционировал по нормам военного времени и на вражеской территории, а они все еще считали окружающее пространство своим. Он перемолол их, подобно мясорубке, почти не применяя оружие.

Подобным образом: нападая из-за угла, обстреливая и растворяясь в ночи, то и дело пополняя боезапас за счет трофеев, он действовал еще много времени, пока сумерки неперешли в окрашенный солнцем день. Могло показаться, что он орудует хаотично и как бог на душу положит, но это было не так. Несмотря на то что он не вел никаких записей, Лумис подробнейшим образом запоминал часы, минуты и место каждой отдельной стычки. Сбивающая с толку, впечатляющая бессистемность не являлась таковой, он осуществлял операции в делах одного отмеченного в мозгу района. Конечно, каждое нападение происходило в его собственной интерпретации, но общая схема деяний была давно разработана тайной организацией, в которой он состоял последние полцикла. Суть состояла в том, что таких, как Лумис, террористов-одиночек, а также небольших отрядов имелось множество, и сегодня, по единому приказу, они начали «работать». Чтобы не произошло накладок и помех со стороны друг друга, им разграничили зоны действий, а некоторые соединения имели отдельные задания по налету на конкретные объекты. Целью этой активности была общая дестабилизация обстановки, она вынуждала органы правопорядка распылять силы и постоянно находиться в напряжении, принимать торопливые непродуманные решения, усиливать жесткость по отношению ко всем окружающим, что, в свою очередь, вело к общественному недовольству силами безопасности, а следовательно, к увеличению потенциальных сторонников переворота. Вместо запланированных акций в отношении главных очагов противоправительственных сил полиция прочесывала кварталы в поисках таинственных убийц, подобных Лумису.

С помощью переносной рации и из видеофона-автомата Лумис в очередной раз попытался дозвониться до Кострада и вновь потерпел фиаско. Он мог и дальше, пока сопутствовала удача, истреблять полицию, но ему были необходимы данные по поводу того, как обстояли дела в других местах. Неминуемо вставала проблема проникновения на территорию, контролируемую антиправительственными силами. Он уже порядком устал и прикинул, что если это делать, то делать сейчас.

Но не так-то все было просто в городе, где он был и хищником, и дичью одновременно. Лишь при свете дня он выбрался из «своего» района. Вблизи площади Семнадцати Героев он оседлал брошенный кем-то мобиль. В течение получаса Лумис безуспешно пытался найти брешь в контрольной полосе, беспорядочно нанизавшей на себя кварталы и плошади, пока не притормозил рядом со станцией «пневмо». Теперь он знал как преодолеть нейтральную зону между антагонистическими группировками, конечно, если «стражи безопасности» не перекрыли пустующие подземные туннели.

КАК ДЕЛАЮТ РЕВОЛЮЦИИ

Дворец Императора возвышался над площадью гигантской трехступенчатой пирамидой. Первая ступень — подножие — представляла собой стометровую неприступную скалу отполированного мрамора. С близкого расстояния она закрывала небо и вообще перспективу, поэтому не были видны вторая и третья ступени — уменьшенные копии первой. Издали, особенно если смотреть с правильного угла, то есть с фронта, откуда в былые времена народ глазел на военные парады и лицезрел главу Эйрарбии, они казались страшно удаленными, и из-за этого общая высота сооружения представлялась много больше, чем на самом деле. Такое зрительное восприятие достигалось общим смещением каждого следующего уступа пирамиды относительно центра в сторону, противоположную площади Окончательной Победы. А на самом деле (Кор Баллади узнал об этом, изучая подробные чертежи), вторая и третья ступени были много меньше первой: одна шестьдесят, другая тридцать пять метров. Вообще, резиденция главного человека континента былаудивительным сооружением. Начать с того, что официальные данные по поводу времени ее закладки расходились друг с другом, но то, что ей как минимум десяток сотен циклов, никто не оспаривал. Особо отчаянные утверждали, что Великой Дворцовой Пирамиде две тысячи циклов или более того, что первая шестигранная ступень существовала извечно, еще до появления человека, а уже потом создатели Империи использовали ее как основание последующих построек. Действительно, эта опора, возможно, даже монолитная скала, внушала уважение: семьсот двадцать миллионов тонн, вот сколько она приблизительно весила. Последующие этажи были, конечно, гораздо скромней. Ну, а там, на самом верху, и возвышался, собственно, Дворец — очень красивая монументальная постройка с сотней колонн. Там был вход внутрь всего комплекса. Дело в том, что все эти строения были только вершиной айсберга, внутри, под этими громоздящимися друг на другe пьедесталами, хоронилось зеркальное отражение видимой глазу конструкции, правда, с небольшими отличиями. Это было пятиступенчатое, сужающееся книзу, от уступа к уступу строение, общей антивысотой полкилометра от основания. Вот эти глубиныбыли разрыты известно когда, совсем недавно — в период подготовки ко Второй Атомной, когда же еще. Вся верхняя постройка, некогда ритуальное сооружение и крепость,а ныне только крепость, укреплялась и совершенствовалась много поколений подряд. Наверх, со стороны фасада, вела широченная лестница, давным-давно по ней скатывались вниз отрубленные головы принесенных в жертву врагов, и бывало их иногда тысячи и тысячи в славный день Трех Солнцестояний. С двух сторон, невидимых с площади, к вершине добирались две похожие, более узкие, чем Ритуальная, каскадные лестницы. Устроены они были несколько хитрее: хотя снизу они представлялись продолжением другдруга, это было не так, попадая на вершину первой террасы, человек оказывался не перед следующей лестницей, а чуть сбоку, и ему приходилось менять направление движения, чтобы попасть еще выше. Это же повторялось на последующем уровне. Вообще, Пирамида доставляла службам, ее содержащим, массу проблем. Ясное дело, что сотни цикловназад, когда альтернативы мускульной силе не существовало, не стало ничего удивительного в доставке всего необходимого при дворе пешком по ступенькам, но после появления механизмов это явно было анахронизмом. Однако этот способ все же использовался. В короткий период авиационного бума доставку продуктов и всего остального наверх, а также спуск отходов перепоручили вертолетам, но то славное время давно миновало. Поскольку там, под землей, существовал город в миниатюре, а современное общество требует так много всего, службе охраны Дворца пришлось, скрипя зубами, разрешить эксплуатацию внешней канатной системы подъема грузов. Она доставляла им сплошную головную боль, поскольку теперь вдоль самых дальних стен, противоположных площади, тянулось бесчисленное количество разных отвесов и противовесов, а внизу громоздилась куча всяческих механизмов, за любым из которых мог прятаться террорист. Никто уж не жалел об издырявленной перфораторами древней гранитной кладке, давно перевелись архитекторы, переживающие за древности. Охрана тыловой части здания стала особо бдительной, потому что дальняя сторона теперь представляла собой слабое место дворцового сооружения. А вообще, службы защиты периметра всегда были привычны к переменам. Ведь крепость постоянно совершенствовалась. Весь день из недр Геи на вершину, а затем оттуда вниз, в кузова великанских самосвалов отгружали грунт, это продолжалось углубление нижних этажей или прокладывание новых коридоров, а кроме того, где-то в бесчисленных подземных комнатах шел плановый и внеплановый ремонт, оттуда подавали мусор. А несколько циклов назад начали совершенствовать противоатомную оборону, теперь вся площадь была перекопана, оттуда, снизу, выгребали и увозили прочь почву. Со временем ее должен был заменить стекломильметол. Сколько будет стоить данное мероприятие, трудно было себе представить, счет шел на миллиарды тонн стеклоцемента, но видимо, кто-то из монстров строительного бизнеса обеспечил себе контракт на долгие времена. Это было тем более удивительно, что Дворец и так представлял собой прочную противоядерную крепость. Нельзя себе представить мощность взрывного боеприпаса, способного выворотить из нутра города такую циклопическую конструкцию.

Кроме защиты от бомб, Великая Пирамида была прекрасно подготовлена к защите от любого другого нападения. Конечно, в настоящий момент оборона сильно проигрывала отналичия на площади строительной техники, если бы искусственная равнина представляла собой тот бильярдный стол, каким являлась первоначально, безопасность начинала бы обеспечиваться с максимально далеких рубежей. И тем не менее те, кто попытался бы предпринять штурм, столкнулись бы со следующими мешающими факторами: главнаялестница за несколько секунд заливалась специальным составом, уменьшающим трение; первичная вертикальная стена, хотя и не имела боевых ячеек-окон, сама по себе представляла труднопреодолимое препятствие; попадая на первую террасу, нападающие оказывались под перекрестным огнем, ведущимся из углубленных бойниц. Каждая из огневых точек имела малый угол обстрела, но их было достаточно много, и под этим огнем атакующий должен был продвигаться от ста до двухсот метров, в зависимости от стороны сооружения, на которой находился. После изобретения иглометов не нужно было быть снайпером, чтобы попасть в бегущего человека с такого расстояния. Это же повторялось на следующей ступени. Даже если бы им удалось добраться до верха, штурмующие должны были очутиться в бесчисленных лабиринтах наземных, а далее подземных коридоров, и во всех имелась хорошо вооруженная охрана.

И тем не менее Кор Баллади получил задание захватить Дворец с минимальными силами и за минимальное время. Он не был верующим, но сейчас, глядя в светоусилительный ночной бинокль на эту циклопическую махину, он молился. Даже тогда, неделю назад, когда заговорщики обсуждали последние моменты предстоящего восстания, это не представлялось ему таким страшным. Он был профессионалом, то, что, на взгляд дилетанта, могло казаться авантюрой чистой пробы, с точки зрения его опыта, представлялось вполне осуществимым делом. Которое не переставало быть рискованным, и шансов было больше «против», чем «за», но он знал: хорошая подготовка и уверенность исполнителя в выполнимости невозможного решают дело. История войн знает множество примеров, когда более слабая на первый взгляд армия побеждала более сильную, имели место случаи, в которых менее подготовленные солдаты, даже ополченцы, при умелом руководстве и дисциплине наголову разбивали профессионалов. Но история хранит в основном эпизоды боев большого масштаба, если опуститься глубже, то есть до столкновений взводов и рот, тут мы увидим невероятные аномалии. Происходили сражения, в которых несколько десятков солдат заставляли дрогнуть и откатиться наступающие батальоны. В основном это происходило при обороне, но бывали и наступательные случаи такого характера: так, однажды менее двадцати специально подготовленных парашютистов в двух бронированных машинах захватили объект, прикрытый четырьмя танками и двумя сотнями пехотинцев, к тому же хорошо укрепленный, и потеряли они при этом только четырех убитыми. А как-то шестьдесят солдат за сутки заставили сдаться вмонтированную в гору крепость с дотов и дзотов и двумя тысячами внутреннего гарнизона. Бывали еще более невероятные случаи. Всех их объединяло одно: операции проводились внезапно и очень быстро.

И тем не менее законы больших чисел были против него все это были случаи, но не система. Обычно те, кто в обороне всегда имели преимущество перед наступающими, особенно если нападающие уступали в количестве. А сейчас было именно так, по крайней мере в первой фазе операции. Ведь в случае ее срыва последующие бы не наступили.

Кор Баллади посмотрел на часы. Стоят они, что ли? Он невольно поднес их к уху. Часы шли. Это все нервы. Он готовил этих ребят три месяца, здесь были его лучшие люди, кроме тех, кого он отстоял перед Советом из политических соображений. В случае неудачи у него должны были остаться хоть какие-то силы, иначе он бы перестал представлятьинтерес для главарей других военно-революционных группировок. Они не были гангстерами, они не собирались делить наживу, но у каждого из них были какие-то свои политические причуды. Среди тех, кого он уберег от этой вот-вот готовой включиться кровевыжималки, был и Лумис Диностарио, который, разумеется, ничего об этом не ведал. В операции участвовали не только солдаты Баллади, но и представители других групп, и тренировались они вместе. Это были страшные тренировки, самым ужасным было лазанье по отвесным скалам и стенам: несмотря на предварительный отбор, на занятиях разбились пятеро, и все, конечно, насмерть. Сейчас он молил несуществующего бога ограничить свой аппетит теми, уже принесенными жертвами. Он не получил ответа или не воспринял его, но время уже пришло. Он поднес к губам передатчик и дал короткую команду.

Там, за четыре километра от него, темные фигуры начали движение к смерти или победе. Несмотря на наличие мощнейшего оптического прибора и точное знание их местоположения, он не увидел никакого движения. Вообще, их комбинезоны были раскрашены в цвет, напоминающий красный гранит, для маскировки, но не было ли это перестраховкой теперь? Раньше подходы к Дворцовой Пирамиде освещались мошными прожекторами, но вот уже много месяцев эта традиция не выполнялась, бомбардировок брашей Император опасался гораздо больше, чем гипотетического штурма.

Кор Баллади напрягал зрение, но все равно ничего не видел, кроме вертикального монолита первой ступени. А там, в поле зрения его зафиксированного на штативе бинокля, первая десятка уже бесшумно взбиралась вверх, используя наручные и ножные присоски. Все они были в специальных масках, затрудняющих дыхание. В свое время на Совете долго спорили применять ли их, и все-таки оставили. Единственное назначение этих масок было заглушать человеческий голос, говоря прямо — крик, крик падающего человека. Конечно, сам звук падения мог их выдать, но здесь они не могли ничего поделать, хотя думали и по этому поводу. Падение могло произойти независимо от тренированности или подготовки: мог просто отказать моторчик, отсасывающий воздух из присоски, мог порваться проводок питания того же моторчика или эластичная трубка, могло произойти любое сочетание этих причин с умноженной на семьдесят вероятностью, по количеству участников. В этом случае маска могла спасти все дело.

Нападавшие не зря корпели над чертежами Дворца, они все-таки нашли его слабое место. Это были его грани. Если, преодолев первую террасу, наступающий оказывался точно напротив одной из шести граней, он попадал в слепую зону всех расположенных вдоль следующей стены-ступени бойниц. Только из одной бойницы его могли видеть, той, что располагалась на самой грани. Но так было на втором ярусе, зато на третьем, на двух из шести гранях бойниц вообще не было, когда-то они существовали, но в силу неведомых причин их заделали. Видимо, третью ступень современники считали вообще перестраховочной, в отличие от предков. Когда Баллади доложил об этом нюансе на Малом Совете, всех это потрясло, а через четыре дня он получил известие, что мешающая ему бойница, а также оптическая камера наблюдения в нужном секторе в необходимый, заранее согласованный момент будет выведена из игры. Он понял, что у Совета есть свой человек там, возможно, даже не один.

Но строители ступеней были очень хитрыми людьми, когда бы они ни жили, триста или три тысячи циклов назад. Они сместили террасы не только вдоль друг друга, но еще и снебольшим поворотом, и на целых два градуса, хотя без чертежей, визуально, глядя с площади или из города, это абсолютно не было заметно. Теперь, если вы двигались по стене вблизи грани, надеясь наверху попасть в мертвую зону, вы оказывались в поле зрения крайней у этой стены боевой ячейки.

С первой ступенью было легче, хотя только на поверхностный взгляд можно было сразу отработать поворот, начав точный вертикальный подъем и отсчитав необходимое количество шагов от грани, но что делать со второй? Можно делать то же самое, поскольку из глубоких бойниц не просматривается пространство непосредственно внизу. Однако на тренировках бойцы пришли к выводу, что никто не может двигаться строго вертикально на присосках, с полным комплектом вооружения, ночью, без освещения и без какой-нибудь направляющей. Все испытываемые за сто метров подъема делали отклонение от вертикали от четырех до семи метров в какую-либо сторону, то есть в общем на четырнадцать в максимуме, а слепой коридор между бойницами составлял всего три, в том месте, где альпинист, наконец, переваливался на горизонтальную поверхность. Дальшезона невидимости расширялась, чем ближе к стене, тем больше. Для разрешения этой проблемы решили применить лазерную метку. Ее и давал Кор Баллади. Днем он навел и жестко зафиксировал оба переносных лазера. Теперь он их включил. Там, на вершине первой и второй ступеней Великой Пирамиды, в настоящий момент появились невидимые человеческому глазу инфракрасные пятна. Передовой восходящий тащил с собой тонкий шнур, а на тыльной стороне его перчаток имелись специальные чувствительные элементы, они начинали светиться, попав в луч лазера Баллади. Найдя коридор и достигнув верхотуры, боец закреплял шнур, и это становилось ориентиром для остальных. Баллади представил себе, как это происходит, и его охватил озноб. Одно дело двигаться просто вверх, и совсем другое — лазить на присосках из стороны в сторону, нашаривая невидимый шнур.

Кор Баллади припал к окуляру и попробовал расслабить зрение. В отличие от других мышц, которые при работе напрягаются, глаз видит лучше, когда мускулы, им управляющие, расслабляются. Баллади не трогал настройку прибора, его показатели он вывел в максимум заранее. Наконец он увидел на темном граните движение. Одна, две... Он разглядел несколько не фигур даже, а каких-то пятен. Когда при подготовке они выбирали место для корректировки задания, это оказалось самым лучшим. Хотя расстояние было великовато, зато отсюда, с этого небоскреба, Баллади имел достаточную высоту обзора. Правительственный комплекс располагался на возвышенности и середина дома-башниуравнивала их. Баллади стал медленно крутить регулировку, вводя коррекцию по высоте. Наконец он уперся глазами в самого верхнего муравья-альпиниста.

— Вирус, — сказал он в микрофон, — возьмите чуть левее.

Все спокойно, я наблюдаю всех ваших людей.

Это было ложью, он не мог видеть даже половины отряда в таком слабом освещении, но человеку на отвесной стене эта ложь была необходима.* * *

— Алло, Заморыш, Вирус на вершине, — доложил Фрит, наслаждаясь недолгой передышкой.

Он услышал ответ-подтверждение Кора. Вся группа диверсантов бесшумно надевала усиливающие ночное зрение очки и готовила к применению оружие. Фрит переключил волну очень простого в эксплуатации передатчика (у него было всего две фиксированные частоты) и начал давать команды отдельным группам. Его люди рассредоточились, а спецгруппа, откомандированная в отряд Хромосомом, уже бесшумно вырезала охрану у ворот дворца.

В этот момент далеко внизу он услышал нарастающий шум — пошла в наступление основная масса нападающих, прямо в лоб — на штурм главной лестницы. Это были смертники,и некоторые из них об этом догадывались. Их задача была отвлечь на себя внимание защитников цитадели. Члены Революционного Совета долго спорили, есть ли необходимость вообще штурмовать Дворец и, возможно, безрезультатно положить на алтарь тысячи жизней, ведь существовали другие достойные Цели, при захвате которых эти люди могли крайне понадобиться. Однако оставлять в тылу, в случае взятия под контроль всего остального города, такой мощный форт правительственных сил было еще более рискованно.

Люди Фрита выполняли порученные им задачи. Несколько человек, рассыпавшись по периметру верхней ступени, подготовили к использованию поднятые в разобранном виде гранатометы. Теперь все командос напялили на себя принесенные противогазы и резиновые костюмы, потому что часть группы уже подтаскивала к главному входу небольшиебаллоны с главным грузом, доставленным наверх.

Защитники крепости тоже не дремали: по всему периметру включились прожектора. В их ослепительном свете стали видны крохотные фигурки, приближающиеся к Пирамиде с трех сторон, имеющих лестницы. Стрелки, сидящие вблизи бойниц, бросили настольные игры и заняли свои места согласно боевому расписанию. Но команда, захватившая верхнюю террасу, начала методически отстреливать осветительную технику. Прожектора гасли один за другим. Кроме того, нападающие заблокировали устройства, выливающие на лестницы похожий на мыльную пену раствор. Но подвижные патрули второй ступени уже обнаружили оставленных там диверсантов, и на тридцать пять метров ниже основнойгруппы «Вирус» закипел бой. Однако и ребятам верхней террасы перестала улыбаться фортуна. Люди Хромосома успели прорваться в середину Дворца и здесь, перед входомво внутренние туннели, вели контактный бой с ошарашенными полицейскими. Как только боевая разведка устраняла очередное препятствие, за ними, сразу, продвигались люди с баллонами. Перед огромным вертикальным люком вся группа остановилась: он был закрыт. Один из нападающих отбросил мертвого охранника, все еще заслоняющего собой пульт, и набрал код, известный им заранее. Код поступил из того же секретного источника, что и чертежи пирамиды. Семеро последних живых людей из спецгруппы приготовили к стрельбе иглометы, подняв их максимально вверх (по принятой повсеместно традиции, люки всегда открывались сверху вниз). В этот раз они ошиблись: стальная преграда начала скользить вверх, а оттуда, снизу, уже впивались в их ноги, ниже колена, заряды иглометов. Пятеро передних упали, подставив под огонь тела и лица, но последний, в окончательном усилии, швырнул вперед небольшую гранату. А в открывшийся люк уже бежали, перепрыгивая через еще живых соратников, люди в противогазах, на ходусрывая блокировки баллонов с бинарным газом.* * *

В свете прожекторов Кор Баллади внимательно наблюдал, как гибли его люди. Он бессильно сжимал кулаки и покрывался потом, но ничем не мог им помочь. Иногда он переводил бинокль на видимую отсюда северную лестницу, надеясь, что штурмовые отряды успеют добраться наверх и помочь авангарду, но единственное, что он видел, — это усыпанную неподвижными телами верхнюю часть ступеней окончания первого перехода и то, как живые бесшумно, с такого расстояния, превращаются в мертвых. Но свет все слабел, прожектора продолжали гаснуть — его люди умирали не зря. Он очень надеялся, что главная команда доставила смертельный груз по назначению. Он никогда не любил химию, еще со времен школы, и страшно спорил, когда Габар на Совете предложил применить газ, но теперь, видя, как заливается кровью Северная лестница, он понял, что этот циник был прав.

ВЕСЕЛЫЕ ЗАКУЛИСНЫЕ ИГРЫ

— Мистер Инно, простите, если разбудил вас. У нас ЧП, — негромко, хотя его никто не мог подслушать (он говорил по сверхсекретной спецлинии), сказал вице-генерал Грави.

— Я весь внимание, мой любезный друг, — своим тягучим голоском откликнулся Инно.

Под маской приторной угодливости в этом лощеном человечке таился безжалостный хищник, и горе тому, кто переходил тропу его интересов.

В городе в разных районах идут перестрелки, мы едва успеваем посылать подкрепления. Более того, Дворец атакован.

— Очень интересно. А где находится ваш шеф?

— Он был у Императора. Пока я замещаю его, потому что не имею с ним связи.

— И вы просите у меня совета?

— Ну... — второй уполномоченный внутреннего порядка Пепермиды замялся, хотя разговаривал с совершенно штатской личностью. — Мы же с вами заключили договор.

— Уточните обстановку во Дворце. Я бы на вашем месте не торопился высылать им подмогу, это ведь ваш шанс? Не правда ли? Кое-кому надоел старый властелин, а кому-то слишком молодой начальник, или я ошибаюсь?

Они разъединились.

«Эта акула читает мысли, — зло подумал вице-генерал Грави. — Но если он не против, почему нет?»

Он подошел к карте города, вмонтированной в большой квадратный стол, и задумался, глядя на центральные районы Через некоторое время он нажал кнопку внутренней связи.

— Полковник Сиц, что там во Дворце?

— Похоже, бои идут внутри строения, но масштаб сражения неизвестен.

— Понятно, я очень опасаюсь за заводские районы. Уберите всех людей из Центрального и перебросьте их туда.

Вы так думаете, генерал? — растерянно спросил начальник боевого отдела.

Да. И сами, лично, организуйте там оборону, на случай террористических вылазок.

«Вот и ладненько, — потер ладони вице-генерал полиции. — Надо бы еще резервы куда-нибудь услать и все летающие платформы. Посмотрим, мой дорогой шефуля, как вы выкрутитесь из этой истории».

ВНУТРЕННОСТИ ГОРОДОВ

Руган быстро перемещался по запутанным лабиринтам подземного города-Дворца. Он досконально знал все эти переходы и освещенные искусственным светом ярусы. Вначале он изучил их по служебной необходимости, а потом, еще более подробно, по заданию, переданному связным. Он знал, где и как надо сделать поворот, чтобы обойти патрули и коридорные посты, которых здесь было в избытке, он их абсолютно не опасался: он имел прямой доступ практически во все помещения, но сейчас избегал лишних свидетелей своего маршрута. Десять минут назад он бесшумно убил человека голыми руками, очень-очень давно он не делал таких неприятных вещей. но в данном случае у него не оставалось выбора, другим путем он не мог обезопасить это чертово «слепое окно» для группы вторжения. Теперь он торопился на свое официальное рабочее место. Руган, тайный член подпольной антиправительственной организации «Серые голуби», был личным охранником его Императорского Величества. Когда он связался с подпольем, там долго спорили, не стоит ли сразу, имея такую возможность, устранить Императора, и, хотя у многих чесались руки голый рационализм перевесил. Зато теперь подпольщики из первоисточника узнавали о вещах, о которых ранее не могли даже догадываться. Данные Руган передавал через самых разных людей благодаря постоянной утренней и вечерней миграции служащих, а также рабочих бригад, ведущих ремонт.

Руган производил впечатление фанатичного дебила, мало кто мог подумать, что за этой тупой физиономией кроется цепкая, почти феноменальная память и мгновенно анализирующий мозг. Несмотря на безудержную болтовню об успехах и превосходстве системы воспитания и образования в государственных пансионах, заменивших детям архаичных родителей, эти заведения в бешеном темпе плодили посредственности, низводя таланты до общего уровня. Однако Руган от природы обладал столь незаурядными данными, что даже эта продуманная система стирания личности не смогла полностью угробить его. На подполье он вышел сам, после долгих поисков. До этого он досыта насмотрелся на властелина и на других вершителей закона и порядка в Империи Эйрарбаков. Он их ненавидел, в отличие от охранника, просто оказавшегося в ненужном для него месте в неудачное время, этих ублюдков Руган удушил бы с удовольствием. Изо дня в день он наблюдал этих омерзительных двуногих, искренне считающих себя наиболее благородными представителями разумного вида Вселенной. Поскольку он выполнял роль живого манекена вблизи отпрыска крови и считался подобием платяного шкафа или какой-либо другой мебели, они вели себя в его присутствии естественным образом. Руган видел их пошлость, их внутреннюю пустоту, их мерзостные интрижки, ради которых они моглипринести в жертву, прямым или косвенным образом, тысячи людей. Кроме себя, они не видели в мире ничего достойного. Однако разум у этих гнусных плотоядных имелся — это был изворотливый, жадный, пакостный орган, с экспансией, направленной на внешнее пространство. Одним из главных их занятий, кроме еды, выпивки, пресыщения детородных органов, накопления всяческих ненужных вещей, хвастовства друг перед другом и унижения нижестоящих, была взаимная подсидка. Время от времени кто-нибудь из этих властолюбивых животных погибал загадочной смертью. Именно так переселился в преисподнюю Гуррара, начальник тайной полиции. Плавая в собственной ванне в охраняемом загородном доме, похожем на небольшую цитадель, он попал под действие тысячевольтного электрического разряда неизвестной природы. Иногда, если Ругану становилось невыносимо дурно в их обществе, он вспоминал подобные «несчастные» случаи и ему становилось легче — он начинал видеть цель. Сегодня эта цель была донельзя близка.

Руган, наконец, добрался до нужного подземного уровня Здесь он изменил походку, сделав ее более значительной. На этаже, занимаемом Императором, было практически безлюдно. Сейчас над миром властвовала ночь, но дело заключалось не только в этом. Отсутствие людей являлось одним из факторов безопасности царственной особы. Этих факторов имелось великое множество. Сам властелин материка полагал самым главным — свое постоянное пребывание внутри Пирамиды. Он считал, что достаточно хорошо обезопасил себя со стороны сподвижников и всей остальной многомиллионной массы подданных, но кого он воистину боялся — это брашей. Он планировал разделаться и с ними, но еще не пришел тот час. Браши хитры и коварны, их большие твердотопливные ракеты, по данным разведки, могли достигнуть Пепермиды через тридцать восемь минут, и пальцы их генералов всегда покоились на кнопках. Только одно могло их остановить: то, что он, выдающийся стратег всех времен, останется жив после взрыва боеголовок; вот уже девять биологических циклов Император не покидал своего Дворца. Отсюда исходили все нервы-нити управления страной. Все он переложил на плечи ответственных порученцев. Император жил в вымышленном бумажно-телевизионном мире, имеющем лишь некоторое отношение к реальности. Это был мир, какой он хотел видеть. Те, кто по наивности пытался открыть перед ним завесу, быстро начинали жалеть об этом, колесо немилости неотвратимо перемалывало их. Власть первого лица государства становилась все более виртуальной, это было жалкое подобие былого могущества. Центр управления государственными процессами смещался в не до конца понятое подпространство, но очень скоро эта несуразность должна была проявить себя. И дело было не в боевых альпинистах, штурмующих сейчас Пирамиду.

В это время была не его, Ругана, смена дежурить у самой важной особы Эйрарбии, но сегодня он собирался вести свою игру. Она шла вразрез не только с планами императорской канцелярии, но и с планами Большого и Малого Совета повстанцев. Руган не раз пытался ввести соратников в ход своих рассуждений, но то ли оттого, что он общался не лично, а через посредников, то ли по свойственной любым штабам уверенности в превосходстве коллективного разума над индивидуальным его план не приняли. Тогда он решился действовать в одиночку. Штурм должен был явиться спусковым крючком к его операции и послужить спасению всей революции. Он хотел, чтобы у центра противодействия повстанцам появился неожиданный конкурент и это отвлекло часть сил на внутренние распри.

Редкие люди, попадающиеся на пути Ругана, еще не догадывались, что очень скоро их дыхательная система преподнесет им неприятный сюрприз: она всосет внутрь организма чрезмерную дозу нервно-паралитической гадости, и их нервные коммуникации превратятся в обоюдозамкнутую систему, а мышцы сведет непрерывная судорога, которая неотпустит их до самого конца. Этот локальный страшный суд должен был состояться с минуты на минуту, потому что вызывающее его вещество уже распространялось одновременно с двух направлений: через главный вход и через вентиляционную шахту, подающую воздух в самые нижние этажи подземного бункера.

Навстречу Ругану по коридору шла целая процессия. Он посторонился. Двое таких же рослых, как он, телохранителей загородили ему обзор, но он сумел разглядеть прикрытого другими охранниками главу столичных полицейских сил и одновременно всей секретной службы Империи. «Вот и еще одна птичка угодила в ловушку», — злорадно подумал Руган. Вся кавалькада проследовала к лифту. Руган двинулся дальше. Когда он открывал очередную дверь, то глянул на часы. Никто не знал точного момента начала операции, она зависела от слишком многого количества факторов и могла вообще не полу-читься, но контрольное время уже настало. Он дошел до нужной комнаты, открыл шкаф с противогазами и защитными резиновыми костюмами, взял два комплекта нужного размера и стал ждать вспышки паники.

Очень скоро что-то подсказало ему, что уже пора, наверное где-то на границе слышимости он уловил начавшиеся изменения окружающего мира. Руган привык доверять своимчувствам, без этого свойства он не смог бы стать специалистом охраны такого класса. Он вынул нож и быстро проткнул все клапаны у оставшихся противогазов. Это походило на удар ниже пояса, но это была война. Теперь следовало подумать об оружии. Руган знал, где его взять, и на выполнение плана ушло менее минуты. Он нейтрализовал двоих охранников, вскрыл шкаф и стал обладателем целого арсенала. Еще через десять секунд Руган находился возле приемной Его Величества. Кто-то шагнул в его сторону из темного угла приемной и тут же откатился, получив в живот смертельную порцию иголок. Все дежурившие сейчас телохранители не имели ничего, кроме кулаков и многих циклов тренировок. Почти всех их он знал, возможно, он был сильнее каждого из них по отдельности, но наверняка не выстоял бы против пятерых. Да и времени не хватало на рыцарские турниры. Это уже не был спорт или контактный поединок, это было предательство, и он это понимал. Но в данном случае цель оправдывала средства, хотя он оченьне любил эту постоянно побеждающую формулу. Игломет не может стрелять на значительные дистанции, он создавался для ближних боев, и смертельные стержни, распространяясь пучками, позволяют даже новичку легко справиться с безоружным профессионалом. Руган не был новичком. Все пятеро так и умерли, не успев применить свои коронныеприемы.

Его Императорское Величество еще ничего не соображал спросонья, а Руган, напялив на бывшего владыку противогаз и комбинезон, уже волок его по коридору в одно секретное местечко. Кто-то снова и снова пытался преградить им дорогу, но десятиствольный игломет делал свое черное дело. А вскоре им стали попадаться только бьющиеся на полу в судорогах, получившие смертельную дозу отравления люди.

Наконец Руган добрался до нужного места и набрал секретнейший код на входном люке. Когда он втащил в узкий, идущий вверх туннель Императора, он был весь в поту. Но, прежде чем перевести дыхание, он задраил за собой входное отверстие и включил все блокировки. Теперь никто и никогда не смог бы открыть эту дверь ни с какой стороны. Путь назад был отрезан.

— Вас предали, Ваше Величество, — произнес Руган. — Я едва успел. Они натравили на вас повстанцев, а сами решили захватить власть.

— Кто они? — едва слышно пролепетал первый человек Империи.

— Вам лучше знать, Ваше Величество. Мой долг вас спасать, а думать — не мое дело.

— Вы истинный патриот...ээ, -замялся Его Величество.

— Руган, — подсказал Руган.

— Вот-вот, Руган. Но с нами нет моего пилота. Вы умеете водить малую летательную платформу?

«Летающую», — поправил про себя Руган и утвердительно кивнул.

— Очень хорошо. А эти мерзавцы меня попомнят, — процедил Солнцеподобный.

«Вот и хорошо», — подумал телохранитель, и они начали долгий подъем по крутым ступеням.

КИПЯЩИЕ ГОРОДА

Ему повезло со второго раза, в первой пневмотрассе, после пятнадцати минут ходьбы в непроглядной тьме, он наткнулся на застрявший при отказе энергосети пневмокар, наверное, полный пассажиров, которые вот уже много часов строили невероятные гипотезы о причине такой длительной остановки. «Их положение, конечно, незавидно, но, похоже, они нашли самое безопасное место в прошедшую ночь», — подумал Лумис, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. По соседнему туннелю Лумис в конце концов дошагал до следующей остановки. Наверху наверняка была территория повстанцев, но для пущей уверенности он решился проделать еще один переход.

Когда он вскрыл замок очередной станции и, выключив для маскировки фонарь, стал на ощупь подниматься по ступенькам на поверхность, какие-то серые личности шарахнулись в сторону. Ему стало малость не по себе и на мгновение представились кошмары, которые могли ожидать наверху. Но все произошло очень буднично: выходной люк оказался закрытым, и, чтобы пробить себе путь к свету, пришлось расстрелять треть обоймы, а город был просто городом без всяких эксцессов и принял его, вооруженного до зубов разведчика, как что-то само собой разумеющееся.

Первыми, кто им заинтересовался, оказались два молодых парня и девушка. Их головы были обвязаны черными платками-повязками, наподобие обручей. На троих у них имелся двуручный игломет, граната и два вибрационных ножа. Лумис мигом смекнул, что надо переходить в «атаку», и с наглой ухмылкой двинулся им навстречу. Рыжеватый мальчишка не успел и рта раскрыть, как Лумис понес околесицу:

— Привет, друзья! Ну как идет охота на эксплуататоров рода человеческого? Плохой у вас улов, даже скучно. — Он сострадательно посмотрел на их вооружение. — Да, вы наших не встречали? Ну, такой высокий старик и с ним два головореза, вроде Пито-Цандера?

— А кто это? — только и смог пролепетать рыжий.

— Ты не знаешь Пито?

Пито-Цандер был известным киногероем, суперменом и любителем женщин. Лумис только однажды смотрел фильм с его участием, но вовсе не думал, что и молодежь тоже можетне обожать стереовизор. Однако он состроил такую мину, словно не стоило и на свет рождаться, если не знаком с таким человеком. Выручила девушка, она имела представление о Пито.

— А сами вы кто такие? — спросил Лумис, наглея. — Перебежчики? Примкнули к нам от нечего делать? Чуть прижмут, и вы в кустах?

Кудрявая, некрасивая девушка прямо задохнулась от негодования:

— Мы, между прочим, «черные вурдалаки» и только что выбили из участка остатки «белых касок», — сочетание названий было просто потрясающим. — А то, что у нас один игломет, вовсе не значит, что мы трусы, просто нам пришлось поделить десяток на всех, а у нас сорок восемь людей вовсе безоружны.

Как же вы собираетесь воевать дальше? — осведомился Лумис. Эти ребята ему понравились, их наивность и непосредственность — умиляла.

— Ха, — девушка криво улыбнулась. — Недавно у нас на всех было три кустарных игломета и двадцать обойм, но мы очистили от полиции три квартала. — Она просто сыпала своими маленькими военными секретами.

— Но теперь сюда подгоняют бронемашины и воинские части. Что вы им противопоставите? Может, вот эти игрушки? — Лумис презрительно похлопал приклад.

— Нет, незнакомец, мы выставим против дрессированных манекенов гораздо более мощное оружие — нашу идею! — Постепенно распаляясь, девушка стала жестикулировать, как на митинге. — Пока наши помыслы вливаются в одно русло, мы непобедимы. Что они могут бросить сюда? Танки? Их десятки, пусть сотни, а нас тысячи, через считанные дни нас будет миллион. Что сможет остановить нас?

«Так, — подумал Лумис, — эта из племени сумасшедших демагогов». Людей на улице было не густо, в основном вооруженные — на них начали оглядываться. «Пора двигатьсядальше», — решил Лумис.

— А что, если вас не поддержит большинство населения, что тогда? Красивая смерть?

— За нами пойдут обязательно, лучше сгореть за идею, чем ни за что во славу Империи.

«Но тем не менее сгореть?» — хотел прокомментировать Лумис, но, взглянув ей в глаза, понял: для этой молодой женщины это не красивые слова.

— А ты из какой организации, друг? — задал вопрос один из «черных вурдалаков» немного с издевкой.

— В чем, собственно, дело? — в тон ему процедил Лумис, напрягаясь.

— Да уж слишком ты смахиваешь на перебежчика.

— Ты просто как в воду смотришь. Я действительно недавно с той стороны.

Пальцы рыжего легли на рукоятку вибрационного резака.

— Если не трудно, просветите меня, что стряслось за последние часы, пока я бродил по пневмотракту? Мне бы найти «арготаторов». — Лумис доверчиво уставился на рыжего.

— Так ты «арготатор»? — с облегчением вздохнула девушка — А мы уж хотели отконвоировать тебя в лагерь.

Затем ему вкратце изложили информацию о проведенных боях. Оказывается, повстанцы действительно контролировали кучу районов. Однако один из собеседников, которого Лумис так и озаглавил про себя «Рыжий», никак не мог успокоиться, его просто тянуло разоблачать шпионов.

— Постой, — цыкнул Рыжий на девушку-агитатора, — а чего это ты делал на той стороне?

— По-моему, мы из разных организаций, и я не обязан отчитываться.

— Он прав, — поддакнула девушка.

— Ну тогда ответь: как ты безболезненно вернулся оттуда? — поинтересовался до того молчавший небритый паренек.

— Это можно. В ближайшей станции «пневмо» пойдете по левому, по ходу движения, пути. Я исследовал туннель почти до площади Семнадцати Героев, там нет засады, дальше— не знаю. Кстати, в противоположном туннеле путь перекрыл вагон. Занялись бы вы спасательной миссией во славу гуманизма, там ведь люди.

Однако молодежь пылала глобальными военными идеями, до гуманизма пока дело не доходило.

— Если это так, мы сможем ударить в тыл «белым каскам», -восхищенно прошептал Рыжий.

— А если эта «утка»? — резонно охладил пыл товарища небритый.

— Возьмите мою пушку, — во внезапном порыве Лумис протянул девушке десятистволку, — это вам пригодится.

—А как же вы? — спросила она, а худенькие пальцы уже вцепились в приклад намертво, и свободная рука запихивала в карманы дополнительные обоймы.

—Не волнуйтесь, не пропаду, — расплылся в искренней улыбке Лумис. — Прощайте, а то заболтался я с вами.

Их взгляды, недоверчивые и удивленные, проводили его до угла. «Мальчишки», — подумал Лумис, поворачивая на соседнюю улицу. Через пять шагов он понял, что пройти по ней будет непросто: ее перегораживала низкая, не слишком симметричная баррикада-форт, сложенная из стекломильметоловых плит и старой мебели. Над ней висел ржавый, наспех затертый дорожный знак со свежим изображением экзотического цветка. Здесь Лумиса обыскали, отобрали карманный игломет и потребовали объяснений. Он представился «арготатором», но его уличили в том, что эти «мракобесы» вообще не суют нос в район Цинтагма. Он добавил, что последний час сотрудничал с «черными вурдалаками», но ему не поверили и, взяв на мушку, повели в районный филиал революционного штаба. Неизвестно, чем бы это закончилось, но на улице имени Маршала Терпуги конвой обстреляли.

ОБИТАТЕЛИ ЛЕСА

Насекомые сегодня донимали меньше, а может быть, их притязания на его кровушку вошли в привычку, и его мозг свыкся с ролью вечного донора для членистоногих вампиров. Если бы еще пили на здоровье, не глумились над телом, так и простительно было бы, так нет же — гады есть гады, на то они и созданы: жужжат геликоптерами, друзей-товарищей подзывают и, кроме того, всякую дрянь биологически вредного свойства под кожу впрыскивают, яйца-личинки стараются туда же запихнуть, устроить с комфортом в живом носителе, обеспечить им райское детство в подвижном бифштексе, да еще вторичных микроскопических паразитов неисчислимые полчища протащить сквозь таможню многоклеточного организма.

Тенор-сержант Браст двигался не торопясь, внимательно глядя вокруг. Он уже свыкся с этим лесом, но все-таки за привычной броней было куда спокойней. Вообще-то он нарушал инструкцию: не положено было разгуливать по лесу в одиночку, даже поблизости от машин, но уж слишком невыносимо стало сидеть в запертом стальном панцире, глаза устали от полумрака, а уж от долгой невозможности наблюдать даль можно было совсем ополоуметь. По крайней мере, сегодня ему так показалось. Он настолько обнаглел на сегодняшней прогулке, что даже умудрился справить снаружи кое-какие физиологические дела. Это была маленькая победа над враждебным окружением: вот тебе, сельва, получи подарочек, ср...ь мы хотели на тебя и на твои дремучие тайны-кроссворды, не браши мы какие-нибудь, великая нация. Вперед за Эйрарбию пройдем мы тебя, лес, и вдоль и поперек, вот только погоди, свернем голову Республике, перепашем тебя, засеем тото-маком.

Что-то яркое мелькнуло по краю зрения. Браст только поворачивал голову, а рука уже дернулась, ловя предохранитель игломета. И глаза, и оружие — все сфокусировалось одновременно. Он ничего не увидел и подозрительно огляделся кругом. Ведь было же какое-то движение, что-то немаленькое проскочило рядом. Он поднял голову вверх. До первых ветвей было ой как далеко. «К чертям собачьим эту прогулку, — подумал он, чувствуя, как сердце замедляет ритм, входя в норму, — скорее назад, в спасительную духоту вездехода. Еще не хватало наткнуться на мерактропов, справляя свои естественные надобности».

Он все же сделал еще два шага вперед, в направлении, где ему почудилось движение. И снова красная молния юркнула справа, уходя за спину. Он чуть не выпустил заряд, палец едва заметно тронул курковую скобу, костенея в последний момент. Браст повернулся: ничего там не было. И все-таки он шагнул еще, заходя за высокую, по колено, хвощеподобную траву. Затем он вновь оглянулся, глянул под ноги, всмотрелся вперед, немного пришел в себя, видя вблизи высоченный, грязный, бронированный бок родного мостоукладчика. Он шагнул... Едва не наступил... И только тут увидел. Когда он четко разглядел это, ноги приросли к месту.

Оносидело, присев на длинных лапах, опустив брюшко (увесистую, килограммовую брюшину) к самому мху, а лапы, мохнатые зеленеющие лапы растопыривались во все стороны, и не было им числа,оносовсем слилось с фоном, словно полупрозрачное жидкое стекло, отражая окружающую действительность, а вот глаза — четыре мерцающие точки — его выдали. Браст замер: ни стрелять, ни бежать, ни черта он не мог совершить...Онобыло такое большое, и такое быстрое, и столь незаметное одновременно. Наверное, он бы ничего не успел, если бы оно атаковало. Когда оно шевельнулось, защитная окраска тут же пропала:оностало ярко-красным. Большущая паукообразная дрянь, сантиметров двадцать длиной, не считая ног, на которых оно приподнялось повыше, а четыре передних страшных отростка выбросило вверх, к человеку, и теперь уже совсем мизерное расстояние отделяло это страшилище от Браста. Зрачки человека приобрели свойство телескопа, они до невероятности сузили обзор. Браст теперь видел только страшную, жующую саму себя мохнатую пасть: шесть раскрытых лепестками челюстей, заглатывающих воздух... Покуда только воздух. Они уже почти добрались до человека. Он не почувствовал, он просто понял, что передние многолоктевые лапы дотронулись до него, и острый коготь протыкает жесткую защитную одежду, буравя опору для подтягивания тяжелого членистоногого тельца, словно надо было выпендриваться а нельзя было просто прыгнуть, захватываялицо и забивая ноздри шерстью, и с ходу выпить глаза.

Что-то случилось, насторожило этот маленький ужасный мозг. Паук сразу отпрянул, уменьшаясь, втягивая ноги и жующий бутон, зеленея, волной меняя окраску на маскировочную. Миг, и он уже двигался, боком, боком, загибая тройные коленки и пульсируя цветом, а глаза, живые зрачки без бельм, все пялились, пялились на Браста. И вот тогда ожившее двуногое млекопитающее, наконец, выстрелило, приходя в себя. Иголки дырявили и дырявили насквозь эту шевелящуюся, пялящуюся глазами массу, все еще смотрящую,смотрящую, даже когда лапы-ноги разлетелись окрест, сгибаясь сами для себя, живущие теперь отдельно, смотрящую даже, когда опустела обойма и свалившееся с плеч окостенение толкнуло человека к спасительной броне.

— Что там, командир? — спросил Пексман, не оборачиваясь (он возился с регулятором подвижного сиденья).

Браст захлопнул люк, едва не отхватив себе пальцы.

— Господи, Великий Эрр! — шептал он, все еще в трансе. — Пекс, дай воды, бога ради!

ПУТАНИЦЫ ГОРОДОВ

Первый сопровождающий, старик циклов тридцати пяти, умер мгновенно, по-видимому, от болевого шока. Еще до того, как рухнуть на мостовую, его дряхлое тело превратилось в решето, но тем не менее, пока Лумис разоружал второго конвойного, блестящие иголки, издавая неприятный визг, бились о стекломильметоловую мостовую. Забросив молодого худощавого парня, временно превратившегося в безжизненный манекен, себе на спину, Лумис в два прыжка достиг входного люка высотного здания. В темном холле оннашел ступеньки и на одном дыхании добрался до пятого этажа. Неизвестно кто и за что обстрелял сопровождающих, но для тех, кто прибудет разбираться, попытка его освобождения неизвестными могла обернуться достаточным доказательством собственной вины Лумиса. Как было сказано в сообщении новой власти относительно лиц, оказывающих сопротивление: «...таковые будут расстреливаться на месте». Весело! Положив живой груз на пол, Лумис попробовал выломать дверь одной из квартир. Он искал убежища, где можно будет отдышаться и отсидеться. Но, когда он почти добился своего, в лицо ему брызнула струя липкой, остро пахнущей жидкости, и он едва успел убрать руки: сверху по надтреснутой поверхности двери полилось быстро застывающее смолянистое месиво. Сразу закружилась голова, и к горлу подкатил тугой непробиваемый комок, его тошнило. Захотелось сесть. Облокотившись о стену, он попытался расслабиться — уйти в состояниенейропара,произнес формулу внедрения. Но это не помогло, формула — отработанные фразы-команды — не действовала. «Сильнейшее отравление», — констатировала где-то далеко логика. Дыхание перехватывало, стало невыносимо тяжело внутри и окружающий мир почти перестал существовать. Потом Лумиса переломило пополам, что-то давным-давно съеденное покинуло желудок: стало немного легче. Он обтер губы рукавом и замер: сверху, на грани слышимости, донеслись осторожные шаги. Он смахнул выдавленные отравой слезы и попробовал унять дрожь — его не на шутку знобило, по всей видимости, поднималась температура. Лумис, опустившись на колени, стал шарить вокруг, пытаясь найти игломет, отобранный у конвоира. Оружие исчезло, а в глазах все еще было темно. Когда в двадцати шагах от него вспыхнул фонарь и световой конус начал обшаривать углы, он впервые за много времени почувствовал себя беспомощным. Потом он не смог сдержать кашель, и в глаза вонзился пучок фотонов, а тьма противно засмеялась и изрыгнула: