Чтение 8–й страницы книги ~Огромный черный корабль~

— Что это с тобой стряслось, приятель?

Лумис не смог выдавить ни звука и с трудом поднялся на ноги.

— Здорово тебя разделало. Ай-ай, как не стыдно ломиться в чужую дверь, да еще средь бела дня. — Черный силуэт приблизился. — Думал, это просто? Без подготовки? Люди всю жизнь специализируются на взломе и то срываются. Считай, что тебе повезло: электричества-то нет, а посему основная часть защитных блоков отключена.

— Я на это и надеялся, — прокашлял Лумис.

— У нас тут, понимаешь, живут люди состоятельные — они свое имущество берегут. На, пожуйантидот, — сказал неизвестный, и из темноты выплыла белая перчатка с маленькой оранжево-голубой таблеткой.

Лумис послушно сунул ее под язык. Почувствовав во рту приятную свежесть, он судорожно глотнул. Затем, вытирая разгоряченный, запотевший лоб, спросил:

— А вы что, крупный специалист по вскрытию чужих квартир?

— Да нет, я скорей охочусь на таких спецов, — неизвестный отвел фонарь в сторону, и только тут Лумис заметил массивный белый шлем.

Нас снабжают этими медикаментами в избытке, — продолжал полицейский. — Мы ведь обычно дожидаемся, пока профан, вроде тебя, потеряет сознание, а уж потом отхаживаем, чтобы доставить живым в участок. С одиночками связываться опасно, но в терпимых пределах. Вообще, я с детства опасаюсь выкидных ножей. А так работка ничего: сиди себе, жди, когда сработает сигнализация. Крупные «фирмы» мы не трогаем, да они и не попадаются, их отмычки на два порядка совершеннее электронных замков, сам подумай, что противопоставит рядовой обыватель гангстеру-специалисту с высшим техническим образованием, если в универмаге он приобретает задвижку, разработанную таким же бандитом, только ушедшим на «пенсию», поскольку не сумел конкурировать с молодежью. Времена меняются, а нравы остаются прежними.

— Это вы стреляли в конвой? — поинтересовался Лумис, более-менее приходя в себя.

— Угу, боялся, что зацеплю тебя, но, слава Великому богу Эрр, все обошлось. — Фонарь погас. — Надо беречь энергию, -пояснил новоиспеченный знакомый. — А за что они хотели тебя «щелкнуть»?

— Морда моя не понравилась.

Да? Я думаю, если бы они увидели тебя сейчас, она бы им еще более не приглянулась. Я даже не пойму, какого она теперь у тебя цвета. Моли Великого Эрр, чтобы в смеси, полившей тебя, не оказалось несмываемых добавок-красителей, а то будешь ходить так не одну неделю. Есть такая новинка -помечает грабителей-неудачников. А вообще, лучше радуйся, что тебе повезло, выглянул я в окно вовремя. И знаешь, стало мне тебя жалко — есть, оказывается, еще внутри что-то человеческое. А то хотел спокойно отсидеться, пока выбьют из района всю эту мразь, но, как видишь, не удалось. — Темнота тяжело вздохнула. — Что-то наши не чухаются, пора бы выпустить «птенчиков» из Большой Пирамиды.

— А кто это? — заинтересовался Лумис, хотя голова была чугунная и вроде бы до абстрактных, не сиюминутных фактов было очень далеко.

— Неделю назад туда переправили из Западного протектората особый батальон по подавлению мятежей. Здесь их еще в настоящем деле не проверяли, не было случая, но теперь, по моему мнению, в самый раз.

— Еще бы, — поддакнул Лумис, слизывая с нёба остатки лекарства.

— Давай-ка переберемся на несколько этажей повыше, там они нас не сразу найдут, даже если захотят возиться, — предложил «оплот полиции на повстанческой территории».

«А ведь это возможность немного перевести дух», — подумал Лумис. Он чувствовал себя препаршиво. Какой из него вояка в таком состоянии. Ему давно следовало немного вздремнуть, а уж эта химическая защита от взлома совсем его добила. Этот разговорчивый охранник, пожалуй, не слишком опасен. А кроме того, по поводу обстрела сюда в любой момент может примчаться куча вооруженных дилетантов, слабо разбирающихся в юридических тонкостях виновности и невиновности. Надо воспользоваться гостеприимством. И поскорей.

— Знаешь, ты прав. Посвети-ка, — попросил Лумис коллегу тех, чьим истреблением занимался полночи не покладая рук.

В сиянии фонаря он нашел игломет, и оба тут же увидели заслонившегося рукой худощавого паренька. Лумис успел отвести в сторону белую перчатку, судорожно сжавшую оружие.

— Зачем тебе нужен этот бесноватый? — возмутился борец с преступностью. — Какого черта ты приволок его сюда?

— Я корреспондент «Ночных новостей Пепермиды», -спокойно «признался» Лумис, — Чедри Уикс. Хочу подзаработать на этом деле. Главное в нашей работе — сенсация. Правда, эти паразиты отобрали у меня аппаратуру. Представляете: среди скучных правительственных сообщений репортаж из центра мятежа и интервью, взятое у разоруженного бандита, каково?

— Неплохо, — хмыкнул «гроза мафии». — И ради этого ты тащил его по ступенькам?

— Игра, по-моему, стоит свеч. Те данные, которые я добуду в результате общения с ним, будут стоить больших денег.

— Ладно, пошли, — изрек полицейский. — Ну ты, вставай! — рявкнул он на бывшего конвойного.

— Скоты! — неожиданно громко крикнул сжавшийся в комок юноша. — Сволочи! Скоро придет и ваш черед.

— Он действительно сумасшедший, — констатировал страж закона. — Ты вряд ли что-то из него вытянешь, у меня нюх на это дело.

— Посмотрим, — процедил Лумис и подошел к пленнику — Встать! — В его голосе возник и завис в воздухе холод жидкого аммиака.

Юноша сжался, затаился, как кролик перед удавом. Лумис одним легким движением поставил парня на ноги.

— Я ничего не буду говорить! — мальчишка стал белым как полотно, ему было страшно.

«Еще и этот хвост теперь со мной, — вяло анализировал Лумис происходящее. — Но нельзя же его оставить — он быстренько наведет своих собратьев, возмущенных смертью второго конвоира. Не воевать же с ними на самом-то деле».

— Ты мой пленник, и я могу сделать с тобой что угодно, -также холодно заявил Лумис и, взяв жертву за грудки, тряхнул ее, а затем поволок вверх по ступенькам.

Однако ты мастак, — пропыхтел едва поспевающий за ним «белый шлем». — Я думал, без меня не обойдешься.

— В моей профессии нужно уметь всякое, — пояснил Лумис, ничуть не кривя душой.

— А обо мне ты напишешь? — промямлил новоиспеченный «друг», переводя дыхание, когда они добрались до места: пришлось отмахать почти двадцать этажей.

— Конечно, — Лумис пропустил хозяина вперед и в свете фонаря увидел такой же пустынный, как внизу, коридор, -статья будет называться: «Выживший среди хаоса».

— Подходит. А зовут меня Букле Лотерзан, — самодовольно представился грядущий герой газетных сводок, цепляя на ремень игломет. — Здесь у меня небольшая хибара, отсидимся и заодно допросим представителя Революционных Армий, — он подмигнул Лумису, как старому знакомому.

В этот момент пленник резко дернулся, пытаясь освободить руки, это ему не удалось, тогда он дико закричал:

— Люди, что же вы смотрите на этих скотов через дверные щели! Думаете, вас они обойдут стороной? Нет...

— Он умолк и бессильно повис в руках Лумиса. Через пару секунд хватка несколько ослабла, и парень учащенно задышал.

— Можешь не затыкать ему рот, пусть отведет душу, — прокомментировал «ловец гангстеров», открывая одну из дверей. -Все равно никто не выйдет: у нас народ такой: тебя не трогают — не встревай, пусть даже это твой сосед-собутыльник.

Лумис вспомнил некрасивую девушку на улице: «Через считаные дни нас будет миллион». Вот тебе и миллион. Дверь ушла в пол, и они попали в комнату.

— Не уважаю я радиоэлектронные замки, а эти модные, реагирующие на отпечаток пальца, вообще не признаю. Я люблю старые — механические, безотказные, как топор. — хвастал Лотерзан. — А то сейчас, например, как бы я вошел в квартиру, если домашняя вычислительная машина сидит на голодном пайке, без тока? Я не опасаюсь, что ключ расплавит какая-нибудь не вовремя сработавшая газоваяульмасхемнаягорелка, и не трачу нервы, доказывая двери, что «откройте пожалуйста, на другой октаве произнес именно я, и мой голос изменился из-за ангины».

Широкоестеликетовоеокно насквозь пронизывали раскаленные лучи солнца Фиоль, прорвавшегося между небоскребами. Все дышало полным покоем, только где-то у линии заслоненного зданиями горизонта плыли несколько игрушечных боевых разведывательных дирижаблей, и медленно распускался бутон фиолетового дыма, словно джинн, выбравшийся из кувшина.

Фигура «белого шлема» — Букле Лотерзана на некоторое время беспечно исчезла в створках раздвижной стены, а затем на чуть возвышающийся над полом столик посыпались бутылки и фужеры самой невероятной и причудливой формы. В эти секунды пришедший в себя после химического отравления Лумис просмотрел в мозгу не менее двадцати способов ликвидации гостеприимного хозяина. Жизнь этого человека висела на тончайших весах нервно-электрического взаимодействия нейронов мозга профессионального террориста, но полицейский абсолютно не догадывался об этом.

— Я считаю, что наше знакомство, твое счастливое освобождение и сенсационное интервью необходимо отметить, — заявил "будущий герой «Ночных новостей», наконец-то сняв свою неизменную белую каску и наглядно продемонстрировав такую же покатую лысину. — Запри наш трофей в туалете, — распорядился он, показывая на пленника.

— Свиньи, обожравшиеся свиньи, — прошептал молодой мятежник, бессильно кусая губы.

Лумис принял решение, он поставил игломет в угол и, изолировав паренька, вернулся к столу.

— Вот это мне нравится, — довольно промурлыкал полицейский, сливая в стакан содержимое полупустых стеклянных сосудов, обклеенных стереорекламами. — Мы ведь свои ребята? За встречу, — заявил он, протягивая Лумису своеобразный коктейль. — Это ведь тоже своего рода лекарство, — философствовал Лотерзан, цедя из стаканчика маленькими глотками. — Надоела человеку окружающая суета, он привел в дом вот такого стеклянного друга, — Букле мелодично звякнул бутылкой о бутылку, — и весь мир стал розовым. Просто и удобно, причем, в отличие от героина, совершенно безвредно. И не надо выдумывать никакой фантастической страны грез, напялив на головупсихогенератор,наш собственный мир после нескольких глотков становится прекрасным.

«Почему я слушаю этот бред, — анализировал Лумис, словно глядя на себя со стороны, — мне что, больше нечего делать? Ну, освободил меня этот человек, ну и что? Слюнтяйство какое-то. Вот Кор Баллади ни мгновения бы не сомневался, это уж точно, кремень, а не человек. Разрядил бы игломет, и бровь бы не дрогнула. Ну, кто этот „гроза мафиози“ мне? Ну, знаю я его имя, и что теперь? А чем хуже те, кого я дырявил ночью? Не знал я их имен, и что же?» Он не мог разрешить дилемму и продолжал участвовать в спектакле.

Одну за другой Лумис опрокинул три наполненные до краев вместительные рюмочки. Давно он не позволял себе таких отупляющих развлечений. Но ему надо было заснуть, а он предполагал, что после такой нервной ночи и такого количества пролитой крови это будет крайне непросто — необходимо залить мозг какой-нибудь отравой. Та, что оказалась в наличии, вполне подходила. Все это время новый знакомый, не прерываясь, болтал языком на самые разнообразные темы, и по мере выявления широты его кругозора надежды на то, что удастся его споить, таяли. А когда батарея пустой посуды была сметена на ковер и на ее месте возник переливающийся на солнце, словно сказочный дворец, объемистый графин, Лумис понял, что в этом виде соревнований Букле может дать ему бесконечную фору. Приходилось менять план в корне. Лумис влил в желудок еще скляночку, прежде чем растолковал неумолимому борцу с трезвостью, что, если журналист хочет сделать сенсацию, он не должен терять ни секунды, а поэтому ему необходима пустая комната, в которой можно выспаться. Основное непьянеющий герой будущих репортажей уразумел быстро, но зато пустился в нескромные дебаты длительностью в два фужера по актуальнейшему вопросу, кем является он, Лотерзан: свидетелем или соучастником. Еще до того, как собеседники сошлись на первом, Лумис почувствовал легкое головокружение. Ненасытный поглотитель горячительных напитков мгновенно воспользовался этим и, сделав быстрый тактический ход бутылками, почти развязал дискуссию протяженностью в пятьсот миллилитров о том, кому больше доверяют подданные Империи Эйрарбаков, полиции или прессе. Точку Лумису удалось поставить, лишь когда он «нечаянно» расколол миниатюрный графинчик, расплескав его золотистое содержимое по звукоизолирующей стене. Он едва успел перехватить Букле, нырнувшего в бар за новой порцией напитков, призванных заглушить это горе.

Лумиса немного пошатывало, когда он, наконец, оказался наедине с подушкой и диваном: в этой квартире не уважали технические чудеса типа эргованн. Но, несмотря на отсутствие прогрессивных бытовых приборов, Лумис тут же отключился.

КАПКАНЫ ЛЕСА

Браст устало пережевывалгипацитовуюпитательную пасту, без интереса наблюдая, как Пексман, опираясь на рычаги, засыпает в кресле водителя. Браст собрался было пнуть его, но Пексман встрепенулся сам и с кислой физиономией воззрился вперед.

О, боже Эрр, как все это уже надоело: эта зелень, сплошная болотная стена, травяной ковер под гусеницами, салатное небo как приелись эти консервы и эта застоявшаяся пресная вода, ужасно противная и теплая оттого, что хранится рядом с двигателем, который ревет круглые сутки. Ну, ничего, еще несколько суток, и они с Пексманом останутся без работы. Нет, какое-то занятие им, разумеется, найдут, но уже не будет этих рычагов, мостоукладчик станет не нужен, потому что «Железный кулак» преодолеет последнюю водную преграду — Циалиму — величайшую реку Мерактропии, и, если верны расчеты полковника Варкиройта, это будет чуть более двух третей пути. Они уже преодолели большую половину дороги и до сих пор не обнаружены, недаром каждый их шаг был сверен в самом секретном отделе Верховного Штаба Наступательных Войск (ВШНВ) с такойпедантичностью. За все эти дни не погиб ни один человек, произошла лишь одна схватка с мерактропом, да и то без каких-либо последствий, разве что пришлось бросить бесполезную «Гиену», которую даже не пытались отремонтировать.

Теперь в экипаже у них прибавился один человек, это был Логги из потерянной навсегда «Гиены», после того случая он стал кочевником в квадрате, поскольку перебирался из машины в машину. Однако в их мостоукладчике он вроде бы прижился. В небольшом жилом пространстве транспортера стало тесновато, но, с другой стороны, некоторая перемена в этой нудной, однообразной жизни была не лишней. Логги был веселым парнем, и коллекция анекдотов в его голове представляла собой солидный многотомник. Он редко повторялся, но даже повторения представляли собой своеобразные вариации, далеко отстоящие от первоисточника. Да и прикорнуть теперь можно было гораздо чаще и с полным спокойствием, лишние глаза на этой сложной трассе не мешали.

Именно этим в настоящее время и пытался заниматься Браст. Он отложил тюбик с питанием и начал поудобнее устраиваться в откинутом кресле. Голос Варкиройта, который,в принципе, уже стал родным, сегодня почему-то их не беспокоил.

— Логги, — позвал Браст, — считай себя дежурным по кубрику. Я вздремну минут двадцать, а вы тут не проспите нашествие брашей.

Логги тут же хотел выдать соответствующий случаю пример из своей богатой коллекции, но Браст остановил его.

— Прошу тебя, не порть мне послеобеденный сон, ладно? Посмеемся попозже.

Разгоревшийся в глазах Логги блеск сразу же потух, и он с досадой приник к перископу. Тут-то все и началось. Передние машины внезапно остановились. Пексман ругнулсяи надавил тормоз.

— Вот так всегда, — проговорил Браст, открывая глаза.

— Ни хрена не пойму, — пояснил обстановку Логги, вертя рукоятку кругового обзора.

И тут громкая связь взорвалась комментариями.

— Готовность «боевая»! — заорал Варкиройт так, что наушники у Браста шевельнулись. — Всем танкам ввожу запрет на применение тяжелого оружия. Действовать иглометами, но заряды беречь.

Наше руководство, как всегда, на высоте, — съязвил Логги. — Прекрасно растолковали ситуацию. С кем воюем-то, командир? — спросил он по «внутренней», видимо имея в виду Браста.

— Иглометы к бою! — скомандовал тот в свою очередь. Ручное вооружение хранилось в специальных креплениях, и каждый схватил его с того места, где было ближе, обстановка не способствовала выбору своего именного оружия. Браст размышлял: стоит ли по внешней связи задавать вопросы касательно дальнейших действий. Мостоукладчик неимел боевых стрелковых ячеек, а в связи с абсолютной неясностью обстановки он не знал, будет ли правильным решением открывать верхние люки. Он уже практически преодолел страх перед начальством, когда внешний мир внес коррективы в ситуацию.

— Вот они! — взвизгнул Логги, не отрывая глаза от окуляров.

—Кто, черт возьми? — подавленно поинтересовался Браст, и тут Пексман разъяснил:

— Это туземцы... О мерзость, проклятая Мятая луна, провод перерезали.

Имелся в виду соединительный световод, и все это поняли. Обрыв возможности внешнего общения решил дело.

— Всыпьте им, рядовой, — приказал Браст Логги, поднимаясь со своего сиденья, в глубине души не до конца уверенный в решении.

Он перехватил управление перископом, а Логги в это время откупорил верхний боковой люк. Выбраться наружу он не успел — сразу две короткие стрелы с ярко-рыжим хвостовым оперением воткнулись в него: одна в плечо, а другая прямо в лоб, под самую каску. Логги охнул, и этот звук, усиленный воротниковым микрофоном, привлек внимание Браста. Он оторвался от картинки, переотраженной системой зеркал, и успел пронаблюдать, как пальцы Логги разжались и тело съехало в промежуток между обшивкой левого опорного мостового домкрата и коробкой противохимического фильтра. И еще он увидел, что выход, через который явилась смерть, распахнут настежь. Стрелы вошли в машинувертикально — их выпустили с верхних этажей леса, понял Браст.

— Пекс! — не своим голосом закричал он. — Разворачивай! Логги убили! Двигайся куда-нибудь, не давай им целиться в неподвижную мишень!

Машина взревела, но у водителя было очень мало возможностей для маневра: непробиваемая растительность подступала вплотную, до впереди идущей машины было рукой подать, а задняя вообще подпирала их с тыла. Браст, не глядя — он непрерывно смотрел на клочок зелени в проеме люка, — напялил на голову каску и отрегулировал на подбородке застежку. Он действовал одной рукой, другая же непрерывно держала наведенные вверх дула. Затем он, опустив голову, подобрался ближе к люку и дал очередь в неизвестном направлении. Стрелять в таком положении было крайне неудобно, и отдача бросала руки из стороны в сторону. Он отстрелял магазин, не прерываясь даже для переключения с ядовитых на обычные заряды. Это было явное игнорирование приказания Варкиройта, но думать был некогда.

Громадный механизм трясся всем своим длинным корпусом, пытаясь совершить разворот, но толстенный ствол сигиллярии, уходящий вершиной в бесконечность, не пускал корму, и мощнейшие гусеницы бессмысленно истребляли примитивную корневую систему этого древнего гиганта. Браст сменил боекомплект, но заставить себя подлезть к люку не мог: он был уверен, что этот маневр будет последним в его жизни. Он прекрасно понимал, что аборигены вполне способны сейчас забраться или спрыгнуть сверху на броню и ничто им в этом не помещает, но не сумел ничего с собой поделать. Он отстрелял еще одну обойму. Она так быстро спела свою бессмысленную песню, что Браст еще некоторое время продолжал держать руки в напряженном состоянии, словно сопротивляясь инерции отдачи. Он зарядил третью, но тут почувствовал внутри это — несколько забытое, давящее ощущение безволия и тоски. Он сразу вспомнил свою первую встречу с аборигеном однако воспоминание мгновенно уступило место вялому туману, заволакивающему мозг. Он уже плохо ориентировался в окружающем мире, когда в некоторую норму его вернуло прикосновение Пексмана, пытающегося тоже просунуть оружие в люк.

— Назад! — скомандовал Браст, толкая его всем телом.

Но водитель словно ошалел, и он никак не мог стащить его обратно.

— Назад, чертяка!

Они уже почти боролись: Пексман был тяжелее, но у Браста позиция была более устойчивой, и он смог опрокинуть эту тушу. В слабом освещении, падающем из отворенной створки, он увидел глаза Пексмана и сразу покрылся потом. Их нечеловеческое выражение произвело в рассудке Браста очередной шок и окончательно нейтрализовало чужое гибельное воздействие. Он поджал ноги и толчком забросил нового противника назад, на место механика. Так же, ботинком, он выбил у него из руки оружие, затем придвинулся к перископу и, торопливо вращая рукоятку, обозрел окрестности. Угол обзора по вертикали был крайне мал, но зато благодаря частичному развороту, сделанному Пексманом, заднее крепление моста не мешало обозревать обе ближайшие боевые единицы. Он увидел, как по лианам, подобно акробатам, на одну из машин опустилось несколько обнаженных фигур. Вполне возможно, что то же самое происходило и на верхушке его машины, он никоим образом не мог лицезреть верхнюю часть выдвижного мостового блока. Браст вспомнил про газовые гранаты. Отсюда он не был способен дотянуться до ящика, и, кроме того, их применение заставило бы его надеть противогазовую маску, а это автоматически привело бы к нескольким секундам полной уязвимости. Да и не мог он, после того что случилось с Логги, снять шлем-каску хотя бы на миг. «Железный кулак» явно попал в западню, пришел к выводу Браст, и эта его догадка была истинной. Он не видел выхода. Если передний и задний танки по какой-то внешней причине блокированы, без подвесных вибротесаков остальным не выбраться, а нацепить их можно только вручную. Браст отправил во внешнее пространство еще половину обоймы, сам не зная, для чего. Плана не было. Он глянул на напарника: Пексман лежал не шевелясь и, возможно без сознания. «Чертовы гипнотизеры!» — зло подумал Браст, вновь придвигаясь к прибору наблюдения. Вездеход, находящийся по курсу, был плохо виден сквозь синеватое облако. Видимо, про химическую войну вспомнил не только Браст. Но бессильные бронированные коробки продолжали стоять, и, следовательно, стратегическая ситуация не менялась. В этот момент из подсознания Браста выпрыгнула и овладела мозгом абсолютно нетривиальная мысль. Он вспомнил об этих трофейных бусах — амулете. Он знал, что это наверняка бред и для его проверки не стоило рисковать, но внутри у него крепло убеждение. Сколько было случаев, объяснимых лишь иррациональным вмешательством этой побрякушки, взять хотя бы того страшнющего паука. Он положил игломет на колени и стал торопливо расстегивать пуговицы и «молнии» на груди, добираясь до внутреннего кармана. Он нащупал их: как всегда, они были прохладные на ощупь. Браст достал бусы и глянул на них. Они были совсем невесомы в его руке, казалось, стоит их отпустить, и они взлетят. А может быть, это было последствие долгого держания в руках игломета? Браст внезапно понял, что тянуть более нельзя, эту грубую, красивую вещь можно было рассматривать очень долго. Он, внутренне содрогаясь, подобрался к выходному отверстию и рывком высунулся из него.

— Эй, мерактропы! — заорал он. — Забирайте свою игрушку, только оставьте нас в покое!

И с размаху запустил их далеко-далеко, а затем с сумасшедшей скоростью нырнул обратно, задвигая за собой створку люка. Он даже не попытался воспользоваться станковым огнеметом, более того, совсем не подумал об этом, продырявленная библиотека анекдотов в голове Логги не располагала к подобным выходкам.

А вскоре все кончилось, и колонна, сделав маневр, дабы обогнуть гигантское поваленное дерево, двинулась дальше.

— Колдовство, — процедил Пексман. — Убейте меня на месте, но это колдовство.

Он очень смутно помнил происшедшее, и если бы не окровавленный Логги, то вообще считал бы все случившееся мрачным видением.

А Браст не стал рассказывать о своем поступке, он не желал терять авторитет, ведь Пекс причислял его к большим рационалистам.

ЛАБИРИНТЫ ГОРОДОВ

Проснулся он через полтора часа, точно как планировал. В голове шумело. Он прошел в соседнюю комнату. Временно оставивший свои обязанности по охране порядка Букле Лотерзан сидел в позе султана и деловито исследовал степень водоизмещения своего желудка. Но, несмотря на все старания естествоиспытателя, эксперимент до сих пор находился в стадии разработки. При виде Лумиса он прямо-таки посветлел и даже зарумянился в окрестностях макушки, а чтобы отметить возвращение «блудного сына», выбил пробку из непочатой бутылки «Императора». Он торжественно направил в фужер, подставленный Лумисом, шипучую струю алкоголя, но, узнав, что напиток предназначен не для него, а для кого-то постороннего, наотрез отказался наливать больше трети ранее задуманной порции. Едва отбившись от друга-полицейского, Лумис добрался до помещения, в котором оставил пленника. Тот, похоже, дремал, втиснувшись в угол, но моментально пробудился при открывании двери. Выяснилось, что Лумис был уже в неплохой форме: он успел уклониться от массивной металлической болванки и вовремя реквизировать гнутый кусок водопроводной трубы.

— Ну и что? — констатировал он, выгибая железку в исходное прямое положение. Действовал он одной рукой, упирая край в стену.

Затем он поставил принесенный бокал на пол и взялся за дело двумя конечностями. Заключенный молчал, тоскливо глядя, как стальная труба превращается в сложное переплетение, похожее на морской узел.

— Вот так же скрутят ваше сумасшедшее выступление, -пояснил Лумис, откидывая в сторону сюжет для художника-абстракциониста. Это он сказал для Букле, отиравшегося по ту сторону не слишком толстой двери.

— Что-то незаметно, — невесело оскалился мальчишка. — Ничего, скоро мы счистим с планеты плесень вроде тебя.

— Слушай, — перебил его Лумис. — У меня сегодня уже голова болит от всякой пропаганды. Вот, угощайся.

Он протянул парню горячительный напиток. К некоторому удивлению Лумиса, тот не отказался и в несколько глотков уничтожил содержимое, но после все-таки не выдержал и скривился.

— Значит, так, мой неукротимый бунтарь, — веско изрек Лумис, подвигая его к себе за шиворот и говоря не слишком громко. — Ты еще немного посиди тут, подумай о жизни. Только ничего не бойся. Я кое-что выясню, угомоню нашего гостеприимного хозяина и вернусь.

Молодой человек ошеломленно посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Букле Лотерзан, — со значением обратился Лумис к представителю сильно поредевшей в эту ночь полиции. — Ты мне случайно не подскажешь, где можно найти хороший радиопередатчик, хотелось бы связаться с редакцией, опередить конкурентов.

Букле, ведущий в одиночестве явно неравную борьбу с алкоголем, уже находился в положении некоторой отрешенности от внешнего мира, поэтому выяснение такого простого вопроса порядком затянулось. Лумис оставил было почти бессмысленные попытки, но каким-то внутренним чутьем ощутил, что старый алкоголик явно знает что-то по данному поводу. Он даже проимитировал участие в продолжении этого никак не желающего кончаться праздника. Через некоторое время его долгие старания увенчались успехом. Он стал владельцем бесценной для него информации: всего лишь пятнадцатью этажами выше находится тайный центр подслушивания «патриотической полиции», и, по версии Букле, сейчас там абсолютно никого не было, все его служащие еще ночью дали стрекача.

Сам Букле, проигрывающий битву, но вовсе не желающий этого признать, был уже абсолютно не в состоянии проводить Лумиса до места, и это было к лучшему. Пока Лумис снова на несколько минут зашел к изолированному пленнику, в покинутой области пространства произошло долгожданное событие: неутомимый борец с трезвым образом жизни заснул. Вначале через прикрытую дверь они услышали чудовищное бульканье и рев, доносящийся из соседней комнаты. Было похоже что там затаилась гигантская болотнаячерепаха-глимбаиз Мерактропии, поджидающая беззащитных млекопитающих. Лумис опомнился первым, бесшумно шагнул на ковер и остановился как вкопанный... Прямо на полу, в груде поверженных стеклянных противников, обхватив, будто рукоятку шпаги фарфоровую рюмочку, мощно храпел Букле Лотерзан.

— Не перевелись еще богатыри, — констатировал Лумис, из любопытства заглядывая в бар.

Там было пусто, как бывает после залпа стационарного огнемета.

— Ну, что же, — подвел итоги Лумис. — Пожалуй, все завершилось неплохо. Он повернулся к юноше: — Как тебя зовут?

— Бенс, — ошарашенно признался тот, моргая. Он ничего не понимал в происходящем.

Отлично. — Лумис представился. — Будешь пока находиться при мне, я это тебе говорю, как человек, имеющий значительно больший стаж на поприще боевых операций. Только предупреждаю, не вздумай бежать.

ДИСПУТЫ ЛЕСА

Сегодня впервые стало интересно прижимать наушник к уху. Контральто-капитан Пурал организовал увеселительное мероприятие — лекцию-дискуссию с участием звезд: Сокса, или иначе Профессора, и доктора Геклиса. Вначале они последовательно излагали всяческие научные факты и теории, касающиеся Мерактропии, и, как ни странно, далеко не все оказалось захватывающе интересным, но, когда подошла пора дискуссии, стало намного веселее. Геклис предложил слушателям задавать разные научно-технические вопросы, а они с Профессором будут на них отвечать. И посыпалось. Вначале все как-то мялись, а ведь казалось, что тут сложного, морды твоей глупой никто не видит, спрашивай смело, что хошь.

Диспут велся прямо на ходу, то есть вся колонна продолжала переть в неизвестность с примерно постоянной скоростью. По праву старшего в звании Браст усадил за рычаги Пека, все равно он мало интересовался науками. А Браст так настроился познавать высокие горизонты, что даже закрепил около перископа открытый блокнот. Когда начали сыпать вопросы, Браст положил приготовленную ручку на место: он знал, что в отряде полно туповатых и, говоря образно, несколько приземленных ребят, но уж такого он вовсе не ожидал. Например, один водитель из машины-разведчика спросил на полном серьезе, как размножаются мерактропы и правда ли, что у них нет женщин, а мужчины несут яйца. Ну и смеху было на линии связи! Профессор даже не стал отвечать на эту чушь. Кто-то поинтересовался, почему пауки здесь такие большие. Док Геклис взял слово и долго пояснял что-то о внутреннем и внешнем давлении в организмах. Брасту стало скучно, он даже хотел отобрать рычаги у Пексмана. Затем еще какой-то умник задал следующую задачку, от которой стало на несколько секунд тихо. «Была бы здесь „патриотическая полиция“, — подумал Браст, — уже бы волокла этого члена общества „Хочу все знать“ за белы рученьки в кутузку». Этот кто-то спросил: «Правда ли, что Республика Брашей нападает на нас из-за территории, потому что их родная суша тонет?» Браст был уверен, что на такую провокацию никто не будет отвечать, однако Профессор решился, гражданские — люди смелые, не то что запуганные властью военные.

«Понимаете, — доложил он аудитории, — материк Республики действительно тонет, но это процесс медленный и, конечно, не является основной причиной войны. Основная, как известно всем, это желание брашей обрести мировое господство. Однако вопрос имеет под собой почву. Мне не известны все факты, я не специалист по политике, но тем не менее можно рассмотреть гипотетические возможности. Допустим, затопление материка — это основная причина агрессии. Не будем сейчас вдаваться в подробности о том, что человечество слишком мало знает о своей находящейся под ногами планете. Кто может гарантировать, что через пятьдесят циклов, а может, завтра республиканская континентальная плита не начнет выныривать обратно, а имеющее сейчас место поднятие суши под Империей не остановится? Далее, пусть так, но почему бы брашам не взяться вплотную за освоение Мерактропии. Ясно, что на этом пути стоят сотни трудностей (мы тут с вами их понимаем более, чем кто-либо), но, наверное, захват территории вооруженной до зубов Империи не менее сложная задача, к тому же куда более опасная, учитывая ответный удар. Мерактропы-то в Брашию не собираются, правда? Естественно, на это потребуются средства, но уж не меньшие, чем на ведение захватнической войны».

И тут в дело встрял док Геклис: «Я хочу поспорить с уважаемым коллегой, можно? Так вот, вполне может быть, что Республика потому не пытается осваивать Мерактропию, что это не их территория, и, освоив ее, браши все равно будут втянуты в войну за Мерактропию, пусть даже уже освоенную, а может, именно из-за последнего. Далее, освоение Мерактропии повлечет за собой такие расходы, которые не позволят одновременно угрожать Империи Эйрарбаков вторжением и обладать средствами для адекватного ответа. То есть браши не селятся на экваториальном материке потому, что боятся агрессии со стороны Империи. Ситуация неразрешима, покуда на планете Гея два гегемона, два примерно равных по потенциалу центра цивилизации. Точно так же мы могли бы предъявить брашам претензию, почему-де они не переселяются на Странницу или не строят поселение на другой луне — Мятой. Однако освоение космоса тоже очень затратная область, и бросить туда средства, которых и так в обрез и которые неизвестно когда дадут отдачу, при наличии сильного, опасного соперника очень рискованно. Поэтому перед освоением нового континента, так же как при любом другом начинании, необходимо обрести абсолютную гегемонию».

Подобные политические дебаты понравились Брасту больше всего.

Этот «телемост», как обозвал его Пексман, был первым и последним. Видимо, полковнику очень не понравилось отклонение в геополитику.

НОВОСТИ ГОРОДОВ

Старомодный механический замок щелкнул за спиной, словно орудийный затвор, и они остались наедине с темнотой. Потом Лумис включил электрический фонарь, и оба зашагали вверх по ступенькам. Вскоре Лумис убедился, что комната, набитая радиоэлектроникой, существовала реально, а не являлась порождением пьяной горячки. Более того,аппаратура имела автономный источник питания. Пока он разбирался с радиостанцией, кое-что удалось выяснить о Бенсе и о происшедших накануне событиях. Бенс был из «орхидеев», примкнул к движению довольно давно, его политические воззрения сводились в основном к проблеме сокращения вооружений, сам он, правда, никогда не видел вблизи живого браша, но считал, что с ними можно договориться. Бенс, в свою очередь, прилагал максимум усилий, чтобы раскусить своего спутника, но Лумис по-прежнему оставался для него тайной за семью печатями. По поводу начавшегося восстания Бенс подтвердил точку зрения Лумиса, что набирающие темп события были запланированы на более поздний срок. О причине такого скачка Бенс не мог ничего сказать, но предположил, что в этом деле замешана активизация «патриотов» в последнее время.

— Два дня назад они снова арестовали Траба и Онаму Барракуду, — пояснил Бенс.

Лумис вспомнил мелькавшие недавно во всех газетах фотографии этих братьев — лидеров «орхидеев» и то, что их каким-то образом сумели вытащить из тюрьмы. Он даже припомнил свои мысли по этому поводу: о том, что, если бы забрали его самого, никто бы и не хватился, в газетах бы не упомянули и уж точно бы не выпустили. Оказывается, даже в подполье лучше и надежнее крутиться наверху.

— Еще ходят слухи, что некие кретины прошлой ночью совершили неудачное нападение на казармы «белых касок». Это случайно не ваших рук дело? Ну, тех, кто за вами стоит? -воззрился на Лумиса внезапно осененный догадкой Бенс.

— Нет, друг Бенс, поверь моему опыту, если бы это проделалимы,нападение было бы удачным.

Через какое-то время, перебрав кучу радиочастотных окон, Лумис наткнулся не просто на кого-то, а на самого Кора Баллади. Оба абонента были обрадованы донельзя.

—Лумис, черт возьми, ты, возможно, единственный из всех «одиноких волков» остался в живых, — рассказал Баллади. -Поверь, никто из ребят не вышел на связь.

— Да, я тоже много раз пытался соединиться с Кострадом, но ответа не было.

Кострада вместе с его радиоточкой, похоже, заграбастали в первые часы и еще многих наших взяли с постелек тепленькими. Вероятно, где-то произошла утечка информации. Благо главная часть плана все-таки осуществилась. Теперь о деле Лумис, мы в тяжелой ситуации. Нас блокировали прямо здесь в высотном доме, сверху и снизу. Самостоятельно мы, видит Эрр, не выпутаемся. Запиши наши координаты. Лумис их просто запомнил.

— Сколько людей ты можешь собрать?

— Кор, я думаю, сейчас самое главное время. Мне некогда собирать армию, но я постараюсь подсобить вам.

Лумис отключил передатчик. К сожалению, техника была выполнена в стационарном исполнении и не поддавалась транспортировке.

— Ты со мной? — спросил он Бенса.

СЮРПРИЗЫ ЛЕСА

Браст в разведке. Они с Сарго и Ликсом прочесывают местность. Для прочесывания привлекли многих, а не только специальный взвод Холта, «лавочка» Вербека перехватила сигнал какого-то близко расположенного передатчика. На глазах Сарго странного вида прибор, провода от него уходят на макушку, а уже там, выше каски, пялятся в окружающие лабиринты деревьев темные матовые точки — инфракрасные механические глаза и узконаправленные звуковые датчики. Органы зрения Сарго находятся в другом, нечеловеческом мире, в новом измерении, доступном ранее лишь насекомым. Местность почти непроходима, но тем не менее гораздо доступнее, чем та, что была ранее, когда «Железный кулак» полз в прибрежной полосе джунглей. Сарго рядовой, однако назначен старшим даже над тенор-сержантом Брастом по праву профессионала, ведь не мосты они сейчас строят.

— Секундочку. Всем стоять! — командует Сарго. Он в маленьком отряде за главного, остальные ведь вообще не видят в растительности дальше своего носа. — Слева, на два часа: движущаяся цель — человек.

У Браста похолодело внутри. Мерактропы! Вот и вляпались с этой дурацкой разведкой. А Ликc уже ведет стрельбу в указанном направлении: шипит его игломет, а иголки дырявят толстые, свисающие гирляндами листья папоротников-эпифитов и со звоном (едва воспринимаемым, доступным только тренированному солдатскому уху) ввинчиваются в стволы гигантской пальмы. Но, кроме этой платы теории вероятностей, бесшабашного дарения сокровищ цивилизации декорациям, вонзаются еще куда-то: визжит что-то живое, разумное, воспринимающее боль. И Браст палит туда же. А Сарго покручивает нечто в своей поисковой машине, регулирует на ощупь: занижает звуковую чувствительность,наверное, уши у него уже свернулись от криков.

— Поражение! — орет он, нарушая инструкции маскировки. Сам временно глухой, так и других решил сделать себе подобными. — Атакуем!

И они несутся, вернее, пытаются перемещаться быстрее. Игломет у Браста уже за спиной, а перед носом пропеллер виброножа, и зеленая пыль окутывает всю тройку. А когдасрубаются последние лианы, они едва не наступают на тело. Оно еще дергается, еще живет, не расставаясь с привычкой к существованию. И никакой это не мерактроп, а цивилизованная личность. Браст переворачивает неизвестного за многослойную одежду. Все лицо, все тело впереди — сплошная кровоточащая губка: человек наверняка услышал их приближение, повернулся анфас — и тут... Странно, что он не убегал и не прятался. А Сарго уже высматривает своим всевидящим оком новые цели.

— Он совсем без оружия, — вслух констатирует Лике.

Верное наблюдение, пожалуй, концентрация самого главного из произошедшего. Оно даже сбивает с толку машину-человека Сарго.

— Вообще никакого? — переспрашивает он, поворачиваясь к Ликсу и глядя на него сверху, с макушки, своими темными точками-датчиками. Он сразу отводит голову, неизвестно, каким представляется Ликс в инфракрасном диапазоне. — Значит, других будем брать живыми. Всем ясно? — добавляет он решительно, дабы не возникло сомнений в задумке.

И они снова в поиске.

— Прямо впереди, на одиннадцать часов! — говорит он через некоторое время. Они врубаются в сельву: снова визжит вибронож (теперь он ходит подобно маятнику, только в горизонтальной плоскости). Браст держит его двумя руками, слишком толстые папоротники и тяжела отдача.

— Черт возьми, — говорит Сарго, — куда он делся? Надо было расстрелять и не возиться. — Он растерянно озирается окрест.

Браст обходит толстый ствол, поднимает голову, отслеживая высоту дерева, и вверху видит втягивающийся в листву ботинок. Если бы в руке был не механический тесак, а игломет он бы сразу выстрелил, не успев подумать.

— Сарго! — орет он не своим голосом. — Вот он — стервец! На дереве.

— Ха-дори-пабата-хи! — обращается к беглецу Сарго на браши. «Замереть. Быстро ко мне. Слышал!» — вот как это переводится (компактный у республиканцев язык — ничегоне скажешь).

Потом они берут пленного на мушку, связывают, перед этим приходится снять с него десяток крупных (сантиметров по восемь) древесных тараканов — мерзких, но не очень ядовитых тварей. Он даже не испугался этой мерзости, стремясь убежать. Затем снова прочесывание местности. Больше в округе ничего живого и одновременно разумного нет. Зато становится ясным, откуда взялись эти браши: найдены остатки малой спасательной капсулы грузового дирижабля. Первое, что сделали эйрарбаки, обнаружив ее, это превратили в кашу электронную начинку: именно там должен был быть радиомаяк для вызова спасателей. Потом они сопроводили пленного к Варкиройту, и тот в штабном вездеходе учинил допрос.

ловушки городов

Краем глаза Лумис не забывал наблюдать за партнером. Выйдя из подъезда, Бенс наконец поверил случившемуся: он снова был свободен. Труп старика-конвоира, окончившего свой жизненный путь четыре часа назад, уже убрали, но Бенс поспешил отвернуться от лужи крови, застывшей на мостовой. Они ускоренным шагом двинулись вдоль улицы в сторону, противоположную баррикаде «орхидеев». Пройти по пневмотракту, как планировалось, не удалось: двери станции контролировал низкорослый сутулый парнишка с одноручным иглометом на голенище. Снять его с поста ничего не стоило, но Лумис поостерегся, помня затаенное недоверие Бенса и возможность дублирования поста изнутри. По этой причине на виду всей площади Святой Колесницы они взломали дверцы стоящего на обочине электромобиля марки «Гаплоидор», до сих пор никем не тронутого, и покатили в юго-западную сторону Пепермиды. Видя в зеркальце восхищенные глаза Бенса, Лумис понял, что парень несколько ошарашен стилем его «работы».

Проехать до фронтовой полосы без остановок им, конечно, не удалось, мобиль привлекал слишком много внимания, особенно со стороны разношерстных патрулей. В пяти случаях надежным пропуском служило лежащее на коленях оружие, их тут же признавали своими, но зато едва стоящие на ногах, похоже, после встречи со своим кумиром, шестеро «зеленых змеев» отстали только после предъявления Бенсом членского билета «орхидея». Старательно объезжая орды недовооруженных повстанцев, Лумис больше молчал,лишь иногда задавая вопросы, потому что Бенс наконец-то разговорился. Он даже, увлекшись, стал поучать Лумиса основам революционной теории. Лумису было не слишком приятно, но он стерпел. У него имелось множество веских аргументов, достаточных для того, чтобы положить этого тепличного теоретика на лопатки. Пол-цикла работы «арготатором» и столько же времени ожидания настоящего дела, одного этого хватит, но он не хотел ворошить прошлого, и еще этот разговор его развлекал. Быстрая езда создавала иллюзию безопасности, и, воспользовавшись случаем, Бенс начал осторожные расспросы. Действия Лумиса разжигали его любопытство, они были настолько упорядочены в окружающем хаосе, что создавали эффект отработанных цирковых трюков.

— Так ты все-таки откуда? «Арготатор»? — напрямую спросил Бенс.

— Да, ты слышал о таком движении?

— Вот оно что, так ты все-таки оттуда?

— Представь себе. «Орхидеи» считают нас врагами?

— Нет вообще-то, но я бы не сказал, что питаю к террористам большие симпатии. Ваши методы неправильны по своей сути. Правда, о вас мало что известно, вы ловко путаетекарты, но сам по себе ваш путь обречен на провал.