Чтение 66–й страницы книги ~После нас

Президент задохнулся и встал.

В кабинет ступил обрюзгший старик с сократовской выпуклой плешью и пегой разлапой бородой. Был он почему-то бос и одет в просторную старую рясу с бурыми подпалинами… Для полноты картины не хватало только венка из полевых цветов. Боже, что с нами делает время!.. Неужели с этой вот дряхлой развалиной Глеб Портнягин когда-то, по молодости лет, пытался взять на пару продовольственный склад? Боже мой, Бож-же мой!..

За понурым плечом вошедшего возвышался статный полковник Выверзнев. Красивое мужественное лицо его выражало приличную случаю сдержанную скорбь.

Глеб Портнягин повел бровью. Полковник понимающе наклонил голову - и вышел, а запавшие от жалости глаза Президента вновь обратились к бывшему другу и подельнику.

Душераздирающие зрелище… Вместо мощного алого ореола - какие-то жиденькие клочья и колтуны из рыжеватых паутинчатых лучиков. Даже кинозвезды, чья аура давно выпита зеркалами и съемочными камерами, не выглядят столь удручающе.

Следом за Африканом прямо сквозь стену в кабинет вперлась целая толпа обрюзгших сгорбленных страшков. Огромное горе протопарторга было для них все равно что званый обед.

Президент вышел из-за стола, шагнул навстречу и бережно, как на похоронах, обнял бывшего друга.

- Эх, Никодим… - с болью выговорил он.

Сократовская плешь протопарторга ткнулась в широкую грудь колдуна.

- Глеб… - В горле поверженного всклокотнуло рыдание. - Ты не поверишь… сам сдаваться шел…

Продолжая придерживать за плечи нетвердо стоящего на ногах Африкана, Глеб Портнягин подвел его к креслу, усадил.

- Мерзавцы, ах мерзавцы… - сдавленно приговаривал он. - Что же они с тобой сделали!..

Опустившись в кресло, Африкан сгорбился окончательно.

- В Гаагу отправишь? - старчески шамкая, осведомился он с видимым равнодушием к своей дальнейшей судьбе. Предыдущих сочувственных слов протопарторг либо не расслышал, либо не принял всерьез.

Глеб выпрямился. Глаза его метнули темные молнии.

- В Гаагу?.. - оглушительно переспросил он, широко разевая львиную пасть. - Ну, нет!.. Такого подарка они от меня не дождутся!..

Гневно оглянулся через плечо и легким дуновением развеял толпу рассевшихся посреди кабинета страшков. Раздражали…

Медленно, скорее с досадливым недоумением, нежели с надеждой, Африкан поднял измученное лицо, всмотрелся… Зная Портнягина с детства, на пощаду он даже и не рассчитывал… Одного не учел Никодим: с возрастом люди иногда становятся мудрее. Особенно если достигнут высшей власти…

Великодушие Президента застигло Африкана врасплох - и протопарторга накрыло синдромом Иоанна Грозного, любившего в трудные минуты предаться самоуничижению…

- Глеб… - надломленно, с покаянной слезой в голосе выдохнул Африкан. - Прости меня, Глеб!.. Кругом перед тобой виноват, кругом!.. Даже тогда… Даже тогда на складе… Не урони я там ящик с водкой - хрен бы нас повязал участковый! - У протопарторга вновь перемкнуло гортань. - Глеб, я уйду из политики!.. - надрывно поклялся он. - Уже ушел… Давай забудем все… Давай снова станем друзьями…

Эта сбивчивая речь произвела на Президента весьма сильное впечатление, но отнюдь не то, на которое надеялся втайне сам Никодим. Поначалу Глеб Портнягин слушал протопаргорга с изумлением, переходящим в оторопь. Когда же дело дошло до заверений в дружбе, тяжелое лицо колдуна из бронзового стало чугунным. Воздух в кабинете отяжелел, как перед грозой. По углам испуганно заклубились угланчики и прочая мелкая проглядь. Под потолком треснул ветвистый разряд, а за всколыхнувшейся гардиной поднялась яростная толкотня…

- Да на хрен ты мне здесь нужен в друзьях? - воздевши к люстре огромные кулаки, грянул Портнягин во всю мощь своих обширных легких. - Ты мне там!.. Там во врагах нужен! - И Президент неистово ткнул в сторону Лыцка. - Пока ты там - ты страшилище! Тобой в Америке детей пугают!.. Им же против тебя союзник позарез необходим!.. А союзник - это кто? Это - я!.. Это - Баклужино!.. Значит, гуманитарная помощь, значит, вступление в НАТО!.. Займы, инвестиции, черт побери!.. А теперь?.. Слышишь?..

И оба старых врага оторопело прислушались к тишине над Президентским Дворцом.

- Все… - простонал Глеб. - Отлетались… Только что сообщили: десантный вертолетоносец «Тарава» развернулся в Щучьем Проране и идет обратно в Каспий!.. Ничего не будет… Нет тебя в Лыцке - значит и бояться нечего! А ты тут какую-то партизанщину самодеятельную развел!.. Ну вот чего ты забыл в Баклужино? Зачем ты сюда вообще приперся?..

- Меня там убрать хотели, Глеб…

- А со мной ты связаться не мог?.. Связаться, объяснить: так, мол, и так, убрать хотят, выручай… Что тебе нужно?.. Икону?.. На, возьми икону, возьми что хочешь, возвращайсяв Лыцк, спихни этого недоноска Порфирия, но верни мне Запад!.. Верни мне союзников!..

Смаргивая слезы умиления и не веря своим ушам, Африкан смотрел на взбешенного Глеба… Видимо, все-таки в глубине души протопарторг был очень хорошим человеком. Потому что только очень хороший человек может оказаться таким дураком.

Враг - это вам не друг. Друзья - как девушки с вокзала: только свистни - тут же и набегут… А вот врага следует выбирать осмотрительно, как супругу, - чтобы раз и на всю жизнь.

Взять того же Наполеона… Ведь как начинал, как начинал! И что в итоге? Ватерлоо - и остров Святой Елены. А почему? Да потому что старыми врагами слишком легко бросался!.. То с одним повоюет - помирится, то с другим, то со всеми сразу. Вот и пробросался…

То ли дело Петр Первый!.. Как выбрал себе Карла, так всю жизнь с ним и воевал. Застрелили Карла - с его наследниками продолжал воевать. Потому и Великий! Историк Ключевский что про них написал? «Враги, влюбленные друг в друга». Соображал историк, что пишет… Враг - он кто?.. Он прежде всего - учитель твой! Он - лучшая твоя половина! Чем больше он тебя бьет, тем умнее ты становишься. Поэтому врага надо беречь. К примеру, видишь: трудное у него положение - ну так помоги ему и ни в коем случае не добивай. Скажем, свалял он дурака под Полтавой - тут же окажи ответную любезность: устрой сам себе конфузию на реке Прут…

Вообще нужно быть очень наивным человеком, чтобы, попав в беду, кинуться за помощью к друзьям. Друзья скорее всего пошлют вас куда подальше, а вот враги - навряд ли. Конечно, при условии, что вы себе выбрали умных врагов…

В остальном же и те, и эти удивительно схожи между собой. И прав, бесконечно прав был полковник Выверзнев, когда, еще будучи подполковником, выразился в том смысле, что вражда, мол, - это продолжение дружбы иными средствами.

- Да теперь-то что толковать!.. - с горечью сказал Африкан. - Если бы да кабы… Поздно, Глеб…

- Это почему же поздно?..

- Н-ну… - Вместо ответа протопарторг, не вставая с кресла, неловко повел плечами и руками, словно предъявляя все изъяны костюма, неудачно купленного по дешевке. - Самвидишь. Нет уж, похоронили - значит похоронили…

- На покой собрался?.. - задохнувшись, зловеще спросил Портнягин. - Жди!.. Скажите, какие нежности: похоронили!.. Ничего!.. Воскреснешь как миленький!..

- В таком виде?.. - Африкан еще раз безнадежно оглядел свою жиденькую ауру.

- Да почему же в таком?.. - рявкнул Глеб, выведенный из себя неподатливостью Никодима. - У тебя же в руках икона будет! Чудотворная, прикинь!..

Протопарторг покряхтел, посомневался:

- Чудотворная… Нет, Глеб, без народной поддержки даже с иконой в руках ничего не сотворишь…

- А вот это уже не твоя печаль… - процедил Портнягин, хватая телефонную трубку. - Матвеич у меня в шесть секунд любое чудо организует… Если надо - всю Лигу подключим, но чудеса - будут!.. Выверзнева ко мне!.. - отрывисто повелел он и снова повернулся к Африкану - Когда назначен налет на краеведческий?

Тот лишь улыбнулся в ответ - ласково и печально, как улыбаются, вспомнив наивные отроческие мечты об ограблении продовольственного склада.

- Сегодня в шестнадцать… - со вздохом ответил он.

Портнягин взглянул на часы:

- Ну, с этим сроком мы уже пролетели… Стало быть, все переносится на семнадцать тридцать… Ровно в семнадцать тридцать на глазах у всех ты выносишь чудотворную из музея. По тебе открывают огонь… - Президент запнулся, пощелкал пальцами. - Вот тут-то и нужно первое чудо… - озабоченно сообщил он то ли Африкану, то ли самому себе.

- Ты понимаешь или нет, что официально я - покойник? - Протопарторг через силу возвысил голос. - Ну, допустим, в Баклужино поверят, что я жив… А в Лыцке?

- Лыцк тоже обработаем… - сквозь зубы ответил Глеб и пробежался по кабинету. - Значит, так… Ты выбираешься на шоссе и с иконой в руках движешься в сторону Чумахлы. М-м… - Портнягин помедлил. - Н-нет… - добавил он с видимым сожалением. - Артобстрела устраивать не стоит - ооновцы не поймут… Ограничимся взрыв-пакетами…

- Разрешите, Глеб Кондратьич?..

Портнягин обернулся. В тамбуре, придерживая дверь, стоял подозрительно угрюмый полковник Выверзнев.

- Заходи! - бросил Портнягин и далее - напористым, не допускающим возражений голосом: - У краеведческого музея сейчас собрались террористы и ждут… - Президент вонзилпристальный взор в пустоту за плечом Выверзнева. - Что стряслось?..

- Уже не ждут, Глеб Кондратьич… - виновато доложил полковник. - Все повязаны…

- Кто приказал?!

Полковник потупился и не ответил. Однако первый чародей страны понял его без слов. Мимика страшков, столпившихся за спиной Выверзнева, была достаточно красноречива…

- Лютого мне!..

- Да он уже здесь, Глеб Кондратьич…

В кабинет генерал Лютый проник бочком.

- Вредительством занимаешься?.. - свистящим шепотом осведомился Глеб Портнягин. - Что? Ностальгия одолела?.. По должности участкового затосковал?.. Присаживайся!.. - приказал он, кивнув бровью в сторону длинного стола для посетителей. Обернулся к Выверзневу. - Ты - тоже!..

Присели. Генерал Лютый украдкой покосился на Африкана. Никаких теплых чувств во взгляде его не прослеживалось. Как, впрочем, и в ответном взгляде протопарторга.

- А ну-ка прекратить! - громыхнул Президент, ляпнув по столу тяжеленной ладонью. - Ишь, искосырились!.. - Перевел дух и продолжал сквозь зубы: - Все мы сейчас в одной луже! Вот выплывем - тогда и разбирайтесь промеж собой: кто там кого укусил, кто кого дубинкой огрел… Кто под кого динамит подкладывал…

Оба контрразведчика замерли на секунду, потом с огромным уважением посмотрели на Глеба Кондратьича. А тот уже мыслил вовсю. Выразительные пальцы Президента трогали хмурое чело, словно нащупывая нужную извилину.

- А может, и хорошо, что всех повязали… - задумчиво пробормотал наконец Портнягин. - Искать не надо, собирать. Ну-ка, этого… лидера их… дерганого… Тоже сюда!

Генерал Лютый торопливо выхватил сотовый телефон и отдал приказание немедленно доставить задержанного Кученога в кабинет Президента.

Протопарторг старчески почмокал губами. Кажется, оживал. Из-под лохматых пегих бровей насмешливо с пониманием глянули глубокие пристальные глаза.

- Значит, даешь ты мне, Глеб, икону… - с расстановкой и вроде бы даже укоризненно проговорил он. - Спроваживаешь меня в Лыцк… По старой, говоришь, дружбе… Или там, я не знаю, вражде… Ой, Глеб!.. Ты уж не крути, скажи сразу: чем с тобой расплачиваться буду?..

Снайперский вопрос! Президент крякнул и опустил глаза. Потом встал, прошелся по кабинету. Брови - сдвинуты, губы - задумчивым хоботком. Наконец остановился перед креслом протопарторга.

- Запуск боевой ракеты по моему Президентскому Дворцу - организуешь?.. - негромко осведомился он.

Генерал с полковником, напрочь забыв о присутствии сзади страшков, ошалело взглянули друг на друга, и каждый мысленно покрутил пальцем у виска. Впрочем, Африкан тоже несколько обомлел. Запустить по дворцу Портнягина боевую ракету?.. Да он об этом всю жизнь мечтал!..

Президент Республики Баклужино с надеждой смотрел на своего бывшего подедьника. И то ли показалось Президенту, то ли в самом деле поприбавилось алых прожилок в ауре Африкана: вспыхнули, заиграли…

Тот подумал, пошевелил бородой.

- Хм… Ракету! - буркнул он и поправил орден. - Легко сказать… Там только название одно, что ракета. Кропил - знаю… Нет, взлететь-то она, конечно, взлетит… Ежели освятить да с молитовкой, то, глядишь, с Божьей помощью до границы дотянет. А вот дальше…

- Дальше - уже забота моя, - с облегчением прервал его Глеб. - Перехватим, зачаруем - и точнехонько в шпиль!

- Только взрываться в ней нечему, - честно предупредил Африкан. - Покулачили крепко…

- А и не надо!.. - Повеселевший Президент звучно свел и потер большие ладони. - В крайнем случае дворец заминируем. Но сделать это необходимо завтра, во время очередной встречи с комиссией ООН… - Лицо его вновь омрачилось. - Да, и вот еще что, - озабоченно добавил он. - Хорошо бы пометить ракету… Написать на ней что-нибудь этакое… «Смерть колдунам!» или там, скажем, «Наш ответ империализму!». Чтобы ясно было, откуда запустили… Короче: «Привет из Лыцка!..»

Кученога доставили в нерасколдованном состоянии. Детскими нетвердыми шажками он приблизился к столу Президента, чем-то похожий на гиббона в долгополом кашемировом пальто. Глаза Панкрата не выражали ничего, кроме благостного слабоумия.

Портнягин досадливо поморщился и одним мановением мизинца снял чары. Кученог вздрогнул - очнулся… Узрев прямо перед собой врага человечества номер один, судорожно сунул правую руку под белое кашне, но пистолета, понятное дело, нигде не раскопал.

- Так… - властно сказал Президент. - Уговаривать мне тебя некогда. Поэтому слушай внимательно… Боевиков твоих сейчас освободят… Вместе с ними ты отправляешься к музею и завершаешь то, что начал. Врываешься в правое крыло и, пока Африкан будет брать икону, устраиваешь там как можно больше шума…

Продолжая испепелять Портнягина исполненным ненависти взором, Панкрат Кученог содрогнулся и мелко затряс смоляными кудрями. Дескать, с чернокнижниками - никаких переговоров.

- Хорошо… - процедил Президент. - Не веришь мне - поверь хотя бы ему…

Зачарованный плавным широким жестом первого чародея страны, Кученог обернулся. При виде откинувшегося в кресле Африкана дернулся, придурковато закатил глаза, и полковник Выверзнев, зная пристрастие главы подполья к эпилептическим припадкам, поспешно встал, готовясь подхватить оползающее в конвульсиях тело. Однако припадка не последовало.

- Ах ты, гад!.. - злобно выпалил Кученог, выпрямляясь и делая шаг к протопарторгу. - Лиге продался?..

Ни Африкан, ни Портнягин, ни Выверзнев, ни Лютый, ни даже сам Кученог в первые секунды не уразумели, что произнесено это было чисто, без заикания… Человеческая психика тоже имеет пределы прочности. Видимо, шок оказался настолько сильным, что выправил речь и осанку Панкрата раз и навсегда.

- Бог с тобою, Панкрат… - с шутливым упреком молвил Африкан, поднимаясь из кресла. - Кто кому продался?.. Мы с Глебом по-прежнему враги - ну и что из этого?.. Вас вон с полковником тоже ведь друзьями не назовешь, а гляди, как сработались…

Плавный размеренный говор протопарторга обволок Панкрата подобно теплой колышущейся влаге. Чудотворная сила покинула Африкана, но красноречия он не утратил… Чтобы заговорить зубы главе подполья, ему потребовалось немногим более пяти минут.

Еще пять минут ушли на то, чтобы развернуть посреди стола подробную карту города и составить план операции по изъятию чудотворной иконы. Но тут в кармане генерала Лютого ожил сотовый телефон. Извинившись, генерал отступил в сторонку и злым звонким шепотом произнес в трубку:

- Слушаю… Кто-кто?.. Позвоните в другое время… Как ограбили?!

Услышав это восклицание, все вскинули головы и тревожно уставились на генерала. Из наушника явственно раздавалось взволнованное старушечье кваканье.

- Ну, что там еще?.. - процедил Президент.

Закончив разговор, Лютый некоторое время стоял и моргал, плетью уронив руку с сотовиком. Два генеральских страшка устроили за его спиной целую пантомиму. Глава Лиги Колдунов холодно смотрел, с каким злорадством и торжеством энергетические двойники Толь Толича корчат рожи полковнику Выверзневу - расширяют рот, высовывают язык… Наконец Лютый, как ему самому казалось, взял себя в руки и, притушив внутреннее ликование, повернулся к Портнягину.

- Звонила директриса краеведческого музея… - доложил он. - Десять минут назад на музей был совершен вооруженный налет. Зданию нанесен ущерб, чудотворная икона - похищена.

Такое впечатление, что это роковое известие позабавило Президента - и только. С огромным интересом разглядывал он суровое непроницаемое рыло бывшего участкового.

- Чья работа?..

- Гражданки Невыразиновой… Директриса ее опознала… - нехотя выдавил генерал и хмуро покосился на Николая. Ты уж прости, дескать. Дружба-дружбой…

- Хозяйка конспиративной квартиры, - вздохнув, пояснил Африкан. - Тоже из «херувимов»… Я ее как раз собирался задействовать в акции…

Пожимая плечами, озадаченно покручивая головой, Президент вернулся за свой рабочий стол, сел.

- Подробности!.. - негромко потребовал он, прихлопнув тяжелой дланью номер «Краснознаменного вертограда».

- Грабили на пару с дымчатым домовым… - скупо сообщил генерал.

- Анчутка… - понимающе наклонил голову Африкан.

Задумчиво вздернув брови, глава Лиги Колдунов продолжал изучать генерала Лютого. Чувствовалось, что Президент сильно разочарован.

- Толь Толич… - молвил он наконец. - Я не спрашиваю тебя, с какой целью ты хотел накрыть все подполье разом… Но уж коли решил повязать всех - вяжи всех!.. А ты даже этого сделать не смог… Да и с динамитом тогда… Стареешь, Толь Толич, стареешь…

Страшки за спиной генерала прижухли, зато встрепенулись за спиной полковника.

- Что будем делать? - полюбопытствовал Глеб Портнягин, переводя взгляд на Выверзнева.

- Мне кажется, все идет великолепно, - нагло заявил тот и как ни в чем не бывало продолжал: - Честно сказать, в нашем плане меня кое-что тревожило с самого начала… Во-первых: отсутствие внезапности… К блокпосту Африкан выходит, насколько я понимаю, часам к девяти и всю ночь идет в Лыцк с иконой в руках, творя по дороге всяческие чудеса… Поначалу с нашей помощью, а потом уже - своими силами. Ход, конечно, красивый, проверенный: побег Наполеона с Корсики… Но получается, что мы даем противнику целую ночь на то, чтобы опомниться…

- Ну-ну?.. - подбодрил его Президент.

Страшки за спиной полковника возбужденно потерли руки.

- Второе, - невозмутимо гнул свое Выверзнев. - Убедить Баклужино труда не составит - в нашем распоряжении средства массовой информации… Но главная-то задача - убедить Лыцк!

- Короче! - проскрежетал Президент. - Что предлагаешь?

- Африкан должен воскреснуть в Лыцке. Иначе всей нашей затее - грош цена…

- Хм… - Президент задумался, прикинул. - Ну… а как ты это видишь конкретно?..

Если бы не страшки, Портнягин бы и впрямь решил, что план операции обдуман полковником заранее.

- Работаем по сценарию воскрешения царевича Димитрия - то есть на фоне нарастающих слухов, что похоронили не того и что Африкан на самом деле жив… Спасся чудом… В Лыцке сейчас разлив, и несколько населенных пунктов отрезаны от столицы. Там-то, я считаю, в первую очередь и надлежит заняться обработкой общественного мнения… Таким образом мы хотя бы частично вернем Африкану веру избирателей, то есть все ту же чудотворную силу…

- И сколько на это уйдет времени?.. - ревниво вклинился генерал. Лучше бы ему, конечно, пришипиться, но не мог же он смотреть спокойно, как Батяня развивает успех!..

Президент недовольно покосился на генерала - и смолчал.

- Думаю, хватит двух часов с момента начала операции, - спокойно ответил Выверзнев Лютому. - Восстановить благодать в прежнем объеме мы за это время, понятно, не сможем, да этого и не потребуется. Для начала в Лыцке гражданину Людскому надо будет совершить одно-единственное и довольно скромное чудо, а именно: стать на некоторое время незримым для простых избирателей…

Портнягин мыслил… Он видел, что, пытаясь вывернуться из неприятного положения, полковник Выверзнев противоречит сам себе. Если Африкан, согласно сплетне, уцелел после взрыва в Баклужино, то за каким, скажите, чертом ему воскресать в Лыцке? За каким чертом ему вообще воскресать?! Впрочем, это-то как раз меньше всего занимало Президента… Он знал, что сплетня в первую очередь должна быть нелепой - иначе ей просто никто не поверит… Достаточно ли она нелепа - вот что интересовало в данный момент Глеба Портнягина…

Он вопросительно взглянул на протопарторга и, признаться, оторопел. Аура Африкана и впрямь потихоньку наливалась алым зыбким сиянием. Означать это могло лишь одно: граждан Лыцка, верящих в то, что протопарторг жив, становилось с каждой минутой все больше и больше…

Собственно, в чем состоит истинная мудрость? Во-первых, в том, чтобы уяснить себе, куда мы катимся, и, если катимся в нужном направлении, убедить окружающих, будто происходит это исключительно благодаря тебе.

В этом смысле полковник Выверзнев все сделал правильно: предвидел надвигающиеся события и решил, так сказать, в них вписаться. Единственная к нему претензия: немножко опоздал.

Слухи возникли раньше, чем он их начал распространять…

Что же произошло изначально?.. Лыцкая Партиархия не смогла утаить от простых избирателей свое согласие выполнить требования блока НАТО. А людская молва не могла несвязать этого позорного факта с гибелью протопарторга, при котором, как известно, Америка боялась Лыцка до судорог, да и богопротивный атлантический блок сидел тише травы ниже воды, а то и наоборот…

То есть к тому моменту, когда Николай Выверзнев только еще собирался изложить свой хитроумный план, в Лыцке вовсю уже выдавали желаемое за действительное: дескать,жив отец наш, вот-вот объявится и задаст кое-кому чертей по первое число… И желаемое становилось действительным.

- Н-ну… я смотрю, обсуждать это уже нет смысла… - промычал наконец Президент. - Африкана мы переправим в Лыцк прямо сейчас… А каким образом туда попадет икона?

- Кто грабил, тот и доставит, - твердо сказал Николай.

- Это… гражданка Невыразинова?.. Хм… А согласится?

- Думаю, да.

Глава 15 (начало).

ВСЕ СКОПОМ, ВОЗРАСТ - РАЗНООБРАЗНЫЙ, РОД ЗАНЯТИЙ - ТОЖЕ

Значит, так… - сосредоточенно произнес Николай, берясь за шнурок дверного колокольчика. - Говорю - я, а вы вдвоем - на подхвате… Позволь, а где Панкрат?..

- Да внизу задержался… - смущенно отвечал Ретивой. - У подъезда…

Вид у Аристарха был несколько диковатый. Слишком уж много впечатлений обрушилось на него сегодня: заклятие, арест, освобождение… И самое главное - Кученог, переставший заикаться. А также дергаться и кособочиться…

- То есть как задержался? - не поверил Выверзнев. - На дело идем!..

- Одноклассницу встретил… - ошалело глядя на Николая, пояснил Аристарх. - Н-ну… вот и… разговорились…

Выверзнев приглушенно заматерился и прыжками ринулся вниз по лестнице. Выскочил из подъезда - и понял, что, кажется, опоздал. Стройный импозантный брюнет Кученог беседовал с пикантной блондинкой бальзаковского возраста. Точнее, беседу вела она, но, когда выпадала возможность вставить несколько слов, Панкрат делал это с видимым наслаждением.

- Достал он меня своей ревностью, Панечка! - заливалось склочное сопрано. - Развод, и только развод!.. Вчера на пять минут опоздала - я, говорит, тебе нос откушу!.. Да на фиг он мне такой сдался?.. Скажи!..

- Ситуация… - гордый собою, плавно вымолвил Кученог.

На глазах у Выверзнева, продолжая беседовать в том же духе, парочка повернулась и под ручку направилась к скамейке посреди двора. Николай хотел было окликнуть переродившегося Панкрата, но раздумал. Опыт подсказывал Выверзневу, что с Кученогом теперь лучше дела не иметь. Перестав быть уродом, Панкрат утрачивал всякую ценность в глазах контрразведки. Ну зачем ему теперь политика - нормальному человеку?.. Ясно было, как Божий день, что Аристарх Ретивой, при всех своих теплых чувствах к Панкрату, тем не менее вскорости спихнет его и станет главой подполья сам…

Николай круто повернулся и единым духом взбежал на третий этаж.

- Работаем без Кученога… - сказал он Аристарху и, не вдаваясь в подробности, дернул за шнурок звонка.

Хорошо еще, что дверь квартиры номер десять распахивалась вовнутрь, а не наружу: иначе бы Ника с ее манерой открывать каждый раз причиняла гостям серьезные увечья…

- Явились?.. - выпалила она с порога, сверкая глазами то на Песика, то на Аристарха. - Ну и что все это значит?.. Почему я должна, как дура, брать музей на пару с каким-то домовым? Мы как договаривались? Где Африкан? Где Панкрат?..

- Тихо ты, тихо… - сдавленно проговорил Выверзнев и опасливо оглядел лестничную клетку. Столь интригующее начало произвело на Нику определенное впечатление. Быстро пропустив гостей в прихожую, она в свою очередь пристально осмотрела площадку и прикрыла дверь почти бесшумно.

Пройдя в большую комнату, Николай упал в кресло и долго не мог произнести ни слова. Чудотворная стояла в углу рядом с прислоненным к стеночке помповым ружьем. В противоположном углу с очумелым видом переминался взъерошенный домовичок дымчатой масти, явно готовый в случае чего дать тягу.

- Ты хоть сама понимаешь, что натворила?.. - безнадежно спросил Выверзнев.

- А что я натворила?! - немедленно взвилась Ника. - Ни Панкрата, ни Африкана - вообще никого! Стою на крыльце, как дура, одна, в камуфле, с ружьем!.. Жду! Никто не подходит!..

- Да нельзя… нельзя тебе было брать эту икону!