read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- И что от меня требуется?
- Значит, что мне от вас требуется… - Дина Григорьевна вновь усадила Ратмира и, сев напротив, с умным энергичным выражением устремила на него овальные, косо поставленные, средней величины глаза. Плотно натянутые губы, как положено, образовывали в углах рта четко выраженную складку. - От вас требуется рассказать о вашей замечательной профессии. Почему она необходима, как возникла, о вашей победе на «Кинокефале». ну и так далее…
- И как долго это будет продолжаться?
- Значит, как долго это будет продолжаться… Это будет продолжаться сорок пять минут. Но лучше, конечно, уложиться в полчаса. Могут возникнуть вопросы… ну и так далее…
- И в каком ключе излагать?
- Значит, в каком ключе излагать… Желательно в патриотическом…
Невменяемое буйство перемены сменилось параличной тишиной урока.
Представленный бонной классу, Ратмир позволил детям сесть, сам же, оставшись на ногах, приветливо оглядел весь выводок. Один к одному: подвижные, смышленые, в меру упитанные. За исключением двух оболтусов на последнем ряду. Оба покрупнее прочих, долговязые, рукастые, нескладные. О таких в народе говорят - «щенок о пяти ног».
Лада восседала на второй парте - надменная, как медалистка на мундиале. Иногда лишь снисходила до пояснений шепотом.
- Учителя, вероятно, не раз говорили вам о том, что вы живете в самой свободной стране, - с подкупающей простотой начал Ратмир. - Для вас это уже наверняка стало скучной расхожей истиной. А я вот помню еще времена произвола, когда людям, представьте, запрещали работать собаками. Сейчас трудно в это поверить, но тогда, стоило кому-нибудь тявкнуть (я уже не говорю о том, чтобы стать на четвереньки и завыть), его отправляли в психушку. Там ему ставили диагноз: цинантроп. То есть сумасшедший, которому кажется, что он - собака…
Ратмиру самому нравилось, как гладко и округло выпекается у него за фразой фраза. Он выдержал паузу и продолжал:
- Только что, на перемене, я наблюдал за тем, как малышня с лаем гоняет по коридору на четырех. И, знаете, завидовал… Когда я был школьником, за такие проделки запросто могли упечь в интернат для дефективных. Я не шучу! Но наконец народ не выдержал и, образно говоря, порвал цепь. Тирания была свергнута. Суслов обрел независимость, то есть освободился от Баклужино, Сызново, Лыцка и прочих своих бывших районов. Сами районы, правда, называют это крушением колониальной системы, но тут они… как бы помягче выразиться…
- Брешут! - в восторге выпалил кто-то.
Ратмир улыбнулся. Дина Григорьевна, напротив, нахмурилась и чуть подалась вперед, высматривая, кто это там без команды подал голос.
- Преувеличивают, - мягко поправил Ратмир. - Но суть не в этом. Главное, что сусловчане в результате завоевали все мыслимые права, в том числе и право на собачью жизнь.Однако возникает вопрос… - Он вновь приостановился, оглядел серьезные внимательные мордочки. - Почему именно собаки? Есть же ведь и другие домашние питомцы: канарейки… бурундучки…
Вкрадчиво произнесенная фраза была заготовлена заранее и сработала безотказно. Класс обезумел. Хохотали с завизгом. Мысль о том, что кто-то может работать бурундучком, показалась нестерпимо смешной. Толстячок на передней парте раздвинул щеки, округлил глазенки и, втянув голову в плечи, мелко застриг выставленными напоказ передними зубами. Получилось довольно похоже.
Чувствуя, что овладел аудиторией, Ратмир покосился на строгий и, как сказали бы в девятнадцатом веке, длинночутоватый профиль Дины Григорьевны. Кажется, та была довольна.
- Собака, - переждав заливистый ребячий смех, проникновенно пояснил он, - не просто первое животное, прирученное человеком. Рискну сказать, что собака - лучшее из человеческих творений. Вы спросите: «А как же ракеты? Компьютеры?» Да, конечно. Ракеты. Компьютеры. Но они ведь, согласитесь, не живые. Бездушные. А в собаке человек хотел видеть не просто помощника, он хотел видеть прежде всего друга и поэтому стремился вложить в нее все лучшее, что было - или чего не было - в нем самом: верность, преданность, честность… - Ратмир насупился, крякнул и зачем-то огладил оттопыренный правый карман джинсов.
- А кошкой работать можно? - прозвенел жалобный голосочек.
- Руку, руку поднимать надо, если хочешь спросить! - немедленно одернула Дина Григорьевна.
Слово «кошка» Ратмира покоробило, но внешне на нем это не отразилось никак.
- Нет, - несколько отрывисто ответил он. - Кошкой работать нельзя. Это животное лишено понятия дисциплины, оно по природе своей не может ни служить, ни работать… Поймите меня правильно: лично я ничего против них не имею. Экстремалы наподобие булгаковского Шарикова с их незабвенным «душили-душили» симпатии у меня не вызывали и невызывают. Да, я преследую кошку, но исключительно из охотничьего азарта. Без азарта в нашем ремесле - запомните это накрепко! - вообще ничего не достигнешь. Как, наверное, и во всяком другом… Взять исследователя или еще лучше - следователя. Вот он раскручивает уголовное дело, реализует, так сказать, свой охотничий инстинкт. И конечная цель его - отправить виновного за решетку. Дальше он теряет к нему интерес - во всяком случае, до следующего преступления. А моя задача - загнать кошку на дерево.Что с ней будет дальше - уже ее забота… Но я даже не о том. Кошка - это совершенно иная, а самое главное, чуждая нам психология. Не могу не вспомнить мой любимый анекдот. Старый-престарый…
Заскучавшие было детишки встрепенулись, уставились, предвкушая. Дина Григорьевна занервничала, тревожно повела длинным хрящеватым носом. Лада почему-то сидела, надув губешки.
- А анекдот такой. Пес лежит, думает: «Хозяин меня кормит, поит, лечит… Наверное, он - Бог. Кот лежит и думает: "Хозяин меня кормит, поит, лечит… Наверное, я - Бог…"
Снова засмеялись: бонна - с облегчением, детишки - несколько разочарованно. Лада не засмеялась вообще. Рат-мир повысил голос:
- Кошка - эгоист, не имеющий ничего святого. В отличие от собак. Не знаю, правда это или нет, но мне говорили, будто в Советском Союзе спецслужбы брали на карандаш каждого кошковладельца, справедливо полагая, что такой человек просто не может не набраться от своего… м-м… любимца… подрывных антигосударственных идей. И, видимо, не случайно на значках легионов Спартака, едва не погубившего своим восстанием Римскую империю, была изображена именно кошка, а не какой-либо другой зверь… Однако вернемся к нашим барбосам. (Смех в классе.) В принципе любое животное может совершить подвиг, если речь идет о дележе добычи или о сохранении потомства. Та же, скажем, кошка проявляет чудеса героизма, защищая своих детенышей. Но пожертвовать жизнью из чувства долга, то есть из принципа - на такое способны только люди и псы! Причем чащепсы, чем люди. Почему? Да потому что человек, повторяю, постарался вложить в собаку лучшие свои качества. Лучшие! Проделайте простой опыт: читая о чьем-либо самоотверженном поступке, мысленно замените фамилию героя собачьей кличкой - и вы увидите, что подвиг как будто слегка потускнел. И это вполне понятно, поскольку собаке, в нашем понимании, вообще свойственно совершать подвиги. Для нее это в порядке вещей… А теперь для сравнения возьмите историю о преданном верном псе, погибшем, защищая своего хозяина, и произведите в ней точно такую же перестановку, только наоборот. Замените кличку фамилией! Вы поразитесь: какой исключительный был человек!.. Ратмирпередохнул и взял на полтона ниже: - И, естественно, на каком-то этапе истории люди обратили внимание, что собаки, которых они сами и вывели, превосходят своих создателей в моральном плане. Начался обратный процесс: человек начал подражать псу… Ваша школа носит имя Диогена Синопского. Не зря же этот удивительный древнегреческий мудрец называл себя собакой и жил в конуре. Большинство источников, правда, утверждают, что в бочке, но, честно сказать, оба перевода неточны. На самом деле Диоген жил в пифосе - большом глиняном сосуде. И логично предположить, что старые пифосы вполне могли использоваться древними греками в качестве собачьей конуры… Далее! О благородном человеке без страха и упрека мы обычно говорим: «Вот настоящий рыцарь» А в древности таких людей называли «псы-рыцари». Впоследствии этому выражению стараниями Карла Маркса был придан отрицательный окрас, что вполне естественно, поскольку вождь мирового пролетариата, как говорят, недолюбливал собак, видя в них защитников отживающего, по его мнению, строя…
Как и предвидела Дина Григорьевна, ни в полчаса, ни даже в сорок пять минут оратор не уложился. Звонок прервал его на полуслове. К счастью, вопросов почти не было - получив разрешение идти на перемену, притомившийся, чтобы не сказать - одуревший, выводок ринулся к дверям. В помещении остались только Лада и двое дежурных.
- Ну и почему песики такие сердитые? - осведомился порядком измочаленный Ратмир, возлагая руку на капризно дернувшееся плечико дочери.
- Конечно! - разобиженно буркнула она. - Со всеми - как со взрослыми, а дома со мной - как с маленькой…
Фыркнула - и припустила со всех ног за остальными. Да. Постаралась Регина. Как говорят собаководы: в себя потомство отпечатала.
- Большое вам спасибо, Ратмир Петрович, - сердечно поблагодарила бонна. - Было очень, оч-чень интересно. Всё-таки одно дело, когда рассказывает преподаватель, и совсем другое, когда специалист… А что, Карл Маркс действительно недолюбливал собак?
- Пес его знает… - рассеянно отвечал бронзовый призер. - Наверное…
Городским транспортом Ратмир предпочитал не пользоваться. Окраины его не интересовали, а до любого объекта в центре проще добраться на своих двоих. Тем более что после публичного выступления он чувствовал себя усталым, как собака. Пешая прогулка и сто пятьдесят граммов хорошего коньяка в подвальчике Адмирала были ему теперь просто необходимы.
До конца рабочего дня оставалось еще прилично. В сводчатом каменном зале находился всего один посетитель, при виде которого у Ратмира шевельнулась шкура на загривке. Рыжий Джерри. Надо полагать, упросил хозяев сдвинуть ему время обеденного перерыва на пару-тройку часов. Что ж, мудро… При появлении коллеги ублюдок уткнулся в тарелку и, не поднимая глаз, торопливо заработал вилкой. Разумеется, не поздоровавшись, вошедший миновал рыжее ничтожество и, отойдя как можно дальше, обосновался за столиком в каменной нише.
Заказ делал неторопливо, обстоятельно. Отпустив официанта, окинул рассеянным взглядом обеденный зал и с удовлетворением отметил, что понятливый Джерри не стал искушать судьбу - убрался восвояси. «Собакою потек, собацки и пропадет…» Откуда бы это? Кажется, из наказа о Курбском…
Далее Ратмир впал в оцепенелую задумчивость, из которой его не смогло вывести даже возникновение перед ним коньяка и закуски.
«Собственно, что меня смущает? - хмуро мыслил он, разглядывая рюмку. - Тимур на моем месте не колебался бы ни секунды. Рогдай - тоже…»
Пригубил, задумался вновь. Затем высвободил из тесного бокового кармана тугой бумажник, положил на колени. Над хитрыми агрегатами, венчающими стойку, виднелась лишь макушка бармена. Официанта вообще не наблюдалось. А первый посетитель должен был, по расчетам Ратмира, заглянуть сюда через полчаса, не раньше.
Увы, расчеты оказались ошибочными. Уже пару минут спустя обслуга за стойкой подала признаки жизни - и под каменные своды зала по широким деревянным ступеням торопливой побежкой скатился взъерошенный маленький Боб. Косматые бровки вздернуты выше обычного, в руке, как всегда, свежая пресса. Изделие из натуральной кожи со всем его неисследованным содержимым пришлось снова отправить в карман. Очень вовремя, поскольку Боб уже углядел Ратмира и устремился прямиком к нему. Шлепнул газеты о столешницу, сам же упал на табурет.
- Опять Америка нашкодила? - сочувственно осведомился Ратмир.
Боб лишь отмахнулся с досадой.
- Ты тоже считаешь, что я вел себя по-человечески? - с места кинулся он в атаку.
- Когда? - опешил Ратмир.
- Утром. На площадке.
Сегодня утром? Да-да, сегодня утром… Когда терьерчик гонял безответного беднягу ризеншнауцера и в итоге нарвался на лютого боксера. Сбеситься можно! Такое чувство, будто несчастливая прогулка со Львом Львовичем приключилась как минимум недели полторы назад…
Надо полагать, на лице Ратмира отразилось столь сильное удивление, что Боб посчитал это ответом.
- Так вот ты это Тамерлану скажи! - завопил он. - Два дня как с гор слез, а туда же! Что он вообще понимает в скотч-терьерах? Нэнатурално… - весьма похоже скопировал он недовольное ворчание Тимура.
Ага. Видимо, в отсутствие Ратмира между приятелями состоялся жаркий спор на узкоспециальные темы.
- Ну! Чего молчишь?
- Да как тебе сказать… - замялся бронзовый медалист. Более всего на свете он ненавидел два занятия: врать в глаза и говорить в глаза правду. - С одной стороны, тебя, конечно, куда-то в гротеск занесло… А с другой… Гротеск, он ведь тоже, знаешь, имеет право на существование… - Тут Ратмир вспомнил о своем намерении попросить на пару часов ключи от холостяцкой квартиры Боба и, мигом избавившись от комплексов, с бесстыдной искренностью вскинул глаза на разобиженного терьерчика. - Да не слушай ты Тимура! - вскричал он. - Пес, не спорю, хороший, но… Овчар. Кавказец. Он же не притворяется. Он же в самом деле полагает, что все породы обязаны вести себя одинаково. А скотч-терьер - это врожденная неугомонность, это…
Ратмир говорил долго и убедительно. Боб слушал, завороженно уставив на единомышленника увлажнившиеся вишенки глаз. Когда речь зашла о ключах, отдал без ропота.
Публика собиралась быстро. Возникли в середине зала обесцвеченные кудряшки Мадлен и пепельная гривка Артамона Аполлоновича. Спустился по лестнице слегка перекормленный Макс со своим дружком Борманом. Потом показался Тимур. Углядев в нише обоих приятелей, подошел. Молча обменялись рукопожатием, после чего угрюмый горец извлек из наплечной сумки и установил на столе ноутбук. Достал витой проводок со штекерами, оглядел стены в поисках гнезда.
- Телевизор смотреть будешь? - полюбопытствовал Ратмир.
- Брат выступает, - важно пояснил Тимур. - В Капитолии.
- Депутат? - жадно спросил Боб, мигом позабыв о мелких разногласиях.
- Депутат.
- От Гильдии?
- Зачем от Гильдии? От национальных меньшинств… - Тимур подсоединил устройство, включил, поколдовал с программой. На экранчике соткался разобиженный морщинистый субъект, тычущий себя кулаком в грудь.
- Я же с хвостом, с хвостом родился! - восклицал он. - Да если бы не родители, мне бы сейчас цены не было! Под корешок купировали! Загубили карьеру…
- Не то, - хмуро сообщил Тимур, переходя на следующий канал.
- Хватит собачиться! - еще более пронзительно взвизгнуло в крохотном динамике. - Сейчас, когда блок «Единой сворой» уступает по численности одним лишь либералам…
- То, - удовлетворенно известил Тимур. Временно уменьшил громкость, взглянул на часы. - Чего на обед не приходил?
- Отгул у меня… - уклончиво отозвался Ратмир. Он еще не решил, стоит ли рассказывать о сегодняшних приключениях прямо сейчас. Так и так завтра обо всем узнают. Из газет.
- Родственник тебя искал, - изронил кавказец. - Артур зовут.
- Где искал?
- Здесь искал.
Этого еще не хватало! Обычно дядя Артур «Собачью радость» своими посещениями не жаловал, предпочитая питаться из экономии в людских забегаловках.
- Слушай, зачем твой родственник так много водки пьет? - сокрушенно качая кудлатой башкой, спросил Тимур.
- Цепной он, - с неловкостью ответил Ратмир. - Их же там почти не проверяют…
Но тут коллега вновь прибавил звук - и разговор прервался сам собой. Боб отложил газету, все трое придвинулись к монитору. Возникший у микрофона парламентарий был точной копией Тимура - такой же косматый, угрюмый. Не иначе, одного помета. И манера речи очень похожая.
- Шовинизм проникает повсюду! - лаял он отрывисто и гортанно. - Отравляет сознание! Эта книга… - В воздетой руке оратора трепыхнулось тоненькое, изрядно потрепанное полиграфическое изделие в мягкой обложке. - …издана пятьдесят лет назад и до сих пор не изъята из библиотек. «Служебная собака в сельском хозяйстве». Предназначена для широкого круга читателей… Сейчас прочту, - пригрозил он. Бросил книжонку на кафедру и, склонившись над отмеченным листом, вскинул указательный палец. - Страница тридцать семь. «Усложняя игру, воспитатель забрасывает чурку на глазах у щенка в кусты, в пустой сарай и тэ пэ. Командуя собаке "Ищи!", рукой показывает направление. За розыск чурки немедленно дает лакомство…» - Замолчал, поднял кудлатую голову и с гневным недоумением оглядел заерзавших под его взглядом прочих парламентариев. - Аи, молодец… - тихонько выдохнул Тимур.
Глава 9. ВЫСШИЙ КОБЕЛЯЖ
Кто сравнил тебя с колли, Ляля? Ты - борзая. Легкое сухое сложение, узкий таз. Вот ты принимаешь собачью стойку - и спина у тебя, как полагается, с легкой напружиной. Пытаешься оглянуться, чуть закатывая крупный, выразительный, словно подернутый влагой глаз. У знатоков это называется - «глаз на слезе». Один из первых признаков породы. Правильный постав конечностей, пальчики собраны в комок. И окрас удачно выбрала: рыжеватый со светлыми подпалинами. За каким же ты чертом прозябаешь в секретаршах, Ляля? В хорошие руки тебя - глядишь, года через полтора ходила бы уже на поводке…
Ратмир и сам чувствует, что неисправим. Даже в моменты интимной близости он остается профессионалом. Однако в чем-то тут, конечно, виновата и Ляля, возжелавшая пережить настоящую вязку. Раньше Ратмир к подобным предложениям немногочисленных своих подружек относился с досадой. Во-первых, воля ваша, а присутствовало в этом что-то от скотоложства. Во-вторых, профанация претила бронзовому призеру во всех ее видах. Ну представьте себе нетренированную даму, силящуюся удержаться в должной позиции! Садку страшно делать. Подломленная пясть, как водится у дилетантов, поставлена отвесно, сустав неминуемо уходит вперед - того и гляди свихнет себе любительница экзотики обе ручонки, и тебе же с ней потом возиться… А в-третьих, мало ему службы?
С Лялей всё было по-другому. Расположились они прямо на полу, застелив ковер купленной по дороге простыней. Ратмир понимал, что ревнивая секретарша из кожи вон лезет, стараясь доказать и ему, и себе, что ничем она не хуже той боксерши. А ведь и впрямь не хуже. Девочка одаренная, с самомнением. Удивительно, что, не владея в принципе техникой случки, Ляля по наитию ухитрилась избежать серьезных огрехов, за которые жюри накидывает обычно штрафные очки. Мелкие же допущенные ею ошибки вполне моглисойти за стиль.
Имитация сцепления не считалась обязательным элементом, но Ляля настояла. Сильно сомневаясь в успехе, Ратмир тем не менее осторожно перенес ногу через ее спину, так что теперь они оказались стоящими копчик к копчику. Со стороны такое положение кое-кому покажется нелепым, но у собак оно является естественной мерой предосторожности: находясь в подобной позиции, партнеры могут увидеть и встретить опасность, откуда бы та ни нагрянула, что очень важно, поскольку в их ситуации естественная обороноспособность ослаблена.
- Слушай… - потрясенно выдохнул Ратмир, когда они, выждав положенное время, распались. - У тебя ведь раньше такого ни с кем не было?
- Конечно, нет, - ответила, как ощёлкнулась, она.
- Извини, - сказал он. - Не так выразился. Просто для новичка ты держалась бесподобно…
- Правда? - просияла Ляля. Довольная собой, потянулась самым соблазнительным образом. Глядя на нее, потянулся и он, но столь неудачно, что в позвоночнике хрустнуло, а перед глазами поплыли точечные прозрачные водоворотики. Плохо дело! Стареешь, пес, стареешь… Ветеринару бы показаться…
- А я однажды видела, как настоящие собачки расцепиться не могли, - жалобным детским голоском сообщила Ляля. - Бедняжки…
Ратмир заставил себя улыбнуться.
- Да почему же бедняжки? - опасливо подвигав головой, возразил он. Прозрачные водоворотики перед глазами начали, слава богу, таять. - Для натуралов склещивание, как ни странно, имеет прямой смысл, - более или менее успокоившись, назидательно продолжал медалист. - Во-первых, гарантирует оплодотворение, во-вторых, препятствует групповухе. Парадокс собачьей свадьбы. Казалось бы, тьма-тьмущая кобелей, а спаривается всего один…
«Как у людей, короче, только наоборот…» Вслух он этого, конечно, не произнес, но даже и предыдущих слов оказалось более чем достаточно. Профессиональная осведомленность Ратмира произвела на Лялю самое неприятное впечатление.
- Я слышала, у вас даже соревнования такие проходят… - несколько напряженно проговорила она. - Врут?
- В «Парфорсе» небось прочла? - ворчливо осведомился Ратмир. Привстал с ковра и, дотянувшись до подносика, наполнил бокалы вином. - Проходят… - честно признался он, протягивая один из них Ляле. - Неофициально. Как и собачьи бои.
- А ты? Участвовал?
- В качестве зрителя… Хотя один раз даже в жюри сидел!
- Ах, даже в жюри… Значит, специалист?
- Да я думаю! - с достоинством ответил он. - Высший кобеляж сдавал самому Козанегре…
- Ну и на ком-то же ты, специалист, тренировался?
- В основном на тренажере.
- Ах, у вас еще и тренажеры?
- Только у кобелей, - невольно расплываясь в улыбке, уточнил Ратмир. Забавная, ей-богу, эта Ляля. Нарочно, что ли, себя накручивает? Однако, вопреки его ожиданиям, допрос продолжения не получил. Любопытство взяло верх над ревностью.
- Собачьи бои - понятно… - озадаченно произнесла она, поднося бокал к губам. - Кто кого погрыз - тот и победитель… А тут-то как же?
- А как в парном катании, - небрежно объяснил Ратмир. - Первая оценка - за технику, вторая - за артистичность…
Опешила, заморгала.
- А нам бы ты сейчас какие оценки выставил?
- Высшие.
- Я серьезно!
- И я серьезно, - сказал он, откровенно развлекаясь. - Кто ж самому себе оценку занижает!
- А за сопение? - уязвила она.
- Ну-ну! - одернул он. - Попрошу без выпадов! Вот если бы я вел себя тихо, как раз пошли бы штрафные очки. Боксеры, чтоб ты знала, собаки шумные. Пыхтят, фыркают, плямкают,вздыхают, отдуваются…
- Во сне храпят…
- В рабочее время? Обязательно!.. Первое требование к боксеру - громкое дыхание. Ты ж меня уже сто раз выгуливала - могла бы вроде заметить. Потому нас и в засаду никогда не берут…
- Ну а все-таки! Вот, допустим, мы выступаем…
- Стоп! - прервал Ратмир. - Начнем с того, что на такой конкурс еще надо пробиться. Отборочные соревнования, отсев - сумасшедший… Стало быть, постоянная тренировка… - Он не договорил, потому что лицо ее застыло, а зрачки задышали, увеличиваясь, как от сильного страха.
- Ну!.. - с замиранием в голосе сказала она, отставляя нетвердой рукой бокал. - Так чего же мы ждем?..
Стареешь, пес, стареешь… Вроде бы и день сложился удачней некуда: украсть вон хотели, заметку завтра тиснут в «Парфорсе», выступление в школе на ура прошло, с Лялей наконец друг до друга дорвались… В тебе же сейчас каждая жилочка от радости звенеть должна!
Что не так, старик, что не так?
Ну, потянулся неудачно, поплыли водоворотики перед глазами… Видимо, просто устал. Устал боксер.
Ратмир брел по ночной набережной. Слева за парапетом лежала чернота, бездонный провал, сглотнувший и мутноватые неторопливые воды Сусла-реки, и низкие клубящиеся рощи на том берегу, и бетонные опоры недостроенного моста. Если бы не отражающиеся нитевидно алые огоньки бакенов, возникло бы впечатление, что мир за парапетом кончается. Небо еще с вечера выложено было пухлыми тучами. И ни звука, ни вспышки из черноты. То ли погода нелетная, то ли, пока он тут разбирался со всеми своими проблемами, Америка успела помириться с Лыцком. Хотя нет. Случись такое. Боб узнал бы об этом первым. Однако полчаса назад Ратмир вернул ему с благодарностью ключи - и новостей не услышал…
Вскоре он заметил, что за ним пристроились и следуют бесшумно по пятам трое легавых. Пошли в добор. Всё правильно. Всё по строгим законам этологии. Дело-то ведь даже не в том, что одинокий прохожий слегка выпил, а в том, что бредет понуро. Олицетворенная покорность судьбе. Только таких и брать!
Молоденькие еще, видать, легаши, непоимистые. Пес их знает, где они проходили выучку и кто их натаскивал. но подсунулись эти трое, прямо скажем, опрометчиво. Всполохнули дичь. Да, ребята, натирать вам еще чутье и натирать…
Ратмир выпрямился, вскинул голову, перестал волочить ноги. Шага, однако, не ускорил. Незачем. Спустя малое время покосился через плечо. Легавых, как можно
было предвидеть, сзади не обнаружилось. Надо полагать, взяли другой след. То есть ко всему еще и на тропе не тверды.
Шествуя неторопливо и достойно, Ратмир миновал молочно-белую подсвеченную прожекторами ротонду. Под куполом ее расставлены были столики, звучал динамик.
Сбежала собака .. Сбежала собака… - плакал, жаловался под музыку заливистый детский альт. Сбежала собака… по кличке Дружок…
Мысли Ратмира плелись, по-прежнему понуро свесив морды.
Прогавкал жизнь. Без малого сорок лет - псу под хвост. И что в итоге? Бронзовая, еще не отчеканенная медалька? Да и ту, сказать по правде, отхватил случайно, второй разтакой удачи не представится. Вот умри он сейчас - даже нечего будет перед гробом нести…
И вспомнилось вдруг Ратмиру, как хоронили Цезаря. Славный сентябрьский денек. Обесцвеченная сероватая листва тополей. Молодые дубки, кокетливо начинающие желтетьс кончиков веток. С ясного неба - ни грома, ни рокота. До начала американо-лыцкого конфликта еще добрых полгода. Молчаливая и как бы слегка растерянная толпа перед блекло-розовым двухэтажным строением приюта, где Цезарь (слышите ли? сам Цезарь!) провел последние дни своей доблестной собачьей жизни. Выносят медали на подушечках. Их до неприличия мало.
Лорд Байрон в недоумении поворачивается к Адмиралу.
- Где ж остальные-то? - почти испуганно спрашивает он.
- Пораспродал, видать… - отвечает ему с тоской Адмирал.
К Ратмиру протискивается непривычно озабоченный Боб. Он - распорядитель. Гильдия поручила.
- На, возьми, - глухо и отрывисто говорит он, глядя куда-то в сторону. - Впереди понесешь…
Ратмир бережно принимает на диво потертый кожаный ошейник с медными позеленевшими бляшками, намордник, поводок - и занимает место во главе формирующейся процессии.
Хорошо еще, что в Капитолии не отказали - распорядились насчет Староникольского кладбища. Иначе повезли бы Цезаря на «выселки», ровно бомжа какого. А так отпевали чин по чину - в церковке Флора и Лавра, выстроенной на пожертвования Гильдии, ибо, согласно народным верованиям, мученики эти покровительствуют не только лошадям, но и всем без исключения домашним животным.
Ах, Староникольское, Староникольское… С одной бронзовой медалькой сюда лучше и не соваться. Почитай-ка, что выбито да вызолочено на зеленовато-черном жилковатом мраморе по обеим сторонам осененной кленами центральной аллеи! «Мороз Глеб Борисович. Генерал МОПС. Герой Суслова». «Щов Арчибальд Харитонович. Профессор. Член-корреспондент». «Аполлон Хренов. Поэт. Лауреат премии Михаила Архангела». А вот и свои… «Выжловатый Герман Францевич. Сеттер. Четырежды чемпион». На верхней оконечности гранитного креста подобно терновому венцу топырится ржавыми шипами полураспавшийся жесткий ошейник. Внизу - эпитафия, почему-то на немецком: «Da liegt der Hund begraben…»(«Здесь зарыта собака» - нем .)
Цезарю нашлось местечко в глубине кладбища, у самой стены. Какая-то шавка из администрации Президента торопливо протявкала надгробную речь и, извинившись, сгинула. Из бывших хозяев не было никого. Потянулись прощаться. Разом погрузневший, обрюзгший Лорд Байрон постоял над покойным, вздохнул, сдавленно сказал: «Отмаялся, псина…» - и, зажмурившись, отошел в сторонку. Заколотили, опустили, бросили по три горсти земли, а когда всё закончилось, сворой, как того требовал обычай, стали на четвереньки - прямо в плащах, в костюмах - и, запрокинув морды, завыли…
Внезапно Ратмиру почудилось, что кто-то опять мнет ему пятки. Обернулся - никого… Ну вот. Уже и нервишки шалят. В следующий миг тучи за рекой озарились слабой беззвучной вспышкой. Стало быть, все-таки воюют. Хотя, может, зарница…
«Какого тебе еще рожна? - хмуро упрекнул себя Ратмир. - Люди вон из-под бомбежек не вылазят…»
И тут же мысленно огрызнулся:
«Да уж лучше бомбежка, чем вот так…»
Одно кладбищенское воспоминание потянуло за со бой другое. Надо бы родителей навестить: могилки поправить, оградку… Ах, мама, мама! Трех лет не дожила, не увидела своего Ратьку призером «Кинокефала»… Вот бы радости было старушке! Всегда и во всем шла навстречу, отцу не побоялась возразить, когда Ратмир, будучи еще передержанным щенком, объявил о своем намерении подать заявление в Госпитомник. Отец был на вздым против. Работяга прежнего закала, старый брокер, он до самого конца жизни так, кажется, и не понял, за что его сын получает деньги и кому вообще нужна такая служба…
Естественно, что подобная мерихлюндия накрывала Ратмира исключительно во внерабочее время.
«Приду домой, - угрюмо думал он, - завалюсь спать, а завтра с утра на работу. Пробежался на четырех - и никаких тебе проблем…»
Но тут он вспомнил некстати, что завтра у него отгул, - и таким зияющим провалом представился ему грядущий день, что Ратмир чуть было впрямь не опустился на четвереньки посреди бетонной набережной и не завыл, запрокинув морду в темное, выложенное пухлыми тучами небо.
Утро, впрочем, началось неплохо. Разбуженный собственным гулким всхрапом, Ратмир на всякий случай подобрал лапы, заплямкал губами, затем приоткрыл глаза и, убедившись, что лежит не на коврике у дверей кабинета и не под столом для заседаний, а по-человечески, в собственной постели, укрытый простыней, перестал осторожничать, открыто перевернулся на спину и, прислушиваясь к ощущениям, потянулся. Нет, ничего нигде не хрустнуло, не щелкнуло, и водоворотики перед глазами не поплыли.
Судя по голосам в прихожей, Лада собиралась в клуб первоначальной натаски «Тузик». Ратмир бы, разумеется, предпочел, чтобы дочь посещала музыкальную школу или, скажем, курсы информатики, но супруга месяца полтора назад, когда речь зашла о клубе, по обыкновению приняла сторону Лады, а двух женщин не переспоришь даже теоретически.
Хлопнула входная дверь, и Регина вернулась в комнату - утренняя, свежая, улыбчивая.
- Проснулся? - приветливо осведомилась она. - Добытчик ты наш! Денежку выдай…
- Сколько?
Регина возвела глаза к потолку и принялась считать, загибая пальцы.
- Майонез… - бормотала она как бы в забытьи. - Куриные грудки… для оливье… Два апельсина… Сыру, само собой… - Очнулась, взглянула непонимающе. - А в чем дело? Ну, хочешь, я на бумажке всё распишу…
- Короче, - сказал он. - Сколько надо? Примерно.
- Примерно - сто… - Вспыхнула, сверкнула глазами. - А как ты думал? Цены-то - кусаются!
М-да… Что верно, то верно. Кусаются, срываются с цепи, хватают за пятки… А после вчерашнего приобретения простыни и вина в кошельке наверняка осталось всего-навсего несколько сусловских центов. Хочешь не хочешь, а придется залезть в трофейное портмоне. Забавно будет, если окажется, что в нем одни визитки.
- О! - сказала Регина, глядя во все глаза на извлеченное из-под подушки изделие из натуральной кожи. - Бумажник у него новый! Когда это ты?..



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 [ 74 ] 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.