Чтение 19–й страницы книги ~Ручной привод~

– Это Отстойник. В нем прячутся «искры», которым заказан путь наверх.

Юля уже поняла, что именно обозначают на «Малой Земле» термином «искра», а потому почувствовала, что внутри стало холодно. Перед ней стояла тюрьма для душ. Или гетто. Или лепрозорий. Концлагерь.

– Загляни внутрь, – предложил Черепаныч.

Девушка послушалась. На ставших ватными ногах подошла к баку и посмотрела в иллюминатор.

И судорожно выдохнула:

– Господи!

Внутри цистерны царила непроглядная тьма, которую медленно рассекали сияющие кометы.

«Искры».

«Сколько их тут? Сотни? Тысячи?»

Царственный вид огромного количества звезд потряс Юлю. Однажды в Крыму они с Олегом сидели на горе, а над их головами горели звезды. Тысячи и тысячи звезд. Тогда девушке показалось, что ничего прекраснее она никогда не увидит, но сейчас она была к ним еще ближе – на расстоянии толстого стекла. Вселенная, спрятавшаяся в металлическом баке…

«Отстойник!»

Юля отпрянула назад. Вновь вздохнула, пытаясь стряхнуть липкое ощущение неправильности происходящего. Вспомнила слова механика и спросила:

– Какая из них жертва?

Черепаныч пожал плечами:

– Ручной Привод знает.

Душа, которую выгнали из тела.

– Что с ней будет?

– Три дня «искра» пробудет в Отстойнике. Если же коменданты не успеют поймать «наездника» и провести обратный обмен, «искра» жертвы погибнет.

– Навсегда?

– Навсегда, – подтвердил механик таким тоном, будто речь шла о смерти комара.

«Он привык? Он зачерствел? О боже, я ему верю?»

Последнее открытие потрясло девушку больше всего. Она верит! Ей сказали, что в баке, который стоит в подвале обшарпанного корпуса Михайловской больницы, хранятся души людей, и она поверила!

«Здесь, на „Малой Земле“, прячется Чистилище?!»

Нет, не Чистилище. Гораздо хуже. Величественные кометы, рассекающие Вселенную этой цистерны, никогда не очистятся. Им заказан путь наверх. Здесь их Ад и их Рай. Их последнее пристанище… если загадочные коменданты не успеют.

Юля достала сигарету, щелкнула зажигалкой – Черепаныч не протестовал – и, глубоко затянувшись, неожиданно для самой себя задала очень четкий и осмысленный вопрос:

– А все эти «искры»… – Девушка кивнула на иллюминатор. – Они все вытеснены «наездниками»?

Будто у них обыкновенное интервью, нудные расспросы о производственных буднях.

– Нет, конечно, – улыбнулся механик. – «Наездники» на Землю прорываются не часто – слишком плотный кордон.

«Кордон? Что еще за кордон?»

– Что еще за…

«Опомнись! Ты – проверка! Ты не можешь не знать о кордоне!»

Юля сделала вид, что глотнула дым, закашлялась, а потом поинтересовалась:

– Тогда откуда столько «искр»?

– Самоубийцы, – легко объяснил Черепаныч. – Для них, собственно, Отстойник и предназначен. Сорок дней они здесь… – Голос механика неожиданно дрогнул. – Сорок дней они, значит, здесь, а потом – все. Наверх им ходу нет.

– Почему? – прошептала Юля.

– Они жить не хотят, – также тихо ответил механик. – Так зачем им Вечность?* * *

Снова в теле!

Снова в человеческом теле! Руки, ноги, бьющееся сердце, дыхание… Как же это, оказывается, здорово – просто дышать! Моргать. Чувствовать легкий голод! Чувствовать, что пересохли губы. Ведь они есть – губы!

Но насколько же все иначе.

Привычные ощущения владения телом – и понимание новых возможностей. Он еще не воспользовался ни одной из своих запредельных способностей, но уже знал о них все. О том, что может. О том, сколько у него сил.

«Чертов супермен!»

И улыбнулся собственной шутке. Улыбнулся так, как научился, будучи «искрой», – одной только душой. Без движения губ. В этом есть что-то глубокое – улыбаться душой, и что-то безобразно мелкое. Ведь улыбка предназначена не только тебе. Ведь улыбку нужно не только почувствовать, но и увидеть. Только тогда она будет настоящей улыбкой.

«Хватит философствовать! Пора приниматься за дела!»

Да, чертовы дела… Поганые дела, которые он, по недосмотру, оставил. При воспоминании о них настроение начало было портиться, однако…

Как же хорошо вернуться!

– Как он, Ираклий? – поинтересовался здоровяк.

Второй бандит обернулся и посмотрел на лежащего Андрея.

– Валяется.

– Чем же его прихватило?

– Я смотрел вены, – бросил третий бандит, тот, что сидел сзади. – Чистые вены. Он не наркоман.

– Шота в таких делах не ошибается, – осклабился здоровяк.

Шота, который плотно сидел на героине, криво усмехнулся.

– Может, он припадочный?

– А тебе не по фигу? – Ираклию надоел бессмысленный разговор. – Припадочный, психованный – какая разница? Жить ему осталось час. А то что он без сознания, так нам же легче.

Веснин чуть-чуть, на толщину волоса, приоткрыл глаза. Он лежал на спине, а потому видел боковое окно внедорожника. Затянутое облаками небо и верхушки деревьев. За товремя, пока он приходил в себя и прислушивался к разговорам похитителей, машина успела выехать из города.

«Понятно. Путешествие в один конец. Интересно, у них есть какое-то любимое место? Вряд ли. Каждый раз разное, так безопаснее. Зато стрелять в машине не будут, уже хорошо».

Никогда, несмотря на то что состояние свое Веснин нажил в лихие девяностые годы, он не переживал подобных приключений. Однако психологию уголовников Веснин знал неплохо – навидался и представлял, чего от них ожидать.

«К сожалению, подтвердились худшие опасения».

Если бы на Андрея «наехали» с целью вымогательства (молодой парень, получивший огромное наследство – лакомый кусок для бандитов), его постарались бы запугать. А эти, судя по разговорам, общаться с пленником не намерены. Они приказ выполняют.

«Ну и ладно. Раз так, значит, так…»

– Он очнулся.

– Уверен, Шота?

– Конечно, уверен! – Бандит ударил парня ногой. – Зенки приоткрыл и в окно таращится. Думал, не замечу. – Еще один удар. – Обмануть хочешь?

«Главное – выбрать правильную линию поведения!»

Веснин открыл глаза и проныл:

– Кто вы такие?

Неплохо было бы пустить слезу, но не получалось. Самоуважение не позволяло. Ладно, обойдемся дрожащим голосом и жалким видом.

– Мы твои друзья, – сообщил бандит с переднего сиденья, Ираклий то есть. – Тебе плохо стало, понимаешь? Мы тебя спасли на улице. Подняли и повезли.

Веснин сморщил лицо.

– Я помню, как меня замутило.

– Вот видишь, ты все помнишь. И все понимаешь.

– А куда вы меня везете?

– В больницу. Нет-нет, лежи!

Веснин попытался подняться, но Шота наступил ему на грудь. Жест, плохо вяжущийся с дружелюбным тоном Ираклия.

– Лежи, дорогой, тебе ведь плохо. А скоро будет хорошо. Совсем скоро.

– Мне кажется, вы мне врете, – горьким тоном произнес Веснин.

– Когда кажется, креститься надо, – наставительно заметил Ираклий.

– Я крещеный.

– Молодец.

– А вы?

Сидящий за рулем здоровяк хмыкнул. Ираклий и Шота обменялись удивленными взглядами.

– А тебе зачем?

– Убийство ведь грех смертный, – вздохнул Веснин. – Не боитесь брать на душу?

– Отмолим, – пообещал Ираклий. – За нас не волнуйся.

– Не впервой, да?

– Да, парень, не впервой.

Упоминание о грехе бандиту не понравилось, тон стал жестче.

– Ты лучше помолись. Раз верующий.

Веснин тяжело вздохнул. Он сообразил, что разговаривает с уголовниками чересчур уверенно, и решил продемонстрировать слабость. К счастью, похитители не обратили внимания на необычное спокойствие пленника. Да и времени у них на это не осталось: здоровяк свернул с дороги, «Юкон» немного потрясся по колдобинам проселка, после чего встал.

– Приехали.

Утруждать себя бандиты не стали, от шоссе отъехали метров на сто: до них то и дело долетали звуки проезжающих по дороге машин.

– Яма где?

– Туда идти надо. – Здоровяк показал куда. – Двадцать шагов.

– Лопаты там?

– Ага.

Веснин опустил голову:

– Отпустите меня. Пожалуйста.

– Извини, пацан, но у нас контракт. – Ираклий кивнул. – Шагай.

– Мне отец оставил сто миллионов! Я отдам половину.

– В другой раз, парень. – Бандит выразительно посмотрел на Веснина. – Иди сам, или Шота тебя ударит.

Здоровяк двинул вперед – показывать дорогу. Веснин, всхлипнув, пошел за ним, чувствуя на спине взгляды двух других уголовников. Их беспокоило только одно: чтобы не появились случайные свидетели, самого парня бандиты в расчет не принимали. На что он способен против троих?

Ни на что.

Но и рисковать они не станут, выстрелят сразу, едва дойдут до места, чтобы без разговоров и соплей. Пальнут в затылок, спихнут тело в яму и закопают. И знак подавать никакой не будут, чтобы жертва не запаниковала.

Здоровяк сделал резкий шаг вправо.

Правильно: показывает, что яма рядом.

А значит…

Веснин не позволил Ираклию выстрелить. Молниеносно развернулся, отвел направленный на себя пистолет в сторону, изогнулся и ударил бандита ногой в висок. Следующийвыпад – Шота. Снизу вверх, в подбородок, тут главное – направление. Ну, и сила удара, конечно. Хруст позвонков подтвердил, что все сделано правильно. Теперь нырок в сторону, разворот и последняя атака – здоровяк. Уголовник успел выхватить пистолет, но зачем он ему? Разве что застрелиться. Поспеть за стремительно передвигающимсяВесниным бандит не мог даже в теории. Пропустил удар в кадык, зашатался и полетел в яму, которую заботливо выкопал для жертвы.

«Вот и все».

Несколько секунд Веснин стоял, внимательно прислушиваясь, а затем, не уловив ни посторонних шорохов, ни чужого дыхания, вернулся и перенес в яму Шоту. Последнего бандита взял под мышки, усадил спиной к дереву и отвесил несколько пощечин.

– Слышишь меня?

Еще пара ударов.

Уголовник застонал и открыл глаза.

– А?

– Ты – Ираклий, да?

Во взгляде бандита – недоумение. И еще – злость. И еще – жажда убивать. Дай шанс броситься, зубами рвать будет. Шанс вроде есть – руки-ноги не связаны, но бросаться уголовник не спешил. Похоже, понял кое-что насчет своих шансов.

– Ты – Ираклий?

– Да. – Бандит сглотнул. – А ты кто?

– Не тот, кого вам велели взять, – спокойно ответил Веснин.

– Врешь! Лицо одно.

– Лицо одно, «искра» другая.

– Что?

– Не важно, – махнул рукой Веснин. – Ты жить хочешь, Ираклий?

– Ты не оставишь, – буркнул бандит.

– Почему? – удивился Сергей. – Веревка в машине есть?

– Да.

– Свяжу тебя и оставлю. Мне брать лишний грех на душу ни к чему, Ираклий. Я ведь не ты, кровью не кормлюсь. – И мягко добавил: – Только на вопросы мои ответь.

– А парни?

– Им не повезло. А твоя жизнь в твоих руках.

Некоторое время бандит напряженно обдумывал предложение. Хотя чего тут обдумывать? Жить хочется. Хочется так, что слезы из глаз. Оставалось решить, можно ли доверять страшному пацану? И что он будет делать, услышав отказ? Просто убьет? Или начнет задавать вопросы по-другому? Ираклий хорошо знал, как можно расспрашивать несговорчивых клиентов, и чувствовал, что паренек не дрогнет. Двоих ведь убил и не поморщился.

– Спрашивай.

– На кого работаешь, Ираклий?

– Зачем тебе?

– Я, знаешь ли, не совсем хорошо понял, почему меня похитили. Нужно встретиться с твоим начальником и поговорить. Уверен, мы найдем общий язык. – Сергей помолчал. – Кто велел меня похитить, Ираклий?

Тишина.

– Ты что, Зоя Космодемьянская, что ли, а? Я ведь тебя спрашиваю, чтобы время сэкономить. Будешь молчать, отрежу тебе палец, отвезу друзьям и пробью по картотеке. Узнать, на кого ты шестеришь, так же легко, как высморкаться. Так что давай, Ираклий, пожалей себя, я ведь тебе не только палец отрежу, если ты меня разозлишь.

Ираклий знал, как правильнообещают.Не угрожают, нет, именно обещают. Как говорят, когда твердо уверены в том, что сделают. Паренек говорил правильно. Он отрежет.

– Кто велел меня похитить?

– Давид Грыгадзе.

– Никогда не слышал. – Веснин покачал головой. – Я что, ему денег должен?

– За тебя заплатили.

– Кто?

– Не знаю.

– Логично… – Сергей почесал в затылке. – Где мне искать Давида?

– Обычно он допоздна сидит в «Кахетинской лозе».

– Очень хорошо.

Сергей поднялся на ноги и направил на бандита пистолет.

– Ты обещал!

– Я не стал тебя мучить, как ты того заслуживаешь, – пожал плечами Веснин. – Так что ты в выигрыше.