Чтение 42–й страницы книги ~Ручной привод~

– Был у меня в Таиланде случай: давили сок из черри. Получалось мешок на стакан…

– Черепаныч, – хмуро произнес Виктор. – Надо поговорить.

Он знал, что традиции Подстанции запрещали перебивать механика, однако не хотел выслушивать очередную байку. Черепаныч, надо отдать ему должное, не обиделся:

– О чем?

– Конфиденциально.

– Могли бы и не уточнять.

– Я пришел к вам потому, что вам можно доверять.

– На Подстанции можно доверять всем, – тихо произнес механик. – Ну, разве что кроме Бизона и Бандеры. Да и они в целом вполне вменяемые ребята.

– Можно доверять всем?

– Вас это удивляет?

Просьба о конфиденциальном разговоре вызвала вполне предсказуемую реакцию: Черепаныч решил проверить искренность Виктора, и тому пришлось говорить правду:

– Я не привык верить всем.

– Вам нужно учиться пребыванию среди единомышленников, – улыбнулся механик. – Мы на Подстанции, Ясень, не на Земле и не во Вселенной. Мы посреди. И если не будем доверять друг другу, очень быстро окажемся или на Земле, или во Вселенной.

В прошлый раз: «Система вас отвергнет», в этот: «Или на Земле, или во Вселенной». Только сейчас Черепаныч сказал: «Мы», и это дало Виктору возможность перевести разговор на самого механика:

– Вам бы этого не хотелось?

– Я привык быть на Подстанции, – скупо ответил Черепаныч. – Здесь мой дом.

– Ясно.

Выбранный механиком тон четко давал понять, что он готов обсуждать исключительно проблемы коменданта.

«Ничего, доберусь до тебя в другой раз!»

– У меня не появилась татуировка.

Черепаныч отнесся к сообщению с философским спокойствием:

– Вы еще не часть системы.

– Я принес присягу! – возмутился Виктор.

Вчерашний день, церемония, речи, праздник… Банкет, в конце концов, с которого «искры» расползались в состоянии риз. Арчибальд уснул в углу. Агаву вырвало под стол. Дважды. Бизон с Бандерой наперебой плясали со старушкой-Бушем канкан. На столе. Посуды набили на три мешка. Догматовский потерял челюсть и требовал от енота найти ее по запаху. Енот приносил живую рыбу. Черепаныч и Карбид пели хором…

Стоп! Отставить вспоминать банкет! Церемония! На которой Ясень нервничал, как когда-то на посвящении. Даже больше, потому что был теперь не безусым юнцом, а битым жизнью мужиком, прошедшим через смерть и Царство. Нервничал, потому что жаждал стать комендантом. Потому что не терпелось примерить на себя венец самой редкой и почетной во Вселенной должности.

Я буду управлять Ручным Приводом!

А татуировка не появилась.

– Что происходит?!

– Вы произнесли слова, – пояснил механик. – Теперь они должны стать вашей сутью.

– Они стали моей сутью!

– Получается – еще нет.

Спор заглох. Татуировки нет, а значит, в словах Черепаныча есть правда или часть ее.

– Не все так плохо, как вам кажется, Ясень, – мягко произнес механик. – Ни один комендант не обретал татуировку сразу после присяги. Она появится позже. Когда вы прочувствуете смысл произнесенных слов и примете его.

– А до тех пор я лишен власти?

– ЭТО вас беспокоит?

«А разве этого мало?!»

– Я – комендант.

– Официально – да. Вы произнесли текст и обрели всю полноту власти. Вы – комендант Подстанции. Вы принимаете решения, отдаете приказы и отвечаете за них. Вы имеетеправо судить. Вы, и только вы.

Власть над Ручным Приводом. Над самым таинственным и самым мощным механизмом Вселенной. Ее вручают избранным. Ее вручают самым лучшим. Так говорили Виктору.

Но кто выбирает лучших? Царства? А как определяют они тех, кому можно доверить почти безграничную власть?

– Хотите сказать, что сейчас меня судят? Определяют, достоин ли?

– Вас оценивают с самой первой секунды, Ясень. Просто решение пока не вынесено.

– Но кто оценивает, Черепаныч? Кто?! Кто выше раскрывшихся «искр»? Кто выше Царств? Кто? Ручной Привод? Подстанция? «Это место»?! Опомнитесь! Мы находимся на базе, построенной нашими Царствами для обеспечения безопасности Земли. Мы чиновники, Черепаныч, контролирующий орган. Мы винтики Царств, которым принадлежит Вселенная! Для раскрывшейся «искры» нет тайн!

– В таком случае, идите в ближайший тату-салон и сделайте себе вожделенный рисунок, – грубовато предложил механик.

– Главной политической новостью вчерашнего дня эксперты единодушно признали неожиданный визит сенаторов Георгия Буша и Хариссона Догматовского на дрейфующую космическую станцию «Клязьма 19–19», пролетающую в данный момент над магнитным полюсом Юпитера. На встрече с храбрыми исследователями Ганимеда, состоявшейся в рамках турне, Георгий Буш тепло поздравил собравшихся с очередной годовщиной открытия Юпитера и заявил, что распространение демократии…

Ясень покрутил ручку, убрав громкость радиоприемника до едва слышного шепота, и, брезгливо оглядев храпящего на диване Карбида, потряс его за плечо:

– Вставай, время.

Герман спал одетым, только туфли стянул да носки. До своей комнаты не дошел: развалился в дежурке на старом диване, укрывшись потертым клетчатым пледом. Рядом, на полу, валялась бутылка из-под текилы, в которой погиб окурок сигары. Дополняла натюрморт аккуратная горка пепла.

– Время, Карбид!

Герман попытался отмахнуться:

– Какое время?

– Время подъема!

– Если ты такой энергичный, подключи к себе лампочку, – пробубнил Карбид, натягивая на лицо плед.

– Хватит дурака валять!

– Он еще не навалялся.

Герман понял, что спать дальше напарник не даст, и со вздохом откинул плед на спинку дивана.

Взгляд мутный, лицо опухшее, волосы всклокочены, а запах изо рта способен свалить с ног буйвола. Старший помощник коменданта Подстанции, черт бы его побрал!

– Не стыдно?

– То, что я тянусь к светлому и возвышенному, не мешает мне время от времени оттягиваться грубо и примитивно.

– Избавься от похмелья!

– Зачем? – икнув, осведомился Карбид. – Без него ощущения от выпитого вчера не будут полными.

Герман медленно поднялся с дивана, кряхтя, потянулся, подошел к шкафчику со знаком радиационной опасности, открыл дверцу и вытащил запотевшую бутылку пива.

– Черт! – не сдержался Ясень.

Поразило его не наличие бутылки, а то, что под внушающим уважение знаком прятался холодильник.

Ловким ударом о край Карбид вскрыл бутылку, внушительным глотком опустошил ее почти наполовину, после чего подошел к почтовому ящику и врезал по синему пузу кулаком. Откуда-то снизу выпал запечатанный сургучом конверт.

– Тебе.

Пишущая машинка кокетливо щелкнула буквой «ё». Телеграфный аппарат ехидно выдал полметра бумажной ленты. В ящике биологической опасности зашуршало. Барометр, подумав, показал «штиль». Оборудование «класса А» приветствовало новое начальство.

Ошарашенный Виктор поднял послание с пола.

– От кого?

– Не знаю, – пожал плечами Герман и, усевшись в кресло, допил пиво. – Каждый, кто впервые вступает в должность коменданта, обязательно получает письмо.

– Врешь.

– Можешь его выбросить, – безразличным тоном произнес Карбид.

Ясень поколебался, но конверт вскрыл и громко прочитал:

– «Настоящим доводим до Вашего сведения информацию о настоятельной необходимости…» Что за бред?

– Мое письмо начиналось словами: «Учитывая сложившуюся обстановку, призываем к немедленному решению», – поведал Герман. – Со словоблудием у нас все в порядке.

– Твоя работа?

– Нет.

– Врешь.

– Не хочу ругаться, – устало ответил Карбид.

– Лично перекрасить коридоры семь и одиннадцать?! – Виктор потряс письмом. – Выдать Черепанычу запасные рукавицы из фонда осенне-весенних полевых работ?

– Он давно клянчит.

– Порекомендовать Бизону поступить в технологический колледж?

– Откажется.

– И ты уверяешь, что не писал эту чушь? – Ясень яростно посмотрел на Германа. – Пошутить решил?

– Я…

– Господин комендант! – Дверь приоткрылась, и в дежурку заглянула украшенная буденовкой голова Бандеры. – Господин комендант, там милиция вокруг ходит.

– Вокруг тебя и Бизона?

– Не, вокруг Подстанции. Бизон их сторожить остался, а я сюда. Доложить дабы. По Уставу внутренней службы.

– Какая милиция?

– В одном лице, господин комендант, но без формы. В штатском. Это опаснее.

– Сейчас разберусь.

Ясень вновь посмотрел на смакующего похмелье Карбида, но продолжать ругань не стал, поджал губы и вышел вон.* * *

– Где «Малая Земля»? – поинтересовался Стоценко, едва они вошли на территорию больницы.

– Разве вы не пойдете к главврачу? – удивился Олег.

– Зачем?

– Ну… поговорить, – сбился молодой человек. – Может, сведения какие раздобыть.

– Я что, разведчик?

– Нет. – Олег понял, что переборщил, и попытался оправдаться: – Я понимаю, что мало смыслю в вашей работе. И не собирался давать советы. Просто…

Просто нервы на пределе. И хочется получить все и сразу. Надавить и узнать, что случилось с Юлей. А на кого давить, как давить – кто об этом думает?

– Работать надо аккуратно, – наставительно произнес Стоценко. – Если ваши подозрения окажутся небеспочвенными и на «Малой Земле» действительно творятся темные делишки, то главврач нам вряд ли об этом расскажет.

– Я понимаю.

– А разобрать с первого взгляда, что сидящий перед тобой человек – злодей, можно только в кино. В жизни все гораздо сложнее.

Олег вспомнил, что говорила об академике Митине Юля, что слышал о главвраче Михайловской из газет, и понял причину осторожного поведения Стоценко. Митин – слишком весомая фигура, лезть к нему с расспросами, а уж тем более бросаться подозрениями, себе дороже. Прежде чем браться за такого тяжеловеса, следует получить максимум информации.

– Сейчас о ваших предположениях следует забыть. Нет маньяка, нет тайной лаборатории по пересадке органов. Запомните крепко-накрепко: ничего этого нет. Мы ищем Юлю Соболеву в том месте, где ее видели в последний раз. У нас нет никаких подозрений, мы ищем не следы, а свидетелей. Чувствуете разницу?

– Совсем забыть?

Стоценко вздохнул, удивляясь про себя простоте молодого спутника.

– Что сделает честный человек, узнав о подозрениях в свой адрес? Бросится жаловаться. Скорее всего – академику Митину. Тот подключит связи, мне дадут по шапке, и путь в Михайловскую будет закрыт.

– Так просто?

– Я излагаю самый плохой вариант развития событий. Что сделает преступник? Постарается спрятать все следы и затаиться. И, разумеется, выставить себя честным человеком. А что сделает честный человек, мы уже знаем. Поэтому мы не должны рассказывать о своих подозрениях направо-налево. Мы будем спрашивать, слушать и снова спрашивать. И только о Юле.

К Ольге милиционер тоже не пошел, объяснив, что девушка рассказала все, что знала, и вряд ли добавит что-нибудь новое. Во всяком случае, пока. Судя по всему, Стоценко все решил заранее, а потому Олег молча указал на нужную дорожку парка и коротко кивнул, когда из-за деревьев появилось здание «Малой Земли».

– Вот.

– Нечто подобное я и представлял. – Стоценко огляделся. – В глубине парка… Слишком длинный подъезд… Не очень удобно для ваших страшных подозрений.

– Позади «Малой Земли» находится подстанция «Скорой помощи», – сообщил молодой человек. – В заборе есть ворота, потом еще пятьдесят метров и ворота на улицу.

– Не упускаете ни одной детали?

– Постарался изучить.

– Правильно, – одобрил Стоценко. – Въезд через подстанцию? Может быть… но не слишком ли много свидетелей?

Олег пожал плечами, мол, «вам виднее».

– А что за машина у подъезда?

– «Победа», – спокойно объяснил молодой человек. Он намеренно не рассказал об автомобиле в участке, точнее, рассказал бы, не согласись старший лейтенант отправиться в Михайловскую, – в качестве дополнительного основания для подозрений. Теперь же получился небольшой сюрприз.

Милиционер с иронией посмотрел на Олега:

– Я сам вижу, что это «Победа». Но не слишком ли она новая?

– Год в лучшей тюнинговой мастерской Германии. Самые горячие головы из числа врачей считают, что реставрация и модернизация обошлась в миллион евро. Однако я считаю, что не более ста пятидесяти, ну, может быть, двухсот тысяч.

Стоценко крякнул:

– Чья?

– Нового патологоанатома.

– Э-э… – Новость произвела нужное впечатление. Ошарашенный Стоценко покрутил головой, продолжая разглядывать белоснежный автомобиль, после чего осведомился: –Родители – миллионеры?

– Откуда мне знать? – Олег указал на шаркающего по дорожке старика: – Спросите у него.

– Тоже с «Малой Земли»?

– Ага. Ольга про него говорила.

Милиционер прищурился на высокого сутуловатого старика в черном плаще. Под мышкой – свежая газета, в руке – авоська с пакетом молока и каким-то свертком.

– Именно про него говорила?

– Она сказала, что среди работников есть высокий старик, который ходит только в черной одежде. Мы его видим, он идет на «Малую Землю», а значит…

– Ход ваших мыслей понятен, – улыбнулся Стоценко. – Присядьте на лавочку и ждите. Ничего не предпринимайте. Договорились?

– Да.

Милиционер поднял вверх указательный палец:

– Не подведите меня. – Повернулся и в несколько шагов догнал медленно бредущего Арчибальда. – Добрый день!

Старик остановился и вопросительно посмотрел на Стоценко. Потрепанное, изрезанное морщинами лицо, бледные губы, пятна на шее, и в то же самое время – диссонансом –умные, живые глаза.

– Можно с вами поговорить?

Короткий кивок.

– Вы работаете на «Малой Земле»?

Арчибальд поразмыслил, переложил газету в авоську, вытащил из кармана плаща авторучку, маленький блокнот и быстро написал:

«Меня зовут Артур Аскольдович».

Стоценко крякнул и потер подбородок.

– Вы немой?

«Я немой».

– Вы работаете на «Малой Земле»?

«Вы кто?»

– Извините, не представился. Старший лейтенант Стоценко, отдел розыска пропавших… – Милиционер продемонстрировал удостоверение. – Ищу кое-кого.

«Меня?»