Чтение 43–й страницы книги ~Ручной привод~

– Вы работаете на «Малой Земле»?

«Я работаю в больнице».

– Это я и имел в виду, – кивнул Стоценко. – Какая у вас должность?

«Киномеханик».

– Киномеханик?

«Показываю учебные фильмы».

– В больнице есть кинозал?

«Обязательно».

– Гм… – неожиданная новость заставила Стоценко на мгновение запнуться. – Артур Аскольдович, вы работаете каждый день?

«Да».

– Вы когда-нибудь видели эту девушку? – Милиционер показал старику фотографию. – Ее зовут Юлия Соболева. Журналистка.

Арчибальд внимательно изучил снимок, после чего отрицательно покачал головой.

– Несколько дней назад она была на «Малой Земле», а после этого пропала.

«Я ее не видел».

– Жаль… – Стоценко убрал фотографию в карман. – Вы идете на работу?

«Да».

– Позволите составить вам компанию? Мне нужно поговорить с вашим начальником.

Старик пожал плечами, убрал блокнот и неспешно зашагал к «Малой Земле».

Встретивший Стоценко красавчик совсем не походил на того «администратора», которого описывал Олег. Судя по рассказу парня, главным на «Малой Земле» человеком, он же – главный подозреваемый, являлся потертый мужчина под сорок, равнодушный к одежде и отличающийся странным поведением. Еще упоминалась черная татуировка на шее – крест, обрамленный мелкой надписью. Старик же привел старшего лейтенанта к довольно молодому – не старше двадцати пяти – парню в дорогом костюме, белой рубашке и галстуке. Он принял Стоценко в просторном кабинете на втором этаже здания, вежливо представился: «Виктор», усадил в кожаное кресло и предложил «чего-нибудь бодрящего».

«Секретарь мне не положен, поэтому если захотите кофе, мне придется делать его самому».

Утруждать вежливого Виктора милиционер не решился, но от «бодрящего» тоже отказался: «Служба». На том и порешили.

Главный человек «Малой Земли» занял кресло напротив и дружески осведомился, какого черта его отвлекают от работы незваные гости? В смысле вежливо поинтересовался, по какому делу на подотчетной территории объявился представитель власти? Тратить время на пустую болтовню Стоценко счел излишним и сразу взял быка за рога:

– Пропала девушка, журналистка, Юлия Соболева. – Милиционер протянул собеседнику фотографию: – Узнаете?

– Никогда не встречал. – Виктор повертел снимок в руке и вернул старшему лейтенанту.

– Свидетели показали, что незадолго до исчезновения Юля направлялась в ваш корпус.

– И что? – хладнокровно поинтересовался Ясень.

– А ваш сотрудник Герман сообщил, что видел девушку и разговаривал с ней.

– Герман?

– Да, – подтвердил Стоценко. – Кстати…

– Герман, – угрюмо, словно сплюнул, повторил Виктор, и в то же мгновение в окно ударила птица.

Нет, не ударила – ударилась. Неприлично разогнавшийся воробей попытался пробить толстое стекло и ожидаемо перешел в следующее агрегатное состояние, став красным шлепком на прозрачной преграде.

Машинально обернувшийся милиционер издал изумленное «Ого!» и посмотрел на Виктора. И еще больше удивился, поняв, что собеседник оставил эпизод без внимания.

– Герман…

– Кстати, я хочу с ним поговорить.

– У него выходной.

– Как неудачно.

– Совпадение.

– Как раз в тот день, когда… – А что, когда? О своем визите Стоценко никого не предупреждал, а потому смущенно закончил: – Гм…

Виктор приятно улыбнулся.

Милиционер откашлялся.

– Вы не подскажете, какую должность занимает Герман?

– Администратор.

– Администратор чего?

– Ну… всего, что тут, – с долей пренебрежения отозвался Ясень, демонстрируя, что удивлен и разочарован недостаточной сообразительностью гостя. – Без администратора никак нельзя.

– А вы тогда кто?

– Заведующий моргом. Я – врач-патологоанатом.

– И кто из вас кому подчиняется?

– Мы делаем общее дело: стоим на страже здоровья нации, – веско ответил Виктор.

– Администратор и патологоанатом?

– Даже больничные кочегары имеют непосредственное отношение к медицине, согласно должностной инструкции.

Стоценко припомнил, что Олег назвал Германа странным, и поймал себя на мысли, что готов наградить тем же эпитетом Виктора. Именно странный.

Ясень был вежлив, но явственно подчеркивал, что корректен только потому, что сам этого хочет. Он отвечал на вопросы, но в тоне постоянно слышалась непроизнесенная фраза: «Не твое дело». Старший лейтенант не чувствовал той наглости, которую охотно демонстрировали сынки и племянники разного рода «серьезных и уважаемых» людей. Однако подсознательно – именно подсознательно – ощущал пропасть, лежащую между ним и патологоанатомом резервного морга одной из городских больниц.

– У вас замечательная машина, – пробубнил Стоценко просто для того, чтобы не молчать. – Мне очень понравилась.

– Папин подарок, – отозвался Виктор. – Он у меня большой оригинал.

– Любит старые машины?

– Я люблю. А он меня балует.

– Если не секрет, почему вы…

Это был естественный интерес: человек, способный выложить не одну сотню тысяч на восстановление и тюнинг пятидесятилетней «Победы», не должен работать патологоанатомом в мелком морге. Не должен и не может. Ситуация не просто выходила за рамки обыденного – она противоречила здравому смыслу.

Итак, вопрос должен был прозвучать невинно, однако не прозвучал: Виктор не позволил.

– Так вот, Герман… – буркнул он. – Если Герман сказал, что видел девушку, значит, так оно и есть. Приходите завтра, сможете поговорить лично.

Более прозрачного намека на окончание встречи не требовалось. Нет человека – нет разговора. Всем спасибо.

Стоценко начал подниматься на ноги, выбирая подходящую случаю прощальную фразу, но замер, среагировав на внезапно заработавший приемник. Точнее, на полившиеся из него слова:

– Почему же именно Михайловская больница? Во-первых, личность главврача. Академик Митин знаменит еще с советских времен и обладает широчайшими связями в московских и федеральных коридорах власти, что обеспечивает преступной организации замечательную крышу. Митин вне подозрений, а вместе с ним и его хирурги, занимающиеся подпольной трансплантацией органов. Не менее важным фактором является удобное расположение Михайловской больницы, точнее, того из ее корпусов, который называется «Малой Землей». Здание стоит прямо над входом в старинное подземелье, которое можно использовать и как потайной склад, и как путь отступления на случай бегства…

Ясень медленно поднялся – всем своим видом показывая, что выключает приемник только потому, что тот мешает разговору, неспешно подошел к полке и надавил на кнопку.

– Занятная программа, – пробормотал Стоценко.

– Местная станция.

– Доктора прикалываются?

– На самом деле барахлит аппаратура, – вздохнув, объяснил Ясень. – Вы только что прослушали часть отчета телепатического блока Ручного Привода, составленного по результатам анализа мыслей вашего спутника.

Милиционер сглотнул.

– Вы…

Что делать? Броситься на франта? В честь чего, скажите на милость? Виктор спокоен, ни одного угрожающего жеста, никакой угрозы в голосе. Но Стоценко чувствовал, что за непробиваемой стеной безмятежности таится нечто страшное. Нечто…

Оконное стекло вздрогнуло, приняв на себя еще один удар. Судя по расплывающемуся следу, на этот раз в кабинет пытался прорваться средних размеров голубь.

– Мне показалось или ваши руки действительно потяжелели? – участливо поинтересовался Ясень.

Но холодный огонь, горящий в его темных глазах, был далеко не столь дружелюбен, как мягкий тон. Черное пламя манило, затягивало, заставляло путаться мысли.

– Немного, – прошептал старший лейтенант.

– И ноги тоже, – выдохнул Ясень. – Вы так устали, что не можете подняться, не так ли?

– Так.

– А не поговорить ли нам, раз вы все равно пока не уходите?

Стоценко перестал моргать. Не отрываясь, смотрел в глаза Виктора и не моргал. А отвечал механическим, совершенно неживым голосом.

– Зачем вы пришли?

– Я ищу журналистку по имени Юлия Соболева.

– Когда она пропала?

– Три дня назад.

– Герман подтвердил, что видел девушку?

– Да.

– Герман. – Ясень выругался. – Герман!

В окно врезался еще один голубь.

Стоценко отсутствовал почти час, и за это время Олег выкурил четыре сигареты, три из которых – в последние двадцать минут, когда в голову полезли идиотские мысли. То молодой человек начинал размышлять о том, не убили ли старшего лейтенанта, как Юлю…

«Опомнись! Юлька жива!»

То переживал, что на «Малой Земле» развернулся торг за молчание и позарившийся на крупную сумму Стоценко свернет расследование. То…

– Привет!

Задумавшийся Олег не увидел милиционера и буквально подпрыгнул, услышав голос.

– Ой!

– Спите?

– Какое там! – И жадно посмотрел на старшего лейтенанта: – Какие результаты?

– Плохие.

У Олега упало сердце.

– То есть?

– Нет на «Малой Земле» никаких тайн или секретов, – сообщил милиционер, присаживаясь на скамейку. – Ничего противозаконного, никакого криминала.

«Купили?!»

Однако Стоценко вел себя как обычно. Если играл, то блестяще, ни жестом, ни голосом не выдавая, что врет. Он говорил убежденно и очень уверенно.

– Я обошел весь корпус, поговорил с сотрудниками. Короче, кроме Германа еще два человека видели, как Юля уходила с «Малой Земли». Готовы дать показания.

– Его подчиненные?

– В том-то и дело, что нет, – вздохнул Стоценко. – Медсестра из центрального корпуса и санитар главного морга. Версия умерла. – Он неожиданно перешел на «ты»: – Олег, я понимаю – ты нервничаешь, все понимаю, но я ведь не первый день в органах. И на поиске людей не первый день. Я поговорил с ними, посмотрел на них… Не те это люди, чтобы что-то скрывать. Никаких лабораторий или подпольных операционных на «Малой Земле» нет и быть не может. Там сидят неудачники. Понимаешь, Олег, стопроцентные неудачники. Гетто для серых. Думаю, потому главврач и не сносит корпус. Из жалости.

– А где Юля?

Старший лейтенант погрустнел:

– Боюсь, Олег, что твоя девушка поймала случайную машину, чтобы побыстрее добраться до дома, и отправилась в путешествие в один конец.

Несмотря на охватившее раздражение, грозившее перейти в приступ бешенства, Ясень не потерял над собой контроль и организовал собрание с соблюдением всех норм внутреннего поведения и сложившихся правил хорошего тона. Местом встречи Виктор благоразумно избрал кинозал, прекрасно зная, что Арчибальд с большой неохотой покидает свое логово. За Черепанычем Ясень спустился лично, санитары вертелись неподалеку, Агава притащился сам, Герману скинул сообщение на мобильный, однако заместительприказ проигнорировал. Что и стало первой обсуждаемой темой.

– Кто видел Карбида? – поинтересовался Виктор, в упор разглядывая подчиненных.

– Я, – поднял руку Бизон.

– Где?

– Ушел. То есть уходил, когда я его видел.

И поправил сползающую на глаза каску. Первый рабочий день нового коменданта санитары отметили, нарядившись в униформу калифорнийской дорожной полиции, одной из составляющих которой служили белые мотоциклетные шлемы.

– Куда ушел?

– Господин старший помощник не обязан докладывать нижним чинам о своих передвижениях, господин комендант, – молодцевато отрапортовал Бандера и с гордостью посмотрел на приятеля: «Мол, смотри, какую я длинную фразу выдал».

Арчибальд коротко зевнул в кулак. Черепаныч хмыкнул. Агава уселся на пятую точку и принялся искать у себя на пузе.

Ясень с огромным трудом остановил готовый вырваться из горла рев.

«Ни в коем случае!»

Потом, когда появится настоящий авторитет, когда они станут подчиняться не только потому, что обязаны, но по собственному желанию, вот тогда можно кричать, выражая свое недовольство. Сейчас же они просто выслушают вопли, с отстраненной вежливостью покивают головами и разойдутся, со смешками обсуждая несдержанность нового командира.

– Поводом для экстренного собрания стал визит милиционера, – спокойно произнес Виктор.

– Не в первый раз, господин комендант, – обронил Бизон. – Милиция к нам захаживает.

Ясень не обратил на замечание кочегара внимания.

– Старший лейтенант Стоценко ищет пропавшую девушку, журналистку Юлию Соболеву. – Виктор показал подчиненным фотографию. – Кто-нибудь ее видел?

Молчание. Ясень понял, что вопрос вызвал замешательство: сотрудники Подстанции внимательно разглядывали снимок, однако спокойным оставался только Арчибальд. Механик опустил голову. Бизон с Бандерой хихикали, но глаза отводили. Агава торопливо смылся под кресла.

– Мне повторить вопрос на каком-нибудь другом языке? Черепаныч?

«Посмотрим, будешь ли ты врать начальству?»

– Мы ее видели на «Передаточной», – хмуро ответил механик.

– Кто мы?

– Мы это мы, – объяснил Бизон. – В смысле я и он, и он.

– Почему не задержали?

– Я решил, что она новая кассирша, – брякнул механик.

– А мне она привидением показалась.

– А мне – шлюхой, – торопливо перебил приятеля Бизон. – На «Передаточной» иногда стоят всякие.

Однако Виктор уловил оговорку белобрысого.

– Почему Юля показалась тебе привидением?

– Да уж, брат Бандера, лучше помалкивать и казаться дураком, чем открыть рот и развеять все сомнения, – прошептал Бизон и отвернулся.

Черепаныч еще ниже опустил голову. Арчибальд поджал губы. Агава подумал и укусил белобрысого за икру.

Проговорившийся Бандера с надеждой посмотрел на приятеля, понял, что поддержки не будет, потер ногу и обреченно ответил:

– Так, это… «искра»…

– Ты почувствовал, что у Юли развитая «искра»?

– Да.

– Ты тоже почувствовал? – Ясень жестко посмотрел на Бизона.

К удивлению Виктора, второй санитар взгляд выдержал.

– Нет, господин комендант. Я же сказал, что принял девчонку за шлюху.

Глаза смотрели с привычной наглостью.

Странно, очень странно, что второй продолжает врать даже сейчас, но… Но с Бизоном можно разобраться потом.

– Ясно. – Ясень повернулся к механику: – Черепаныч?

– Я думал, что это новая кассирша.

– Решение о закрытии на «Передаточной» кассы было принято тридцать четыре года назад.