Чтение 15–й страницы книги ~Я

Огромная бутылка вина в центре стола смахивает на космическую ракету первого поколения, на таких все еще взлетают, когда нужно доставить экипаж на МКС. Да и шаттл такой же формы, разве что с крохотными крыльями-стабилизаторами. Это космолеты второго поколения, построенные на Луне или прямо в космическом пространстве, будут иной формы, им не надо будет преодолевать сопротивление атмосферы…

Рука Люши хищно цапнула бутылку, и мои мысли о космических полетах разлетелись, как обломки столкнувшихся астероидов. Он заржал от удовольствия:

– Люблю красное!.. Витамины всякие, а главное – гормоны!

– В вине гормоны? – усомнился Константин.

– Вино горячит кровь, – сказал Люша авторитетно, – значит, вырабатывает гормоны.

– Прощай вино в начале мая, – пробормотал Константин, он внимательно следил за руками Люши, – а в октябре прощай любовь!

Люша умело засадил штопор и вытащил пробку, понюхал, совершая весь ритуал, взялся за следующую, поменьше, приговаривая:

– Красное вино – для мальчишек, белое – для женщин, портвейн – для мужчин…

Константин заметил:

– Может, тебе все равно, но ты открываешь коньяк.

– А коньяк, – ответил Люша счастливо, – для героев вроде нас! Приготовьте рюмки… Если вино откупорено, нужно его выпить, даже если это хорошее вино, ха-ха. Коньяк тем более нельзя оставлять, а то Василиса ночью встанет и выпьет.

Он захохотал, Василиса замахнулась, он ловко подставил спину, шлепок раздался звучный, словно тюлень ударил мокрым ластом по морде кита.

– Чтобы напиться до безобразия, – сообщил Люша, – мне теперь хватает одной рюмки. Не могу только запомнить, тринадцатой или четырнадцатой.

Все уже слышали этот прикол, вижу по мордам, но засмеялись, мы же дружная компашка. Я тоже улыбнулся, иначе нельзя, а Демьян, поддерживая атмосферу, сообщил, что его дядя не пил, не курил, не ездил на велосипеде, жил экономно, берег каждый грош и недавно умер крепким и бодрым старичком, окруженный алчными наследниками. Это настолько хороший урок, закончил он, для меня, что я выбрал истинно верную линию партии…

Передо мной поставили большую рюмку с коньяком, я передернулся, не люблю крепкие напитки. Я вообще-то никакие не люблю, но слабые хотя бы можно терпеть. Люша и Константин углубились в дискуссию о марках коньяка, оба демонстрируют редкостную эрудицию, но что-то мне чудится, что знания обоих отдают больше начитанностью, чем опытом.

Великие люди, вспомнилось высказывание, говорят об идеях, средние люди – о вещах, а маленькие люди о выпивке. Люша по этой мерке совсем карлик… Но тогда придется абсолютное большинство человечества записать в карлики!

Я вспомнил, что я теперь на машине, со вздохом облегчения, замаскированным под вздох сожаления, отодвинул рюмку.

– Что стряслось? – спросил Люша встревоженно.

– За рулем, – ответил я с прежним лицемерным вздохом. – А гаишники в вашем районе хорошо работают.

– Эх, – сказал он с искренним огорчением, – ну да ладно, у нас аптека внизу рядом с домом. Можно антиполицая купить. Напрочь убивает запах!

– У них уже есть анти-антиполицаи, – соврал я. – Новейшая разработка! Нет, я лучше виноградный сок. Как девочка застенчивая…

Константин захохотал:

– Сейчас девочки напиваются уже в младших классах!

– И не только напиваются, – сказал важно Демьян. – Я смотрел некоторые закрытые цифры по школам… Ну, скажу вам, это шок! Сразу чувствуешь, что нынешнее поколение продвинутое, продвинутое… Зато последние цифры говорят, что падает посещаемость порносайтов! Хе-хе…

Люша удивился:

– Как это? Такого не может быть!

– Почему? – спросил Демьян.

– Ну, компов все больше у людев, Интернет проклятый…

Демьян с видом полнейшего превосходства покачал головой:

– Были проведены скрытые опросы. Раньше все порносайты пользовались бешеным успехом, а сейчас выживают те, где можно посмотреть на трахающихся кинозвезд или политиков. А остальные, где просто голые и совокупляющиеся, терпят крах. Как раз у молодежи!

Константин подумал, кивнул с задумчивым видом:

– А что, в самом деле… Что им там смотреть запретное? Сами делают все это, а то и еще круче! А вот посмотреть на Бритни Спирс без трусиков…

Лариска вздохнула. Я бросил на нее сочувствующий взгляд. Придется отговаривать, чувствую, скоро снова попросит ее «тайком» сфотографировать в такой же позе, это называется «тема пилотки раскрыта». Но еще не Бритни, ее губки бантиком пока уступают по рейтингу. Даже в высоком разрешении на весь экран. Грязное белье само по себе цены не имеет. Как и просто голая жопа, этот Демьян прав, прав.

Василиса прожевала и сказала строгим голосом:

– Правильно, что закрываются! Неча там смотреть! Весь мир уже сплошная порнуха, а они будут высматривать на экране то, что прям на улице? Смешно.

На огромном экране жидкокристаллического телевизора бегают друг за другом с пистолетами ярко одетые существа, Люша приглушил звук, но все, продолжая мерно жевать,привычно посматривают на яркую картинку.

Константин, понаблюдав за страданиями героев, заявил безапелляционно:

– Херня. От любви не умрет даже Аня Межелайтис. Разве что от чужой – если она вооружена револьвером.

– Но компьютерная графика хороша, – сказала Татьяна и посмотрел на меня вопросительно. – Хороша, Славик?

– Хороша, – согласился я.

– Вот видишь, – сказала Татьяна Константину, – и Славик говорит, что компьютерная графика хороша.

– Все равно от любви не умирают, – повторил Константин упрямо.

– Это старый фильм, – объяснил Люша. – По старой книге. Если бы снимали сейчас, то трахались бы все со всеми. Правда, в презервативах!

Демьян поднялся с бокалом вина, довольный и еще более поддатый, сказал глубокомысленно:

– Хорошие умирают молодыми, потому что какой смысл жить, если надо быть хорошим?

Лариска посмотрела на него с открытым ртом.

– Как красиво сказал… – прошептала она. – Хотя все равно ничего не поняла, но красиво…

Демьян, довольный, что заметили и оценили, бросил на нее благодарный взгляд.

– Я сам не понял, – сказал он со смешком, – но тоже чувствую, что красиво. Так выпьем же за красивую жизнь! Чтоб умирать было не стыдно.

Зазвенели привычно рюмки и бокалы. Все улыбались друг другу и, выпив, кто полностью, кто до половины, начинали снова есть, есть, есть.

Лариска ела немного, фигуру бережет, но с удовольствием, шепнула мне:

– А чего стыдиться? Смотреть на голых девок не стыдно, это я говорю. Стыдно не получать от этого удовольствия. У тебя все нормально?

– Вроде все, – ответил я.

– Ну и хорошо, а то даже на работе тебя вижу редко.

На той стороне стола Василиса погрозила мне пальцем:

– Славик, ты все еще не бросил свою жуткую работу?

– Пока нет, – ответил я осторожно. – А что?

– Эти ваши компьютерные игры, – заявила она с апломбом, – наркотик! Запретить их все – только и делов!

Татьяна поддержала:

– Вон в Америке школьник, наигравшись во что-то компьютерное, вышел на улицу и начал расстреливать прохожих! В самом деле, Славик, держись от такой жути подальше…

– Почему? – спросил я.

Она всплеснула поджаренными на солнце розовыми руками.

– Как почему? Тебя ж и посадют!

– Вообще все виртуальные миры, – сказал Люша глубокомысленно, – вред и только вред. Компьютеры нужно использовать только для работы.

– Какой? – спросила любознательная Татьяна и подсела ближе так, чтобы он видел в глубоком вырезе ее платья сочные сиськи.

– Всякой, – ответил Люша в затруднении, ибо не мог сообразить, что делают на компе. – Вычислять, например. Множить числа, если большие… Таблицы всякие, бухгалтерас ними мучаются… Правда, Оля?

Ольга оторвала взгляд от телеэкрана, где начался показ мод, глаза затуманенные, в своем виртуальном мире примеряет новинки сезона, а там не только платья, ответила замедленно:

– Что?.. Ах да, компьютеры… Я своему не разрешаю задерживаться больше часа. И везде поставила парент-локи.

– Парент… как дальше?

– Локи. Парент-локи.

– А что это?

– Такие замочки, чтобы дети не пользовались компьютером…

Наташа изумилась:

– Правда? Где они продаются? Я тоже такой замочек куплю!

Ольга снисходительно улыбнулась:

– Это программка такая. Называется «Родительский замочек». Чтобы дети не лазили там, где не положено.

Константин проворчал:

– Сейчас такие дети, везде пролезут. Просто надо не пускать за компьютеры. Виртуальный мир – наркотик! Попадешь – не вырвешься. Не правда ли, Слава?

Я развел руками, спорить бесполезно, а я вообще-то конформист, когда вот так, не люблю и не могу спорить с обществом. Да и как с ними спорить? Ему кажется, что доступ к виртуальному миру идет через экран компьютера, а то, что сам сидит часами перед экраном телевизора, – это не виртуальный мир, где он гоняет мяч рядом с Марадоной, дерется вместо Ван Дамма, тащит в постель Николь Кидман и ловит тигров в Бенгалии!

Хоть и не блещет интеллектом, но понимает же, что вон те первобытные люди, что сейчас добывают огонь для родного племени, не могут быть такими широкогрудыми красавцами с чисто вымытыми лучшими шампунями волосами, идеально ровными белыми зубами. Понимает, что это липа, но это для него все равно не повод, чтобы выключить телевизор или переключить на другой канал. То есть принимает правила того виртуального мира.

Более того, если показать первобытных такими, какими те были, он переключит на другой канал: на фиг такой боевик…

А Ольга, что смотрела показ мод и примеряла на себя все тамошние штуки? Разве не погрузилась в тот виртуальный мир, прекрасно понимая, что бриллиантовое колье за триста тысяч долларов ей никогда не носить?

Лариска ткнула меня в бок кулачком.

– Здорово у Люши? Все реже удается вот так вырваться с работы, просто отдохнуть… Ты пойдешь с Таней?

Я покачал головой:

– Нет.

– С Ольгой?

– Нет.

Она повела взглядом по комнате.

– С кем же?.. А, хочешь попрыгать на Василисе? Это, наверное, здорово.

– Ага, на надувном бегемоте!

– Так я угадала?

Я вздохнул:

– Лариска, даже не пытайся.

Она посмотрела очень внимательно.

– Все же попытаюсь. У тебя появился кто-то еще. О ком не знаю даже я.

– Все верно, – ответил я. – Хотя это, конечно, не объясняет…

Она усмехнулась:

– В старых фильмах этим все и объяснялось. А ты, Славик, немножко из того века. Ты из тех, кто даже такую мелочь, как простое траханье, воспринимает всерьез. И тебе неловко будет перед своей новой подружкой.

Она улыбалась, кукольно красивая, без единой мысли на безукоризненном лице, крупные голубые глаза смотрят чувственно. До встречи с Лариской я думал, что чувственномогут выглядеть только губы, а губы Лариски так вообще обещают порочные наслаждения всех смертных грехов сразу, и вообще Лариска вроде бы идеальная блондинка из анекдотов.

– Знаешь, – сказал я ошарашенно, – ты меня всякий раз будто кувалдой между глаз.

Она огорчилась:

– Я такая грубая?

– Нет, нет…

– Я стараюсь с мужчинами быть ласковой, – сообщила она, – и никогда кувалдой даже по пальцу.

– Я хотел сказать, – нашелся я, – ты умеешь удивить. А это важно.

Она очаровательно улыбнулась.

– Это очень важно, милый. Все время об этом думаю.

– Даже за столом?

– Даже за столом, – ответила она с улыбкой, но глаза оставались серьезными.

– Ты просто чудо, Лариска. Всякий раз восхищаюсь.

– Правда? Ты ужасно милый. Ты это знаешь?

Я помолчал, можно бы заподозрить, что прикидывается, но уж слишком красивая, такие умными не бывают. С другой стороны, красота – ценность, потому красивая женщина не может быть с недостатками.

Глава 2

Вечер катился по привычной колее, но я внезапно ощутил, что стремительно отдаляюсь от шумной компании, словно меня уносит на звездолете в далекий космос. И голоса тонут, а вместо них слышу шорох звезд, расползание галактик, далекий треск раскалываемого пространства и бульканье выпрыгивающих из вакуума виртуальных частиц…

Рядом со мной Татьяна, все та же быстро полнеющая молодая женщина с крупными глазами навыкате, такие обычно называют бесстыжими. С белыми холеными руками, не знающими солнечного загара, он же вреден, ухоженные пальцы с ярко накрашенными ногтями, там всякий раз какая-то новая хрень, сегодня черные, как ночь, но с крохотными блестящими точками, что напомнили мне звездное небо.

Я засмотрелся, и Татьяна сразу же пошевелила пальцами и спросила довольно:

– Как тебе мой маникюр?

– Классный, – сказал я искренне. – Вот бы еще галактики там нарисовать…

Она фыркнула:

– Хочешь сказать, у меня ногти как лопаты?

Но глаза смеются, предупреждая, что шутит, и вообще она такая веселая, что с нею всегда можно поинтимничать, настоящая женщина к любому коитусу готова всегда.

– Молодец, – сказал я.

Она довольно кивнула.

– Да, я такая! А почему я молодец?

– Знаешь, что галактики большие, – объяснил я. – Они даже крупнее вот этих тарелок.

– Я не знаю, – ответила она независимо, – а догадалась. Женщины больше догадываются, чем знают!

– Ого…

– И о тебе много чего догадываюсь, – сказала она.

– Ух ты, – охнул я и сказал с опаской: – А можешь поделиться информацией?

Она подумала, сказала размышляюще:

– Ну, разве что отсосешь…

Я вздохнул:

– Таня, это же мы всегда говорили! Ты бы хоть слова как-нибудь переставила, а то травмируешь нашу мужскую гордость.

– Да ладно, – сказала она весело, – у меня знаешь какой крупный клитор?.. И губы там как горячие оладьи… Ладно, ты не готов, я вижу. Ты асексуал, Славик, теперь верю.

– Асексуал, – повторил я. – Угадала. А как ты заметила?

– Я наблюдательная, – ответила она довольно и хихикнула.

– Асексуалы, – пробормотал я, – вроде бы вообще не трахаются.

Она покачала головой:

– Просто не хотят. Но иногда делают, чтобы не слишком выпадать из общества. Асексуалы – это те, кому секс почему-то по фигу. Представляешь, как вас ненавидят импотенты, которые хотят, но не могут?

Мы посмеялись, я подумал, что вот и она меня занесла в асексуалы, куда я определил и сам себя. Здесь ключевое не то, трахаешься или нет, а как относишься к важнейшему, если верить массмедиа, делу.

Вдруг я ощутил, что в этом вот что-то есть: когда за окном уже темно, а ты в ярком свете, жарко блещут люстры, пахнет вином и жареным мясом, запеченной рыбой, острыми специями, где громкая ритмичная музыка, а мы за столом с белоснежной скатертью. Женщины подают умело приготовленные заморские деликатесы, воздух пропитан ароматами дорогого вина, изысканных сигарет, французских духов и женского пота, плохо скрываемого дезодорантами…

На огромном экране идет передача из модного клуба, где тусуются звезды. Большой зал со столиками на четверых, ярко одетые и подозрительно моложавые мужчины, ослепляюще яркие женщины, а певица, томно извиваясь, как стриптизерша, поет что-то донельзя сексуальное, я не вслушиваюсь, улавливаю только томные вздохи, раньше они считались верхом неприличия, ибо распутные – женщина должна лежать под тобой молча, на певице уже и так почти нет одежды, что она еще собирается снимать, собственную кожу?

Нет, кожу оставила на месте, но зато начала имитировать коитус с воображаемым партнером. В зале за столиками заинтересовались, начали прикидывать, в какой позе невидимка ее пялит, где у него руки, что и как делает, что она вот так то стонет, то в испуге отшатывается, то снова начинает извиваться, как гадюка какая…

Барабин толкнул меня в спину.

– Круто?

– Круто, – согласился я.

– Изобретательная девица!

– Ага, – снова согласился я.

Он подумал, наблюдая за нею неотрывно, сказал раздумывающе: