Чтение 21–й страницы книги ~Я

А уж потом – работать, потому что настоящий человек не мыслит жизнь без работы, без улучшения окружающего мира, без перестройки мироздания сперва на уровне пещеры,потом – планеты, Галактики, Вселенной…

И конечно же, какой невообразимой ни будет жизнь в сингулярности, какие бы новые свойства у человека ни появились, но работать и перестраивать мир будет обязательно. Потому что развивающаяся и усложняющаяся Вселенная для того нас и создала. Мы и есть Вселенная, получившая наконец-то инструмент для перестраивания себя в нечто более совершенное.

На часах половина второго ночи, пора спать, но у меня после таких компашек, как после коитуса, совесть говорит с укором: ну не стыдно такой хренью заниматься, будто насекомый какой?

Курсор привычно скачет по гиперссылкам, он у меня уже знает, что ищу, холодок страха и надежды бежит по шкуре, словно сижу на сквозняке. То один видный ученый, то другой, основываясь на темпах развития медицины и вообще науки, утверждает, что наше поколение – последнее, что склеит ласты от старости.

Более того, если им верить, то у самых молодых есть шанс вообще не надевать белые тапочки. В смысле, при условии правильного образа жизни дотянут до того времени, когда старость возьмут за горло. Все-таки даже те орлы, что орут о необходимости помирать, тоже не жаждут ходить сгорбленными и с палочками в дряблых руках, передвигаясь крохотными шажками и отдыхая через каждые пять шагов.

Конечно, и генетика не должна уходить в отпуск, но даже если генетика подведет, то многое можно исправить питанием, упражнениями, диетой… Есть сотни примеров, когда все родители, бабушки и дедушки, сестры и братья едва доживали до сорока лет, а их внучек, который не захотел умирать так рано, перестраивал свою жизнь и до ста лет занимался наукой, свежий и бодрый, как муромский огурчик.

Словом, мне сейчас двадцать семь лет, и есть все шансы дожить до дня, когда новые технологии продлят жизнь, а потом еще более новые сделают снова молодым, и в конце концов пройдусь по пескам Марса молодой упругой походкой стопятидесятилетнего человека!

Нет, в самом деле, пока последние два-пять лет рыскал по Инету в поисках новейших материалов для совершенствования методов построения объектов в трехмерной среде, наука незаметно для меня и мне подобной массы совершила скачок, которому позавидует и блоха! Вообще-то на самом деле все двигалось плавно, но очень быстро, а так как я не смотрел в ту сторону, то сейчас ошалел от молнией бьющей истины: вечная молодость и, более того, бессмертие – уже не философский вопрос, не извечное стремление человека, как было раньше!

Сейчас это – инженерные проекты. Пока неизвестно, когда будет результат, но уже не мечтания, не грезы, а проекты. Хотя насчет неизвестности тоже не совсем верно. Эксперты уже называют примерные сроки, просто те не совпадают, хотя и все укладываются в рамки две тысячи сорокового – две тысячи семидесятого года.

То есть, если все пойдет гладко, бессмертия достигнем лет через тридцать-сорок, а если будет много сложностей, то через шестьдесят-семьдесят. Но – будет. В этом уже никто из специалистов не сомневается. Даже пессимисты могут сослаться разве что на возможное столкновение с астероидом, что уничтожит на Земле жизнь или вернет ее в первобытное состояние.

– Надо успеть, – пробормотал я.

Курсор все чаще промахивался, наконец я перестал им попадать даже в экран и тогда понял, что надо тащить тело, в котором живу, к постели, а то отрублюсь за клавой.

Глава 9

На другой день сразу после работы я мчался на другой конец города, повторяя адрес, найденный в инете. Попетляв, наконец высчитал, что корпус С должен находиться между Б и Д, въехал между домами, но тот архитектор, который располагал корпуса, все время помнил, что враг не дремлет, и потому постарался запутать как можно больше, чтобы местные сразу видели засланного шпиона.

Этих С оказалось как деревьев в лесу, все под номерами. Пришлось остановиться, блокнот куда-то спрятался, а когда я все-таки поймал подлеца, он долго не желал показать нужную страницу.

В глубине двора, прямо перед крохотным двориком, засаженным чахлыми деревьями, кирпичный дом старой постройки, я медленно вел машину вдоль подъездов, у третьего в глаза бросилась деревянная табличка «Клуб активного долголетия».

Машин перед домом немного, но припарковаться пришлось у соседнего: здесь так борются за зелень, что все огородили, наставили надолбов, такими Москву защищали от немецких танков в сорок первом. Для стоянки вообще нет места, что вообще-то нарушение прав, но я уже почти не человек, а трансчеловеку чихать на права простых человеков.

Ступеньки повели в подвал, стены чистые, тяжелая бронированная дверь распахнута. Навстречу как раз поднимается пара не очень пожилая, достаточно солидная, почти респектабельная: мужчина подтянут и сухощав, женщина потолще, с нависающими боками, которые старается прикрыть свободного кроя блузкой.

Они окинули меня придирчивыми взглядами, я прислонился к стене, давая им пройти, а когда дорога освободилась, шагнул через порог и оказался в просторном подвале. Ближе к дверям три пошарпанных канцелярских стола, за всеми тремя сидят, да и с другой стороны у всех трех сидят на стульях мужчины и женщины, а общаются, как я понял, сразу все.

Я с облегчением увидел, что, помимо двух-трех старперов, остальные моего возраста и есть даже моложе. Хорошо, не люблю быть белой вороной, я вообще-то по натуре не бунтарь и не какой-то ниспровергатель, по генам я вообще конформист, а как бы бунтарствую лишь потому, что не хочу оставаться на тонущем корабле.

У первого стола меня наконец заметили, начали посматривать с вялым любопытством. Сидевший по ту сторону молодой мужчина моих лет и даже моего сложения поинтересовался благожелательно:

– А вы к кому?

– В клуб активного долголетия, – ответил я.

– Вы попали по адресу, – откликнулся он приятно.

Я сказал сдержанно-радостно:

– Рад, что нашел вас. Меня интересуют эти проблемы…

На меня взглянули с интересом, с неким победным блеском в глазах, они ж уже посвященные, а я неофит. Человек за столом поинтересовался так же благожелательно:

– Какие именно?

– Хочу жить долго и активно, – ответил я кратко.

Он еще раз улыбнулся:

– Тогда вы по адресу. Я – Красносливов, замещаю нашего председателя, он в поездке по регионам. Да, готовимся открыть отделения клуба и в других административных единицах. Серега, дай товарищу стул, пожалуйста!

Один из парней принес стул, я поблагодарил и сел.

– Спасибо. Я рад, что отыскал вас.

Он еще раз улыбнулся:

– Вы пришли, кстати, в интересный день… Сейчас вот большая группа членов нашего клуба организовала движение «Встретимся в две тысячи сто седьмом!».

– Ого, – сказал я невольно.

Он улыбался шире, люди посмеивались и обменивались гордыми взглядами.

– Звучит? – спросил он.

– Еще бы, – ответил я. – Это же через сто лет! С ума сойти!

– Это реально, – заверил он. – Просто нужно придерживаться здорового образа жизни, сбалансированной диеты, нормального сна и не пренебрегать физическими упражнениями. Конечно, отказаться от всех излишеств… Подчеркиваю, всех.

– Это по мне, – заверил я. – Не пью, не курю, к наркотикам не притрагиваюсь и даже в сексе не усердствую, несмотря на все призывы правящей партии и правительства, а также СМИ, шоуменов-академиков, Ани Межелайтис и оппозиционного блока «Хакаблоко».

– Тогда добро пожаловать, – сказал он. – Вот Сережа, он у нас самый активный, заполнит на вас анкету и выдаст карточку…

– Карточку?

– Ну да, – пояснил он светло, и все за столом заулыбались, как брату во Христе, – чтобы вам отпускали со скидкой лечебные препараты. Не лекарства, не пугайтесь, а всякие там травы и прочее из народной медицины.

Я сказал с невольной гордостью:

– Да я получаю нехило, мне скидки не жизненно важны. Щас на баб не тратим, эта графа устарела.

Все продолжали улыбаться, только еще шире, Красносливов пояснил ангельски кротко:

– Это не ради экономии, хотя она важна, важна. Вы не представляете, насколько дороже прокормить вегетарианца, чем простого мясоеда!.. Тот жрет, как свинья, все. Развечто соусом намажет погуще или аджики добавит.

– Как-то не подумал даже, – признался я. – Спасибо!

– Если у вас есть е-мэйл, – сказал он с сомнением, наверное, я настолько с виду одухотворенный и возвышенный, что предположить наличие у меня сатанинского компа – почти оскорбить, – то можете вписать в анкету. Будем присылать новости о способах продления жизни. И о новых вариантах пролонгирования. А еще сможете участвовать в наших дискуссиях, как активный пользователь.

Я сказал с неподдельной благодарностью:

– Как хорошо! Вы не представляете, как хреново, когда один! А то все зовут то выпить, то надраться, то вмазать… спрятаться не за кого.

Он светло и кротко улыбнулся:

– Да, таким, как мы все, надо держаться вместе. Хотите чайку? У нас зеленый, целебный.

Женщина, что сидит рядом, добавила заботливо:

– Проверено, никаких подделок! У нас свой человек в палате мер и весов. Сообщает, что брать, а чего остерегаться.

Серега, не дожидаясь указаний, пошел ставить чайник. Впрочем, там уже налажено, только хлопнул ладонью по выступающей кверху черной кнопке, сразу зашумела, забурлила быстро разогревающаяся вода.

Печенья, как я понял, не положено, как и сахара, все пользовались неким заменителем. Я высыпал этот бесцветный порошок в чуть-чуть закрашенную воду, но это всегда так, когда завариваешь зеленый, по вкусу похож на запаренное сено. С заменителем сахара вообще полное говно, но я терпеливо пил, ради здоровья и продления жизни на какие только жертвы не пойдешь.

Стремясь войти в контакт, поинтересовался у Красносливова:

– А работаете где?

Он пожал плечами:

– Да кто где. Всякий старается устроиться так, чтобы работа не была слишком обременительной. Если погонишься за деньгами или карьерой, то почти наверняка проморгаешь здоровье, а то и погубишь. Легче его сохранить, чем потом вытягивать в больницах… Не так ли?

– Истинно, – подтвердил я.

Он кивнул, пояснил с горькой усмешкой:

– У меня специальность вообще редкая. Астронавигатор!.. Да-да, звездолетов еще нет, а навигаторы уже есть. На самом деле все проще: наши космические корабли тоже нужно очень точно ориентировать, а относительно неподвижное звездное небо – идеальная карта с заранее расставленными маяками.

Я спросил с жадностью:

– И что вы делали?

– Рассчитывал путь космического корабля от момента старта и до выхода на орбиту. Потом, правда, тоже следил за полетом, но то уже рутина. Cложнее, когда запускали ракеты в сторону Венеры или Марса. Особенно сложной была задача, когда направили корабль к Плутону, но так, чтобы прошел вблизи Юпитера, сфотографировал, вошел в гравитационное поле, а затем, используя чудовищное поле тяготения, набрал еще большую скорость и понесся к Сатурну… У Сатурна еще две петли, фотографирование планеты и кольца, а уж потом с утроенной скоростью к Плутону…

– Здорово, – выдохнул я. – Вы уже, можно сказать, жили в будущем!

Он чуточку поморщился, развел руками:

– Не знаю, не знаю…

– А что не так?

– Работа не по мне, – объяснил он.

Я ахнул, я бы за такую работу полжизни отдал.

– Почему?

– Слишком много стрессов, – объяснил он, обвел взглядом помещение, внимательно слушающих членов клуба. – А зачем?

– Зато работа какая! – вырвалось у меня.

Он благодушно улыбнулся:

– Пока я не знал… не думал о продлении жизни, меня та работа вполне удовлетворяла. Даже льстило, что я вот рассчитываю траектории космических кораблей! Но когда я ознакомился с программой «Активного долголетия»… вы понимаете, конечно?

Я помотал головой:

– Нет, но вы говорите, я схватываю быстро. И многое хочу понять. Смотрите на меня, как на простого нуба, что хочет стать хаем.

Люди благожелательно заулыбались, обменялись понимающими улыбками. На меня почему-то повеяло Древней Грецией, там вот так же, если верить историкам, все двигались неспешно и пластично, каждое движение греков исполнено эллинской красоты и грации.

Красносливов сдержанно улыбнулся, его жесты и слова тоже выдавали в нем потомка пластичных древних греков.

– Когда на меня снизошло понимание, я пересмотрел всю свою жизнь.

– Да-да, – сказал я торопливо, – я сейчас себя тоже чищу. Избавляюсь от вредных привычек, пересматриваю даже философию… наверно, это философия.

Он кивнул:

– Вот и я пересмотрел.

– И где вы сейчас? – спросил я.

– Подыскал место ночного сторожа, – ответил он довольно, – в компьютерном клубе. Воровать там нечего, потому никто не лезет. Могу поспать и ночью, а потом и днем вздремнуть: медики рекомендуют дневной сон хотя бы в течение часа, вы знаете? Платят, конечно, меньше, намного меньше, но что деньги? Зато теперь наверняка проживу дольше.

Я кивнул, раздираемый противоположными чувствами:

– Да, конечно…

Глава 10

Наверное, я должен бы ликовать, отыскав себе подобных, но какое-то паршивое чувство осталось. И себя таким же очень уж считать не восхотелось.

Снова рылся в Инете, задавая разные значения поиска. С замиранием сердца я прочел про удивительнейшего человека, первого из первых трансчеловеков, намного опередившего свое время. Даже имя его – FM-2030 – вызывает четкие ассоциации с будущим. Он родился пятнадцатого октября тридцатого года прошлого столетия в Бельгии. Ф.М. Эсфендиари, а никакой не FM, он уже к одиннадцати годам успел пожить в одиннадцати странах и овладел, кроме обязательного английского, французским, арабским, ивритом, а также целым рядом менее экзотических языков.

Чувствуя себя гражданином будущего мира, где не будет ни границ, ни национальностей, он сменил имя на FM-2030, оставив первые буквы имени, а также поставив год, в котором ему исполнится сто лет. Он написал по этому поводу: «В традиционных именах отражено прошлое человека: родословная, этническая и расовая принадлежность, национальность, религия. Я не тот, кем я был десять лет назад, и, конечно же, не тот, кем я буду через двадцать лет. Имя 2030 отражает мою убежденность в том, что 2030-е годы станут чудесным временем. В 2030-м мы победим старение и у каждого будет прекрасная возможность жить вечно. 2030 год – это мечта… и цель. Я человек XXI века, который случайно появился на свет в XX-м. Я жутко скучаю по будущему».

Он издал несколько книг, в которых заложил фундамент трансгуманизма, сам придерживался строгих диет, которые позволили бы ему прожить намеченное время до 2030 года, когда, по его прогнозам, будет побеждена смерть, доказывал, что после появления синтетических органов вообще можно будет забыть о таком смешном понятии, как средняяпродолжительность жизни, заявив: «У меня нету возраста. Я рождаюсь и рождаюсь заново с каждым днем. И намереваюсь жить вечно. И, если не случится непредвиденного, скорее всего, буду. Также я хочу помочь другим людям жить бесконечно».

Он очень хотел дожить до ста лет, когда станут доступны технологии продления жизни, но восьмого июля двухтысячного года умер в возрасте шестидесяти девяти лет. От рака поджелудочной железы.

Меня тряхнуло так, что на другой день я пошел не на работу, а с утра позвонил в Онкологический центр. Вежливый женский голос поинтересовался, какие у меня симптомы.

– Не знаю, – ответил я, – какие должны быть симптомы. И есть ли вообще. Я просто хотел бы провериться.

– О, – сказал голос, – это совсем другое дело. Очень хорошо, а то обычно к нам обращаются, когда уже четвертая стадия. На какой день вас записать?.. Процедура платная, вы знаете?

– Догадываюсь.

– Что именно вас больше тревожит? Желудок, печень, прямая кишка? Или нечто другое?

– Если можно, – сказал я, – я хотел бы обследоваться весь.

– Можно, – ответила она. – Но это не только дорого, но и займет время. Возможно, несколько дней.

– Ого!

– Потому что, – объяснила она, – нужно будет посмотреть результаты первичного обследования и направить вас на более детальное, так сказать. Бывает, что появляются дополнительные нюансы.

– Согласен, – сказал я. – Согласен!

Не знаю, что она подумала, я сам смотрел на себя, как на перепуганного придурка, но перед глазами маячит фотография этого FM-2030, молодого красавца с лицом голливудского актера, играющего только суперменов, великолепного и здорового, члена олимпийской сборной в сорок восьмом году, здоровье из него просто ломилось во все стороны, не зря же полагал, что с легкостью доживет до две тысячи тридцатого года.

– Ради вечности, – сказал я себе настойчиво. – Бессмертие стоит анализов. Даже если за ними полезут в жопу.

В аське трепещет несколько желтых флажков, ребята из моего клана засыпали вопросами, куда исчез, я же один из «танков»: агрю монстров на себя и держу оборону, пока более легкие лучники и кинжальщики истребляют гадов.

Хорошо, что не даю номер телефона, задолбали бы требованиями бросить все и отправиться рейдом на дракона, организовать охрану караванов, собрать отряд для захвата замка…

Хуже того, что, когда на меня напирают вот так энергично, я теряюсь, мямлю и отступаю. В смысле, поддаюсь нажиму и топаю туда, куда зовут, похлопывая по плечу и подталкивая в спину.

Веб-камеру на сегодня я отключил и вообще снял с монитора. Конечно, я не один такой слабый и податливый, даже больше: все такие, но моя беда, что не балдею от того, что такой, как все, а бурчу и все думаю, что как бы вот решиться жить, как я хочу. Не заявлять, что все так живут, а в самом деле жить по своим нормам.

О нанотехнологиях болтают и пишут все, кому не лень, словцо стало модным, его склоняют по любому поводу, даже не понимая значения.

И, конечно же, как же без этого, самое первое и самое важное, где начали применять нанотехнологию, – это крем для морды лица. Очередная панацея, что «уберет морщины, сделает кожу упругой и эластичной, вернет свежесть молодости» и прочая бла-бла-бла.

Гугл, Яндекс и прочие поисковики в мыле, я гонял их во всех расширенных режимах, они вообще-то привыкли работать с прохладцей, выдавая по первому же запросу сорок миллионов адресов порносайтов. Ну что еще требует простой гражданин?

В Инете есть все, в том числе и многочисленные общества защиты жуков, любителей наблюдения за облаками, сыроедов, рерихнутых, любых коллекционеров и собирателей, однако по трансгуманизму нашел всего полтора десятка ссылок, и то лишь три дали адреса, остальные почему-то предпочитают общаться по е-мэйлам, зарегистрированным на бесплатных ресурсах, что значит – не жаль бросить и зарегить новые.

Я посмотрел, чем занимаются, ну да, сбывают кремы от морщин и прочую залежалую и просроченную хрень, на которой поменяли этикетки, добавив слово «нанотехнологии».

Две организации, у которых даны реальные адреса, основаны явно подростками, я ощутил разочарование, когда ответил ломкий детский голосок, а когда там спросили с надеждой, не спонсор ли, я сообщил, что не туда попал, ищу контору «Рога и копыта», и в полной безнадеге поехал по третьему, последнему адресу.

Здание на окраине, солидный кирпичный дом той эпохи, когда командарм Буденный строил дома для своих красных командиров. У второго подъезда на квадратной медной пластинке аккуратно написано «Nanotechnology Last News Network». Я привычно поморщился, не люблю, когда в моей стране всякое чмо употребляет иностранные слова, так эти чмошники самисебе кажутся значительнее и красивше, ну как вороны в павлиньих перьях, но напомнил себе, что в мире обетованном не будет чужих языков и чужих буквов. Останется только свое, а языком наверняка будет именно английский. Во всяком случае, сейчас это тот язык, на котором могут говорить между собой кандидаты в обетованную, если они из разных стран.

Узкий подъезд, стертые ступеньки лестницы. Стрелка указала на второй этаж, там на лестничной площадке четыре двери, на одной из них такая же медная табличка, толькопоменьше: «Nanotechnology Last News Network». Никаких хитростей, вроде сложной системы видеокамер, когда тебя просматривают со всех сторон, чуть ли не до белья, фотографируют, а хитрые анализаторы берут пробы дыхания.

Я нажал на кнопку звонка, по ту сторону двери послышались легкие шаги. Дверь отворилась сразу без всякого «Хто там?». Худой мелкорослый парень в больших роговых очках, с растрепанной шевелюрой, карандаш за ухом, как у столяра, посмотрел на меня снизу вверх.

– Слушаю вас?

Я засмотрелся на его брови: угольно-черные, изломанные, как у опереточного Мефистофеля, пробормотал:

– Да вообще-то я даже не знаю точно, зачем пришел. Наверное, хочу найти таких же придурков, как и сам.

Ничуть не удивившись, он оглядел еще раз с ног до головы и обратно, сделал шаг в сторону.

– Заходите.

Я прошел мимо, оказавшись в просторной прихожей. Привычно расположенные в таких квартирах двери в туалет и в ванную комнату, в гостиной тесно сдвинутые столы, то есть квартиру даже не стали перестраивать под офис. Пять столов, заняты только два, остальные – свалка для разноформатных книг, брошюр, журналов, буклетов, коробок с лазерными дисками. Из дисков почти все простые сидюки, продолговатые коробочки дивидишек заметил лишь на последнем столе, да и то под горой дискет, что уже давно вышли из употребления. Тут сидюки уже устаревают, а у них – дискеты… Мама моя, куда я попал?

Двое парней, что так и не повернулись в мою сторону, сидят за компами, шарят по Инету. Судя по заставкам, осматривают новостные сайты по высоким технологиям.

– Я Чернов, – сказал парень. – Замдиректора, хотя, если честно, я же и уборщица… Просто надо было на кого-то оформлять.

Голос у него был слегка извиняющийся, мол, только не подумайте, что лезу в начальники. При таком росте еще и сутулый, недаром захотелось в трансчеловеки.

– А где директор? – спросил я.

– В универе, – ответил Чернов. – Он в аспирантуре, дел много.

– А у вас, – полюбопытствовал я, – дел меньше? Учиться не думаете?

Он усмехнулся, глаза за стеклами очков остро блеснули.

– Я уже отучился. И кандидатскую защитил. А вы не из милиции?..

– Да вроде нет.

– А то вопросы больно протокольные, – пояснил он с холодком. – Вообще-то мы собрались здесь не для того, чтобы найти единомышленников, а затем ударить по пивку.

Взгляд у него оставался настороженным и не совсем дружелюбным.

– Понимаю, – ответил я. – А у меня цель – найти именно единомышленников. Но, правда, тоже не для пивка. Хотя не могу сказать четко зачем. Наверное, хочется что-то делать. А что, как-то даже не представляю. Может быть, вы продвинулись дальше? Я буквально на днях узнал о трансгуманизме, сингулярности и всем прочем. Ну, не совсем на днях, но постыдно поздно. Вообще я пока как в тумане. Информации много, все сразу… Мир сейчас настолько… гм, широк, что каждый выбирает в нем свою нишу, называет ее миром и живет себе, не подозревая, что совсем рядом есть миры богаче и красочнее.

Он слушал внимательно, я поглядывал на спины парней, которых он представлять не стал, оба вроде бы начали прислушиваться к разговору.

– Зачем мы собрались, – ответил он, – вроде бы понятно. Зачем вообще собираются люди. По интересам собираются. Да и легче выживать…

– Как клуб анонимных алкоголиков? – полюбопытствовал я. – В смысле, тому, кто бросил пить или курить, надо держаться таких же?

Он кивнул:

– Верно. Это первый шаг. Но у нас и первый, и второй – позади. Хотите быть чем-то полезным, расскажите о себе. А мы постараемся понять. Садитесь, вот здесь свободно.

Те парни, хотя и сидят к нам спинами, явно прислушиваются. Свободным оказался стул, с которого Чернов снял пару папок, сам сел напротив.

Я сел, чувствуя странную раскованность души, словно именно с этими ребятами бывал на вечеринках, где мы вместо дискуссий, как играл «Спартак» и сколько мог бы забить, если бы да кабы, старательно намечали туристические маршруты по Марсу и спутникам Юпитера.

– Я пустоцвет, – сказал я откровенно. – Живу, как все, а это понятно как… Но остатки гордости говорят, что еще мог бы, да… Вот и подумал поискать себе подобных. Чтоб если уж экстремальный секс, то на Марсе…

Я замолчал, изливать душу не собираюсь, умному достаточно, а Чернов, выждав чуть, кивнул. Глаза за толстыми стеклами очков стали серьезными и внимательными, никакойнасмешки. Даже удивления я не заметил, чего втайне опасался.

– Так-так, – сказал он после паузы, – вы не против экстремального секса, но на своих условиях… только на Марсе…