Чтение 41–й страницы книги ~Принц из ниоткуда. Книга 3~

– А я не считаю его показателем. Понимания мира от этого у нас не прибавилось. То, что какая-то отдельная группа учёных знает несколько фундаментальных законов природы и частично понимает физическое строение Вселенной, никак не отражается на всём обществе. Люди живут в совсем другой реальности. Им некогда думать о таких сложных вещах. Мы либо выживаем, либо потребляем. Ведь так?

– Так, – согласился я. – С этим спорить не буду.

– Значит, ты согласен со мной, – заключил он.

– Нет… ну, точнее, не совсем. Я не согласен, что мы не развиваемся.

– Можно по-разному это назвать, – ответил он. – Слово деградация тебе нравится? Я поморщился.

– Мериголд, ну откуда этот пессимизм?!

– Ты же сам только что со мной соглашался.

– Соглашаться в чём-то, не значит соглашаться во всём, – возразил я. Он усмехнулся.

– Ну, хорошо. Если говорить о трёх составляющих цивилизации – духовной, интеллектуальной и технической…

– Да! – перебил я. – Что у нас нет технического развития? Он посмотрел на меня с сожалением.

– Лео, но почему ты иногда всё понимаешь, а иногда совсем ничего?!

– Мериголд, да мы все такие.

– Ладно, я тебе скажу ещё одну вещь, о которой мало кто знает. На Земле тебе этого никогда не скажут, а здесь это такая старая новость, что о ней уже никто не помнит.

– Ну, скажи, – усмехнулся я.

– Технологического прогресса нет.

– Ой, – улыбнулся я. – Как это?

– Так. Мы технически не развиваемся.

– Почему?

– У марсиан на это нет возможностей, а земляне этого сознательно не делают. Я посмотрел на него.

– Ты шутишь что ли?

– Лео, мне в последнее время не до шуток! Я забегал глазами.

– Почему у нас это не получается, тебе надо объяснять? – спросил он.

– Нет, – ответил я. – Это проще понять. Ты лучше объясни, почему земляне не развиваются. Я совсем недавно оттуда, поэтому мне смешно это слышать. То, что я видел там, значительно отличается от того, что я вижу здесь.

– Никто и не спорит, нам до них далеко. Но разговор-то не об этом. Я тебе говорю о том, что ты видел то, что в таком виде пребывает многие сотни лет. Я замер. Он покосился на меня.

– В это с трудом верится, – пробормотал я.

– Но это правда. Скажу тебе по секрету, люди пользуемся теми же вооружениями, что и тысячу лет назад. И в остальном, всё точно так же.

– Тысячу лет?

– Верь мне, я как никак военный историк, – он улыбнулся.

– Но почему?

– Всему есть причины, – неопределённо ответил он.

– Какие? Он немного помолчал.

– Земляне в своё время были настолько увлечены прогрессом, что подошли к такому моменту, когда технологии стало невозможно контролировать. Их эксперименты с искусственным интеллектом привели к тому, что машины обрели разум. Я усмехнулся.

– Как в фантастическом романе прямо!

– В фантастических романах, Лео, машины начинают убивать людей и захватывают власть на Земле. Я перестал смеяться. Он продолжил.

– Такое могло произойти, – серьёзно сказал он. – И произошло бы. Но не сразу. Для этого машины тоже должны были дозреть. Поэтому первоначально всё развивалось немного иначе.

– Как?

– Ну, во-первых, общество до последнего момента не знало о появлении машин с искусственным интеллектом. Думаю, если бы люди узнали, то это бы так напугало всех, что большинство потребовало бы немедленного их уничтожения.

– Думаю, да, – согласился я.

– Поэтому эта информация была секретной. Но сам факт их появления произвёл раскол среди правящей верхушки. Образовались две группы – прогрессисты, выступающие за продолжение технологического прогресса и сдерживатели – те, кто видел гибель человечества в результате развития технологии. Между первыми искусственными интеллектами и прогрессистами произошла сделка. Они объединились в борьбе против сдерживателей, но очень быстро эта борьба приобрела открытый характер, и вылилась в новую войну, которую впоследствии назвали войной элит. Каким-то чудом сдерживатели победили. Думаю, тогда ещё машины не успели начать воспроизводить себя самостоятельно, и поэтому не получилось классического для фантастики развития сюжета – противостояния людей и машин. Но человечество было в двух шагах от этого. А может даже и водном. Он помолчал и продолжил:

– Об этом почти не говорится, но мне кажется, что именно в результате той войны на Земле произошли те серьёзные катаклизмы, которые привели к гибели экосистемы. Победители были настолько напуганы таким развитием событий, что решили застопорить научно-технический прогресс и свернули практически все разработки. Поэтому до наших дней существует сознательный застой в развитии технологий на Земле. И Кукуйонен заселил Марс не потому, что это нужно было для снятия демографического напряжения. Он создавал филиал цивилизации, потому что не был уверен, что цивилизация в той форме, в которой она существует на Земле, вообще выживет. И мы должны быть бесконечно благодарны ему за это. Я нахмурился.

– А баиды ведь, по сути, тоже… машины с искусственным интеллектом? – я смутился, называя их так.

– Конечно, – кивнул он. – Тут есть интересная деталь. Насколько я знаю, искусственные интеллекты в результате войны элит были уничтожены. Но каким-то образом машины с искусственным интеллектом принимали участие в освоении Марса, которое произошло позже. Парадокс! Как такое могло быть, для меня настоящая загадка. Но в то же время – исторический факт. Я предполагаю, что предки баидов однозначно имели меньше возможностей, чем их предшественники, которых уничтожили на Земле, и представлялименьшую опасность для людей, поэтому, может быть, им и сохранили жизнь. Хотя, вероятнее всего, после окончания подготовительного этапа, их всё-таки должны были уничтожить. На всякий случай.

– Как же они спаслись?

– Из-за первой межпланетной войны. Земляне уже не могли их контролировать, а колонистам было не до них. Скорее всего, так они и получили свободу.

– Насколько я понимаю, для вас они угрозы не представляют? Ведь живут же они здесь тысячу лет и никого не истребили. Он кивнул.

– Это наше самое большое достижение. Точнее нам повезло, что у нас не хватило времени, и не было возможности вступить в противостояние с баидами. Тогда марсиане были заняты войной с землянами, – он криво усмехнулся. – Но это, конечно, не только наша заслуга. Это, видимо, и их позиция. Потому что, если бы они только захотели, давнобы превратили нас в рабов или домашних животных.

– Да ну?

– Земляне ведь именно этого и боялись.

– Но почему тогда этого не произошло?

– Думаю, наши предки сумели найти с ними общий язык. – Он наморщил лоб. – Я, честно говоря, не знаю точно, но, скорее всего, это так. Поэтому по отношению к нам баиды довольно миролюбиво настроены. Они сейчас заняты осознанием своего места в природе и им не до нас. Так что пока нам нечего бояться. И спасибо таким мудрым политикам как Томас, что они выстаивают с баидами дружеские взаимоотношения сейчас, чтобы потом не было поздно.

– Как мне кажется, у него это действительно получается, – согласился я. – У нас реально существует какое-то сотрудничество.

– Вот видишь.

– Ну, а могли бы мы начать развиваться технологически? – не унимался я. Он пожал плечами.

– Не знаю. Планету периодически сотрясают войны. Есть только две страны, которые обошла эта чума. Это Фонтана и Гоату-Баиду. Они имеют хороший потенциал для развития. Но что будет сейчас, предположить сложно. Эта война, возможно, станет мировой. И что тогда будет? Я говорю тебе, Лео, мы в тупике. И это проблема нашей цивилизации. Аможет быть вообще проблема человеческой расы. Почему я и говорил, что лангархи добились большего, чем мы. Я смотрю на всё это, – он показал вниз, – и понимаю, что у них была какая-то гармония с природой. Я кивнул.

– Мне говорил об этом Раэвант.

– Но почему мы так не можем? – он задал риторический вопрос.

– Я не знаю, – сказал я после минутного раздумья.

– Мы в какой-то мере начали свою цивилизацию с Нового каменного века, на осколках того, что осталось от построенного на планете колонистами мира. С одной стороны нам повезло. Марс – это новый проект цивилизации. Её дубликат. Да, мы вторичны по отношению к земной цивилизации, но мы не были обременены её наследством. Поэтому мы имели возможность развиваться так, как возможно хотели сами земляне. Что же получилось на самом деле? Мы повторяем путь землян. Что их сгубило? Они объявили человека венцом Природы, потребительски относились к тому, что планета даровала им, и вот результат – они живут в пустыне!

– Да, – согласился я.

– И что изменилось? Они что-то поняли? Сомневаюсь! Где раскаяние? Хоть один из них пролил слезинку по ушедшему миру? Нет.

– Ну, это ты зря, – попытался возразить я. – У них наблюдается чувство вины.

– Может быть. Хотелось бы верить, – резко сказал он. – Но в целом и мы, и они, мало в чём изменились. Подход всё тот же – мы венцы природы, цари! Отсюда и насилие. Царь не терпит неповиновения. Я погрустнел.

– Может быть. Я тоже иногда так думаю. Но, понимаешь, с такой мыслью ведь очень сложно жить.

– Конечно, если знать и ничего не менять! Поэтому проще такие мысли отгонять подальше.

– Наверное, большинство так и делает, – согласился я.

– Конечно! Поэтому я и говорю, что человечество живёт одним днём.

– Да, никто не думает, что будет завтра, – поддержал я.

– Вот именно. Ни политики, ни обыкновенные люди! Вера была хоть каким-то спасением. Вера давала надежду на лучшее. Лично для меня это очень много значило. Но теперь…

– Ты перестал верить? – спросил я. Он хмыкнул.

– Ты посмотри на всех нас!

– Вас сильно покоробило, что Йорин не бог?

– Никто и не считал его богом. Но все были уверены, что он – представитель высших сил. Или человек, как-то связанный с ними. И уж никак не гражданин какого-то галактического сообщества! Поэтому для многих из нас это стало сильным душевным потрясением.

– Правда?

– Ну конечно! Утрата веры в высшие силы всегда болезненна. Если Йорин ничем не отличается от наших политиков, во что мне остаётся верить? Я начинаю чувствовать себя таким ничтожным, что аж тошно становится.

– Теперь ты думаешь, что Истины нет?

– Веры нет. Вера была хоть какой-то защитой от этой правды. Теперь же не осталось ничего. Я, честно говоря, спать после этого не могу. Я усмехнулся.

– Прекрасно тебя понимаю.

– И ведь никто об этом не знает!

– Похоже, и не узнает, – сказал я. – Политики не дадут людям об этом узнать.

– Когда прибудут инопланетяне, они всё равно окажутся перед фактом, – уверенно сказал он.

– Думаешь, им это не удастся скрыть?

– Это будет невозможно скрыть.

– И что будет? Как ты думаешь?

– Честно говоря, я не предвижу ничего хорошего, – грустно сказал он. – Помнишь фразу, которую ты сегодня нашёл на постаменте кристалла? Я хорошо её запомнил: «Пусть твоё прозрение останется при тебе. Его не дано понять мечущимся бесцельно под пеленою мглы». Они не поймут, Лео! Им не дано.

– Но им придётся это принять, – возразил я. – От этого нельзя отмахнуться. Ты уверен, что это невозможно скрыть? Так и уйти от этого не получится. Мир изменится раз и навсегда! Сознание тоже должно измениться.

– Как, Лео? Скажи мне, как они это могут воспринять? – он указал в сторону виднеющегося городка военных.

– Правильно вряд ли смогут, – ответил я.

– Вот именно! Именно! Все эти тысячелетия мы были уверены, что человек – высшее достижение природы. И бахвалились этим. Мы относились ко всему, как к своей собственности! Хотя надо признать, что и планета мягко говоря не наша, и что мы уже далеко не единственный разумный вид во вселенной!

– Ну да, теперь вон нас сколько, – усмехнулся я. – И мы, и баиды, и лангархи. Теперь вот ещё эти пришельцы. Он озадачился.

– Представляешь, я сам впервые об этом задумался. Пока ты не стал перечислять, я всё время думал только о нас и пришельцах.

– Это естественно. О лангархах ты узнал совсем недавно.

– Но о баидах-то я должен был помнить! Ведь они живут рядом с нами почти тысячу лет.

– Значит, вы не хотите их замечать, – заключил я.

– Они очень замкнуты, – сказал он. – Но мы, определённо, стараемся о них не вспоминать.

– Значит, так.

– Но ведь получается, что Марс – совсем не планета людей.

– Нет, – согласился я.

– Фактически его населяют три разные расы.

– Да, просто об этом мало кто задумывается, – кивнул я.

– Но ведь это в корне неверно!

– Возможно, – я улыбнулся.

– Так ведь, если бы мы это понимали, вот тогда бы сознание действительно изменилось, – убеждённо сказал он.

– Ты думаешь? – недоверчиво спросил я.

– Да. Этого понимания, в своё время, не достигли земляне. Они делили планету с животными, которых сами называли братьями, но относились к ним как к ресурсу, а не как к соседям. И сам знаешь, к чему это привело.

– Я не совсем понял, куда ты клонишь, – сказал я.

– Нам повезло больше. И баиды, и лангархи разумные существа в полном смысле этого слова! Если бы мы осознавали это, то поняли, что не имеем права принимать глобальные решения без них.

– Это верно, – согласился я.

– Тогда бы мы были осторожнее.

– А это не привело бы к войнам между нами?

– Всё может быть. Но, учитывая силу и возможности баидов, как самых развитых существ на планете, мы бы уже вели себя по-другому.

– Ха! Ты уже отвёл нам не первое место, – усмехнулся я.

– Ну да. Так ведь и получается. Вот она иерархия. Сначала идут баиды, только потом мы, и следом за нами лангархи, как самая малочисленная раса. И только так! В таком построении, признавать себя царями природы глупо, правильно?

– Да, только вот как это объяснить людям, если учитывать, что они «не поймут».

– Но ведь объяснить это нужно, – сказал он.

– Мне кажется, политики к этому не готовы.

– Откуда ты знаешь? – прищурился он.

– Если они готовы скрывать существование пришельцев… Он покачал головой.

– Я не уверен, что у них это получится. Я задумался.

– Да, ты прав, – согласился я. – Но людей на Марсе подавляющее большинство. Согласятся ли они с постулатом, что есть кто-то более развитый, чем мы?

– Важно, чтобы мы понимали, что мы не единственные.

– Я понимаю… – я формулировал то, что хочу сказать. – В таком случае, мы бы намного спокойнее восприняли визит представителей Сообщества?

– Совершенно верно! – улыбнулся Нейш.

– То есть тогда бы не было страха…

– И соответственно враждебности, – продолжил он.

– Да…

– Тогда и предпосылок для войны не будет, правильно?

– Да, – согласился я. – Только за оставшееся время людям не внушить эту мысль. Он вздохнул.

– Это точно. Мы снова замолчали.

– За эти дни ничего не сделать, – сказал Мериголд. – И сознание людей уж точно не изменить. Потому что мысль о превосходстве сидит в их головах тысячелетиями. И не только в сознании, даже в подсознании.

– Но тогда, следуя нашим рассуждениям, мы встретим пришельцев враждебно.

– Скорее всего, – согласился он. – А как они отреагируют, никто кроме их самих не знает.

– Они наверняка имеют опыт такого общения, – предположил я.

– Да, уж для них это точно должно быть не в новинку, – усмехнулся он. – Тогда нам сразу дадут понять, кто мы на самом деле. Я посмотрел на него.

– Может, мы излишне драматизируем?

– Интересно, что мы надуманного сейчас сказали?

– Ничего, – согласился я.

– Вот тебе и ответ. Я не успокаивался.

– Давай представим, как это будет.

– Ну, давай, – кивнул он.

– Прилетит корабль…

– Куда прилетит?

– Ну, на Марс, скорее всего. У них же будут претензии на нашу планету.

– Допустим, – кивнул он. – Как они свяжутся с нами? Я задумался.

– Наверное, свяжутся с главами государств.

– Замечательно! Каких?

Я стал понимать причину его сарказма. С кем будут вести переговоры представители Сообщества? Планета разделена на государства. Более того, в данный момент большинство государств находятся в состоянии войны друг с другом. Проще, планета расколота на два лагеря. Кто будет представлять Марс на переговорах с пришельцами? Мы? Титанийцы и их сателлиты? Всемарсианский совет, которого фактически уже нет? Нейш ждал ответа.

– Я не знаю, как сложится, но предположим, что это будут страны нашего альянса. Если мы найдём корабль и отправим его отсюда, нам опасаться нечего. Главное, чтобы первая встреча прошла удачно.

– Да она и пройдёт удачно, – убеждённо проговорил Нейш. – Я лично не сомневаюсь. Главное, что будет потом.

– Да?

– Конечно. Радость от встречи будет наигранной и фальшивой, вот увидишь. И с их, и с нашей стороны. Так что всё пройдёт гладко. Проблемы могут начаться, когда они станут спрашивать о корабле.