Чтение 54–й страницы книги ~Принц из ниоткуда. Книга 3~

– Велик господь, – подумал я и поглядел вверх. Звёзды приветливо подмигивали мне с потолка.

Я сосредоточенно дышал. Голова кружилась от этого, но остановиться я не мог. Я дышал и боялся оторвать от них взгляд, как будто они пропадут, если я перестану на них смотреть.

Немного придя в себя, я отразил, что этим рисунком покрыта не вся поверхность потолка, звёздная полоса уходила вперёд и терялась во мраке. Меня вдруг осенило.

– Пройди вдоль дороги небесной, – зашептал я заученные слова, – приблизься к небесной границе. Спаситель склоняет колена. Средь звёзд его путь осветится.

Я стал подниматься с колен, не отрывая взгляда от звёзд, указующих мне путь. Глаза слезились. Я поморгал.

– А! – они снова пропали.

И воздух тоже. Я в испуге снова упал на колени. Поднял голову. Звёзды на месте. И воздух тоже. Я хлопнул себя по лбу.

– Какой же я дурак! Когда я начну сначала думать?! Ведь сказано же, не зря сказано! На всякий случай я специально повторил эти четыре строчки. – Вот она небесная дорога. По ней нужно идти до небесной границы. Написано для тупых. Умный бы итак догадался!

Я недовольно помотал головой и на всякий случай прочитал следующие четверостишия девятого стиха.

Сомнения хлынут потоком

Средь залов семи испытаний

Ты не был рождённым пророком

Но ты преисполнился знаний

Видений не бойся своих

Они убивают иных,

Но то – отраженье сознания

И образов только твоих

– В общем, так, – сказал я сам себе. – Всё, что я увижу, это только образы. Это не реально. Этого нет. Всё ясно?

Я вздохнул и двинулся на коленях по пути, который дано пройти только избранным.

Глава 19.

Вам не приходилось совершать прогулки, передвигаясь исключительно на коленях? Скорее всего, нет. В нашем обществе не принят такой способ передвижения. И это имеет под собой вполне понятные основания, поскольку подобный метод отражается не только на физических, но и на умственных способностях человека, решившего передвигаться таким образом. Особенно, если колени голые и идти приходится по каменистой поверхности.

Уже через несколько метров я понял, что это за испытание. Боль была невыносимой, я с трудом сдерживался, чтобы не закричать. Хотя, может, и надо было кричать, всё равно бы никто не услышал. А вот опуститься на четвереньки, чтобы помогать себе руками, я не мог – слой воздуха располагался именно на том уровне, где должна была находиться голова стоящего на коленях человека.

Довольно быстро заболела поясница и затекла шея, потому что я старался держать спину всё время ровно, чтобы была возможность дышать. И если поначалу я не обращал внимания на этот дискомфорт, то потом стал всё чаще отвлекаться на него.

И невозможно было сесть, чтобы передохнуть, или лечь. Ради того, чтобы хоть на полминуты поменять позу и расслабиться, мне приходилось задерживать дыхание и вставать. Поднявшись, я начинал интенсивно дёргать конечностями, но долго без воздуха я выдержать не мог, поэтому никакого отдыха не получалось.

Шагов через двести-двести пятьдесят пол стал уходить вниз, начался спуск. Я закусил губу и стал спускаться. Этот спуск дался мне особенно тяжело. Чтобы хоть как-то отвлечься, я стал думать о залах семи испытаний, которые мне предстояло преодолеть.

Какими будут эти испытания, я представить себе не мог. Одна моя половина, опираясь на здравый смысл, без особой жалости говорила о том, что испытания должны быть серьёзнее этого, другая же половина, уповая на несбыточную надежду, жалела меня и возражала, что рано или поздно мучения должны закончиться. Победила первая. Но об этом я узнал не сразу.

Через какое-то время боль в коленях притупилась. Я не стал проверять, что там и как, чтобы лишний раз не подвергать себя ненужным волнениям. Встал на путь самопожертвования – нечего тогда беспокоиться о теле. Мало ли что с телом!

Спуск и не думал заканчиваться. Звёзды всё так же безмятежно указывали мне, куда двигаться. И я всё чаще останавливался для отдыха, вскакивал, разминался и снова становился на колени.

«В чём смысл этих мучений? – думал я. – Ведь тот, кто придумал этот аттракцион, должен был исходить из каких-то практических соображений. Всему должно быть логическое объяснение. Не может же быть так, чтобы объяснения не было. Насколько мне было бы легче, если бы я понимал, зачем это нужно».

Всего каких-то полчаса, и даже такие мысли перестали лезть в голову. Я механически отмерял шаги и периодически поглядывал на указатель над собой. Стало жарко, каплипота беспрепятственно сползали на глаза и щекотали веки. Я остановился. Надо отдохнуть. Набрал воздух в лёгкие, встал, покрутил затёкшими руками, размял шею.

Я не сразу заметил изменения над собой. Надо мной раскинулась звёздная сфера. Я огляделся – звёзды сверкали со всех сторон. Ничего не понимаю! Я присел. Надо мной светится всё та же звёздная полоса. Я решил не торопиться и сообразить, что к чему.

С одной стороны всё верно. Здесь, когда я стою на коленях, выделяется тот самый путь, по которому я должен пройти. Меня смутило только то, что раньше других звёзд я невидел. Так? Вроде бы. Я снова поднялся на ноги. Всё нормально. Так и должно быть. Без паники. Спокойно продолжаем путь дальше.

Я опустился на колени, но движение не продолжил. Что-то ведь в этом было. Я это увидел неспроста. Что-то в этих звёздах не так. Я снова поднялся. Огляделся. Повернулся назад, потом снова вперёд. «Кажется, понял!» Я обернулся, чтобы убедиться в своей догадке.

Небесная сфера была наклонена вперёд, поэтому звёзды сместились и образовали на горизонте целое скопление светил. А сзади оставались лишь единицы, по каким-то причинам не скатившиеся вперёд. «Вот она, небесная граница!» – подумал я и снова опустился на колени, чтобы проверить, туда ли указывает звёздная дорога. Туда.

С лёгким сердцем я продолжил свой путь. Даже двигаться стал быстрее. Вот и спуск закончился. Идти стало легче. Красота!

Глава 20.

Однако это не означало скорого окончания пути. Долгожданная граница небес если и приближалась, то очень медленно. Сколько же можно идти? Если в начале пути я боялся, что умру от болевого шока или от заражения крови, теперь я был уверен, что скорее сойду с ума от однообразия. Сколько я уже иду, час? А может полтора? Три спуска преодолел. Ещё один я точно не выдержу. Я с надеждой глянул вверх. Вздохнул и пошёл дальше.

В какой-то момент мне показалось, что воздух стал свежее. Я стал чувствовать его колебания. Это могло значить только одно – скоро я смогу встать на ноги. Я снова глянул вверх. Звёзды всё плотнее прижимались друг к другу. С каждым шагом их становилось всё больше и больше. Да и тьма стала бледнеть. Впереди обозначилась серая полоска.

– Наконец-то! – с облегчением выдохнул я.

Ещё через некоторое время воздух стал холоднее. Я с наслаждением вдыхал его.

– Блажен тот, кто будет стоять в начале, – раздался вдруг голос из темноты. Я вздрогнул. Остановился и стал вглядываться вперёд.

– Кто это? Я всматривался вперёд, но так никого и не увидел.

– Ибо в том месте, где будет начало, там будет и конец, – прогремел голос.

Из темноты стали проступать знакомые очертания. И вот я увидел, как вокруг него появилось слабое свечение.

– Вы? – я опешил. Он словно застыл. Только смотрел на меня немигающим взглядом.

– Это залы семи испытаний? – догадался я. – Вы проведёте меня через них? Он молчал.

– А что там? – с опаской спросил я.

– Земля и небеса свернутся перед тобой, – изрёк он. – Ты увидишь сокрытое. Человек от Жизни увидит в нём смерть и умрёт, человек от Духа увидит в нём пустоту и умрёт, но человек Света, увидит в нём своё рождение и продолжит свой путь. Я пытался понять, что это значит.

– Ты был до того как возник, – продолжил он. – Ибо тот, кто существует, был и будет. Нет способа иного приобрести благодать, кроме как облачиться Светом и стать самому совершенным Светом. – Он сделал паузу. – Облечёшься им, и войдёшь в Свет, не облечёшься – вернёшься во Тьму. Я не понял ровным счётом ничего, но боялся в этом признаться.

– Повторите, пожалуйста, ещё раз, – попросил я.

– Познай то, что перед лицом твоим и тогда то, что скрыто от тебя – откроется тебе. Я не успевал за ним. А ведь нужно было ещё и понять, что это значит.

– Человек Света это я, правильно? – спросил я после некоторой паузы.

– Невозможно узреть великое, не став подобным этому, – ответил он.

– То есть я должен стать им?

– Не всем тем, кто обладает всем, положено познать себя, – проговорил он с расстановкой. – Кто не познал себя, не будет наслаждаться тем, чем обладает. Но смысл и наслаждение бытия познает тот, кто сам себя познает.

– Познать себя… – повторил я. – Я кажется, понимаю. Невозможно пройти эти залы, не познав себя. Но как познать, Нингирсу? Передо мной никого не было.

– Нингирсу!

Я стал соображать, что всё это могло значить. Его слова произвели на меня странное впечатление. Как будто Нингирсу засунул мне в голову воздушный шарик, который немедленно стал раздуваться после того, как он удалился. Чем больше я думал, тем хуже мне становилось.

– Что это всё значило? – я тёр лоб. – Стать Светом… Каким светом?

Конечно, если бы он записал бы всё это на бумажке и передал мне, проку было бы больше.

– Стоп! Хватит причитать! Надо спокойно разобраться. Нингирсу просто так не появляется. Всё, что он говорит, важно. Надо восстановить каждое слово. Что было в начале? Он говорил о начале. О том начале, в котором будет конец. Пусть я пока этого не понимаю, потом может быть удастся из этого что-то извлечь. Я заметил, что до сих пор стою на коленях.

– Всё, – сказал я сам себе. – Здесь уже должен быть воздух.

Я поднялся. И действительно, ничего не изменилось. Дышалось свободно. Я с удовольствием размял ноги и спину, похрустел суставами.

– Так. Дальше. Что-то я должен увидеть такое, от чего другие просто умрут? Что это? Он что-то говорил про рождение. Господи, и правда, думать больно! Я заскрипел зубами и заставил себя продолжить.

– Что он сказал ещё? Ты был до того, как возник. Это я хорошо запомнил. А вот дальше он говорил так сложно, что я ничего не понял. Что к чему и почему? Единственное ясно – нужно познать себя. Познать себя… М-да.

Я с опаской посмотрел вперёд. Обозначившийся просвет указывал на то, что помещение, в которое я попал, довольно большое.

– Попробуем, что ли? – я сделал шаг вперёд.

Глава 21.

Земля подо мной не разверзлась, пол ощущался хорошо, поэтому я двинулся дальше. Пройдя несколько шагов, я начал различать впереди то ли колонны, то ли изваяния. Ещё через несколько шагов я наткнулся на первый из подобных объектов. Это был каменный столб, врытый в землю. Метра два высотой, не больше. Я ощупал его. Поверхность шершавая, холодная.

Ещё несколько шагов вперёд и они стали попадаться всё чаще. В какой-то момент я осознал, что очутился в каменном частоколе. Здесь было немного светлее, я различал ихв радиусе нескольких метров. Довольно мрачная картина. Какие-то столбы покосились, какие-то упали – я время от времени запинался о них.

Но эти препятствия были не такими уж страшными, их стало больше, расстояния между ними уже. Когда я забрался в самую чащу этих истуканов и с большим трудом стал продираться через них, мои ноги вдруг начали в чём-то вязнуть.

Это была не грязь и не трясина, я ничего подобного не ощущал. К тому же, когда я поднял ногу и ощупал стопу, кроме песка на ней ничего не было. Тем не менее, с каждым шагом идти становилось всё труднее. Я стал прилагать усилия, чтобы нормально передвигаться. Но чем больше усилий я прилагал, тем тяжелее было идти. Я хотел было остановиться и расслабиться, но, посмотрев на каменный лес, в котором я находился, решил не рисковать.

Эти столбы мне почему-то представились такими же искателями приключений, как я сам. Кто его знает, может быть, решив передохнуть, они и окаменели? Я где-то слышал, что жизнь это движение. Остановившись раз, ты начинаешь умирать. А умирать сейчас мне было никак нельзя.

Я истекал потом. Никаких сомнений в том, что останавливаться нельзя, уже не было. Именно в этом и состояло испытание. Я наклонил корпус вперёд и с трудом отрывал ногу, чтобы с не меньшими усилиями передвинуть её и продвинуться на полметра. Тяжесть в ногах была неимоверная, а до конца зала было ещё очень далеко. Я кряхтел, но не сдавался.

Я оставил позади лес каменных истуканов. Даже одинокие глыбы, выбивающиеся из общей массы, и те остались за спиной. Но я чувствовал, что мне не хватает сил. В какой-то момент я остановлюсь, и всё закончится. Я превращусь в очередной булыжник, украшающий этот зал, и не видать мне заслуженной посмертной славы.

Я чуть зубы не стёр, пытаясь продвинуться вперёд хотя бы ещё на пару сантиметров. Такое ощущение, что я иду, по застывающему бетону. Ноги сдавливает как тисками. Это ощущение переходит на бедра, охватывает поясницу, сдавливает грудь. Меня буквально расплющивает незримая и беспощадная сила. И вот я останавливаюсь. Чудовищное давление не даёт мне думать. Я ничего не вижу, не слышу, не чувствую. Я не понимаю, где нахожусь, и что со мной происходит. Сейчас всё закончится. Свет превратится в камень. Я умру? Исчезну? Как будто меня не было никогда. Но я был. Я был до того, как возник. До того, как появился в этом мире.

А может быть, я существовал всегда? Души людей родились вместе со Вселенной? Одновременно появился Свет, родилась Материя, возникло Время, и появились души. В том числе и моя. Кто знает, может быть, душа это часть Вселенского Света? Тогда любой из нас человек Света. И я тоже.

Я вдруг поймал себя на странном ощущении. Я одновременно чувствую то чудовищное давление, которое расплющивает меня, и необычайную лёгкость, будто бы я отделился от своего тела и наблюдаю за происходящим со стороны. Что происходит? Я снова могу рассуждать? О, господи! Как же мне больно… и легко одновременно.

Глава 22.

Ноги! Как будто на каждую подвесили гири весом в несколько тонн! Гири тянут меня вниз, кости, как пластилиновые удлиняются прямо на глазах, тело истончается. Я чувствую, что мои ноги слились в единое целое, острой иглой вонзились в землю и ушли в неё на глубину нескольких метров.

Ещё немного и сам я вытянусь в спицу. О, Боже! Ноги устремились вниз, меня затягивает туда! Давление с боков усилилось, но я не слышу хруста костей – тело эластично. Явытягиваюсь в струну и мгновенно устремляюсь в темноту, вслед за собственными ногами, улетевшими вниз несколько мгновений назад.

Доли секунды, и в глазах темнота. Я чувствую движение, меня стремительно уносит куда-то. Я не представляю, на сколько метров в длину вытянулось моё тело. Теперь я не человек. Я светящаяся струна, нить, луч… Тонкий как геометрическая линия, рассекающая пространство.

Вспышка. Я на мгновение ослеп. Только что пронзил собой светило и лечу среди звёзд. Реальных, не нарисованных. Я в вакууме, в чёрной и в то же время прозрачной пустоте. Здесь нет верха и низа. Они условны. Где-то далеко впереди теряется начало моего тела. Я лечу с немыслимой скоростью, увлекаемый тяжестью в ногах, и не знаю куда.

Мерцание. Картинка сбилась, я вдруг увидел со стороны себя. Я пробираюсь через заросли светящихся струн, которыми утыкан каменный пол в тёмном помещении. Струны покачиваются и издают то ли стон, то ли скрежет. Снова мерцание. Картинка пропадает.

Скорость увеличивается. Звёзды превращаются в мазки. Эти мазки растягиваются в линии. Все эти линии, как струны пронзают пространство и сбегаются к центру. Туда, куда устремилось моё одномерное тело.

Неожиданно картинка свернулась, словно кто-то скатал в тубус пространство, в котором я нахожусь. Скорость увеличилась, чувства остались где-то далеко позади, и я могу только наблюдать, как лечу по этой трубе дальше.

Всё изменилось. Нет никаких струн, звёзды и галактики условны, я вижу только их ауру, оболочки. Вдруг я поймал себя на мысли, что вижу то, что не дано увидеть другим. Значит, я могу увидеть то сокрытое, о котором мне говорил Нингирсу. Но что это такое?

Изнанка Звёзд. Свет не разлетается, он собирается в одной точке. Я понимаю, что мой путь приведёт туда же. Рано или поздно я окажусь там. Стоило только об этом подумать, как я понёсся через пространство ещё быстрее. Хотя разве может быть ещё быстрее?

Мысли за мной не поспевали. Пролетев вдоль какой-то дуги, я с бешеной скоростью устремился вниз и, оказавшись в непроглядном мраке, остановился. Внезапно, неожиданно. Та сила, которая несла меня через пространство, перестала воздействовать на меня. Я завис.

Глава 23.

В такой темноте отключается зрение. Ты начинаешь различать предметы с помощью какого-то иного органа чувств. Ты ощущаешь, чувствуешь, знаешь, и из этих ощущений складывается образ. Я долго чувствовал себя помещённым в кокон, ничего не мог различить перед собой, но постепенно я стал чувствовать. Сначала лёгкие колебания, потом чьё-то присутствие рядом, потом я стал слышать, или мне только казалось, что я стал слышать, какие-то звуки.

Незаметно для меня тьма расступилась, и мне открылась пустота. Давящая, гнетущая отливающая фиолетом, жуткая, вязкая, неоднородная. В ней словно в первородной жиже хаотично, как инфузории, бились лиловые пятна – такие же, как я, но обречённые души.

Их изъедали ужасные на вид существа – маленькие хвостатые головы с отвратительными человеческими лицами. Эдакие полупрозрачные головастики, снующие между ними. Они высасывали свет, который души источали всё меньше и меньше, до тех пор, пока он не заменялся страданием, вытекающим, словно кровь, в виде фиолетовой массы, которая образовывала облако вокруг каждой мучимой души.

Я посмотрел вверх. Надо мной возвышается лиловая радуга, протянувшаяся от одного конца бесконечности до другого. Эта мега-арка – граница, разделяющая Мир и Антимир.

Под ней проносятся как метеоры лучи света, невесть откуда залетевшие сюда. За ними тут же устремляются стаи хвостатых существ, которые набрасываются на эти лучи, изгрызают их, превращая прямо на глазах яркие линии в короткие бледные отрезки, которые осыпаются в булькающую тьму, где их уже поджидают другие хвостатые монстры.

Эти бестии подлетают и ко мне. Они проскальзывают совсем близко от меня, но, кажется, меня не замечают. Однако и я постепенно опускаюсь вслед за истерзанными душами в ещё более вязкую и пугающую черноту, из которой то и дело выныривают довольные хвостатые морды. Моё тело тоже перестало быть линией. Что я теперь? Не представляю.

Глава 24.

Ничего не видно. Полнейший мрак. Через какое-то время я стал различать едва заметные точки – всё, что осталось от истерзанных адскими головастиками душ. Они, души, так же как и я, висели в этом вакууме, и страдали от бесконечного страха и невыносимого, колоссального давления, сжимающего их со всех сторон.

Давления, не дающего им быть больше, чем точкой. Я чувствовал этот страх. Его ледяное дыхание время от времени обдавало меня. Наверное, это и есть та самая ужасная смерть, самый безрадостный конец, который только может быть на свете?

Но эта смерть не есть прекращение жизни. Смерть – понятие условное. Смерть здесь – это бесконечное бытие в виде сжатой со всех сторон точки без движения, воли, мысли, желаний. Существование полное лишь страха, боли и отчаянья. Причём страха всеобъемлющего, боли – безграничной, а отчаянья – космического.

Что это? Нижний уровень ада? Конечная остановка для грешной души? Да уж, здесь можно пожалеть о том, что душа бессмертна. Бессмертна… Что это значит? Её существованию не будет конца? Душа вечна… Как Вселенная? Но почему? Зачем? Я тысячу раз слышал об этом. Душа бессмертна… Но зачем человеку вечная душа? Что ему делать с ней? Да и вообще, хочет ли он жить вечно?

Обывателю жизнь не приносит радости. Я знаю. Что уж скрывать, сам такой. Нет. Я был таким. Был. Годам к тридцати, ну или сорока, ты сколотил (как умел) каркас своей жизни – у тебя уже есть семья, дети, работа. Всё такое, какое есть. А ты ничего другого и не искал. Что интересует обывателя? Материальная составляющая мира. Здоровое тело,красивая жена, удобное жилище, модная машина, карьера, деньги, удовольствия и так далее.

А если всё это уже есть, или ещё того хуже, есть, но не того качества, какого бы хотелось, а изменить ничего нельзя? Точнее возможно, но это будет замена шила на мыло. Тогда что?

В первом варианте цель уже достигнута, а во втором – остаётся только зажмуриться и представлять, что всего этого нет. Скрыться, сбежать. От себя, от всех. Зачем такому человеку бессмертная душа? Нужна ли ему вечная мука? Нет. «Человек от жизни увидит в нём смерть и умрёт». А человек от духа?

Кто он? Философ? Интеллектуал? Это не обыватель. Он презирает обывателей за их плотские интересы. Он ненавидит толпу. Но кто видел хоть одного счастливого интеллектуала? Ау? Кто-нибудь… Счастливый интеллектуал это нонсенс. Такие люди не встречаются в жизни. Действительно, интеллектуал созерцает жизнь, но видит в ней лишь пустоту. А пустоту он не захочет созерцать бесконечно. Поэтому и он умрёт.

А что вижу я? Назначенный мессия. Человек от Света по обстоятельствам. Мне нужна бессмертная душа?

Я посмотрел на несчастные точки. Бедные души источали вокруг себя зловонное страдание. Бесконечная, тупая боль… Мне стало жалко их, и противно. Я не хочу, чтобы у меня был такой конец.

«Блажен тот, кто будет стоять в начале». Может быть, отсюда начнётся моё начало? Здесь, где некоторым пришёл конец. Ведь «в том месте, где будет начало, там будет и конец»… Мне не понравилась эта мысль. Вернуться сюда я бы не хотел.

Глава 25.

Вдруг меня стало сильно сдавливать со всех сторон. Волна безграничного ужаса захлестнула меня. Я почувствовал себя маленьким шариком, стенки которого через секунду не выдержат, и я лопну и в одно мгновение перестану существовать.

Боль усилилась. Я не мог справиться с ней. Если я человек Света, разве должен я испытывать эти муки? За что? За что? Я увидел себя лежащим на полу и корчившимся от боли.

За что? Ведь я не настолько грешен, чтобы подвергаться таким мучениям! Даже если бы меня засунули под двадцатитонный пресс, я бы испытывал меньшую боль. Если бы я мог кричать, мой крик был бы слышен за километры отсюда. Что я должен сделать, чтобы выбраться отсюда?

Я попытался заставить себя двигаться, однако давление было настолько сильным, что его невозможно было перебороть. Вдруг я прекратил сопротивление. «Что есть начало?» – мелькнуло в моей голове. Начало это рождение.

Нингирсу говорил о том, что человек от Света увидит своё рождение. А раз так, то я должен заново родиться.

Эта мысль отвлекла меня на секунду от нестерпимой боли, которую вызывало давление, усилившееся настолько, что его невозможно стало терпеть. Но стоило мысли пронестись, и я ощутил, что давление даже усилилось. Почему же оно не прекращается?

Мне нужно понять, как можно быстрее понять, что такое Начало. Где оно? Но думать стало совершенно невозможно. Ещё чуть-чуть и я потеряю эту способность, стану ещё одной точкой в этой клоаке, где-то на дне этой анти-Вселенной.

Зачем мне бессмертная душа? Ведь она мне зачем-то нужна! Нужна, раз я отличаюсь от всех! Отличаюсь от всех?.. Мысли путаются.

Так, снова. Я избран. Значит, я не буду так же вечно испытывать эти мучения? Я отличаюсь от всех. Мне как никому другому нужна эта бессмертная душа. Да что я к ней прицепился! При чём здесь вообще она? Что она мне может дать? Я думал о чём-то другом… Я был близок к ответу. Все эти испытания нужны для того, чтобы я нашёл ответ на этот вопрос. Я вижу изнанку мира для того, чтобы что-то понять… Но что?

Сейчас я ничто. Меня нет. Я такая же точка, которая вот-вот превратится в пыль. Ничто. То, чем можно пренебречь. То, от существования которого не зависит ничего. То, чего уже нет.

Но я есть. От меня зависит очень многое. Что? Как что? Не я ли спасаю этот мир? Ведь благодаря мне происходит многое, что изменит его будущее… Ну кого ты хочешь обмануть? Ведь я прекрасно знаю, что всё, что происходит, режиссируется другими. Ты только плывёшь в том потоке, который создают они.

Но теперь их нет. Раэвант умер, Томас погиб. И что? Разве я не могу действовать дальше? Я заметил, что давление спало. Я на верном пути? Так способен я или нет на то, чтобы влиять на происходящее? Давление ослабло ещё немного. Я обрадовался.

И всё-таки? Я подумал. Наверное, да. Выступив перед паломниками в Эо, я повлиял на будущее Марса? Да, конечно. Убив Мероэ и избавившись от тела Дара Каттаро, я повлиял на будущее планеты? Несомненно. Следовательно, я могу влиять на этот мир. Но ведь так получается, что любой из нас может влиять на этот мир. Изменять его. Так? Да.

Не важно, что я избран. На самом деле будущее подвластно любому из нас. Но понимаем ли мы это? Готовы ли мы к тому, чтобы это делать? Не знаю. Вряд ли. В большинстве своём, вряд ли.

Получается, что я, будучи ничем, той козявкой, которой можно пренебречь, могу влиять на происходящее и на будущее. Я ничто и всё одновременно. И все мы – обычные люди, среднестатистические обыватели, ничто – и в то же время мы все до единого можем влиять на мир, преобразовывать его. Боль утихла. Точки исчезли. Я парю в абсолютной темноте.

Тишина. Вокруг ни звука. Ладно, будем дальше рассуждать. Мне кажется, я очень близко к тому, чтобы понять нечто важное.

Итак, к чему я пришёл? Любой из нас может влиять на этот мир. И тот, кто осознал это, кто имеет желание влиять на мироустройство, внести свой вклад в преобразование Вселенной, заинтересован жить вечно. Вот Богу, например, должно быть интересно жить вечно. Хе-хе. Сатане, впрочем, тоже.

Глава 26.

Я обратил внимание, что вокруг меня всё изменилось. Плоскость, по которой я скользил, будучи точкой, свернулась и образовала сферу. Я очутился внутри прозрачного пузыря с радужными стенками и такое ощущение, что пузырь куда-то медленно двигается.

Тело моё стало жидкостью. Оно заполнило собой этот пузырь, и сквозь его прозрачную толщу я смотрю на окружающий меня мир. Пока мне ничего не видно. Я ощущаю движение, мне абсолютно комфортно и спокойно. После испытаний болью это состояние можно охарактеризовать даже как лёгкую эйфорию.

Через какое-то время я почувствовал, что внутри меня происходит некоторое сжатие. По мере движения моё тело начало твердеть. Сначала в центре образовалось какое-тоболее склизкое ядро, потом оно начало увеличиваться в размерах.

Через некоторое время я почувствовал, что пузырь, в котором я нахожусь, плывёт по поверхности водоёма, размеры которого мне сложно было представить.

Меня покачивает на волнах. Сквозь радужную оболочку я вижу, как в пространстве двигаются бесформенные образования. Снова души? Я пригляделся. Их тела превращены в грязь, слизь, гной, кал. Они испытывают омерзение к себе. Их страдание – стыд. Эту субстанцию пожирают черви с человеческими лицами, которые время от времени выскакивают из тёмной жижи. Всё вокруг плывёт по потоку под светящимся лиловым небом. Я плыву в нём же? Куда?

Меня греет мысль, что оболочка пузыря, в котором я плыву, надёжно защищает меня от нечистот, плещущихся снаружи. Я с отвращением наблюдаю за происходящим. Зажмуриваюсь, когда очередной червь с холодными глазами проскальзывает мимо меня. Мою капсулу покачивает волна, но скоро поверхность успокаивается до тех пор, пока следующее чудовище не вынырнет за очередной жертвой.