Чтение 23–й страницы книги ~Айсберг~

Главный среди русских шагнул вперед:

— Что еще там за…

Очередной удар сорвал дверь с петель. В проеме появилась туша гренделя. Тени остальных монстров мелькали за его спиной.

В коридоре началась суматоха. Пригнувшиеся к полу беглецы вжались в лед. Русские открыли беспорядочный огонь.

— Продолжайте ползти по коридору, — крикнул Брэтт. Шансы на спасение были ничтожны. Впереди их ждали пули русских, сзади — клыки и когти кровожадных чудовищ.

— Сюда, — окликнула Аманда, откатившись к стене и пытаясь открыть боковую дверь.

Пуля чиркнула по стене в сантиметрах от ее ладони, но она сумела повернуть ручку. Другой рукой она распахнула тяжелую стальную дверь, загородившую ползущие по полутела от шквала пуль.

— Внутрь!

Беглецы один за другим последовали за ней в дверной проем. Грир вкатился в темное помещение последним. Один из гренделей наступал ему на пятки.

Аманда резко захлопнула дверь перед самым носом монстра. Зверь в ярости всем телом бросился на стальную плиту. От удара Аманда отлетела в объятия Мэтта, но, быстро вы скользнув из его рук, бросилась обратно к двери и накинула на нее тяжелый засов.

Снаружи глухо доносились звуки беспорядочной стрельбы. Время от времени стены и дверь сотрясали удары тяжелых тел.

Беглецы, тяжело дыша, кучей лежали на полу у входа. Мэтт вытащил из карманов мокасины из лосиной кожи и надел их на замерзшие, ноющие от боли ноги.

— Мы здесь пока в безопасности, — промолвила Аманда в темноте. — Двери сделаны из стальных плит.

— А где мы находимся? — спросил Мэтт, завязывая шнурки.

— В самом сердце станции, — ответил Брэтт. — Это главная научно-исследовательская лаборатория.

Аманда щелкнула выключателем, и на потолке ярко вспыхнули лампочки.

Мэтт окинул взглядом просторное, тщательно ухоженное помещение. Металлические столы стояли ровными рядами. В шкафах за стеклянными дверями виднелись колбы, пробирки и медицинские инструменты. Вдоль одной из стен выстроились морозильные камеры. В нескольких местах темнели проемы входов в соседние комнаты.

Внезапно по потолку пробежала еще одна цепочка вспыхивающих лампочек, осветив отдельный коридор, уходящий по окружности в глубь лаборатории. Похоже, этот коридор повторял округлые контуры всего уровня. От открывшейся картины Мэтту стало не по себе.

— О господи… — прошептал он.

ЧАСТЬ 3. ИНСТИНКТ ХИЩНИКА

11.БЕССМЕРТИЕ

9апреля, 13 часов 42 минуты

На льду

Виктор Петков несся сквозь снежную бурю, пристегнутый ремнями к заднему сиденью мотоцикла-снегохода на воздушной подушке. На руках у него были варежки с подогревом, а лицо защищали от ветра меховой капюшон, толстый шерстяной шарф и выпуклые солнцезащитные очки.

Впрочем, никакая одежда не могла согреть его охваченную холодом душу. Он приближался к могиле отца — склепу, захороненному в ледяной глыбе.

Водитель снегохода, молодой офицер из экипажа «Дракона», управлял машиной с присущей молодости бесшабашной уверенностью. Снегоход летел, как ракета, над самой поверхностью льда. В такой буре легко было сбиться с дороги, но водитель уверенно вел снегоход к станции, сверяясь с показаниями прибора гироскопического наведения.

Виктор смотрел на пролетающую мимо ледяную пустыню. В тусклом свете затянутого свинцовыми тучами и снежной пеленой солнца серый ландшафт казался мертвым царством, высасывающим все силы, всю жизненную энергию. Вместе со свистом яростного ветра чувство безнадежности пронизывало до мозга костей. В голове роились мрачные мысли.

«Здесь мой отец провел свои последние дни, в полном одиночестве и забвении».

Какое-то время снегоход следовал вдоль крутых стен ледяных торосов, похожих на хребет спящего дракона. Внезапно в серой пелене показалось расплывчатое световое пятно.

— Мы приближаемся, товарищ адмирал, — повернув голову, прокричал водитель и направил машину прямым курсом к станции.

Два ведомых снегохода повторили маневр лидера, как эскадрилья истребителей, летящих в боевом порядке.

Вскоре сквозь снежную завесу проступили очертания базы — темный квадрат искусственной полыньи рядом с ледяной грядой, свет прожектора у подножия одного из крутых торосов. Снегоходы сбросили обороты, коснулись титановыми полозьями льда и, объехав полынью, заскользили к темнеющей впереди входной арке.

Припарковав снегоход у подветренной стены тороса, водитель спрыгнул на лед. Виктор продолжал бороться с ремнями безопасности. Отстегнуть их ему было бы трудно, даже если бы он снял варежки: руки тряслись от волнения, а взгляд был прикован к неровному отверстию прорубленного в ледяной стене тоннеля. Ему вспомнились древние могильники в Египте, оскверненные грабителями. Здесь, на могиле его отца, и американцы, и русские ничем не отличались от грязных воришек, сцепившихся друг с другом из-за костей и блестящих побрякушек.

Он продолжал завороженно смотреть на темную дыру в ледяной стене.

«Только я нахожусь здесь по праву».

— Товарищ адмирал, вам помочь? — спросил водитель. Виктор вернулся в реальность, быстро отстегнул ремень безопасности и спрыгнул с мотоцикла. Первым делом он снял варежки и засунул их в карман меховой куртки. Холод тут же обжег голые ладони, как бы приветствуя ледяным рукопожатием его свидание с погибшим отцом.

Петков прошел мимо расступившихся перед ним подчиненных и нырнул в темноту тоннеля. Часовой, скрючив шийся от мороза у входа, при виде его вытянулся по стойке «смирно».

Виктор узнал в нем одного из старших офицеров «Дракона». С чего бы это он вызвался пойти в караул? Его охватило беспокойство.

— Что случилось, лейтенант?

Офицер на секунду замешкался, подбирая слова:

— Товарищ адмирал, мы столкнулись с двумя проблемами. С одной — здесь, а с другой — на «Омеге». Капитан Миковский ожидает вашего звонка по подводной связи.

Виктор нахмурился и посмотрел на черный кабель, который тянулся из глубины коридора и исчезал в полынье. «Подводный телефон» работал по принципу активного сонара,посылая вместо импульсов голосовые сигналы. Действовал он только на коротких дистанциях, что указывало на присутствие «Дракона» где-то поблизости.

Виктор скомандовал взмахом руки, и группа занемевших от холода моряков проследовала мимо останков американского вездехода внутрь станции. Лейтенант на ходу продолжил:

— Первая проблема заключается в том, что несколько американцев, военных и гражданских, забаррикадировались в лаборатории на четвертом уровне. Мы не смогли пока до них добраться, потому что подверглись атаке каких-то странных зверей.

— Зверей?

— Да, огромных, размером с быка. Говорят, у них белая гладкая шкура. Я сам их не видел. Они скрылись в ледяном лабиринте, прежде чем подошло подкрепление. Чудовища утащили с собой одного из наших. Вход в лабиринт теперь тщательно охраняется.

Слушая доклад офицера, Виктор чувствовал, как ноги его наливаются тяжестью. Описание монстров слишком напоминало сообщения отца, обнаруженные им в секретном архиве в Москве.

«Неужели это грендели?.. Неужели несколько монстров остались в живых?»

Вскоре они вошли в главный холл станции. Черный кабель заканчивался компактной радиостанцией. Радист вскочил со стула и вытянулся в струнку перед Виктором.

— Товарищ адмирал! Капитан Миковский на линии в ожидании…

— Мне доложили, — оборвал он и, взяв трубку, проговорил: — Адмирал Петков слушает.

— Товарищ адмирал, у меня для вас срочное сообщение от группы охраны на станции «Омега». — Слова Миковского доносились как будто из длинной стальной трубы. — Я хотел вас немедленно с ним ознакомить.

— Говорите.

— К сожалению, на станции произошло нарушение режима секретности. Два пленника — женщина и матрос — сумели выбраться из тюремного барака и добраться до самолета.

Петков до боли сжал кулаки. Как такое могло случиться?

— Им удалось скрыться. В такой шторм практически невозможно проследить, куда они направляются. По всей вероятности, они попытаются достичь материка, чтобы поднять тревогу.

Виктора охватила ярость. Такая ошибка непростительна. Он тщательно спланировал всю операцию и свидетелей тайной войны на просторах ледяной пустыни оставлять не собирался. Даже время для проведения операции было выбрано так, чтобы затруднить американским спутникам наблюдение за необычной активностью в районе станции. В лучшем случае у американцев останутся записи аномальных вспышек теплового излучения, но при отсутствии живых свидетелей российское руководство сможет опровергнуть любые обвинения, представив более или менее правдоподобное объяснение случившемуся. По этой причине он не стал преследовать американскую подлодку «Полар сентинел» с эвакуированным персоналом станции на борту. Присутствие «Дракона» в полярных водах еще ничего не доказывало, а визуально пронаблюдать за действиями русского экипажа на поверхности льда беглецы не могли.

«Правдоподобное опровержение» — ставший недавно популярным термин современных политических реалий.

Но сейчас ситуация изменилась. Двум свидетелям, которые могли его опознать, удалось скрыться.

Виктор заставил себя сделать глубокий вдох, успокоиться, подавить вспышку гнева, вызванную непроизвольной реакцией на нерадивость подчиненных. В конце концов, теперь это уже не имеет никакого значения. Он задумчиво погладил наручный монитор «Полярной звезды», напоминая себе о том, что у него более грандиозные планы.

На душе у него полегчало. Уж если на то пошло, и американцы, и русские сознательно втянулись в эту маленькую тайную войну, называемую в политических кругах «стычкой». Мировые державы регулярно вступают в такие скрытные «стычки» по всему миру, и США не исключение. Вспомнить только воды у побережья Северной Кореи, пустыни Ирака, труднодоступные районы Китая и те же полярные широты. Но то, что известно в «высших эшелонах власти», не должно стать достоянием публики.

«С глаз долой — из сердца вон».

— Товарищ адмирал, — продолжил Миковский, — каковы будут ваши указания?

Виктор на секунду задумался. Ситуация была неприятная, но поправимая. Рисковать он больше не имел права. «Омега» и ее обитатели уже не представляли для него никакой ценности. Все его внимание было приковано сейчас к заброшенной русской базе.

— Капитан, направляйтесь к «Омеге», — твердым голосом произнес он.

— Адмирал…

— По прибытии эвакуируйте наших людей и уходите.

— А как же «Омега»? Пленные?

— Как только все наши люди окажутся на борту, вы подорвете установленные заряды. Станция должна исчезнуть в океанских глубинах.

Наступила долгая пауза. Адмирал только что приговорил невинных людей к смерти.

Наконец в трубке послышался глухой голос Миковского:

— Будет исполнено, товарищ адмирал.

— После этого возвращайтесь на «Грендель». Наша операция подходит к концу. — Виктор положил трубку и повернулся к ожидающим его приказаний подчиненным. — Ну а теперь займемся здешней проблемой.

13часов 55 минут

Ледовая станция «Грендель»

Мэтт и остальные беглецы с ужасом взирали на открывшуюся перед ними картину. Длинный коридор, освещаемый светом прозрачных лампочек, огибал внешнюю стену лаборатории и исчезал за поворотом в глубине просторного помещения. Под каждой лампочкой, с интервалом в полметра, в стену коридора были встроены стальные цилиндры. Высотой чуть выше Мэтта, они соединялись между собой бегущими по полу и потолку резиновыми шлангами и металлическими трубками. На лицевой стороне цилиндров виднелись окна из толстого стекла, покрытые плотным слоем инея.

Но похоже, кто-то недавно соскреб иней с десятка ближайших к входу цилиндров. Внутри они были заполнены прозрачным льдом, переливающимся голубизной в свете электрических лампочек.

В центре каждой ледяной глыбы, как насекомое в капле янтаря, покоилось застывшее в агонии обнаженное человеческое тело. Искаженные в предсмертном крике лица. Вдавленные в стекло ладони. Скрюченные пальцы с посиневшими ногтями. Мужчины. Женщины. Даже дети.

Мэтт посмотрел в глубь коридора. Сколько же их здесь? Он перевел взор на охваченные ужасом лица столпившихся вокруг беглецов. Только Аманда Рейнольдс и лейтенант Брэтт держались в стороне — по их виду можно было догадаться, что они наблюдают эту зловещую картину уже не в первый раз.

— Может, вы объясните, что все это значит? — спросил

Мэтт, подойдя к ним.

Крейг, Уошберн и ученые собрались за его спиной.

— Это то, что русские пытаются сохранить в секрете, — ответила Аманда. — Тайная лаборатория времен Второй мировой войны для проведения экспериментов над людьми.

Мэтт посмотрел на тяжелую стальную дверь, которую охраняли Грир и Перлсон. Русские на время прекратили попытки прорваться в лабораторию, опасаясь очередной атаки гренделей. Но Мэтт не сомневался, что затишье наступило ненадолго.

— Чем же эти подонки здесь занимались? — спросила Уошберн, похоже, потрясенная увиденным больше, чем остальные.

Аманда покачала головой:

— Трудно сказать. Мы закрыли лабораторию и выставили у двери охрану, как только узнали, что здесь спрятано. — Она показала на стеклянный шкаф, в котором виднелись аккуратные ряды папок. — Ответы, наверное, там. Но все записи в журналах сделаны какой-то тайнописью. Нам не удалось их прочитать.

Крейг подошел к шкафу, распахнул стеклянную дверцу и стал изучать корешки толстых папок.

— Здесь цифры. Похоже, какие-то даты. Если я не ошибаюсь, исследования проводились с января тысяча девятьсот тридцать третьего года по… по май сорок пятого.

Он вытащил последнюю папку и стал перелистывать страницы.

— Двенадцать лет… — промолвил Брэтт. — Трудно поверить, что русским удалось держать это в секрете так долго.

— Ничего удивительного, — сказала Аманда. — В то время в эти широты редко кто заглядывал. Связь практически отсутствовала. Скрыть существование такой базы не представляло никакого труда.

— Как и уничтожить ее, не привлекая внимания, если бы возникла такая необходимость, — добавил Мэтт. — Что же здесь все-таки произошло?

Биолог, доктор Огден, проговорил из коридора, оторвав взгляд от содержимого одного из цилиндров:

— Кажется, я догадываюсь.

Все повернулись к нему.

— Что? — отрывисто спросил Брэтт.

— Грендели, — пояснил Огден. — Вы видели, что произошло. Существа внезапно ожили после спячки, продолжавшейся много веков.

Аманда с удивлением подняла брови:

— Но это же невозможно! Брэтт повернулся к ней:

— Поверьте, еще как возможно! Доктор Огден прав — я видел это своими глазами.

Биолог продолжил:

— Такое «воскрешение из мертвых» не является чудом. В природе это явление встречается, хотя и редко. Возьмите, например, некоторые виды черепах, которые проводят всю зиму в спячке, закопавшись в заледеневшую грязь, а весной выползают, как ни в чем не бывало, наружу.

— Но ведь тела гренделей промерзли насквозь? — уточнила Аманда.

— Конечно. Вспомните арктических древесных лягушек, которые зимой буквально превращаются в камень. Их сердца перестают биться. Вы можете разрезать их пополам и не увидите ни капли крови. Вся мозговая, а точнее, вся клеточная деятельность полностью останавливается. По сути, они умирают. Но с наступлением весны, буквально через пятнадцать минут после отогревания, их сердца вдруг снова начинают биться, кровь разливается по сосудам, и они прыгают себе вокруг, как будто с ними ничего не произошло.

Мэтт утвердительно кивнул, когда Аманда с сомнением посмотрела на него:

— Это правда. Я читал про таких лягушек.

— Но как это возможно? — продолжала Аманда. — Насколько мне известно, когда тело замерзает, лед проникает в клетки и разрушает их. Как же лягушки при этом умудряются выживать?

— Ответ на самом деле очень прост, — сказал Огден. Аманда недоуменно взглянула на биолога.

— Сахар.

— Что?

— Точнее, глюкоза. Доктор Кен Сторей, канадский ученый, занимался изучением арктических древесных лягушек все последнее десятилетие. Он обнаружил, что, когда телалягушек начинают замерзать, клетки их наполняются глюкозой, которая препятствует образованию льда.

— Но вы же сказали, что лягушки все-таки замерзают?

— Естественно. Но замерзает только вода вокруг клеток, а глюкоза действует как антифриз, предохраняя клетки от переохлаждения до тех пор, пока тело снова не оттаивает. Доктор Сторей определил, что этот эволюционный процесс управляется группой из двадцати генов, которые программируют выработку глюкозы из животного крахмала.Пока неизвестно, что является катализатором этого процесса. Наиболее распространенным является предположение о том, что кожные железы лягушек выделяют особые гормоны. Интересно то, что эта группа из двадцати генов встречается у всех позвоночных.

Аманда глубоко вздохнула:

— Включая и Ambulocetus… гренделей. Он кивнул:

— Помните, я хотел классифицировать этих существ как Ambulocetus natans arctos — подвид ходячих китов, адаптировавшихся к жизни в суровых условиях Арктики. У них есть все признаки такой адаптации — гигантские размеры, депигментация… А почему бы еще и не способность к выживанию в замороженном состоянии? Если они прижились в этих краях, где природа подчиняется циклам замерзания и оттаивания, их тела могли адаптироваться к такому ритму.

Брэтт добавил:

— К тому же мы сами видели, как это у них происходит. Мы знаем, что они на это способны.

Огден кивнул и продолжил:

— Это особая форма временного прекращения жизненных функций. Вы представляете, каково может быть практическое применение такой способности? Уже сейчас ученые используют арктических лягушек как модель для экспериментов с замораживанием человеческих органов. Это открытие может принести огромную пользу всему человечеству. Донорские органы могут быть заморожены на долгое время и использованы, когда в этом возникнет необходимость.

Мэтт невольно посмотрел на стальные резервуары:

— А как насчет этих несчастных людей? Вы думаете, что русские именно этим и занимались? Пытались создать извращенное подобие огромного хранилища «запасных частей» для человеческого тела?

Огден повернулся к нему:

— О нет. Я так не думаю. Мэтт уставился на биолога.

— Тогда что?

— Я предполагаю, что русские попытались пойти еще дальше. Я уже упоминал, что группа из двадцати генов, управляющая временным прекращением жизненных функций, встречается у всех позвоночных. В том числе и у людей.

Глаза у Мэтта округлились.

— Я думаю, что эти несчастные были «подопытными кроликами» в широкомасштабном эксперименте по генной манипуляции. Русские, похоже, пытались привить людям способность выживать в условиях полного замораживания, как у гренделей. Они стремились осуществить заветную мечту всего рода человеческого. — Огден сделал многозначительную паузу и медленно произнес: — Найти рецепт бессмертия.

Мэтт резко обернулся и посмотрел на застывшие во льду фигуры:

— Вы хотите сказать, что эти люди все еще живы? Прежде чем биолог успел ответить, входная дверь задрожала под градом настойчивых ударов.

Снаружи глухо прозвучал суровый окрик:

— Немедленно откройте дверь! Если нам придется сделать это самим, вам не поздоровится!

В зловещем голосе слышалась настоящая угроза.

14часов 4 минуты

В воздухе над полярной шапкой

Дженни боролась с яростным напором встречного ветра. Взгляд ее был прикован к панели инструментов, а руки крепко сжимали штурвал. Внезапные шквалы и вихри бросали самолет из стороны в сторону. Последние десять минут она даже не пыталась взглянуть на бушующий за лобовым стеклом ураган.

На ней по-прежнему были солнцезащитные очки. Полуденное солнце наполняло плотную пелену снега ярким, режущим глаза свечением. Веки слипались — она уже не помнила, когда спала в последний раз.

Поборов желание закрыть уставшие глаза, Дженни посмотрела на индикатор скорости полета. «Слишком медленно». Встречный ветер толкал самолет назад, съедая бесценные литры горючего. Она старалась не обращать внимания на указатель уровня топлива, стрелка которого неумолимо приближалась к нулю. На панели загорелась желтая лампочка, предупреждая о том, что баки опустели. Самолет продолжал лететь буквально на топливных пара?х.

— Уверена? — спросил Ковальски, прекратив попытки связаться с кем-нибудь по радио.

— Я не вижу другого выхода, — ответила Дженни. — Топлива до материка не хватит, и нам все равно придется садиться в ледяной пустыне. Так уж лучше там, где у нас есть хоть какие-то шансы выжить.

— Сколько еще осталось лететь? — спросил Том с заднего сиденья.

Бейн лежал рядом с ним, свернувшись в клубок.

— Если твои координаты правильные, примерно десять миль.

Ковальски посмотрел в лобовое стекло:

— Даже не верится, что мы на это решились.

Дженни уже не обращала внимания на его ворчание. Они долго спорили по поводу ее решения, но выбора у них действительно не было. Сейчас главным для нее было выиграть хоть немного скорости, используя любые промежутки меж ду яростными шквалами. Управлять самолетом становилось все труднее — крылья и лобовое стекло покрылись тонким налетом льда. «Оттер» медленно превращался в летящую ледяную глыбу.

Следующие пять минут они летели в полной тишине. Дженни затаила дыхание, с беспокойством ожидая, когда прожорливые двигатели заглотят последние капли топлива и поперхнутся.

— Вон там! — внезапно выкрикнул Том, просунув руку между Дженни и Ковальски.

Бейн поднял голову.