Чтение 13–й страницы книги ~Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны~

Я ужасно устал. Я больше так не могу. Ева, мне тяжело…

— Просто мне было плохо, а он меня спас… — Я знала, что мне уже никогда не хватит духа рассказать правду, потому что я привыкла ко лжи.

— Ты хочешь сказать, что я опять необоснованно тебя приревновал?

— Вить, я уже так устала от твоей ревности.

— Но ведь даже Лена заметила, что что-то не так.

Она тоже обратила на это внимание.

— Мне совершенно Неинтересно, на что обращает внимание Лена.

Я повернулась к мужу и увидела в его широко открытых, горящих глазах боль, которой не было границ.

— Ева, что же с нами творится? — по-детски задал вопрос муж, ища во мне моральную защиту и утешение. — Что же будет дальше?

— А что у нас может быть дальше?

— Я не знаю. Я уже ничего не знаю… С некоторых пор…

Неожиданно для себя я схватила мужа за руку и быстро заговорила:

— Может, мне лечь в санаторий? Может, ты покажешь меня лучшим врачам? — Мой голос стал громким и возбужденным. — Витенька, меня нужно кому-то показать. Ведь так дальше продолжаться не может.

— Конечно, не может, — согласился со мной мой супруг.

— Может, мне нужно поставить какие-нибудь капельницы, попить таблетки или поделать уколы?

Ведь не может быть, чтобы это не лечилось?! Не может же быть. У нас сейчас сильная медицина и лечат буквально все. Вить, у тебя же хорошие связи во многих больницах, так неужели ты не сможешь мне помочь?! Неужели ничего нельзя сделать? Вить, ты должен… Нет, даже не должен. Ты просто обязан мне помочь. Ты понимаешь, что я очень сильно болею?! Ты это понимаешь?

— Понимаю, — кивнул головой мой муж.

— Тогда лечи. Лечи меня, лечи, потому что сама я уже не справлюсь. Самой мне не выкарабкаться. Никогда бы раньше не подумала о том, что придет такое время, когда я буду совершенно бессильна…

— Ева, а чем ты болеешь? — Муж осторожно взял меня за плечо и заглянул в глаза. — Ты скажи название своей болезни. Как хоть это называется? О чем мне говорить с врачами? Я нервно замахала ресницами и ощутила холодный пот на спине.

— Ты спрашиваешь, как это называется?

— Конечно. У каждой болезни есть название.

Я должен знать, чем ты заболела.

— Это называется… Это называется…

— Я знаю, как это называется.

— Как?! — Я облокотилась о стену. А точнее, я в нее врезалась и надавила с такой силой, на которую только была способна. Меня лихорадочно трясло.

— Я все знаю…

— Ты догадался? :

— Я знал это с самого начала.

— А почему ты не сказал мне об этом сразу?

— Не хотел тебя расстраивать.

— Я тоже не хотела тебя расстраивать. Я боялась тебе это сказать. Постоянно собиралась с духом, а оказалось, что у меня его просто нет.

— Кого нет?

— Духа, — я выдохнула прямо со свистом.

— Мне не нужно ничего говорить. Я все знал.

— Ты меня ненавидишь? Ты меня презираешь?

— Нет, я тебя люблю.

— Любишь?! — Я слегка дернулась и вновь посмотрела на мужа. — Любишь?!

— Очень люблю.

— Даже после всего того, что ты знаешь?

— Даже после всего того, что я про тебя знаю, я люблю тебя еще больше.

Мне казалось, что мир сошел с ума, что мы с мужем говорим на совершенно разных и непонятных друг другу языках. То ли он ни о чем не догадывается, ничего не знает… То ли он вместе со мной сошел с ума и ему, как и мне, требуется неотложная помощь.

— Вить, скажи, как называется моя болезнь, потому что мне кажется, что ты совершенно меня не понял.

— Твоя болезнь называется депрессия, что тут непонятного. Между прочим, страшная штука и очень тяжело лечится. Тут без сеансов гипноза и психотерапии не обойтись. Я не ошибся? Мы с тобой оба говорим о депрессии?

— Да, конечно. — Я опустила глаза. Я действительно не знала, легче мне или тяжелее оттого, что муж ни о чем не догадывается и поставил неверный диагноз;

— Ева, я тебе помогу. Вот увидишь, я тебе помогу. Завтра же позвоню одному своему старому приятелю-врачу, и ты обязательно к нему подъедешь.

Муж достал из кармана платок, осторожно вытер мои глаза, помог мне встать и заговорил извиняющимся голосом:

— Ева, ты будешь лечиться и обязательно придешь в себя. Я уверен, что мы со всем справимся и все обязательно будет как прежде. Мы справимся, потому что мы с тобой семья. Мы настоящая семья, а это значит, что мы с тобой сила и нам по плечу любые проблемы. А этот Роман сам хорош. Постоянно на тебя пялился. Это не ты виновата, а он виноват. Я это еще в начале поездки заметил. Сам свою жену обнимает, а на тебя пялится. Урод!

— Правда? — В моем голосе появилось оживление.

— Что правда?

— Ну то, что он на меня пялился? — я оживилась еще больше. — Ты видел, что он на меня смотрел?

— Да я не просто видел. Ты даже не представляешь, как сильно меня это бесило. Может, мне надо было взять его за ухо и хорошенько это ухо повертеть? Надо было ему еще впервый день в ухо заехать!

И что это я растерялся?! У него своя есть, и нечего на чужих жен заглядываться, особенно когда чужие жены пребывают в депрессивном состоянии.

— А как он на меня смотрел? — На моем лице появилась улыбка.

— Как смотрят похотливые самцы, когда хотят трахаться, — выдал на-гора мой супруг. — Ева, ну вот ты и повеселела немного. Даже румянец появился. Ты давай начинай пока разбирать чемоданы, а я приму ванну и побреюсь. А после ванну примешь ты, а я…

— А что будешь делать ты?

— Я приготовлю праздничный ужин.

— Почему праздничный?

— Потому что мы вместе и потому что, начиная с завтрашнего дня, с помощью моих друзей-медиков мы будем бороться с твоей депрессией. Помнишь, как было раньше?

— И как было раньше?

— Раньше ты всегда любила валяться в ванне, принюхиваться к запахам, которые доносились из кухни, когда я готовил там что-нибудь вкусненькое.

В будние дни я всегда загружен работой, но в воскресные я всегда находил время для того, чтобы приготовить тебе какое-нибудь праздничное блюдо. Ты ведь постоянно говорила мне о том, что я потрясающе готовлю.

— Ты действительно потрясающе готовишь, и мне с тобой повезло.

— Правда? Скажи это еще раз.

— Вить, иногда я сама поражаюсь тому, как мне с тобой повезло. Вот только тебе не повезло со мной.

Я совершенно тебя не стою.

— Не говори ерунды. Я и не хотел другой женщины. Проще говоря, ты мой крест, который я должен — нести всю свою жизнь и от которого я никогда не откажусь ни при каких обстоятельствах. Я рад, что у тебя покраснели щеки. Ну что, я пошел в ванную?

— А я буду разбирать чемоданы. — Как бы это ни было жестоко и аморально, но мое настроение заметно улучшилось после того, что муж рассказал мне о Романе.

Услышав, что в ванной комнате зашумела вода, я надела свою любимую яркую пижаму, обула тапочки с большими пушистыми бубенчиками и, как всегда, подошла к зеркалу.

— Господи, Ева. Что же с тобой творится? До чего ты докатилась. Нужно что-то делать. Так больше нельзя. Еще немного, и ты просто сойдешь с ума!

Стоишь тут в пижаме и смотришься в зеркало! — говорила я вслух своему отражению. — Еще немного, и тебя в этой же самой пижаме определят совсем в другое учреждение, где окажут оперативную помощь.

Как ты могла докатиться до того, что подчинила всю свою жизнь одному мужчине?! Как могла допустить подобное?! Ведь ты всегда была сильной! Ты никогда не давала чувствам взять над собой верх. Где ж теперь твой разум и что от него осталось? Чем ты теперь думаешь? Разум, ау?! Разум, ты где?! Чтобы не потерять хотя бы того, что у тебя осталось, ты должна завтра же довериться врачам. Пусть делают что угодно. Ставят капельницы, пичкают таблетками и уколами.

Главное, пусть хоть что-то делают. Не умирать же мне теперь… Нет, не умирать.

Собрав волосы в пучок, я отошла от зеркала, села на корточки и расстегнула чемодан мужа. Вытряхнув содержимое на пол, я посмотрела на его вещи: они явно просились в стирку. Я взяла один носок и вдруг подумала о том, что столько лет уже все это стираю, и если не я, то кто тогда будет это делать? Кто? Мой муж так привык к нашему быту, привык к тому, что все постирано и поглажено. Все проблемы подобного плана я уже давно взяла на себя.

Быстро перебрав вещи, я отодвинула в сторону те, которые требуют незамедлительной стирки, и открыла свой чемодан…

Первое, что я подумала после того; как подняла крышку, что я просто перепутала чемоданы и получила не свой багаж. В чемодане лежало что-то холодное и резиновое, такого большого объема, что занимало весь чемодан.

— Чертовщина какая-то…

Перевернув чемодан, я попробовала посильнее по нему постучать, чтобы что-то непонятное само упало на пол, но у меня ничего не получилось. Этот неопознанный предмет был так сильно утрамбован, как будто его долго и очень трудно запихивали в пространство моего чемодана.

— Вот зараза…

Положив чемодан как прежде, я собрала все усилия и принялась тянуть это непонятное на себя. Когда у меня начало получаться, я уже не сомневалась в том, что это резиновая лодка и что я действительно перепутала багаж. Сейчас одинаковых чемоданов полно… Правда, меня смущало одно обстоятельство: на чемодане висела бирка с цифрами,и эти цифры соответствовали цифрам на бирке моего билета, который лежал тут же. Значит, произошла какая-то ошибка с этими бирками. Да, с другой стороны, здесь нечему удивляться. Сейчас такой бардак везде…

— Какой придурок засунул в чемодан резиновую лодку?! Для такой цели можно было бы взять объемную сумку или большой пакет! Это ж каким идиотом надо быть, чтобы сотворить подобное?! Это ж как надо было трамбовать?! — не могла я не выругаться вслух.

Но чем дальше я вытаскивала эту лодку из чемодана, тем хуже становилось у меня на душе. Тем больше я понимала, что это мой чемодан, а это… Это до боли знакомая мне лодка… Темно-синяя с ярко-зеленой полосой… Когда мне удалось окончательно достать лодку, из нее вдруг выпал сложенный вчетверо листок бумаги. Я вздрогнула от неожиданности и, развернув листок дрожащими руками, прочитала:

«ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА. ИКСЕЛЬ».

Посмотрев на закрытую дверь ванной, я еще раз прочитала эту чудовищную записку и, побоявшись, что в любой момент может выйти мой муж, тут же порвала ее на мелкие части. Только когда от записки остались жалкие клочки бумаги, я заметила, как у меня жутко трясутся руки. Поняв, что все равно не смогу унять дрожь, я попыталась до конца развернуть грязную, сырую, пахнущую чем-то тухлым лодку, грязь от которой оставалась на моих руках и пачкала любимую пижаму.

Увидев на лодке довольно глубокие порезы, я закрыла глаза и вспомнила ту страшную картину из своей жизни, которую мне не очень-то хотелось вспоминать.

…Мы подошли к берегу и посмотрели на темно-синюю лодку, по краям которой была ярко-зеленая полоса. Лодка была слишком яркой, и Роман сказал, что нам необходимо срочно от нее избавиться. Сев на корточки, он начал активно ее спускать, но это оказалось не так просто, как он рассчитывал. Я принялась ему помогать и стала налегать на лодку всем своим телом, в надежде на то, что она спустится. Но, видимо, мои действия не приносили Роману никакой пользы, наоборот, только мешали. Слегка меня оттолкнув, Роман раздраженно и одновременно испуганно попросил меня не мешать и, достав из кармана небольшой складывающийся ножик, отчаянно принялся резать лодку…

Еще раз внимательно осмотрев лодку, я тяжело задышала и издала пронзительный крик. Я уже не сомневалась в том, что это била та самая лодка, на которой приплыл Иксельи которую мы забросали ветками и травой вместе с трупом.

— Это безумие какое-то… Это просто безумие…

Меня жутко трясло, и действительно стало холодно.

— Такого не может быть. Скорее всего, я просто потеряла рассудок. Я окончательно его потеряла. Это против теории вероятностей…

А затем… Затем у меня в глазах потемнело, и я с грохотом повалилась на пол…

Глава 11

…До меня доносился знакомый голос. Он был глухой и звучал вдалеке. Я не могла ошибиться, это был голос моего мужа. Он был очень взволнован и слегка бил меня по щекам.А мне не было больно.

Странно, мой супруг меня бил, а мне совсем не было больно. Затем он взял мою руку, и, я догадалась, что он щупает мой пульс.

— Ева, ты дышишь? Ева, ты живая? Ева…

Когда мне в нос ударил резкий запах нашатыря, я подняла тяжелую голову, приподнялась, подняла вверх свои затекшие руки и начала усиленно тереть виски.

— Ева, ты как?

— Нормально.

— Что это было, Ева?

— Это был обморок.

— Бог мой, ну почему так часто?

— Я ж не специально. Вить…

— Я ни в коем случае даже ни в чем тебя не обвиняю. Но я все больше и больше за тебя боюсь. Тебя страшно оставить на минуту. Ева, какой же я все-таки у тебя дурак!

— Почему?

— Потому что тебе и так плохо. У тебя такие серьезные проблемы со здоровьем, да еще я тебя ревную!

Прямо садист какой-то… Мне так за себя стыдно.

Я только теперь понял. Только теперь в полной мере осознал, что с тобой далеко не все в порядке.

Виктор взял меня под мышки и посадил.

— Тебе не трудно сидеть? Может быть, тебя отнести на кровать?

— Нет. Мне уже значительно лучше.

— Ева, твои частые обмороки уже начали меня пугать. Может, вызвать «Скорую»?

— Не нужно, — замотала я тяжелой головой.

— Ты уверена?

— Вполне.

Муж тщательно всматривался в мое лицо и гладил меня по голове. Он был совершенно раздет, не было даже трусов.

— Я выскочил из ванны и даже не успел вытереться и побриться, ни черта не успел… Понимаешь, мне показалось, что ты закричала. Я толком и сам не понял, ты закричала или мне показалось. Но я будто что-то почувствовал. В груди закололо. Интуиция сработала. Я выскочил в чем мать родила и не ошибся. Ты лежала на полу без сознания, рядомс какой-то дырявой лодкой.

— Рядом с чем? — Я украдкой взглянула на лодку.

— Рядом с этой дырявой лодкой.

— А откуда ты знаешь, что она дырявая?

— Да это невооруженным глазом видно. Она вся изрезана ножом. — И все же мой муж не заострял свое внимание на незнакомой порезанной лодке. Видимо, на данный момент она интересовала его меньше всего. Сейчас он думал только о моем обмороке, потому что действительно перепугался.

— Ева, я как тебя увидел, так чуть сам сознание не потерял. Представляю, что почувствовал Роман, когда увидел тебя лежащей на берегу озера. Мне даже показалось, что ты мертва.

— Мертва?!

— Ева, но я действительно перепугался! Если бы ты видела себя без сознания…

— Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу увидеть себя без сознания.

— Скажу тебе, что эта картинка не для слабонервных.

— Я что, такая страшная?

— Ты не страшная. Ты просто выглядишь как мертвая. Казалось бы, я такой здоровенный мужчина, а испугался, словно малолетний ребенок. Я действительно подумал…

— Что ты подумал?

— Я подумал, что ты мертва. — Виктор сказал эту фразу очень осторожно, по всей вероятности, боясь меня обидеть. — Вот дурак! Я настолько перепугался, что меня смогла посетить подобная мысль. Ты знаешь, мне за эту мысль стыдно.

— Я считаю, что тебе нечего стыдиться. Ты просто перепугался. Это нормальная реакция. Еще неизвестно, что было бы со мной, если бы я тоже увидела тебя без сознания.

— Ева, у тебя так часто бывают обмороки. Мне страшно оставить тебя одну даже на минуту. Завтра же поедешь к врачу. С тобой что-то творится….

Неожиданно мой супруг замолчал и уставился на резиновую лодку, словно на привидение.

— Что это?

— Ты же сам совсем недавно назвал эту вещицу дырявой лодкой.

— Я вижу, что это не яхта: Откуда она взялась?

— Из моего чемодана.

— Как это?

— Я сама плохо понимаю, как это произошло.

Кто-то перепутал чемоданы…

Мне совсем не хотелось, чтобы муж акцентировал свое внимание на этой лодке, и я всячески пыталась перевести разговор на другую тему.

— Вить, ты знаешь, мне уже лучше. И что ж такое со мной творится в последнее время? Раньше ничего подобного со мной не было. Ты завтра точно позвонишь своим врачам? — Я все так же сидела на полу, облокотившись о стену, и растирала виски, боль в которых нисколько не проходила, а еще больше усиливалась.

— Позвоню, — пробурчал мой супруг и потянулся к лодке.

— Вить, да на кой черт она тебе сдалась?! — Я начинала переживать все больше и больше. — Я же тебе говорю, кто-то чемоданы перепутал. Модель моего чемодана очень даже распространенная, и таких чемоданов полно. Какая же я все-таки дурная, что не проверила содержание своего. Надо было хоть замок расстегнуть и заглянуть внутрь.

— А где же чемодан с твоими вещами?

— Не знаю. Наверное, достался кому-то другому. — Чем больше мой муж интересовался подноготной этой лодки, тем больше и больше меня начинало лихорадить.

— Как это так? У тебя же там столько вещей.

— Да и черт с этими вещами. Там ничего ценного не было. Все драгоценности на мне.

— Ты же всегда с собой столько вещей набираешь. Тебя же остановить невозможно. Ты привыкла, что каждый день нужно надевать новое платье, причем одно лучше другого. А как же теперь с вещами-то?

— Вить, ты мне новые купишь. В этом сезоне куча новинок. Разве мы с тобой никогда и ничего не теряли? Нам не привыкать. Кто-то обещал приготовить мне праздничный ужин.

Но Виктор не обратил внимания на мою последнюю реплику и начал медленно исследовать порезы на лодке.

— А грязная какая. И какой идиот такую грязную и изрезанную лодку потащил в Москву? Какой с нее прок?