Чтение 7–й страницы книги ~Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны~

— Жалко. Мне кажется, что он о чем-то догадывается. Просто мне ничего не говорит.

— А меня тебе не жалко 1 — У тебя есть Лена, а у Витьки, кроме меня, никого нет.

— Если у тебя есть Витька, а у меня Ленка, тогда какого черта мы вообще начали наши отношения?

— Это было против природы и реальности. Какой-то вихрь страстей. Мы не могли ему Противостоять.

— А сейчас?

— Что — сейчас?

— Я говорю, сейчас этот вихрь страстей закончился? Быстро же у тебя все проходит. Подуло… Задуло… И нет ничего. Так?

— Нет, не так. Ничего у меня не задуло, а; наоборот, еще больше раздуло.

— Что-то я этого не замечаю. Почему же ты тогда расстаться хочешь?

— Потому, что больше так продолжаться не может. Давай попытаемся это пережить вместе. Давай ты поможешь мне, а я тебе.

— Я не «Скорая помощь». В общем, ты решила остаться с мужем?

Мне показалось, что еще немного, и он даст мне пощечину.

— Решила, — с трудом выдавила я из себя и проглотила собственные слезы.

— Тогда желаю тебе счастливой семейной жизни!

Когда Роман повернулся ко мне спиной и пошел в сторону отеля, я смахнула нахлынувшие слезы и крикнула ему вслед:

— Рома!

Он тут же остановился и посмотрел на меня взглядом, полным надежды.

— Что? — Его глаза блестели, а это значит, что в них тоже стояли слезы. — Что?

— Я по поводу этого турка. Если вдруг нас зацепит полиция, то мы до последнего идем в отказ. Мы ничего не видели и ничего не слышали! И не вздумай улетать раньше времени. Это будет слишком подозрительно.

Роман усмехнулся и процедил сквозь зубы:

— Да пошла ты… Я думал, ты хочешь сказать что-то другое… Я действительно тебе верил и думал, что ты меня любишь…

Я смотрела вслед уходящей фигуре и вытирала глаза, которые просто заливались слезами. Одному богу известно, как мне хотелось все бросить, побежать следом за ним, броситься ему на шею и кричать во все горло, пока у меня не дрогнет, а затем и вовсе не сорвется голос: «Я люблю тебя! Я люблю тебя! Господи, как я тебя люблю!»

Я жалкая, ничтожная дрянь, которая в силу своей трусости принадлежит к типу тех женщин, которые годами уходят от мужа. Я боюсь что-то менять. Я боюсь поставить на карту все во имя любви. Я боюсь сказать мужу правду. Я очень боюсь. До дурноты, до потери сознания, до темноты в глазах… Я боюсь…

Я привыкла ко лжи. Как же к ней быстро привыкают.

Как же быстро. Уже не я сама руковожу своей ложью, а моя ложь руководит мной. Все мое детство мать учила меня честности и всегда говорила, что за любую ложь обязательно придет расплата. Мать всегда гордилась тем, что я не могла врать. Никогда. — При любых обстоятельствах я всегда говорила ей правду.

Даже когда получала двойки, я не вырывала страницы из своего дневника, ничего не скрывала, а говорила все именно так, как оно есть.

Значит, по маминому раскладу, впереди меня ждет расплата. Но я постараюсь все исправить Я обязательно постараюсь. Я постараюсь возвратиться к своему мужу, но смогу ли я возвратить наши с ним прежние отношения и смогу ли я возвратить ту любовь, которую я задушила своими собственными руками и которой у меня уже нет? Можно ли жить с человеком из чувства долга, жалости, вины, осознавая, что другого выхода нет? Слишком много вопросов и совершенно никаких ответов…

А может быть, плюнуть на все и развестись? Плюнуть на что?! На несколько лет брака? На человека, который находится от меня в моральной зависимости и каждый день тверди г мне о том, что не сможет без меня жить? На дочь, которая сильно привязана к своему отцу и никогда не простит мне этого шага? На клятвенные обещания своему мужу прожить с ним вею жизнь в любви и верности? Слишком много придется плевать. У меня просто не хватит слюны…

Я пошла по выложенной дорожке и почувствовала, как мне холодно. Майские ночи в Турции никогда не отличались теплом, а этой ночью похолодало еще больше. Махровый халат потерял привычное тепло, а морская сырость пронзала каждую его ниточку.

«Боже мой, как холодно, — подумала я и ускорила шаг. — А может быть, не так уж и холодно. Может быть, это нервы… Скорее всего, это нервы. Обыкновенные нервы…»

Затянув пояс халата потуже, я обернулась и увидела, что рядом с тем самым лежаком, где мы совсем недавно с Ромкой занимались любовью, стоял какой-то человек, одетый во все черное. На глаза была натянута черная кепка. Казалось бы, что тут такого, многие отдыхающие прогуливаются ночью на море, тем более скоро рассвет… Я не видела глаз этого человека, но чувствовала, что он смотрит мне вслед.

А может быть, мне просто показалось, померещилось, надумалось? Может быть, человек совершенно случайно подошел к тому лежаку, на котором мы занимались любовью? А может быть, он что-то видел?.. Все может быть… Может быть…

Еще раз обернувшись, я вздрогнула — незнакомец в знак приветствия махнул мне рукой. Может быть, он ошибся и с кем-то меня перепутал? А может быть… Мне стало действительно страшно, и я ускорила шаг. А затем… Затем, когда мое сердце застучало, я побежала, вернее, бросилась со всех ног в направлении своего отеля…

Я отдышалась только :тогда, когда, добежала до дверей своего номера.

Это нервы. Это просто нервы, говорила я сама себе, стараясь успокоиться. Подумаешь, какой-то мужчина махнул мне рукой. Быть может, он видел меня где-нибудь в баре? Быть может, на пляже? Да мало ли где мы могли встретиться. Территория отеля очень большая. Многие отдыхающие знают друг друга в лицо. И чего я так испугалась? Нужно выпить успокоительную микстуру, которую мне выписал врач, иначе можно довести себя до критического состояния. Надо брать себя в руки, а то еще немного, и я начну бояться собственной тени.

Увидев, что в дверь моего номера воткнута записка, я тут же перевела дыхание и дрожащими руками достала ее из-за дверной ручки. Я не сомневалась в том, что Виктор проснулся, заметил мое отсутствие и тут же отправился на мои поиски, предварительно написав мне записку. Осторожно развернув мятый листок, я облокотилась о стену и почувствовала, как у меня все поплыло перед глазами. На смятом листке какими-то корявыми буквами была написана всего одна фраза: «ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА. ИКСЕЛЬ».

Прочитав записку, я перестала видеть коридор.

Стены стали какими-то расплывчатыми, потеряли свой цвет и просто пропали. Висящие сверху лампы заметно побледнели и слились в одно непонятное пятно. Мое состояние было подобно тому, когда человеку вводят наркоз. Он еще что-то видит, что-то слышит, улавливает какие-то обрывки фраз, но уже не может это осмыслить и понять. Казалось,будто я на другой планете, где нет того жуткого озера, куда мы поехали ловить рыбу, бурной встречи с Романом и увидевшего нас турка, который расплатился за то, что видел, своей собственной жизнью…

Встряхнув головой, я постаралась вернуть свое крайне задурманенное сознание и убедить себя, что написанная кем-то записка — это еще ничто. Это просто смятый клочок бумаги с выведенными на нем каракулями. И не больше…

Прочитав одно и то же предложение несколько раз, я быстро сунула листок в карман и, набрав в рот побольше воздуха, чтобы побыстрее прийти в себя, зашла в номер. Там был включен свет, а на кровати сидел мой супруг, курил сигарету и усиленно думал.

Он выглядел очень усталым.

— Извини. У меня некрепкий сон, — деликатно сказал он и сделал большую затяжку.

— Почему ты куришь в номере, а не на балконе?

— Какое это имеет значение? ,:

— Что значит, какое это имеет значение? Нам же здесь спать. Ты ведь знаешь, что я не смогу уснуть при табачном дыме. — Я некстати улыбалась и делала вид, что все хорошо и ничего не произошло.

— А ты что, собралась спать?

— Да, а почему тебя это так удивляет?

— Я думал, ты зашла проверить, сплю я или нет, и еще куда-нибудь уйти.

— Совсем нет. Мне не спалось. Вернее, я проснулась и долгое время не могла уснуть. Мне стало как-то душно, как-то опять нехорошо, и я пошла погулять к морю, подышать морским воздухом… — Я смотрела мужу в глаза и пыталась понять, по-настоящему ли он спал в тот момент, когда я стояла на балконе и разговаривала с Романом. По-настоящему ли он спал или искусно притворялся? Слышал ли он мой разговор или он действительно ничего не знает?..

— Ты пошла прямо в халате?

Я нервно улыбнулась, посмотрела на свой махровый халат и пожала плечами.

— Я понимаю, что выгляжу нелепо, но я даже не подумала о том, чтобы переодеться.

— Ты так торопилась? — В глазах мужа появилось то самое подозрение, которого я боялась больше всего.

— Мне стало плохо, и я хотела быстрее на воздух.

На море ветер. Мне стало значительно легче.

— Почему ты меня не разбудила?

— Потому, что ты слишком сладко спал.

— А ты одна ходила на море?

— Одна, а что?

— И никто не составил тебе компанию?

— Вить, ты к чему клонишь? Ты что-то знаешь?

Ты в чем-то меня подозреваешь? Так скажи мне сразу об этом! Я никогда не давала тебе поводов для ревности! — Я шла напролом, зная, что лучшая защита — это нападение. — Я устала от твоих постоянных намеков! Ты можешь понять, что я действительно плохо себя чувствую?! Ты что, не слышал, что сказал врач?

Он сказал, что у меня нервное истощение. А это не шутки.

При этом я довольно правдиво, почти театрально махала руками и, глядя на себя со стороны, поразилась тому, как я искусно врала. Как искусно! Во мне погибла великая актриса… Я рассчитывала на то, что если мой супруг что-то знает, то скажет это прямо сейчас, а если он просто подозревает меня без всяких доказательств, то подозрения — это всего лишь подозрения и они не имеют какой-то весомой значимости. Чтобы успокоить супруга, я села на пол у его ног и обхватила его колени. При этом я ощутила в себе небывалую доброту. Говорят, что доброта — это равноценная замена любви, но я не согласна с подобными убеждениями. Доброта происходит от слова «добро». А любовь… В любви столько слов, компонентов и чувств… Не вижу никакой равноценности.

— Вить, — еле слышно произнесла я имя своего мужа.

— Что? — Почему ты молчишь?

— А что я должен тебе сказать?

— Скажи мне хоть что-нибудь…

— Что именно?

— Ты только не молчи. Хочешь, накричи на меня! Хочешь, толкни меня или даже ударь! Хочешь, выскажи свои подозрения! Расскажи мне о том, что у тебя на душе! Но только немолчи. Сделай же хоть что-нибудь! Только не молчи!!! Твое молчание хуже смерти!

— Не хочу. — Слова моего супруга были похожи на настоящие пощечины.

— Вить, — не удержавшись, я поцеловала колени своего мужа.

— Прекрати.

— Не прекращу. Вить, ну скажи, ты меня любишь?

— Люблю.

— А почему ты так редко об этом говоришь?

— Потому, что, когда я тебе это говорю, ты все равно не слышишь. Потому, что ты никого не слышишь, кроме себя.

— Вить, ты за что на меня обиделся? За то, что я ушла гулять в ночь в махровом халате одна-одинешенька и не разбудила тебя? Ну скажи мне, за это?

Да, за это?

— Я уже не в том возрасте, чтобы обижаться, — наконец заговорил мой супруг. — Тем более на обиженных воду возят. Просто в последнее время творится что-то из ряда вон выходящее. Мне кажется, ты сама не можешь в себе разобраться… Пойми правильно, от этого страдают твои близкие. И ты о них совершенно не думаешь.

— Вить, я не понимаю, о чем ты?

— О том! Как ты могла пойти в ночь одна в банном халате?! Даже если тебе плохо. Неужели тяжело было разбудить меня?! Или ты меня вообще ни во что не ставишь?! А вдруг бытебя изнасиловал какой-нибудь турок?! Просто напал бы на тебя сзади, и все!

— Как это? — я задала вопрос уже более спокойным голосом. Теперь я была уверена, что мужу ничего не известно — он спал крепким сном и зол на меня за то, что, когда онпроснулся, меня не было рядом.

— Так это! Ты где находишься?

— В Турции.

— Вот именно, в Турции, в чужой стране. Как может женщина в чужой стране ходить одна ночью на море?!

— Я больше не буду, — только и смогла, словно школьница, ответить я.

— Так просто. «Я больше не буду», — передразнил меня супруг. — Ева, вспомни тот день, когда я сделал тебе предложение выйти за меня замуж.

— Я все отчетливо помню. Я никогда ни о чем не забывала.

— В тот день я взял тебя за руку и сказал, что у меня всего одна жизнь и в этой жизни у меня всего одна женщина, с которой я хочу прожить до конца своих дней. Тогда я еще сказал, что полюбил тебя за то, что в тебе нет непостоянства. Я ужасно не люблю это качество, и мне никогда не нравились люди, стремящиеся к переменам.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что в последнее время ты как-то странно мечешься.

— Витя, у меня просто проблемы со здоровьем.

Ты можешь это понять? Я потеряла сознание, а ты говоришь мне подобные вещи. А что касается любви… Я считаю, что здесь ты не прав. Любить человека нужно не за, а вопреки. И принимать его нужно таким, какой он есть. Меняется наша жизнь, меняются люди, меняется возраст. Человек не может не меняться. Он с самого рождения предрасположен к переменам. А если человек не меняется, значит, он какой-то застойный.

Видимо, мои слова подействовали на супруга должным образом, он наклонился и поцеловал мой затылок.

— Ева, прости, если что не так. И пообещай мне, пожалуйста…

— Что?

— Пообещай мне, пожалуйста, что ты больше никогда в жизни не пойдешь ночью гулять без своего супруга, тем более в чужой стране.

— Обещаю.

Я вскинула голову и одарила мужа грустной улыбкой.

— Вить, я уверена, что все наладится и у нас все будет, как раньше. У нас будет все хорошо.

— Ты думаешь, что это возможно?

Глаза мужа увлажнились, но он тут же смог взять себя в руки. Это настолько меня растрогало, что я ощутила, как уже в который раз закололо сердце.

— Вить… Я буду стараться. Я обещаю тебе, что буду стараться. Я уверена и не сомневаюсь ни на минуту в том, что будет все хорошо. Я попытаюсь быть с тобой честной.

— Так попытаешься или будешь?

— Я буду с тобой честной.

— Повтори это еще раз.

— Я буду с тобой честной.

— Здорово!

— Я смогу, и у меня получится. Я тоже не готова к жизненным переменам. Если мы меняемся сами, то это совсем не значит, что должна меняться наша семья. Она должна оставаться вечной.

Услышав мои слова, муж захлопал глазами от удивления и задумчиво произнес:

— А я уже не надеялся услышать от тебя подобное.

И в его глазах появилась надежда. Слабая, но все же надежда.

Я вдруг опять подумала о том, насколько этот сильный, высокий, статный мужчина зависим от такой хрупкой женщины, как я. Зависим от моего настроения, от моего поведения, от моих мыслей и моего образа жизни. Я могу дать человеку счастье или запросто сделать его несчастным. Мне было тепло и приятно оттого, что в его глазах еще теплится надежда, что он еще не разуверился во мне окончательно.

А это значит, что у меня еще есть шанс. Шанс попытаться начать все сначала.

И это все в моих силах. В моих силах сделать так, чтобы глаза этого мужчины никогда не наполнялись болью…

— Вить, давай спать. — Мой голос был тихим и виноватым.

— Уже светает.

— Все равно. У нас есть еще немного времени для того, чтобы погрузиться в сон.

Как только мы легли, я тут же закрыла глаза и положила голову на грудь мужу. Где-то там, на стоящем в коридоре стуле, висел мой махровый халат, в котором лежал смятый клочок бумаги с одной-единственной фразой: «ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА. ИКСЕЛЬ».

Где-то там…

Глава 6

Я проснулась оттого, что мне в глаза светило яркое солнышко. Почувствовав солоноватый морской запах, я вдохнула полной грудью. Обычно, когда я просыпаюсь, пахнет неморем, а кондиционером. Но в этот раз пахнет морем, а это значит, что мой муж уже встал, открыл балконную дверь и пьет на балконе турецкий чай, который он так сильно любит. Прежде чем выйти к мужу, я захожу в ванную и подхожу к зеркалу. Я всегда начинаю свое утро с зеркала и здороваюсь со своим отражением. Я вижу, как в зеркале отражаются плавные линии плеч, шеи и моя грудь…

Под глазами появилась заметная синева, которая вызывает во мне легкую грусть. Чтобы не было синевы под глазами, я должна как можно больше спать, есть фрукты, прекратить нервничать и не доводить себя до изнеможения. Я слишком много должна, но некоторые из этих пунктов я пока не могу выполнить.

И все же я нравлюсь себе. Надев легкий сарафан, я распустила волосы и нанесла последний штрих, накрасив губы ярко-красной помадой.

Тут мне в глаза бросился висящий на стуле халат, я тут же достала из него записку, перечитала ее несколько раз и дрожащими руками сунула в карман сарафана.

— Чертовщина какая то…

Быть может, Роман посмеялся. Решил немного поводить меня за нос. Я осталась на море, а он дошел до моего номера, написал эту крайне неприятную записку для того, чтобыя не прерывала нашу связь, а, наоборот, испугалась и поняла, что мы прочно связаны одной нитью. Конечно, это Роман..

Глупо. А вдруг эту записку прочитал кто-нибудь, кроме меня? Надо предупредить его, чтобы больше не было подобных вещей. Не самая лучшая тактика мести.

Увидев на балконе своего мужа, я ласково потрепала его за ухо и, когда он отодвинул от себя книгу, спросила:

— Что читаешь?

— Да так… Один чудной роман.

— Почему чудной?

— Потому, что такой роман мог написать только чудной человек. Ты выглядишь отдохнувшей. Хорошо спала?

— Хорошо.

— Что-нибудь снилось?

— Не помню. А ты давно здесь сидишь?

— Второй час.

— А почему ты меня не разбудил?

— Потому, что ты очень сладко спала. Я не хотел идти без тебя на море.

Муж смотрел на меня в упор и буквально пожирал взглядом.