Чтение 23–й страницы книги ~Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны~

— Смотри, колодец глубокий. — Муж не умел скрывать дрожь в голосе, как бы ни старался.

— И что?

— А то, что сюда можно скинуть труп. Труп скинем сюда, а машину оставим совсем в другом месте.

Так мы все следы запутаем.

— Ты думаешь, что так будет лучше?

— Я думаю, что лучше уже не будет. Но принять кое-какие меры безопасности нам совсем не помешает. Понимаешь, если найдут машину, а в багажнике труп, это совсем хреново, а если найдут машину без трупа, то это уже другое дело.

— Но ведь потом найдут труп?!

— Это будет потом. Потом и труп будет очень тяжело опознать. Давай начнем действовать быстрее, а то уже светает.

Мы вновь вернулись в машину и открыли багажник. Виктор достал труп, завернутый в покрывало, взвалил его на плечо и направился в сторону колодца.

— Ева, ну помогай хоть немного.

— Конечно, конечно. Ты как-то его несешь странно.

— А как его нужно нести?

— Не знаю, но я первый раз вижу, чтобы труп на плече носили.

— А ты что, часто видишь, как трупы носят?

— Не часто… А вообще первый раз в жизни. Просто мне кажется, что ты сейчас или сам упадешь, или его уронишь.

— Если я его уроню, то ничего страшного не произойдет. Ему уже не будет больно. А вот если сам упаду, то хорошего мало.

Опустив труп на землю, Виктор подтащил его к канализационному колодцу и осторожно опустил.

Послышался всплеск. В лицо попали крупные брызги, и я отскочила от колодца.

— А глубина приличная, — супруг заглянул вниз и принялся закрывать крышку колодца.

— Может, нужно было хоть покрывало забрать?

— Зачем оно тебе сдалось? Ты что, согласна после покойника его расстелить на нашей кровати?

— Не говори ерунды.

— А в чем тогда дело?

— Просто лишнее вещественное доказательство.

— Да таких покрывал знаешь сколько.

— Сколько?

— Полно.

— Если бы мы его без покрывала скинули, то можно было бы подумать, что его убили прямо здесь.

А так как он в покрывале, — то и дураку понятно, что его убили в другом месте и привезли сюда.

— Какая разница?

— Да так. На всякий случай.

— Ева, пошли.

— Куда?

— Нужно машину подальше отогнать. Затем ловим такси и едем домой. Давай, а то уже светает.

— Да, конечно.

Я и сама не знаю, что со мной приключилось, но моя нервная система дала сбой. Я упала на крышку колодца, громко заревела и принялась трястись как в лихорадке.

— Витенька, Витя, ну почему все так?! Почему?!

Почему люди умирают тогда, когда ты совсем не желаешь им смерти?! Витя, почему?

— Ева, успокойся, пожалуйста. Пойдем в машину.

— Не могу, Витенька… Не могу.

— Ева, ты должна взять себя в руки.

— У меня не получается.

— Ты должна, Ева… Ты должна…

Я сделала несколько шагов, но, увидев окровавленную траву у колодца, встала на колени и принялась выдирать ее прямо с корнями.

— Витенька… Витя… Виктор… Да что ж такое творится-то?! Кругом кровь….

Глава 18

Мы ехали в машине молча. Заехали в совершенно другой район. Оставили машину на обочине. Отошли от нее на приличное расстояние и поймали такси, чтобы вернуться домой. Вернувшись домой ранним утром, мы, совершенно усталые и изможденные, зашли в коридор и только тут посмотрели друг другу в глаза. Мы были в отчаянии. Я облокотилась о стену и попробовала отдышаться.

— Ева, ты чего босиком?

— Ничего.

— Ты туфли свои где-то потеряла?

— Потеряла.

— Да и черт с ними, с туфлями. Мы тебе новые купим.

— Конечно, купим. Ты ведь всегда покупаешь мне то, что я захочу.

— Наверно, это оттого, что я у тебя прекрасный муж.

— Ты у меня потрясающий муж.

— Ева, ты как?

— Не знаю. — В моем голосе прозвучала неподдельная горечь. Я все понимала. Понимала, что сейчас мы избавились от трупа и я опять являюсь соучастницей преступления. При любом раскладе мне будет статья. Но я совершенно не понимала, как такое могло произойти. Я бы отдала все на свете, только бы это было не правдой или дурным сном. Но это была реальность. Чудовищная, ненавистная мне реальность, от которой некуда было бежать.

Я смотрела на своего мужа тревожным взглядом и тихонько смахивала слезы, которые уже не могла контролировать. По спине пробежал холодок. Не выдержав, я зарыдала. Муж хотел подойти ко мне ближе, чтобы успокоить, но жестом руки я показала ему, что не стоит этого делать, что он сделает только хуже.

— Какие-то несколько минут, и я успокоюсь сама. Вместе со своими слезами я выплескивала свою обиду, тоску, усталость, жалость к себе, ненависть к тому, что произошло. Как только соленые слезы стали заканчиваться, я постаралась хоть немного успокоиться и хоть как-то взять себя в руки.

— Вить, как это произошло? Ну почему именно так?! Никто не хотел его убивать.

— Евушка, я и сам не знаю.

Виктор вновь достал таблетку валидола и сунул себе под язык.

— Вить, что с сердцем-то?

— Простреливает. — Муж расстегнул ворот рубашки и попытался отрегулировать свое дыхание. — Что-то часто бьется. Тахикардия, что ли. Мотор совсем барахлит в последнее время. Постоянные сбои.

— Это стресс. Нужно искоренить стрессы.

— Вся наша жизнь — один сплошной стресс, и от этого никуда не денешься. Как бы мотор не отказал полностью.

— Ты хочешь сказать, что у тебя может остановиться сердце? — Муж всегда был настоящим паникером по поводу всего, что касается здоровья.

— Бог его знает. Лучше сдохнуть, чем пережить подобное.

— Витя, все в прошлом. Уже все закончилось. — Мы с мужем часто менялись ролями. Как только он впадал в хандру, я тут же брала себя в руки и выдавала трезвую мысль. Если в хандру впадала я, муж тут же скидывал с себя все плохое и пытался привести меня в чувство.

— Ты думаешь, все закончилось? — В глазах мужа был настоящий испуг.

— Все закончилось.

— А мне кажется, что все только начинается.

— Витя, все закончилось. Нужно забыть все, как страшный сон, и жить дальше.

— Забыть… Целой жизни не хватит, чтобы забыть подобное. — Муж вновь схватился за сердце и тяжело задышал.

— Может, «Скорую»?

— Пока не нужно.

— Смотри, с сердцем шутить нельзя.

Я подошла к мужу поближе и стала помогать расстегивать рубашку.

— Вить, ты как?

— Я, пожалуй, прилягу.

— Конечно, полежи. Может, капель каких накапать?

— Не нужно. У меня валидол под языком.

— В таких случаях надо не валидол, а нитроглицерин.

— Какая разница?

— Большая.

— Ева, дай я лягу.

Виктор тут же разделся, но вместо того, чтобы лечь, направился в ванную.

— Пойду руки вымою, а то после покойника как-никак. Нужно тщательно их помыть.

Я сняла с себя грязное вечернее платье и, оставшись в одних тоненьких трусиках, стала ждать, когда Виктор выйдет из ванной, чтобы принять душ. Я услышала, как он включил воду, и подумала о том, что следы преступления можно смыть со своего тела, со своих рук, но только не со своей души. Душу ничем не отмоешь.

Подойдя к зеркалу, я посмотрела на свое испуганное отражение и, как всегда, заговорила сама с собой вслух:

— Эх, Ева, Ева.., и на кого ты стала похожа: Что вообще творится? Ты сошла с ума или все это происходит на самом деле? Все окружающие считали тебя стервой, потому что ты такое вытворяла с мужчинами… Ты всегда была женщяной-вамп. Настоящим деликатесом, от которого каждому хотелось отломить хотя бы кусочек. Ты всегда была праздником для мужчин, который все ждали, а теперь… Кем ты стала теперь? В зеркале виднеется какое-то жалкое, забитое существо, которое погрязло во лжи, стало соучастницей сразу нескольких преступлений и боится даже собственной тени. А ведь ты… Ты всегда хотела быть особенной. Ты хотела получить в жизни самую яркую роль. Ты никогда не была тихоней и покладистой женщиной. Ты всегда имела трезвую голову и здравый рассудок. А во что ты превратилась теперь?

Нужно как-то выйти из этой ситуации. Достойно, получая истинное удовольствие от своей роли.

Я не должна ничего бояться. Ничего, потому что я ничего не совершала. За меня все совершали мои мужчины. Я даже не успеваю отвернуться, как они обязательно что-нибудь совершат. Их хлебом не корми, дай ради меня кого-нибудь убить. Выше голову, Ева, и не раскисать! Слышишь, не смей раскисать!!!

Никогда и ни при каких обстоятельствах! Иначе я плюну прямо в твое отражение! Плюну и разотру, чтобы никогда в жизни больше тебя не видеть!!! Ты всегда выходила победителем и никогда не умела проигрывать. Жизнь издевается и бьет тебя головой о стену, так ты смейся ей в лицо! Смейся, Ева, смейся!

Жизнь может загнать в тупик кого угодно, но не меня, потому что я выкарабкаюсь из любой жизненной передряги и тупиковой ситуации! Ты всегда могла вкусно жить. Сладко и вкусно, так не теряй же аппетита к собственной жизни. Живи с тем, с кем хочешь.

Люби кого хочешь. И ничего не бойся! Слышишь, Евка, вообще ничего не бойся! Ты относишься к типу женщин, которые могут все. Ты можешь полюбить мужчину, можешь его боготворить, можешь его возненавидеть, а можешь его уничтожить. Ты можешь обезвредить любую соперницу, если тебе это действительно нужно, а если жизнь решит окончательно тебя наказать и наградить одиночеством, то ты можешь запросто взять верх и над одиночеством. Тоже мне, нашли чем напугать… Ты можешь оцарапать судьбу любого мужчины. Не зря у тебя такие большие ногти и ты делаешь самый дорогой маникюр. Ты не похожа на других женщин. Ты особенная. Зачем примерять чужие одежды, когда у тебя есть свои?! Ты никогда не входишь. Ты всегда появляешься. Ты никогда не уходишь. Ты всегда исчезаешь. Ты не одеваешься, ты себя подаешь. Хотите под маринадом?

Хотите под сладким соусом? А хотите в собственном соку? И я всегда была такая! Всегда! От моей самооценки страдали все, кроме меня, конечно. Уж если я люблю, то люблю так, что испепеляю. Меня никогда не бросают, потому что бросать меня бесполезно. Я, как жевательная резинка, сильно прилипаю к рукам.

И даже если меня бросают, то всегда возвращаются.

Я даже не заметила, как из ванной вышел мой муж, закутанный в полотенце, и встал как вкопанный, чтобы послушать, о чем я говорю. А я по-прежнему стояла у зеркала и разглядывала свои прелести.

— Я фатальная женщина! — говорила я сама себе и вытаскивала из своей скомканной прически шпильки. — Я могу крушить судьбы, если сильно этого захочу. Со мной никогда не скучно. Я слишком своенравна, себялюбива и непредсказуема. А с непредсказуемыми женщинами опасно иметь какие-либо дела. Даже очень опасно. У таких женщин свои правила и свои ставки, и с ними приходится считаться.

Со мной может находиться рядом только сильный мужчина, потому что слабого я просто уничтожу.

И никто и никогда не узнает, какая я на самом деле.

И не только потому, что я этого никогда не допущу, но и потому, что я сама этого не знаю. Меня бесполезно угадывать и разгадывать, потому что я тайна за семью печатями. Я… Я… Я… Да Я настоящая шарада для мужчин.

— Ева, ты чего? — услышала я за спиной голос перепуганного мужа и вздрогнула.

— Ничего.

— Нагородила тут такого…

— Какого?

— Я кое-что слышал…

— А я и не стыжусь того, что говорила.

— Твои нормальные мысли, которые я слышу на протяжении всего нашего брака. А я и не знал, что ты сама с собой у зеркала разговариваешь.

— Между прочим, это очень даже полезно.

— То, что ты любишь у зеркала простаивать и себя часами нахваливать, я знал, но разговаривать — нет.

— Я люблю с собой разговаривать и не считаю это постыдным. Когда все плохо, я всегда подхожу к зеркалу и говорю себе о том, что все хорошо. Просто…

— Что «просто»?

— Просто, когда ты был в ванной, я подошла к зеркалу и испугалась.

— Испугалась чего? — не понял меня Виктор.

— Саму себя.

— Себя?

— Ну да. Я надеялась увидеть в зеркале себя, а вместо этого увидела серое замотанное чучело. После всего, что произошло, я превратилась в нечто. Я очень боюсь подобного состояния. Знаешь, это очень страшно, когда в самой душе образовывается трещина. Очень тяжело ее залатать. Ты не представляешь, как же это тяжело. Сегодня я посмотрела в зеркало, и мне стало очень себя жаль. Мне вдруг показалось, что я себя потеряла. А потерять себя страшно. Так страшно… Это настоящая катастрофа.

— Ева, как же ты себя любишь.

— Конечно. Как же я могу себя не любить, если я у себя одна.

— Еще скажи, что самый лучший человек, с кем тебя свела судьба, — это ты сама.

— Так и есть, — не моргнула я глазом. — Просто этому лучшему человеку не везет в последнее время.

Ладно, поведу-ка я этого человека в душ.

— Своди. Сразу легче станет.

— Не сомневаюсь. Я уверена, что судьба опять начнет меня радовать и придет то время, когда я, как и раньше, буду задавать себе все тот же вопрос: «Что хорошего и приятного я сделала сегодня для лучшей из женщин, которых я знаю?» Самая лучшая женщина, которую я знаю, и есть я сама. Это мне сейчас гадко и обидно на душе, что ответить мне нечего, потому что для самой лучшей женщины я не сделала ничего хорошего. Но это не беда. Я исправлюсь. Вог увидишь, я обязательно исправлюсь.

— Чудная ты.

— Я просто хочу взять себя в руки и стать такой…

— Какой?

— Такой… Не такой, как сейчас.

— А какая ты сейчас?

— Я не хочу, чтобы мужчины смотрели на меня равнодушно, а женщины с радостью, НЕ хочу! Ладно, я понесла свое драгоценное тело в душ.

— Неси.

Но даже контрастный душ не пошел мне на пользу. У меня все дрожало, буквально все. Руки, ноги, губы и даже шея, как у древней старухи. А затем… Затем меня стал раздражать шум льющейся воды, и захотелось вылезти из ванны как можно быстрее.

— Такое не приснится даже в самом страшном сне, — произнесла я безжизненным голосом вслух, надевая короткий атласный халат.

Выйдя из ванной, я увидела, что Виктор уже лег на кровать и уснул. Сев рядом, я потрепала его за плечо и тихо произнесла:

— Вить, ты лучше не засыпай. Уже полседьмого.

Тебе к девяти на работу. Если сейчас разоспишься, потом будет очень трудно вставать. С работы приедешь и хорошенько выспишься. Пораньше вечером ляжешь.

— Я сегодня не пойду на работу, — сонным голосом произнес Виктор.

— Как не пойдешь? — я удивленно посмотрела на мужа.

— Ева, ну какая, к черту, работа?! Пока ты мылась в ванне, я выпил добрую порцию коньяка. Полбутылки сразу.

— Полбутылки?!

— Полбутылки.

— Зачем?

— Как зачем? Для того, чтобы заснуть мертвым сном.

— Но ведь тебе же за руль? Какой, к черту, коньяк?!

— А какой, к черту, руль?! Куда я поеду в таком состоянии?

— Как же так…

— Ева, но я же не робот… Я никуда не поеду. Не Одна ты плохо себя чувствуешь после того, что произошло. Ты не представляешь, как мне паршиво Просто я мужчина и стараюсь этого не показывать.

— У тебя опять сердце?