Чтение 25–й страницы книги ~Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны~

— Не говори ерунды.

— Это не ерунда, — резко ответила я, прикусила нижнюю губу до боли.

— А хочешь поедем в парк Горького и покатаемся на аттракционах?

— Не хочу.

— Почему? Тебе же это нравилось?

— Мне уже и так достаточно адреналина. После всего, что произошло, как-то не хочется щекотать себе нервы.

— Хорошо. Ты сама выберешь программу. Мы пойдем туда, куда ты сама захочешь. Только не вздумай выгонять меня на работу. Я все равно никуда не пойду. Не настаивай. Я знаю, почему ты меня выпроваживаешь. — Муж прищурил глаза и посмотрел на меня хитрым пронзительным взглядом.

— Почему?

— Потому что ты хочешь остаться одна в четырех стенах и наплакаться от души. Только у тебя ничего не получится. Я не дам тебе этого сделать. Нельзя замыкаться в себе Мы вдвоем должны пережить эту боль. Кстати, с этой суматохой я совсем забыл про — твою машину. Нужно заказать эвакуатор, чтобы отправить ее к Леньке в автосервис.

— Да пусть пока стоит…

— Как это — пусть пока стоит? Разве можно бросать машину? Ее же разберут на запчасти. Сегодня же закажу эвакуатор. Если я не ошибаюсь, Лиза живет в Отрадном?

— Да, — неуверенно кивнула я головой.

— А ты где сломалась?

— Я уже отъехала от Отрадного.

— И докуда ты доехала? Ты хоть запомнила, где твоя машина стоит?

— Запомнила, — немного смутилась я и опустила глаза.

— Хорошо. Сейчас я умоюсь, и будем решать этот вопрос.

— Ладно, Чисть зубы…

Я громко захлопнула дверь в ванную и сделала несколько кругов по гостиной.

— Что же делать? Что делать? — говорила я сама себе вслух и смотрела на висящие на стене часы. — Чертовщина какая-то… Ну почему все именно так?!

Схватив телефонную трубку, я хотела было набрать номер Романа и попросить его перенести нашу совместную жизнь на более поздний срок. Объяснить ему, что не могу оставить мужа одного в подобном состоянии, потому что сгоряча он может испугаться и пойти в милицию, написать чистосердечное признание, и тогда.., тогда по статье пойдет не только мой драгоценный супруг, но и я сама… Подержав трубку несколько секунд, я поняла, что не смогу рассказать обо всем по телефону. Роман просто мне, скорее всего, не поверит, подумает, что я в очередной раз струсила, не смогла расстаться с Виктором и предала нашу любовь. Он действительно так подумает и тогда откажется от меня навсегда. Перестанет брать телефон, будет избегать со мной встреч, а его жена обязательно родит третьего ребенка. Я останусь со своим мужем, а Роман останется со своей женой.

И мы никогда больше не будем вместе. Никогда…

Сейчас судьба дала нам шанс, и мы обязательно должны его использовать Второго шанса у нас не будет. Или сейчас, или уже никогда.

Положив телефонную трубку на место, я почувствовала, с какой бешеной скоростью застучало мое сердце, и чуть было не разревелась, как нашкодившая девчонка, которую застали строгие родители.

Я не смогу объяснить Роману в двух словах по телефону, что произошло ночью, что по нашим законам судят не только убийцу, но и его соучастников. А я являюсь соучастницей сразу двух преступлений.

Первое преступление произошло далеко за пределами нашей Родины, а это значит, что после него очень мало шансов быть пойманными, а вот второе… Второе произошло в Москве, и оно представляет довольно большую опасность. Я сообщница… Черт побери, как бы это ни было ужасно сказано, но я сообщница.

А место сообщницы в тюрьме.

Я попала в ловушку. Сама не думая о том, я попала в ловушку и не знаю, как из нее выбраться. Сначала совершил преступление мой любимый человек, а затем мой супруг. От отголосков первого преступления меня может защитить только Роман. Именно он может помочь мне избежать различных записок, резиновых лодок, кепок и прочей малоприятной атрибутики. Только он сможет защитить меня от человека в черном, прострелившего мне колеса. Только Роман… А это значит, что именно с Романом я должна жить, есть, спать, встречать рассвет и делить бытовые трудности.

С Романом меня связывает огромная любовь, страсть, желание построить будущее, все самое светлое, самое чистое и.., убийство. С мужем меня связывает общий ребенок, убийство и семейный быт. Из двух мужчин нужно выбрать одного. И выбирать тут особо нечего. Это Роман. Живя с ним, я смогу быть душевно спокойной и гармоничной как с собой, так и с окружающим меня миром…

Пройдя на кухню, я открыла холодильник и достала кастрюлю с супом. Затем включила чайник и принялась нервно смотреть в окно. Разогрев суп, я разлила его по тарелкам и, прислонившись лбом к окну, продолжила бесцельные наблюдения, что творится на улице. Я не заметила, как на кухню зашел мой супруг. Он игриво схватил меня за талию и слегка приподнял, я от неожиданности вздрогнула и закричала:

— Пусти!!! Пусти!

— Ты чего? — тут же отпустил меня муж. — Я хотел спросить тебя, что интересного ты там увидела.

У тебя нервы ни к черту.

— А с чего они должны быть нормальными, если такое творится?!

— Ну, извини, если я тебя напугал. Ты супчик разогрела? Давай поедим. У меня что-то аппетит разыгрался.

Мы с Виктором дружно сели за стол и принялись обедать. Съев пару ложек супа, я отодвинула тарелку и нервно посмотрела на часы. Было уже почти три.

— Что-нибудь случилось? — осторожно спросил мой супруг..

— В смысле?

— Ты постоянно смотришь на часы. У меня создалось впечатление, что ты куда-то торопишься.

— Нет. Просто уже почти три.

— И что?

— Ничего. — Я ощутила, что мне не хватает воздуха.

— Да хоть пять. Нам-то какая разница. Мы же с тобой не на производстве сидим, а у себя дома. Поедим да поедем гулять.

Я ничего не ответила, просто тупо смотрела в тарелку с супом, сложив руки на коленях, словно школьница.

— Ева, ты ничего не ешь.

— Боюсь подавиться, — глухо выдавила из себя я.

— Чем, супом?

— Он у меня, словно кость, поперек горла стоит.

Я еще не готова к тому, чтобы есть. Вить, ты ешь, а я пойду.

— Куда? — удивился мой муж.

— В зале побуду.

— А может, со мной посидишь? Мне так приятно твое присутствие.

— Не могу. Что-то меня мутит. Не хочу тебе портить аппетит. — Я растерянно развела руками, но жест получился какой-то театральный и совершенно не правдоподобный.

— Да мне, наоборот, приятнее даже. Ничего ты мне не портишь.

— Извини. Ешь. А если Нужно будет, позови, я добавки налью.

— А ты что хочешь делать?

— Постою на балконе.

— Я не привык есть один.

— Привыкай.

Встав со своего места, я ушла в зал и открыла дверь на лоджию. Я стояла как вкопанная, все так же тупо смотрела на чемодан и думала, что я скорее откушу себе язык, чем признаюсь мужу в том, что я от него ухожу. И все же… Все же я понимала, что другого выхода у меня нет. Нет…

Взяв чемодан, я поставила его в центре зала, открыла крышку и начала собирать свои вещи. У меня было слишком много вещей. Слишком много для одного чемодана. Для того чтобы собрать все мои вещи, требовался целый контейнер, но никак не чемодан.

Поставив рядом с чемоданом большую сумку, я стала кидать свои вещи и туда тоже. В голове страшно гудело, а рассудок просто отказывался верить в реальность происходящего. Мои руки дрожали, а вещи зачастую летели мимо сумки и мимо чемодана.

— Ева! — послышался с кухни голос супруга.

Ева, ты что там делаешь?! Но я не ответила. Да и что я могла ответить?

— Ева, а у нас есть черный перец?

— Есть! — крикнула я и с особым остервенением принялась застегивать чемодан.

— А где?

— В шкафу!

— Ева, я отродясь по шкафам не лазил и даже не знаю, где что лежит! Ты ж у меня хозяйка-то! В каком хоть шкафу?

— Кухонном!

— Ева, ну достань, пожалуйста!

— Хорошо!

Переведя дыхание, я зашла на кухню и посмотрела на сидящего за столом мужа.

— Как же ты дожил до того, что даже не знаешь, где что лежит?!

— А зачем мне знать, если за меня все знаешь ты.

— Как же ты без меня-то будешь, если даже яичницу сам пожарить не сможешь?

— Без тебя я умру с голоду, — дружелюбно рассмеялся мой муж.

— Но ведь раньше ты жил без меня? Ты же как-то раньше питался, носил чистые носки, сам завязывал себе галстук! — Мой голос был полон неподдельного отчаяния. — Ведь раньше ты при желании мог сварить макароны…

— Раньше за мной ухаживала моя мама.

— Но ведь, когда мы с тобой познакомились, ты уже давно не жил со своей мамой, а жил сам.

— Ева, во-первых, к хорошему привыкаешь быстро, то бишь к тебе, потому что ты — самое лучшее, что у меня есть. Во-вторых, я не хочу вспоминать, что у меня было раньше, потому что сейчас у меня есть ты и наши с тобой отношения вечны. Зачем мне думать, как я без тебя, если я всегда с тобой. А в-третьих…

— Что в-третьих?

— В-третьих, я всегда ценил, что ты сама завязываешь мне галстук. В нашей семье это как ритуал, как добрая и очень хорошая традиция. Мне приятнее, когда до моей шеи дотрагиваются руки любимой женщины, чем мои собственные. Это еще раз говорит о том, что ты меня очень сильно любишь и всегда рада сделать мне приятное. Ева, ты дашь мнеперец или нет? У меня уже суп остыл.

— Да, конечно.

Достав из шкафа пачку черного перца, я почувствовала, как у меня задрожали руки, и сыпанула в тарелку больше полпачки.

— Извини. Я не знаю, как это произошло. Что-то руки затряслись. Я испортила тебе суп? Извини еще раз. Возьми мою тарелку. Я почти не ела.

— Да мне без разницы.

Виктор поставил мою тарелку к себе и насыпал в нее немного перца.

— Ева, не расстраивайся. Подумаешь, перца пересыпала. С твоих рук я готов есть что угодно. Если захочешь, то я с радостью съем и свою тарелку.

— Не стоит так извращаться.

— С твоих рук я приму даже яд.

— Не говори ерунды. Ты лучше запоминай, где что лежит, чтобы ты всегда мог сам о себе позаботиться.

— Зачем мне о себе заботиться, если у меня есть такая очаровательная и заботливая жена. Это равносильно тому, что я скажу тебе то, что ты должна научиться зарабатывать деньги.

Не зная, что ответить, я вышла из кухни и не заметила, как мой муж вышел следом за мной и несколько раз чихнул.

— Ну, мать, ты даешь. От души насыпала. На кухне невозможно находиться, слезы из глаз фонтаном брызжут, а в носу щекотно.

— Возьми тарелку и поешь в зале, — произнесла я взволнованным голосом и, стараясь не обращать на своего супруга внимания, продолжила собирать вещи.

— Ева, а мы куда-то уезжаем? — наконец поинтересовался супруг, наблюдая за моими действиями.

— Мы — нет, — я сознательно выделила слово «мы».

— А я уже подумал, грешным делом, что мы с тобой отправляемся в бега.

— Куда? — Я остановилась и, подняв голову, посмотрела на мужа пристальным взглядом.

— В бега, — деловито объяснил мне мой муж. — Как будто к нам на хвост села милиция, а мы пытаемся замести за собой следы и отправляемся в бега.

— Нет, Вить, тебе никуда бежать не нужно. Ты можешь оставаться дома. Ид" доедай свой суп.

— А ты?

— А что я?!

Муж изменился в лице, видимо, до него что-то дошло, и, облокотившись а стену, скрестил на груди руки.

— Ева, что происходит?

— Ничего. — Я залилась алой краской и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Господи, я так долго боялась этого момента… Я всегда отодвигала его как можно дальше и откладывала на неопределенный срок… Как я боялась… Я к нему не готова…

Я не думала, что это так скоро произойдет…

— А зачем ты собираешь свои вещи?

Я не ответила на вопрос, а просто села на чемодан, скрестила колени и положила сверху руки так, как их кладет на парту самая прилежная школьница.

— Ева, зачем ты собираешь свои вещи? — повторил вопрос муж.

— Потому что я от тебя ухожу… — Произнеся эту фразу, я почувствовала, что где-то там, глубоко в моем сердце, что-то безвозвратно оборвалось.

— Что ты сказала?!

— Я сказала довольно громко и отчетливо. Ты все слышал. — Я и сама не знала, смогу ли я повторить эту фразу еще раз.

— Повтори еще, что ты сейчас сказала, — стоял на своем мой супруг.

Неожиданно для самой себя я вызывающе вскинула голову и посмотрела на своего супруга глазами, полными слез.

— Витя, я от тебя ухожу, — отчеканила я каждое слово.

— Тогда почему ты плачешь?

— Я не плачу. Просто на моих глазах слезы.

— Хорошо. Почему на твоих глазах слезы?

— Это тебя не касается. Может быть, мне жалко столько прожитых вместе лет…

— А может быть, тебе жалко со мной расставаться?! Ты это просто вбила себе в голову, но на самом деле этого не хочешь. Это всего лишь упрямство, а упрямство всегда было твоей отличительной и самой главной чертой.

— Вить, не трави душу. Я сейчас уезжаю. Но еще заеду, потому что забрала не все вещи. Я так сразу не могу, взять и все забрать. Слишком много вещей.

Я теряюсь. Даже не знаю, за что хвататься. Я вернусь.

Я обязательно вернусь.

— А может, тебе лучше вообще от меня не уходить? — Виктор разволновался не меньше моего.

— Нет. Я уже все окончательно для себя решила.

Виктор сел на корточки рядом с моим чемоданом, на котором сидела я, и попытался меня обнять, но я резко одернула его руку.

— Ева, ты что?

— Не стоит. Вить.

Я готова была провалиться сквозь землю, только бы ни в чем не разбираться и не выяснять отношений. Меня переполняло чувство вины. Нужно было уйти как можно скорее, убежать, скрыться, исчезнуть, испариться… Только бы побыстрее, чтобы больше не смотреть в эти глаза, не слушать упреки в свой адрес и ничего не объяснять.

— Ева, я знаю, почему ты решила от меня уйти.

Я все знаю… — Виктора забило мелкой дрожью, которая сразу же передалась мне.

— Знаешь?

— Я знал, что все будет именно так… Что ты поступишь подобным образом, и я ни за что тебя не осуждаю. И все же… Все же мы должны пережить вместе.

— Пережить что?

— То, что произошло. Я тебе говорю еще раз, что я ни в коей мере тебя не осуждаю.

— Не осуждаешь?

— Нет Я понимаю, что ты не хочешь жить с убийцей. Я все понимаю. И все же… Ева, пожалуйста, не оставляй меня одного в такой тяжелый момент.

— Я не хотела оставлять тебя именно в этот момент. Тут нет моей вины, но пойми, так вышло. И вообще, Виктор, может быть, это слишком жестоко сказано, но ты забудь о том, что произошло, и больше никогда не вспоминай. Твоя совесть чиста, и ты честен перед собой. Ты никого не убивал. Живи, как жил раньше. Если мы про это забудем, то никто даже этого не вспомнит. К нам с тобой это не имеет отношения. Не стоит ворошить свою память. И, пожалуйста, не ходи в милицию и не пиши заявление о чистосердечном признании. Своим признанием ты совершенно не облегчишь собственную душу, а только посадишь нас обоих за решетку. Человека уже нет в живых, и мы не можем его спасти и помочь. Он мертв, а мы живые. Мы живые и хотим жить. Мы должны думать о себе.

Виктор по-прежнему сидел на корточках и смотрел куда-то впереди себя Он шумно, со свистом выдыхал воздух и усиленно думал.

— Ева, я что, на идиота, что ли, похож — в милицию идти?!

— Что? — не поверила я своим ушам.

— Ева, ты что, и вправду думаешь, что я идиот?!

Ты и вправду думаешь, что я пойду в милицию?! Ева, я думал, что ты обо мне лучшего мнения. Оказывается, ты столько лет со мной прожила и столько лет держала меня за идиота.

Последние слова моего супруга сняли с души тяжелый камень, и я почувствовала облегчение. То, чего я боялась больше всего, отошло на самый дальний план и вообще перестало меня беспокоить.

— Виктор, я очень тебе признательна за то, что в этом вопросе ты мыслишь трезво. Просто я боялась…

— Ты совершенно зря боялась. Я со своей головой пока еще в ладу.

— Спасибо.

— За что? — не понял меня мой супруг.