Чтение 20–й страницы книги ~Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны~

— Дойдем до парка.

Парк был недалеко. Каких-то десять минут — и мы уже были у цели. Роман по-прежнему держал меня за руку и недоумевал по поводу того, что я иду босиком.

— Ева, ну как ты сообразила приехать босой…

— Я же тебе говорю, что сломала каблук. Не могла же я вернуться в дом и переобуться, ведь в квартире кто-то был. Я же кубарем летела. Ты бы видел, как я уносила ноги.

— Странно все это.

— Что именно?

— Странно, что кто-то знает, какую квартиру и где мы снимаем. Ведь этой-информацией располагаем только ты и я. Даже хозяйка квартиры сдает ее только мне. Она и понятия не имеет, кто проживает вместе со мной. Она думает, что я живу один. Такое чувство, что кто-то долгое время за нами следил и ждал своего часа, пока у нас появится больное место, за которое можно зацепиться и прижать нас к стене.

Главное, уничтожить улики, а дальше…

— Что дальше?

— Дальше нам нужно будет любыми способами и усилиями вычислить личность того незнакомца, который стоял на балконе в тот момент, когда ты ждала меня в квартире. Я так понимаю, что именно этот тип немного позже прострелил тебе передние колеса.

— Я уверена, что это он.

— Жаль, что рядом с тобой не было меня, это я этим же пистолетом прострелил бы ему совсем другое место, — как-то по-мальчишески сказал Ромка.

— И как мы вычислим личность этого незнакомца? — захлопала я глазами. — Как мы сможем его узнать, если мы вообще про него ничего не знаем и даже не можем представить, где его можно искать? Мы же не сыщики и не частные детективы?

— Для того чтобы его найти, необязательно быть сыщиками или частными детективами.

— Но что мы можем сделать?

— Мы просто подкараулим его еще раз на нашей же квартире.

— А ты думаешь, что он вернется?

— Я в этом не сомневаюсь. Преступник всегда возвращается на место преступления.

— А ты считаешь его преступником?

— Конечно. Он же прострелил тебе колеса. Проник в чужую квартиру. А это уже настоящее преступление. Если он вхож в нашу квартиру, значит, у него есть от нее ключи, а если у него есть ключи: значит, он обязательно вернется в нее еще раз.

Зайдя в глубь парка, мы остановились у подходящего, по нашим меркам, места и огляделись по сторонам.

— Вроде никого нет. — Голос Романа был настолько уверенным, что я вдруг и в самом деле перестала бояться, потому что теперь поняла, что я не одна.

— Ром, ты действительно думаешь, что мы должны это сжечь?

— Ну понятное дело, что не отнести в милицию.

Сожжем, и дело с концом. Нет никаких улик, значит, не было никакого преступления. Теперь главное — умудриться все это поджечь. Несколько газет нам бы однозначно не помешали. Но на нет и суда нет. Придется обойтись собственными силами.

Пакет никак не хотел гореть, и Роман несколько раз пытался поджечь его при помощи зажигалки. Но как только это ему удавалось, пакет горел всего несколько секунд, дымился и предательски тух. И все же после нескольких упорных попыток пакет загорелся, а это значит, что вместе с ним загорелись все улики нашего преступления. Мы стояли, крепко обнявшись, и молча смотрели на огонь, понимая, что у нас впереди неизвестность и борьба за свое место под солнцем.

— Ромка, а ведь мы с тобой грешники… Кто бы мог подумать, что мы с тобой такие грешники!

— Любой человек греховен, потому что безгрешных людей не бывает.

— А мне кажется, что не любой.

— Любой, потому что человек может быть грешен даже в своих собственных мыслях.

— В том-то и дело, что мы с тобой грешны не в мыслях, а в жестокой реальности.

— И несмотря ни на что, мы обязательно будем счастливы. Своей любовью мы отвоюем друг друга у целого мира. А самое главное, что нам больше нечего бояться, хотя бы по той причине, что теперь ты не одна. Теперь нас двое. И мне никогда не вытравить из себя тебя, точно так же как и тебе не вытравить из себя меня.

Глава 16

Как только мы поймали частника. Роман нежно обнял меня за плечи и произнес:

— Ты не забыла? Встречаемся завтра в шесть часов вечера на нашей съемной квартире.

— А почему именно в шесть, а не раньше?

— Потому что, помимо наших с тобой отношений, у меня есть работа. Любимая, поверь мне, что шесть вечера — это не такой большой срок. Впереди у нас столько всего…

— Я постараюсь не умереть до шести вечера.

— Не говори глупостей. Ты мне нужна живая.

— Только не говори, что от этого еще никто не умер. Я буду пытаться дожить до этого времени.

— Любимая, постарайся.

— Я буду стараться.

— И именно с шести вечера начнется наша новая жизнь.

— Ты и вправду приедешь на нашу квартиру с чемоданом?

— Я соберу все самое необходимое. А ты?

— Я тоже. А как же моя дочь?

— Пусть она пока поживет у бабушки. Как только мы снимем большую квартиру, то сразу ее заберем.

Не переживай, на свою собственную квартиру мы заработаем в самое ближайшее время. Теперь мне придется работать вдвойне. Ведь теперь, помимо своих детей, у меня естьты и твоя дочь.

— Ребята, вы едете? — заволновался ожидающий меня водитель.

— Не переживай, командир. Сейчас с тобой поедет моя любимая девушка. Мы расстаемся до завтрашнего дня, до шести вечера. Как ты думаешь, мы имеем право пожелать друг другу спокойной ночи?

— Тогда бы и спали вместе…

— Будем, командир! Обязательно будем! Впереди столько ночей! Осталось немного.

— Тогда вы как-то побыстрее определяйтесь, а то мне простаивать совсем не хочется. Зачем расставаться? Давайте я вас вместе до нужного места отвезу.

— Ты правильно задал вопрос: «Зачем расставаться?» И мы тоже пришли к единому мнению. Сегодня наше последнее расставание.

Роман заглянул мне в глаза и поцеловал мои руки.

— Приедешь, ни о чем не думай. Сразу ложись спать. А завтра утром, когда Виктор уйдет на работу, собирай свои вещи. Ты скажешь ему обо всем по телефону. Только не говори ему все в глаза, а то он начнет тебя упрекать, просить остаться. Ты начнешь нервничать и можешь сломаться. Расстаться по телефону намного проще. Ты говоришь и не видишь глаза человека, а затем просто повесишь трубку.

— Нет. Я напишу ему записку. Я уже обо всем подумала. Это значительно легче. Я не смогу ему сказать это даже по телефону. Он прочитает записку и все поймет. Он поймет,что я полюбила другого.

— Но ведь вам еще не раз придется встретиться…

Он заставит тебя все объяснить. Ты же не сможешь в дальнейшем с ним общаться только при помощи записок, ведь у вас же ребенок.

— Главное, уйти. А там… Там уже будет легче.

— В таких случаях нужно слушать и ничего не говорить. Не нужно оправдываться, иначе ты начнешь испытывать чувство вины.

— А ты? Ты сможешь сказать Ленке все в глаза?

— Не знаю. Посмотрю по обстоятельствам. Как масть попрет. Я постараюсь сделать все так, чтобы не сильно ее ранить. Хотя без боли в таком деле, конечно, не обойтись. Развод — это далеко не деликатное дело. Скорее наоборот. А раны… Раны будут такие, что даже страшно себе представить. Но я уверен, что мы со всем справимся и у нас обязательно все получится.

— Я могу написать мужу записку, пока он будет на работе, а ты не сможешь так сделать, потому что Лена целый день дома, она ведь не работает.

— Я что-нибудь придумаю.

— Что бы ты ни придумал, у тебя будет скандал.

— Я к нему готов.

— Ты ведь приедешь на нашу квартиру сразу после работы… Значит, тебе придется собирать чемодан сегодня ночью, пока Ленка спит. Но ведь она каждое утро провожает тебя на работу. Она готовит тебе завтрак. Представь, что будет, когда она увидит, что ты ушел на работу с чемоданом?! Она же закатит скандал!

— Я могу сказать ей, что уезжаю в командировку.

— С чемоданом?

— А почему бы и нет. Я могу сказать, что уезжаю в длительную командировку.

— А как же потом?

— Что — потом?

— Как ты потом объяснишь ей то, что эта командировка на всю жизнь? Да и в командировку обычно берут две пары носков, две пары трусов и сменные брюки… А ты… Ведь ты возьмешь больше?!

— Ева, тебе не нужно об этом думать. Я постараюсь сделать все так, чтобы тебя это не коснулось никаким боком. Положись во всем на меня. Даже если мне не удастся вынести из квартиры больше, чем две пары трусов и носков, то мы обязательно обновим мне гардероб. За этим не встанет.

Я нервно улыбнулась и обвила шею Романа руками.

— Ромка, тебе страшно?.

— Ева, мне не страшно, ведь я же мужчина. Мне тяжело на душе. А тебе что, страшно, что ли?

— Страшно, — сказала я правду.

— Ты Виктора, что ли, боишься?

— Боюсь.

— Да брось ты. Волков бояться — в лес не ходить.

Он у тебя смирный.

— Дело не в том, что он меня ударит или что еще Мне не так страшна его реакция, когда он прочитает мою записку. Мне страшно то, как он будет жить без меня.

— Ты не должна об этом думать.

— Я очень этого хочу, но у меня не получается — Ева, он молодой, интересный мужчина. Он еще сможет устроить свою личную жизнь, и я уверен, что он не будет один. Ты уже не сможешь его осчастливить. Все, что ты сможешь, это сделать его глубоко несчастным. А насчет того, о чем мы с тобой недавно говорили, ничего не бойся. Я завтра же вечером поменяю в нашей съемной квартире замки. Теперь я с тобой, и нас никто не сможет запугать. Ева, я люблю тебя… Если бы ты только знала, как сильно я тебя, люблю.

— И я тебя тоже.

— Ребята, вы едете или я поехал? У вас, конечно, красивые чувства, но у меня работа. Поймите правильно. Я всю ночь шару сбиваю. Я лучше в порт поеду, чем вашу мыльную оперу буду слушать. Мне нужно денег сколотить, — раздраженно бросил молодой водитель и всем своим видом показал, что он сейчас уезжает.

— Подождите, пожалуйста. Подождите.

Я тут же открыла заднюю дверь и села на сиденье, вытянув вперед ноги. Роман отдал водителю деньги и серьезным голосом произнес:

— Командир, тут тебе две цены, чтобы не ворчал.

Довезешь девушку до подъезда и проводишь прямо до квартиры. Не в службу, а в дружбу, доставь ее в лучшем виде, чтобы пальцем никто не тронул. Эта девушка мне очень дорога, а в ее подъезде часто не бывает света. — Водитель тут же сунул деньги в карман. Было видно, что он очень доволен.

— Без проблем. Буду стоять, пока она не зайдет в квартиру.

— Спасибо, командир. Ева, а ты, как только зайдешь, сразу мне позвони. Я должен быть спокоен, что ты дома. И не забудь, что завтра в шесть вечера у нас начинается новаяжизнь.

— А что делать с моей машиной?

— Завтра разберемся. Завтра вечером вызовем техпомощь.

— А если ее к тому времени разберут?

— Кто?

— Местные хулиганы.

— Соберем, починим, а хулиганов накажем, — улыбнулся Роман.

— Ты, как всегда, меня успокоил.

— Ну все. До скорого.

Роман еще раз крепко меня поцеловал и махнул рукой, чтобы мы ехали. Как только машина тронулась, я тут же открыла окно и крикнула ему вслед:

— Ром, а ты как же?

— А что я?

— Ты пешком?

— Да мне идти-то тут всего десять минут! Я люблю тебя!

— И я тебя!

В машине я хотела было достать свой мобильный, чтобы позвонить мужу, но передумала. Да и что я могла ему сказать? Чтобы он не волновался? А дальше? Что будет дальше? И все же… Все же я должна позвонить… Я должна сделать вид, что ничего не произошло, что все хорошо, что у меня просто сломалась машина. А завтра… Завтра все будет как всегда.

— Я соберу его на работу, покормлю завтраком, завяжу ему галстук и, как только он сделает шаг за дверь, тут же соберу свой чемодан. Мне не нужны скандалы или упреки. Я хочу уйти тихо, мирно, без каких-либо отрицательных эмоций. Отбросив противоречия, я достала мобильник и нервно повертела его в руках.

Включив телефон, я набрала номер своего мужа.

— Вить, привет. Ты меня потерял?

Мой супруг не произнес ни единого слова, но я отчетливо слышала его тяжелое дыхание в телефонной трубке.

— Вить, ты меня слышишь? Вить, ты не хочешь со мной разговаривать?! Но ведь это глупо. У меня сломалась машина. Я скоро приеду домой, только я еду не на своей машине, а на попутке.

Уж лучше бы он спал, подумала я про себя. Если бы он спал, тогда бы мне не пришлось звонить, но в том-то и дело, что я очень хорошо знаю своего мужа.

Я знаю, что сейчас он сходит с ума и не находит себе места. Он жутко обиделся и нагородил себе столько нелепых фантазий, что я не смогу в них разобраться, как бы ни пыталась.

— Считай, что я тебе почти поверил. — Я уже и не ожидала, что услышу на том конце провода голос своего супруга.

— Ты должен мне верить, потому что я говорю правду. У меня действительно сломалась машина.

— Я помаю, что у тебя также разрядился телефон.

— У меня действительно разрядился телефон и не было возможности тебе позвонить. Я поймала попутку и попросила подзарядник у водителя, который везет меня домой.

При этом водитель удивленно посмотрел на меня в зеркало, но я не отреагировала на его взгляд и как ни в чем не бывало продолжила разговор.

— И как зовут водителя?

— Я не знаю. Я не знакомилась. Мне сейчас как-то не до знакомств.

— А что ж ты так?

— Вить, прекрати Мне и так плохо.

— Ева, я уже не знаю, когда ты говоришь правду, а когда лжешь. Иногда я закрываю глаза и думаю, что ты страшная лгунья.

— Я говорю правду. Я скоро буду.

— Где ты?

— Я еду. Я же тебе говорю, что скоро буду. И вообще, я думала, что ты спишь, и боялась тебя разбудить.

— Ева, но ты же хорошо меня знаешь! Как я могу спать, если на улице глубокая ночь, а тебя все еще нет дома! Да я места себе не нахожу!!!

— Именно поэтому я и позвонила.

Сунув мобильный в сумочку, я вновь поймала в зеркале взгляд молодого водителя и опустила глаза.

— Мужу звонили?

— Какая разница?

— Извините.

Я ста та смотреть в окно и думать о том, как мне окончательно, бесповоротно, раз и навсегда уйти из собственного дома. Я понимала, что не смогу признаться мужу в своем уходе в словесной форме, потому что у меня никогда не хватит духу совершить подобное. Сейчас я должна быть такой, как и прежде, чтобы мой супруг ни о чем не узнал и ни о чем меня не допытывал. И мне совершенно не стыдно от того, что я делаю, потому что я не хочу стыдиться своей любви. Любовь — слишком глубокое чувство, и в ней не должно быть стыда Я очень мало знаю о любви.

До того как встретиться с Романом, я думала, что это плод людского воображения, фантазии или даже всеобщее заблуждение. Я считала, что человек так устроен, что он должен во что-то верить, даже если он верит в то, чего нет. Я думала о Романе… О том, что — теперь мы всегда будем вместе, и о том, что в нашей совместной жизни никогда не будет вранья… Я думала о тех ночах, когда я лежала вместе со своим мужем и опять же думала о Ромке… Я не могла спать, я не могла есть… Я очень сильно худела и очень сильно переживала. Я никогда не испытывала ничего подобного со своим мужем. А только какое-то дурацкое чувство долга, чувство страха и чувство жалости.

Я закутала наши отношения в оболочку лжи, но настал тот момент, когда я поняла, что это предел, что больше так продолжаться не может, что нужно остановиться или все кардинально изменить. Остановиться я уже не могла, а кардинально все поменять не хватало духу. Мне просто надоело врать и прятать свою любовь по углам. Человек устаетот всего, и от лжи тоже. А ведь я так умело врала.., хотя никогда не подозревала в себе подобные таланты. Все, что случилось между мной и Романом, было неизбежно, настолько неизбежно, что мне даже не пришло в голову этому сопротивляться…

Въезжая в темный двор, водитель покачал головой и вновь посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— И что за двор, ни один фонарь не горит?

— Потому что никому ничего не нужно.

— Вроде и дом приличный…

— Дом-то приличный. Все на дорогих иномарках, а зимой в дорогих шубах, и никто ни на что сбрасываться не хочет. — Водитель затронул мою больную тему. — Еле на домофон сбросились, а на вахтера черта с два. Будка для вахтера стоит. В ней все сделано. Нашлись пенсионеры, которые бы с удовольствием работали вахтерами, да только оказалось, что платить им нечем.

— Как нечем?

— Элементарно. Никто скидываться не хочет.

— Странный народ.

— И я про то же. Как же так можно жить и не заботиться о собственной безопасности? Ну и народ нынче пошел. Живут одним днем и не думают, что собственная безопасность начинается не со своей квартиры, а с общего подъезда. Так же и с освещением, которого тут хронически нет. Только одна я куда-то звоню и постоянно ругаюсь по поводу того, что не горят лампочки. Вот и сейчас темно. Если я не позвоню, никто не позвонит. Такое впечатление, что всем главное, чтобы лампочки только в их квартире горели, а додругого им дела нет. Пусть на улице будет хоть вечная тьма.

Остановив машину недалеко от моего подъезда, водитель слегка прокашлялся и вновь посмотрел в зеркало заднего обозрения.

— Ваш.., я даже не знаю, как выразиться, ваш друг…

— Это мой любовник… Вернее, не любовник, потому что любовник — это как-то грубо сказано. Это мой любимый мужчина.