Чтение 27–й страницы книги ~Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны~

— Нет. Не знаю. И даже если бы я это знала, то никогда бы не сказала тебе этого, — издевательски ответила та.

— Понимаешь, он мне очень нужен.

— Понимаю.

— Он в самом деле мне очень нужен.

— И мне тоже.

— А мой Виктор тебе не звонил?

— Звонил.

— А что он хотел?

— Поговорить с Романом.

Проглотив таблетку валидола, я приложила руку к левой груди и с надрывом в голосе спросила:

— Ну что, поговорил?

— Нет. Не поговорил. Зато он поговорил с6 мной.

— Значит, ты все знаешь.

— Знаю, — кротко ответила та.

— Я знаю, что ты хочешь наговорить мне кучу гадостей…

— Я вообще не хочу с тобой разговаривать.

— Лена, извини.

— За что?! За то, что ты стерва?!

— Извини хотя бы за это.

— За то, что ты паришь мозги моему мужу?!

— И за это тоже извини.

— За то, что ты плюнула мне в душу?! Зашла в нее в своих грязных туфлях, забыв для приличия хотя бы постучаться, хорошенько их вытерла, стряхнула грязь, нагадила, перешагнула и пошла дальше?! Ты хочешь, чтобы я простила тебя за это?!

— И за это тоже.

— Зачем тебе мой муж, если у тебя есть свой?! — Лена буквально завизжала в трубку.

— Так получилось…

— Еще скажи, что ты здесь ни при чем!!!

— Я очень сильно во всем виновата… Лена, а хочешь, бери себе моего Витьку. Он очень хороший человек. За ним любая женщина как за каменной стеной. Ему одному нельзя. Он один жить не умеет.

— Ах, он жить один не умеет… Ты что, совсем дура, это же не фильм, где мужиками для разнообразия меняются! Если за твоим как за каменной стеной, так какого хрена тебеза этой каменной стеной не сидится?! Какого хрена ты рыпаешься?!

— Извини.

— Я хотела положить трубку, но Лена это тут же почувствовала и закричала так громко, что у меня зазвенело в ушах:

— Ромка вчера ночью пропал! Поехал помочь товарищу и пропал! Не ночевал он сегодня!

— Как не ночевал?

— Так, не ночевал, и все!

— А где он?!

— А я почем знаю… — Лена не выдержала и расплакалась в трубку. Я и сама не знаю, почему она со мной разоткровенничалась, ведь теперь я стала ее лютым врагом. Видимо,ее настолько переполняли эмоции, что необходимо было хоть с кем-то поделиться. Ей нужно было выговориться, и не было никакой разницы, кто именно будет ее слушать. Естественно, при других обстоятельствах она послала бы меня куда подальше, но только не сейчас.

— Так он что, не собирал свои вещи?

— Какие, к черту, вещи и куда он их должен собирать?! Он вообще дома не ночевал!

— Как не ночевал? — не верила я тому, что слышала. Когда я звонила в последний раз. Роман говорил мне, что он зашел в ночной магазин, купил бутылку пива, посидел на лавочке, поразмышлял и уже подходит к своему подъезду.

— Вот так, не ночевал, и все. Я знаю, что и с тобой он не был, потому что Виктор сказал, что эту ночь вы были вместе. Я ума не приложу, где он. Когда я позвонила ему последний раз, он сказал, что будете минуты на минуту. Мне еще тогда как-то на душе было нехорошо, и я через некоторое время на балкон вышла. Стояла, ждала его, ждала, и все бесполезно.

— А во дворе ничего подозрительного не было?

— В смысле? — не поняла меня Лена.

— Может, машины какие стояли, может, еще чего?

— Да не было там никаких подозрительных машин. Я когда на балкон вышла, от дома какой-то черный тонированный джип отъехал, и все.

— Какой джип?!

— Черный, тонированный. Стекла темные. Я в них вообще не разбираюсь. Когда я вышла, он уже отъезжал.

— Бог мой…

— А ты что, знаешь, что это за джип?

— Нет. Не знаю.

— Я уже всех его друзей обзвонила, всех знакомых. Никто его не видел. Никому он не звонил. На работу он тоже не вышел. Его мобильник выключен.

Он раньше никогда работу не пропускал. В моей голове уже самые ужасные мысли появляются. Может, случилось что?! Я уже в милицию ходила.

— И что?

— Ничего! Лучше бы я туда не ходила. Посмеялись надо мной, и все.

— Как посмеялись?

— Как у нас в стране над беззащитным народом смеются?! Так и надо мой посмеялись. Сказали, что это ерунда, что муж сутки отсутствует, что это слишком маленький срок. Даже заявление не приняли.

Сказали, как пройдет побольше времени, так приходите. А пока… Пока рано бить тревогу. Мол, дело молодое. Наверно, выпил, загулял у любовницы, телефон отключил. Так рассуждают, как будто у каждого мужчины есть любовница. Вот если бы ты на моего Ромку глаз не положила и к рукам его не прибрала, то он бы отродясь никому был не нужен. Короче, в милиции меня развернули. Они, наверно, человека начинают искать тогда, когда уже проходит слишком много времени и поиски уже не имеют смысла.

— Кошмар.

— Если Рома не найдется, то я приду через два дня. Они примут, — сказала Лена обреченным голосом и тихонько всхлипнула. — Послушай, и что я с тобой делюсь?! — опомнилась Лена. — Ты же такая зараза, каких свет не видел!!! Если ты мне когда-нибудь попадешься, то я задушу тебя собственными руками!!!

Я не стала выслушивать дальнейшие ругательства и бросила трубку. Я не успела еще ни о чем подумать, как в моей квартире вновь зазвонил телефон, и я тут же схватила трубку.

— Да. Слушаю.

— Лебедева Ева Александровна? — прозвучал на том конце провода совершенно незнакомый женский голос.

— Да, это я… — тяжело задышала я.

— Вам звонят из реанимации городской клинической больницы имени Склифосовского.

— Что-то случилось? — У меня жутко загудело в висках.

— Ваш муж Лебедев Виктор Михайлович ехал на недопустимой скорости и не справился с управлением. Произошла авария. Он въехал в опору. Благо, что больше никто не пострадал. Он находится в реанимационном отделении нашей больницы.

— Он жив?!

— Его состояние оценивается как крайне тяжелое. Сейчас он на операции. Приезжайте, все подробности вы узнаете у доктора после операции.

— Он будет жить?!

— Я не доктор. Но надеяться нужно всегда только на лучшее. Вы приедете?

— Да, конечно. Только у меня нет ключей от квартиры… Но ничего. Я что-нибудь придумаю.

Глава 21

Я сидела у постели мужа и боялась пошевелиться.

Виктор уже очнулся и смотрел куда-то мимо меня в потолок, стараясь не встречаться со мной даже мимолетным взглядом. Я прокручивала в голове фразы, которые произносил мой муж перед тем, как привязать меня к батарее и закрыть входную дверь. Перед тем как меня пустили к супругу, я встречалась с врачом, который заверил меня в том, что мой муж будет жить. Единственное, с чем ему и мне придется смириться, что он теперь навсегда будет прикован к инвалидной коляске. Опора упала прямо на мужа и переломила ему позвоночник. Я видела панический взгляд доктора, его бледное лицо, глаза, полные скорби, слушала страшный, неутешительный диагноз и чувствовала, как к горлуподступает ком.

— Витя. — Я осторожно взяла мужа за руку и задала глупый вопрос:

— Витя, тебе больно?

Муж не ответил. Возможно, он просто не хотел со мной разговаривать, а может, не мог, потому что из его носа и рта торчали разные трубки.

— Витя, ты меня слышишь? Если, ты меня слышишь, но не можешь говорить или просто не хочешь, переведи свой взгляд на меня. Я хочу знать, что ты меня слышишь.

Но муж по-прежнему не реагировал на мои слова и не смотрел в мою сторону. От этого мне стало еще хуже, я поняла, что он уже точно не сможет жить без меня.

С трудом сдерживая слезы, я посмотрела в окно и поразилась тому, что на улице не идет дождь. Ведь после всего, что случилось, небо должно источать слезы и оплакивать вместе со мной трагическую судьбу моего мужа и внезапное исчезновение Романа.

Взяв мужа за руку, я тихонько всхлипнула и произнесла словно во сне:

— Витя, я понимаю, что я во всем виновата, что очень глупо просить прощения, но все же, если можешь, ты меня прости.

Муж по-прежнему смотрел в потолок и делал вид, что совершенно не замечает моего присутствия, и это угнетало меня еще больше. Приподняв его руку, на которой была капельница, я стала медленно перебирать его пальцы и тихонько всхлипывать.

— Витя, ты, главное, держись… Я с тобой, Витя…

Наклонившись, я коснулась губами его руки и вытерла свои слезы о его ладонь. А затем я вновь принялась целовать его руку и уже не могла остановиться. Я целовала каждый палец, каждый ноготь и каждую складку между пальцами. Целовала и поливала эти пальцы своими слезами.

— Витя… Витенька… Как же так вышло? Как вышло-то?

А затем… Затем я положила свою голову, на его подушку и принялась целовать его шею. Я не обращала внимания на торчащие изо рта и носа трубки…

— Витенька… Витя… Родной мой.

Я обвила его шею руками и прошептала:

— Витенька, ничего не бойся. Я с тобой. Мы с тобой семья. Мы с тобой еще какая семья. Ты это понимаешь? Помнишь, что ты всегда говорил мне раньше? Ты всегда говорил мнео том, что если мы семья, то нам ничего не страшно. Нам в этой жизни ничего не страшно, потому что нас двое… Мы сила. Мы такая сила…

Я смотрела на своего мужа, и меня переполняла такая гамма чувств, начиная от любви, пускай не такой яркой и манящей, как раньше, но все же любви, жалости, вины и сострадания. Мне захотелось, чтобы он меня обнял так сильно, как обнимал раньше, рассказал мне о силе своей любви и чтобы я растворилась в нем вся, без остатка. Я присматривалась к лежавшему рядом со мной мужу и поражалась тому, как сильно он изменился и даже постарел, хотя стареть ему было еще очень рано. Он был такой бледный, холодный,немощный, а в его глазах читался неистовый страх. Прижавшись своей гладкой щекой к его колючей, я стала прислушиваться к его жесткому дыханию и представлять эту нелепую аварию. И эту опору, которая упала на моего мужа…

— Витенька, это я во всем виновата. Витенька…

Ты слышишь, это я во всем виновата! Ты ни в чем не виноват. Ты очень хороший человек, заботливый муж и прекрасный отец нашего ребенка. Ты же сам знаешь, как обожает тебя наша дочь! Господи, как же она тебя обожает! Ты не виноват в том, что на мне женился. Ты просто не имел представления, на ком женишься. Ты же ведь совсем меня не знал… Ты не знал, какая я и какой могу быть. Да и я… Я не позволяла тебе это узнать. С тобой я никогда не была собой. Видимо, в этом и была вся проблема. Я всегда мечтала встретить человека, который бы безоговорочно позволял мне быть собой и при котором я могла бы полностью раскрыться. Знаешь, Виктор, больше всего на свете мне хочется рыдать. Так громко и так отчаянно, чтобы дрожали стены. Но я боюсь начать, потому что потом вряд ли смогу остановиться.

Ты только знай, что ты ни в чем не виноват! Ты взял в жены кота в мешке. Я лицемерила, а ты мне поверил.

Если бы ты знал, какая я на самом деле, то ты бы обошел меня стороной и даже не взглянул в мою сторону. Но ты мне поверил. Ты думал, что я простая и понятная. Это я во всем виновата. Виктор. Я не позволила дать тебе себя узнать, потому что я не знаю себя сама. Иногда я боюсь себя. Как же я себя боюсь, Витенька.

Приподнявшись, я немного откашлялась и сказала то, что хотела сказать сразу после того, как узнала о страшной аварии своего мужа:

— Витенька. Виктор, я хочу, чтобы ты знал. Романа в моей жизни больше нет и никогда не будет.

Я навсегда вычеркиваю его из своей памяти, и он для меня больше не существует, потому что теперь, после всего, что случилось, я не могу оставить тебя одного.

Теперь в этой жизни для меня существует всего один мужчина, и этого мужчину зовут Виктор.

Тяжело задышав, я вновь нервно прокашлялась и закончила свою фразу:

— Если, конечно, ты меня простишь и останешься вместе со мной…

В этот момент Виктор слегка повернул ко мне голову, и я увидела в его глазах слезы.

…Я приехала в больницу для того, чтобы забрать Виктора, ровно через два месяца после того, как он в нее попал. Зашла в палату с огромным букетом роз и.., увидела своего осунувшегося, постаревшего и похудевшего Виктора, который сидел в инвалидном кресле и смотрел на меня грустным взглядом. Накачанные санитары занесли его кресло вмикроавтобус, который я специально арендовала, и пожелали мне счастливой семейной жизни. Вернувшись домой, Виктор первым делом включил телевизор и подкатил свое кресло как можно ближе к экрану. А я… Я приготовила обед, села у окна и стала думать о Романе, местонахождение которого было неизвестно и по сей день. В том, что Романа нет в живых, я не сомневалась ни на минуту, но в силу понятных причин не могла сказать об этом вслух. Покормив мужа обедом, я дала ему пулы от телевизора и хотела было уйти на кухню, чтобы помыть посуду, но Виктор задержал меня и взял за руку.

— Ева.

— Что, Витенька? Что?

— Как поживает твой Роман?

— Он пропал без вести. Еще два месяца назад. Я села на кушетку рядом с мужем и опустила глаза.

— Как это пропал без вести?

— Не знаю. Никто ничего не знает. Как исчезают люди? Они просто выходят из дома и пропадают без вести. Ведь сколько народа так пропало. Не он первый, и не он последний. Ушел из дома и не вернулся.

Сейчас сотни людей стали заложниками подобной ситуации и находятся в розыске.

— Вот уж не знал. Ты думаешь, что он жив?

— Виктор, я не знаю. — В моем голосе послышалась страшная нервозность. Я не была готова к подобным вопросам.

— Как это ты не знаешь?

— А как я могу это знать? Откуда?

— Неужели он не сказал тебе, куда пошел?

— Нет, Витя. В тот момент, когда он ушел из дома, мне было как-то не до него. Я была очень сильно занята. Мы с тобой сбрасывали труп в колодец.

— Спасибо, что напомнила, — не без ехидства сказал супруг. — А то я что-то позабыл про те обстоятельства.

— А я нет. Мне кажется, подобные вещи навсегда врезаются в память.

— Скучаешь? Переживаешь? — никак не мог успокоиться Виктор.

— Я не понимаю, о чем ты.

— По своему ненаглядному красавцу Роману скучаешь?

— Вить, почему я должна скучать или переживать? У него есть законная жена.

— А ты что, хочешь сказать, что ты для него посторонний человек?!

— Конечно, посторонний, — попыталась успокоить я мужа.

— Очень жаль, что из-за этих отношений с так называемым посторонним человеком я остался навсегда прикованным к инвалидному креслу.

— Виктор….

— Что — Виктор?!

— Ты же обещал мне не вспоминать.

— Обещал, только я не думал, что это будет настолько трудно. Прости, дорогая, я бы рад не вспоминать о твоих похождениях, да только мой позвоночник и инвалидная коляска постоянно об этом напоминают.

— Витя, это все в прошлом.

— У тебя-то, конечно, в прошлом. Да только у меня все в настоящем. Если на свете есть справедливость, то мои молитвы должны быть услышаны и Роман никогда не найдется,а если найдется, то только мертвым.

— Витя, о чем ты говоришь?!

— О том, что он получил по заслугам!

— Но ведь так нельзя! Это большой грех!

— Можно! А разбивать чужую семью не грех?!

А ему было можно встречаться с чужой женой и пудрить ей мозги так, что она решилась уйти из семьи? Ты считаешь это нормальным?! Нормально то, что я хожу в туалет в судно, которое ты так любезно выносишь, и вместо жены я заимел сиделку?! Ну, скажи, это нормально?!

— Витя, прекрати. — Я закрыла лицо ладонями и тихонько всхлипнула. — Прекрати, пожалуйста. Я не хочу это слышать.

Увидев, что взял надо мной вверх, Виктор улыбнулся, удовлетворившись своей тихой победой, и постарался меня успокоить:

— Ева, прекрати. Ты же знаешь, что я не выношу женских слез. Прекрати, пожалуйста. Ты не забыла?

— Что?

— Ты не забыла, какая у нас скоро дата?"

Я успокоилась, убрала от лица влажные ладони и посмотрела на мужа растерянными глазами:

— Какая?

— Завтра у нас с тобой годовщина нашей свадьбы.

— Правда? — Я тут же откинула с лица мокрую от слез прядь и произвела в памяти хронологию чисел Я действительно упустила, что через несколько дней мы с Виктором должны справить восьмилетие нашей совместной жизни. И как же я позабыла…

— Ева, мы же с тобой восемь лет прожили. Восемь лет. Как ты думаешь, это много?

— Это внушительный отрезок жизни. Многие пары не доходят и до пятилетнего рубежа.

— Вот и я про то же. Я считаю, что это событие нужно отметить. Как бы мы с тобой ни жили и что бы между нами ни было, мы все равно вместе. Черт побери, мы вместе. И никло не смог нас разлучить. Никто. Даже эта сволочь, которая зовется Романом. — Эти слова муж как-то особенно выделил, а затем как ни в чем не бывало продолжил:

— Как ты думаешь, такое событие нужно отметить с особым шиком?

— Я даже не знаю Это ж не такая круглая дата.

— Почему не круглая?

— Это же не десять лет, а восемь.