Чтение 13–й страницы книги ~Кости волхвов~

— Возможно, так оно и было бы, если бы в запасе у меня не нашлось третьего исторического факта, — проговорил Вигор, загибая очередной палец.

Грей ощутил себя агнцем, ведомым на заклание.

— Как следует из исторических текстов, — продолжал Вигор, — Фома подался на Восток и проповедовал на протяжении всего пути до Индии. Он окрестил тысячи людей, строил церкви, распространял веру и со временем умер в Индии. Но главную славу в том регионе ему принесла одна церемония крещения.

Грей молча ждал. Выдержав многозначительную паузу, Вигор отчётливо проговорил:

— Фома окрестил трех волхвов.

Глаза Грея расширились. В мозгу у него все перемешалось: святой Фома и его гностическое предание, три секрета, которыми поделился с ним Христос, смертоносное заклятие, заставляющее камни изрыгать огонь, а под конец — снова возникают волхвы! Что же будет дальше? В памяти Грея возникли страшные картины побоища в Кёльнском соборе. Сожжённые невидимым огнём тела и отчёты патологоанатомов, в которых говорится о разжижении коры головного мозга у погибших. Он до сих пор не мог забыть тошнотворный запах сгоревшей плоти в соборе.

Каким-то образом кости волхвов связаны со всеми этими смертями. Но каким именно? Даже если и существует исторический след, который может привести их к отгадкам, он все равно лежит вне его области знаний и компетенции. Грей понимал это и потому снова повернулся к монсиньору, но Вигор, будучи убеждён в несокрушимости своих аргументов, заговорил первым:

— Как я сказал с самого начала, я уверен, что в смерти людей в Кёльнском соборе повинна не только некая новая технология. По моему глубокому убеждению, что бы там нипроизошло, оно неразрывно связано с католической церковью, её историей, а может быть, даже и с чем-то, что произошло до её возникновения. И я уверен, что могу оказаться очень полезным в этом расследовании.

Грей задумчиво наклонил голову.

— Я, но не моя племянница, — закончил Вигор, и Грею наконец стало ясно, почему монсиньор отвёл его для этого разговора в сторону. — Когда мы вернёмся в Рим, я отошлю её обратно в корпус карабинеров. Я не хочу больше рисковать её жизнью.

Грей протянул руку, и они с Вигором обменялись крепким рукопожатием. В конце концов они хоть о чем-то договорились.

10часов 45 минут

Услышав позади шаги, Рейчел подумала, что это возвращается Марио с их заказом, но, оглянувшись, едва не упала со стула. Опираясь на тросточку, там стояла пожилая женщина, одетая в темно-синие брюки и голубую тунику с бледно-жёлтой полосой. Её седые волосы были тщательно завиты, глаза горели от радостного возбуждения.

Позади старушки стоял Марио с широкой улыбкой на лице.

— Хорош сюрприз, а? — спросил он.

Рейчел встала на ноги, но двое напарников Грея продолжали сидеть и молча наблюдали эту сцену.

— Nonna?[24]Как ты здесь оказалась?

Бабушка потрепала её по щеке и заговорила по-итальянски, сопровождая свою речь бурной жестикуляцией:

— Это все твоя сумасшедшая мать! Она отправилась в Рим, чтобы навестить тебя, а меня бросила на произвол судьбы с этим синьором Барбари, который, по её мнению, должен был присмотреть за мной. Можно подумать, я нуждаюсь в присмотре! Кроме того, от него постоянно разит сыром.

— Nonna…

Взмахом руки бабушка заставила внучку умолкнуть.

— Ну вот, тогда я сажусь на поезд и отправляюсь на нашу виллу, а потом мне звонит Марио и сообщает, что ты и Вигги — в его ресторане. Я велела ему не говорить вам о том, что я тоже нахожусь здесь и скоро приеду.

— Так как вам сюрприз? — повторил свой вопрос Марио.

Он буквально лучился от счастья. По-видимому, на протяжении всего времени, пока его гости сидели за столом, он кусал губы, чтобы не проговориться.

— Кто твои друзья? — обратилась к Рейчел nonna. Рейчел назвала имена американцев, и представила им свою бабушку. Та обменялась с каждым рукопожатием, после чего перешла на английский:

— Называйте меня Камиллой. — Оглядев Монка с головы до ног, она сказала: — Зачем вы сбрили все волосы на голове? Какой стыд! Но зато у вас красивые глаза. Вы итальянец?

— Нет, грек.

Камилла кивнула головой:

— Что ж, это тоже не так уж плохо. — Затем она повернулась к Кэт. — Синьор Монк — ваш бойфренд?

От удивления брови Кэт взлетели на лоб.

— Нет, — отрезала она, — ни в коем случае!

— А из вас получилась бы хорошая пара, — заявила nonna Камилла, словно подписав не подлежащий обжалованию приговор. Обернувшись к официанту, она попросила: — Марио, принеси мне, пожалуйста, бокал твоего восхитительного кларета.

Все ещё продолжая сиять, как начищенная медная сковорода, официант удалился выполнять заказ.

Садясь на своё место, Рейчел увидела возвращающихся с прогулки Грея и её дядю, а когда Грей проходил мимо, заметила, что он избегает встречаться с ней взглядом. Она знала, зачем дядя увёл коммандера из-за стола, и теперь по поведению Грея догадалась о том, чем закончился их разговор. Вино внезапно показалось ей безвкусным.

Когда Вигор заметил новую гостью за их столом, он от неожиданности даже споткнулся, и глаза его широко раскрылись. Вслед за этим снова последовало объяснение того, каким образом очутилась здесь бабушка Камилла, и Грей был ей представлен. После этого старушка, приподняв одну бровь, заговорщически посмотрела на внучку, а затем обратила все своё внимание на американца. Судя по всему, ей понравилось то, что она увидела: покрытый короткой тёмной щетиной подбородок, синие глаза и гладкие тёмныеволосы. Рейчел знала, что бабушка обладает врождённым даром всех итальянских матрон — способностью с первого взгляда определять в людях взаимную симпатию.

Камилла наклонилась к Рейчел и, по-прежнему не сводя глаз с Грея, прошептала:

— Я уже вижу потрясающих крошек. Bellissimi bambini[25].

— Nonna! — предостерегающе зашипела Рейчел. Бабушка беспечно пожала плечами и, повысив голос, обратилась к Грею:

— Синьор Пирс, вы итальянец?

— Боюсь, что нет.

— А хотели бы им быть? Моя внучка…

— Nonna, у нас очень мало времени, — оборвала её Рейчел, бросив взгляд на циферблат часов. — Нас ждут неотложные дела в Милане.

Бабушка просияла:

— Полицейские дела? Выслеживаешь очередной похищенный шедевр? — Она перевела взгляд на Вигора. — Украли что-нибудь из церкви?

— Что-то в этом роде, nonna, но, пока следствие не закончено, мы не можем говорить на эту тему.

Камилла перекрестилась.

— Какой кошмар! Воровать из церкви! Я читала про убийства в Германии. Ужасно, просто ужасно!

Она остановила взгляд на сидевших напротив неё американцах, затем посмотрела на Рейчел, и в её внезапно сузившихся глазах зажглось понимание. Рейчел знала, что, несмотря на экстравагантный вид и поведение бабушки, от её острого взгляда ничто не могло укрыться. О похищении костей волхвов трубили все газеты, и вот они с дядей, в сопровождении группы американцев, появляются здесь, на границе со Швейцарией, да ещё возвращаясь в Италию. Неужели бабушка догадалась о цели их путешествия?

— Ужасно! — повторила старушка.

Появился мальчишка-поварёнок с двумя большими пакетами, набитыми провизией. Из каждого пакета наподобие корабельных мачт торчали длинные батоны хлеба. Монк с улыбкой встал, чтобы принять из рук парня поклажу.

Дядя Вигор наклонился и поцеловал Камиллу в обе щеки.

— Мама, скоро мы навестим тебя в Гандольфо. Очень скоро, как только покончим с делами.

Когда Грей проходил мимо бабушки Камиллы, она ухватила его за руку, остановила и, заставив наклониться к ней, попросила:

— Приглядите за моей внучкой.

Грей бросил взгляд на Рейчел и с лёгкой улыбкой сказал:

— Обязательно, но, уверяю вас, она сама в состоянии позаботиться о себе.

Встретившись с ним глазами, Рейчел внезапно вспыхнула и, чувствуя себя очень неловко, отвела взгляд в сторону. И это при том, что она давно уже перестала быть школьницей.

Её бабушка погладила Грея по щеке.

— Мы, женщины из семьи Верона, действительно умеем постоять за себя, не забывайте об этом.

— Непременно, — улыбнулся Грей.

Камилла хлопнула Грея по спине, и он пошёл дальше. — Ragazzo buono[26], — пробормотала старушка ему вслед.

Пока все выходили из ресторана, бабушка жестом велела Рейчел задержаться, а потом протянула руку и отвела в сторону полу её пиджака, так что стала видна пустая кобура.

— Ты ничего не потеряла, внучка? — осведомилась она.

Рейчел только сейчас вспомнила, что она носит пустую кобуру. «Беретту», которую ей дал карабинер, она потеряла в соборе. Но nonna заметила и это.

— Женщина никогда не должна оставлять дом пустым. — Сунув руку в сумочку, бабушка выставила оттуда чёрную рукоятку нацистского «люгера». — Возьми мой.

— Nonna, тебе нельзя носить с собой оружие! Бабушка лишь пренебрежительно махнула рукой:

— Женщина не может чувствовать себя спокойно, путешествуя сегодня на поезде. Кругом развелось слишком много цыган. Но я полагаю, тебе эта штука может пригодиться больше, чем мне.

Взгляд бабушки стал суровым и сосредоточенным, и было ясно, что она в полной мере осознала опасность той миссии, которую предстояло выполнить её внучке. Рейчел сунула пистолет обратно в сумку бабушки и щёлкнула замком.

— Спасибо, nonna, но со мной все будет в порядке. Бабушка снова пожала плечами:

— Там, в Германии, произошли страшные события, — проговорила она, округлив глаза. — Лучше бы поостеречься.

— Я буду очень осторожна, nonna, — пообещала Рейчел и повернулась, чтобы идти, но бабушка удержала её, взяв за запястье.

— А ты ему нравишься, — сказала бабушка, — этому синьору Пирсу.

— Nonna!

— У вас получились бы bellissimi bambini.

Рейчел вздохнула. Даже когда ей угрожала опасность, у Камиллы на уме были только дети — единственное подлинное сокровище для любой бабушки в мире.

Её спас Марио, принёсший счёт. Отойдя с ним в сторонку, Рейчел заплатила наличными и добавила ещё, чтобы хватило на обед для бабушки. После этого она взяла свои вещи,расцеловалась с Камиллой и вышла на площадь, к остальным. Но с собой Рейчел забрала боевой дух своей бабули. Женщины Верона поистине умели постоять за себя. Дядя и американцы ждали её возле машины. Проходя мимо Грея, она одарила его самым ядовитым взглядом, на который была способна, и громко проговорила:

— Если вы полагаете, что вам удастся вышвырнуть меня из этого расследования, можете отправляться в Рим пешком.

С этими словами Рейчел, зажав ключи от машины в кулаке, обошла «мерседес», с удовольствием заметив растерянное выражение, появившееся на лице американца. Затем онаоглянулась на дядю Вигора. За последние два дня ей устраивали засады, в неё стреляли, её пытались взорвать. И она не позволит, чтобы после всего этого её, образно говоря, высадили на полдороге.

Рейчел открыла водительскую дверь, но три другие оставались заперты.

— Это касается и тебя, дядя Вигор.

— Рейчел… — пытался возражать он, однако племянница скользнула на водительское сиденье и завела двигатель.

Дядя постучал в стекло костяшками пальцев.

— Рейчел!

Она нажала на акселератор.

— Vabene![27]— гаркнул дядя, пытаясь перекричать ревущий двигатель. — Ты остаёшься с нами!

— Поклянись! — потребовала она, не снимая ногу с педали газа.

— Dio mio…[28]— Вигор закатил глаза к небу. — А вы удивляетесь, почему я пошёл в священники!

Рейчел ещё больше увеличила обороты.

Дядя Вигор приложил ладонь к окну машины.

— Хорошо, я подчиняюсь. Я клянусь. Мне никогда не стоило идти против воли женщин из семейки Верона!

Рейчел повернула голову и посмотрела на Грея. Он стоял молча, с напряжённым выражением лица. Ей показалось, что американец готов развернуться и уйти пешком. Не перегнула ли она палку? Нет, Рейчел чувствовала, что сейчас она не имеет права отступать и должна во что бы то ни стало настоять на своём.

Грей медленно поднял взгляд своих синих глаз на Вигора, а потом снова перевёл его на Рейчел. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и в этот момент Рейчел осознала, насколько сильно ей хочется остаться — так сильно, что дрожь пробирает до костей. Возможно, он почувствовал это, поскольку едва уловимым движением наклонил голову. Рейчел этого было достаточно. Она отперла двери, и все стоявшие возле машины забрались внутрь. Последним был Монк.

— А я бы и прогуляться не отказался, — беззаботным тоном заявил он.

11часов 05 минут

Сидя на заднем сиденье «мерседеса», Грей смотрел на Рейчел. На ней снова были синие солнцезащитные очки, поэтому расшифровать выражение её лица было невозможно. Губы женщины были крепко сжаты, мускулы стройной шеи напряжены, глаза внимательно следили за дорогой. Хотя они с ней и пришли к соглашению, было ясно, что Рейчел все ещё злится.

Как она догадалась о решении, к которому пришли Грей и её дядя во время их прогулки? Тонкая интуиция и непримиримая позиция, занятая Рейчел в их скоротечном конфликте, произвели на Грея глубокое впечатление. Но при этом он помнил, какой уязвимой она казалась в соборе, какими беззащитными были её глаза, смотревшие на него через бездну между двумя башнями. Впрочем, даже тогда, вынужден был признать Грей, она не дала слабину и не сломалась.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Грей понял, что она пристально смотрит на него, хотя из-за её тёмных очков не вполне был уверен в этом. Смущённый тем, что его изучают, Грей отвернулся и стал смотреть в окно. Он вдруг ощутил себя маленьким стеснительным мальчиком и от злости на самого себя сжал руку в кулак.

Грей ещё никогда не встречал женщину, которая бы до такой степени приводила его в замешательство. Разумеется, у него раньше были подружки, даже в школе, но отношения с каждой из них никогда не продолжались дольше полугода. В юности он был чересчур горяч и непоседлив, затем с головой ушёл в военную службу — сначала в армии, а потом в рядах рейнджеров. Он никогда не жил на одном месте дольше шести месяцев, поэтому и романы его были скоротечны и поверхностны. И ни разу не довелось ему встретитьженщину столь интригующую и загадочную, женщину, которая может беззаботно смеяться за обеденным столом, а в следующую минуту превратиться в остро отточенный стальной клинок.

Он откинулся на спинку сиденья. За окном проносились сельские пейзажи. Они уже миновали озёрную часть Южной Италии и спустились к подножию Альп. Путешествие будет недолгим — от Милана их отделяло не более сорока минут пути.

Грей не страдал комплексом неполноценности и поэтому чувствовал, что Рейчел находит его привлекательным. Он не любил незаконченных дел и половинчатых решений, но вместе с тем ему был не по нраву и экстремизм во всех его проявлениях — наглости, резкости, беспардонности. Он предпочитал гармонию во всем и старался балансировать, всегда ища золотую середину. Возможно, это были его ин и янь, своеобразный взгляд на космос, который он обрёл, изучая даосизм.

Даже нынешние профессии Грея — учёный и солдат — являлись отражением этого. Сфера его научных познаний включала в себя биологию и физику. Однажды в разговоре с Пейнтером Кроу Грей так объяснил этот свой выбор: «Химия, биология, математика — все эти науки сводятся к позитивному и негативному, нулю и единице, свету и тьме».

Мысли Грея вновь вернулись к Рейчел. Она являла собой наглядное олицетворение исповедуемой им философии единства противоположностей.

Подняв руку, она убрала с шеи завиток волос. Её губы были слегка приоткрыты, и Грею невольно подумалось, каковы они на вкус. Прежде чем он дал волю своим несвоевременным фантазиям, Рейчел заложила крутой вираж, и Грея прижало к дверце машины. Женщина переключила передачу, прибавила газу и вписалась в следующий поворот на ещё большей скорости.

Грей крепко вцепился в спинку переднего сиденья, Монк зарычал, а Рейчел едва заметно улыбнулась.

Ну разве можно не восхищаться такой женщиной!

6часов 07 минут (восточное поясное время[29])

Вашингтон, округ Колумбия

Прошло уже восемь часов, а от них — ни слуху ни духу.

Пейнтер, словно тигр в клетке, мерил шагами свой кабинет. Он находился здесь с десяти часов вечера предыдущего дня — с тех самых пор, как стало известно о перестрелке и взрывах в Кёльнском соборе. После этого информация поступала очень скудно. Слишком скудно!

Как выяснилось, взорвались бомбы, начинённые чёрным порохом, белым фосфором и специальным зажигательным составом LA-60. Целых три часа понадобилось пожарным, чтобы справиться с огнём и войти внутрь собора, но к этому времени он успел превратиться в выгоревшую дотла, заполненную едким дымом скорлупу, в которой в целости остались лишь пол и стены. Единственным, что удалось обнаружить, были сгоревшие до костей человеческие останки. Неужели они принадлежали его людям?

Ещё через два часа поступила информация о том, что рядом с двумя обуглившимися скелетами найдено оружие — штурмовые винтовки неустановленного образца, которых у команды Пирса не было. Значит, по меньшей мере несколько тел принадлежали неизвестным противникам. Но кто же остальные?

На разведывательные спутники рассчитывать не приходилось, поскольку ни один из них в тот час и над той местностью не проходил. Записи камер наблюдения, установленных на площади перед собором, все ещё изучались, а оставшихся в живых свидетелей схватки можно было пересчитать по пальцам. Один бездомный, оказавшийся поблизости, клялся полицейским, что видел группу людей, выбегавших из горящего собора, но уровень алкоголя в его крови оказался столь высоким, что бродягу просто выставили за дверь.

А дальше — тишина. На конспиративной квартире в Кёльне никто не появлялся, от Пирса не поступило ни одного донесения. Ни слова. В голову Пейнтера лезли самые мрачные мысли.

В полуоткрытую дверь кабинета постучали. Обернувшись, он увидел Логана Грегори и жестом пригласил его войти. Его первый заместитель по оперативной деятельности держал под мышкой толстую пачку документов, вокруг его глаз залегли чёрные круги. Логан отказался уйти домой и оставался рядом с шефом в течение всей ночи.

Пейнтер с надеждой смотрел на своего заместителя в ожидании добрых новостей, но тот отрицательно покачал головой:

— Пока — ничего. Имена, которые значатся в их поддельных документах, до сих пор нигде не засветились.

В течение всего этого времени «Сигма» ежечасно проверяла аэропорты, вокзалы и автобусные станции.

— А на пограничных пунктах?

— Нигде. Но Европейский союз — это большое решето, и они могли выбраться из Германии десятками разных способов.

— Ватикану тоже ничего не известно? Ещё один отрицательный взмах головой:

— Я разговаривал с кардиналом Сперой всего десять минут назад.

Стоявший на столе компьютер издал мелодичный звон. Пейнтер подошёл к столу и нажал кнопку, переведя компьютер в режим видеоконференции. На плазменном экране, висевшем на левой стене кабинета, появилось лицо его босса, директора АПРОП.

Доктор Шон Макнайт находился в своём офисе в Арлингтоне. Вместо неизменного строгого пиджака на нем сейчас была рубашка с закатанными рукавами без галстука. Знакомым усталым жестом он провёл ладонью по седеющим рыжим волосам.

— Я получил твой запрос, — начал босс.

Пейнтер, стоявший до этого опершись руками о письменный стол, выпрямился, а Логан попятился к двери, чтобы не попасть в объектив камеры. Он хотел было выйти, чтобы не мешать разговору, но Пейнтер жестом велел ему остаться. Сделанный им запрос не представлял собой тайны.

Шон покачал головой:

— Я не могу удовлетворить его.

Пейнтер помрачнел. Он просил разрешения на экстренный выезд в Германию, на место преступления, чтобы лично принять участие в расследовании. Теперь от злости и разочарования его ладони сжались в кулаки.

— Логан может остаться вместо меня, — попытался возразить он, — а я буду постоянно находиться на связи с начальством.

Лицо Шона помрачнело.

— Пейнтер, начальство — это ты и есть.

— Но…

— Ты больше не оперативник.

Чувства, захлестнувшие Пейнтера, должно быть, отразились на его лице столь явно, что Шон вздохнул и продолжил уже иным тоном:

— А знаешь, сколько раз я сидел в кабинете и ждал известий от тебя? Вспомни своё последнее задание в Омане. Я ведь думал, что ты погиб.

Пейнтер посмотрел на свой письменный стол, заваленный папками и документами. Что-что, а эти бумажки облегчения ему не принесут. Он никогда не думал о том, сколь мучительным могло быть порой подобное ожидание для его босса. Пейнтер тряхнул головой.

— Такова уж наша работа, — словно прочитав его мысли, сказал Шон, — и поверь мне, такое будет случаться постоянно.

Пейнтер поднял взгляд на экран. В животе у него поднялась тупая, непрекращающаяся боль.

— Ты должен верить в своих агентов, Пейнтер. Ты посылаешь их на задание, они пропадают, но ты все равно должен в них верить. Ты сам подбирал руководителя команды и её членов для этой операции. Ты веришь в то, что они способны достойно действовать в сложных ситуациях?

Пейнтер представил себе Грейсона Пирса, Монка Коккалиса и Кэт Брайент. Они были лучшими и самыми способными во вверенном ему подразделении. Если кто-то и мог уцелеть практически при любых обстоятельствах, то это они. Он верил в них и поэтому медленно кивнул.

— Так что позволь им действовать самостоятельно. Доверься им, как я доверялся тебе. Не натягивай поводья, и лошадь побежит быстрее. — Шон подался вперёд. — Все, что тебе сейчас остаётся, это ждать, когда они выйдут на связь. Это твоя обязанность, твой долг перед ними — находиться в полной готовности, чтобы откликнуться на их сигнал и оказать им любую посильную помощь. Для этого ты нужен здесь, а не в Германии.

— Я понимаю, — сказал Пейнтер.

Но легче у него на душе не стало. Боль, похоже, надолго поселилась за рёбрами и продолжала грызть его желудок.

— Ты получил мою посылку на прошлой неделе? Пейнтер посмотрел на босса, и на его лице появилась слабая улыбка. Директор прислал ему упаковку таблеток от изжоги. Поначалу Пейнтер счёл этот подарок шуточным, но теперь уже не был в этом уверен.

Шон откинулся в кресле.

— Это — единственное средство, которое способно приносить нам облегчение в нашем бизнесе.

Пейнтеру не оставалось ничего иного, кроме как признать правоту босса. Бремя руководителя — и впрямь нелёгкая ноша.