Корж: «Дядя Фима, что делать будем?»
Фрумкин, решительно: «Ты, Вася, чем командуешь? А, истребительным отрядом! Вот и истребляй гадов!»
Двадцать один час десять минут. Узловая станция Жабинка, остановочный пункт?80 магистрали «Брест-Москва».
Жабинка- не горела…Она уже очень давно, ещё прошлым утром, была сожжена. Почему очень давно? Время на войне идёт совершенно по другому…
Давным-давно прошли те времена, когда в уютном, салатово-зелёном вокзальчике коротали время пассажиры, следующие кто в Гомель, кто в Витебск, кто в Пинск, а кто и в самую Москву…
Теперь от вокзала остались две стены, сошедшиеся углом…Даже сирень перед входом сгорела. Только чудом уцелела ажурно-чугунная лавочка, на которой тщетно ожидал своих потерявшийся солдатик…Да и что ей, чугунной, сделается?
Впрочем, рельсы на второй пути (именно так- «Первая путь, Вторая путь» — говорят истые железнодорожники) аж закрутило винтом…
В отличие от Варшавского шоссе, которое немцы не бомбят (а только обстреливают и штурмуют), «железку» долбают бомбами — нещадно…Может потому, что немедленно использовать её не могут?
(Маленький секрет, не известный сейчас советскому командованию. На станции Тересполь стоял специальный поезд, с уникальной путерасширительно- выправочно — подбивочной машиной. Длинно? А по — немецки- вообще на пол страницы. Так она должна была бы перешивать колею на европейский, общечеловеческий формат…потому как у Иванов — всё не как у людей…
Да. О машине…стоять-то она стояла. И должна была бы перешивать магистраль со скоростью километр- в час…Если бы возвращаясь с бомбёжки, случайный русский ДБ-3Ф, не найдя другой цели, не уронил бы на неё пару ФАБ-250. Не сдюжила европейская машина…Поняли немцы, что в ближайшие дни им в поездах по России не кататься. Вот и бомбят.)
Со стороны Бреста-Московского осторожно подкатывает санлетучка — две платформы с инструментом спереди, иссечёный осколками паровозик героической серии «О-в», который легче всего из-под откоса доставать да на рельсы опять ставить…Пара вагонов пригородного сообщения, тоже- в щепе, с разбитыми стёклами…Тётечки в чёрных железнодорожных гимнастёрках, из НКПС-овской путевой больницы, осторожно принимают стонущих ранбольных…
Начальник вокзала, в почерневшем, когда-то белом кителе, с обгоревшей полой, принимает у машиниста бронзовый жезл и спрашивает: «Петрович, что там в Бресте-то?»
Машинист: «Ох, ВасильДмитрич, там- хуже…Много хуже…Самое главное- из путейских никого! Начальника дистанции убило, комендант ВОСО незнамо где…»
Начальник вокзала: «А кто же тебе жезл давал?»
Машинист: «Да Бознащо…Какой-то Путинкин там за старшого…Ничего себе мужик, головастый»
В этот миг помощник машиниста дал серию коротких, тревожных гудков…На Жабинку начинался новый налёт…Пятый за день…
Двадцать один час двадцать минут. Железнодорожный переезд?13 на третьей дистанции пути, перегон станция Жабинка — станция Теули магистрали «Брест-Москва».
«Мамо, исты хочу!!»
«Да щоб ты сказывся…Василь, идь до дому! Та нарви в огороде луку, бисов сын! Сунь яму у пасть, шоб у вас повылазыло! Що робыться, що робыться…»
Дежурная по переезду Горпына Сэмэновна Шпак с досадой отвернулась…Хата брошена, диты не кормлены…А уйти нельзя! Как же уйти!
По дороге от Каменца тянулись и тянулись, шли, ехали, устало брели непрерывной чередой беженцы…блеял скот, рявкали клаксоны редких автомобилей…И всё через её переезд, шоб он сгорел…
Хорошо, что путевой телефон снова заработал — говорят, какая-то сволота провода на седьмой версте оборвала. Как без связи на железке? Ложись да помирай. А сейчас- пожалуйста, работает. Рем-восстпоезд не зря туда-сюда носится…Правда, каждый раз- как мимо проезжает, становится на вид всё страшнее — избитый, обгорелый…
Так, зараз будет санлетучка из Жабинки на Барановичи…Гарно. Надо готовиться шлагбаум опускать…
Горпына Сэмэновна подошла к противовесу- и протрубила в горн. Затем опустила верёвку…в этот миг из клубов пыли появились серые мотоциклы с колясками, в которых сидели серые запылённые фигуры в касках образца 1916 года, с рожками…
Горпына Сэмэновна дёрнула хитрый узел на противовесе…Сейчас бревно шлагбаума уже так просто не поднять…До будки она добежать успела. И успела на бегу крикнуть: «Хлопчики, ховайтесь!». И успела крутануть ручку телефона. И крикнуть — «Жабинка! Стоп вторая путь! Немцы, немцы!!!»
И еще успела подумать, захлёбываясь кровью из простреленной груди: «Диты мои…диты…»
Двадцать один час двадцать одна минута. Железнодорожный переезд?13 на третьей дистанции пути, перегон станция Жабинка — станция Теули магистрали «Брест-Москва».
Дрезину, говорят, придумал барон Дрезен… Поставил на рельсы тележку, покатил ея да и запрыгнул на ходу…Стали такие тележки на железке использовать — груз ли служебный подвести, рабочих ли путейских…
Так что обычно дрезина- это платформа двух — осная, на ней будка деревянная, в будке- двигатель, да лавочки для пролетариев…
А что такое бронедрезина? Да то же самое. Только в железе. Не видали мы, что ли? Вот польские жолнёжи два года тому назад ездили по этому же пути на чешской бронедрезине «Жук»- такой себе гробик на четырёх колёсиках…Знаем, знаем…
Командир бронедрезины лейтенант НКВД Бузов свою машину называл бронепоездом…
Действительно, мото-броневагон МБВ-2, в действительности- пяти-осная бронированная автомотрисса, производства Кировского завода, на гробик не походил…Скорее — на изящную подводную лодку, зачем-то поставленную на рельсы…
Обтекаемый корпус стремительных очертаний, рубка косым парусом- посреди…очень красиво.
А по огневой мощи? Две башни спереди, одна башня сзади…а в башнях- новейшие Л-11, которые в самых совершенных танках мира Т-34 ставят…Да пулемёты в бортах…Так что по мощи- не хуже, чем стандартный БЕПО производства мирного Брянского завода путевой техники «Красный Профинтерн«…А скорость? Танковый М-17Т способен разогнать машину до 120 км\час, ежели нужно…а может- двигать машину почти бесшумно…глушитель, знаете, солидный.
На 12 километров пушки броневагона достают. Да только не понадобился сейчас такой большой прицел…
Унтер Вальтер Шнауфер только, гогоча, задрал стволом своего MP-40 подол застреленной им в спину русской бабы, как краем глаза увидел, как сзади, слева направо, неслышно, как во сне, по первому пути движется что-то…что-то…и он заорал в смертном ужасе…
Самое главное, беженцев было не зацепить…справились бойцы. Даже расчёты счетверенного «Максима», который выдвигался из корпуса на специальном лифте, и стрелки установленных на первой и второй башнях зенитных «ДА-2» тоже приняли участие…
Десант- уже добивал…
Советские бронедрезины- самые броневые от Бреста и до…Бреста, который на Атлантике.
Двадцать один час тридцать минут. Дорога Кременец — Жабинка. Лесной заказник.
Вековые дубы, ясени…Жёлтый песок дороги…
— «Das ist Rusland?
Die Wei?e Rusland» (Это Россия? Это БЕЛАЯ Россия)
«Господи, Боже мой, как же он мне надоел…»
Граф Турчанинов досадливо отвернулся…Проклятая немчура. Мало он натерпелся от них, проклятых колбасников, в голодные эмигрантские годы…
А что делать? Выбор был небольшим. Парижское такси…Болгарские угольные шахты…Берлинский ресторан «Medwed«…Граф выбрал последний вариант…
В ресторане хотя бы кормили бесплатно…Правда, объедками…а после экономных берлинцев их оставалось ох как немного…
Но теперь, о! Теперь…
Единственное, о чём мечтал граф- истово, мучительно, все эти годы- чтобы поганое, сиволапое мужичьё не спилило бы вековые липы перед парадным крыльцом родовой усадьбы…Иначе- где же он их вешать будет?
Теперь, с победоносным Адольфом- мечта о возвращении в родные пенаты становилась явью!
Правда, возвращался граф на родную землю в чужом мундире, и статусе неопределённого «Добровольного помощника», но ведь это же ничего? В конце концов, его благородный предок, мурза Турчин, прибыл покорять грязных урусов в войске «Сотрясателя Вселенной»!
И триста лет русские рабы покорно выполняли любые капризы и прихоти своих господ…
Теперь пришло время загнать в стойло взбунтовавшееся быдло!
О, граф будет строгим хозяином…В первую голову, половину мужичья- перевешать, а остальных- перепороть…Пригожих девок- в гарем…
Мотоцикл, взвизгув тормозами, внезапно остановился…Дорогу наискосок пересекала недлинная колонна мужиков в чёрных ватниках…О! Узники ГУЛАГа! Жервы сталинскокровавогорежима!!
Двадцать один час сорок семь минут. Дорога Кременец — Жабинка. Лесной заказник.
«…и вы обязаны до последнего вздоха быть благодарны Победоносной Германской Армии и её Гениальному Главнокомандующему, Фюреру Великогерманского народа Господину Гитлеру! На колени, уроды! Целуйте сапоги ваших новых Господ!»
Однако небольшая толпа, обступившая мотоциклистов, тупо молчала, тупо рассматривая их своими тупыми глазами…
Только один из мужиков, огромный, с узеньким лбом на кажущейся крохотной голове над мощным торсом, промычал что-то вроде: «Про сапоги и колени- базар фильтруй!»
«О Господи, какие же тупые эти русские! Они что, думают, что на рынок пришли?» — устало подумал граф…Впрочем, не все проявляли явную тупость…Один из узников ГУЛАГа, весь покрытый синевой татуировок, прямо приплясывал от нетерпения….
«А вопросик можно, господин хороший?» — заискивающе спросил он.
«Валяй…»- валяжно ответил расслабившийся граф. Херр официр тоже с интересом рассматривал занятного туземца.
«Это что же…Значит, мы всех жидов должны перебить, а за это нам позволят…дышать? Так выходит?
Ну, право дышать- вы ещё должны заслужить. А жидов-большевиков вы обязаны истребить, да!
Ага, ага…А где тут у нас жиды? Соломон, выходи, тут тебя сейчас истребить желают!»
Из толпы вышел худенький старичок, с тонкой жилистой шейкой, высовывающейся из воротника новенького ватника…
«Ну шо я могу на это сказать…Меня много кто хотел истребить…И царское Сыскное, и петлюровские сердюки, и польска Дефензива, и советское Угро…однако до сю пору жив, чего и всем присутствующим искренне желаю…
А скажи-ка нам, Соломон, ты человек битый, засиженный, авторитетный…Будет ли у немцев верх?
Ну шо я могу на это сказать…Видал я Батьку Усатого, на Красноярской пересылке…Чистодел, одно слово. Банки брал, казначейство. Конечно, мокрушник, не без того, одобрить его модус операнди не хочу…Но и не беспредельшик. Люди его уважали…И ихнего я видал, в Вене, в тринадцатом году…Мазилка! Лох голимый, не украсть, не на вассере постоять…Нет. С НАШИМ и рядом не лежало. Не будет ИХНЕГО верха…
Хорошо. А с этими что делать?
А я вот что скажу. Я- Варшавский вор. Шестерить перед ЭТИМИ- даже за жизнь…Не буду.
Нет, Соломон, ты вола не крути…Что с этими делать будем?
Ой, да шо с имя делать…Мочить козлов.»
И с этими словами старичок что-то выплюнул из беззубого старческого рта…И это что-то, блеснув, вонзилось херру официру в шею. Вверх взметнулся фонтан алой крови…
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Березин Федор
Мурич Виктор