«Батюшка, да ведь ежели ты бешеную собаку, что на ребёнка кинулась, застрелил- в том вины твоей нет?»
«Олеся, уйди, очень тебя прошу…не доводи до греха. Проклят я, проклят навеки…Теперь я совсем как ты! Даже вот во храм свой взойти не могу…»
«Батюшка, а ты хоть пробовал?»
«И пробовать не буду. Я ЗНАЮ.»
«Батюшка, это предрассудок…вот хоть на паперть взойди! А я за это «Отче Наш…» прочитаю вслух. Два раза!»
Гарвасий: «Ну разве что на паперть…»
Осторожно, будто идёт по раскалённым углям, поднимается на крыльцо, крестится, за позеленевшее кольцо тянет на себя тяжёлую деревянную дверь…
Олеся: «Упаси меня Сварог, уж и за доктора Фрейда приходится трудится…»- и делает странный, ни на что не похожий жест.
Спустя несколько минут из церквушки выходит ошеломлённый отец Гарвасий…На неверных ногах возвращается к брёвнышку и почти падает…
Олеся молчит. Молчит и отец Гарвасий…
Потом поворачивает голову к Олесе: «Никто ведь и не поверит…»
Олеся: «Я- ПОВЕРЮ»
Отец Гарвасий: «ОНА — мне улыбнулась…»
Олеся: «Батюшка! А ведь ты в своего Бога- не верил! То есть верил, но умом, хоть и страдал за Него…А ведь Он у тебя — хороший.»
Отец Гарвасий, истово крестясь: «Олеся, вот тебе Крест! Уверовал истинно! Радость-то какая…Ну, твари, оккупанты, держись теперь! Мы со Христом! Кто же на ны?»
Олеся только тихо улыбнулась про себя…
Одиннадцать часов тридцать пять минут. Лесная поляна слева от шоссе Минск- Молодечно.
Замполит 100-той стрелковой дивизии батальонный комиссар Фляшкин Кирилл Иванович: «Товарищи командиры!»
Собравшиеся на поляне красные командиры встают и одёргивают уже запылившуюся форму. С обочины шоссе под сень деревьев бодро сбегает комдив Руссиянов.
За ним следует помощник начштаба по тылу капитан А.К. Ростовцев, который тащит в руках деревянный ящик со звякающими бутылками…
Товарищи командиры оживляются- вкусы генерала Руссиянова и особенно его любовь к пенному хмельному напитку, а ровно и его широкая, хлебосольная душа — всем известны.
Однако в пивных бутылках — оказался вовсе не любимый янтарный напиток. На вынутой из ящика Руссияновым бутылке- была аккуратно приклеена литографически исполненная этикетка- несколько весьма красноречивых рисунков, чтобы самый светловолосый солдат понял…Минимум текста, максимум доходчивой визуальности.
И как чиркать аккуратно прикрученными проволокой огромными спичками по не менее аккуратно прикреплённой тёрке, и как бросать, и указание- что у танка двигатель сзади, а у бронемашины- спереди…
Ростовцев, любуясь: «Да! Дизайнер уж постарался…»
Руссиянов, авторитетно: «Разумеется! Такая уж у них нация! Если бы какому-нибудь нашему Иванову поручили- вышло бы куда корявей! Ну, не красен кабак пирогами, а красен пиздюлями! Надо бы попробовать…»
Руссиянов взял в руки бутылку и подошёл на десять шагов к огромному, серому валуну…»Только бы не промазать…а то всё насмарку…ну, ХОСПОДИБЛААСЛАВИ…». Чиркнул спичкой, поджёг фитиль, размахнулся…
Звон стекла, разлетающиеся брызги…И- ничего…Только тоненький дымок…а потом! Скворчащее чёрно-бордовое пламя охватило валун…
«Горит! От бутылки горит, товарищи! А это ведь камень, не танк…»
И никто из бывших на поляне, под вековыми дубами, не знал, что полторы тысячи лет тому назад это был не просто камень…И что славяне костры разжигали на нём — только идя в смертный бой против лютого ворога!
Отлично справился с поставленной задачей и капитан Ростовцев.
Вот что записано в Журнале боевых действий 100-той дивизии: «В 13 часов 30 минут на командный пункт дивизии капитаном Ростовцевым была доставлена первая партия бутылок, которые были направлены в 85-й и 355-й стрелковые полки».
Всего же за день на пункты боепитания дивизии было доставлено 12 грузовиков стеклянных бутылок.
Двенадцать часов ровно. Деревня Глубокое. Берёзовый лесок у восточной околицы. Командный пункт 3-го танкового батальона 61 танкового полка 30 ТД.
Капитан Джаба Константинович Иоселиани был мегрелом (именно так! без «н»), а адьютант батальона, лейтенант Михаил Саакашвилли — кахетинцем.
Поэтому меж собою сыны солнечного Авлабара (это рынок такой, в Тбилисо, за шумною Курой) разговаривали на языке презренных русских…
«Э-э, Мишико…Ыды суда, сладкий мой, я тибе сейчас цхлаури сдэлаю…»
«Батоно, да, канэшно, с балшим удоволствием… Толко там этот, черножопий…приехал, да?»
«Какой-такой черножопий, э? Ти кого, кахетин, шомар дэди, имеешь в виду? Ты, слющай, сам чито, Снэгурочка? Сматри мине глаза, да?»
«Да нэт, это я про Фалангер-малангер…Каторий нашего Огурцания оклеветал…»
«Козе моей твой Огурцания син…Какой-то вшивий картли, э-э…»
«Всё равно, он из Сакартвэло…а какой-то рюсский его очернил, да?»
«Фалангер разве рюсски?…А впрочем, они такие разные…ну и чито ты прэлагаешь, маймуно виришвили?»
«Батоно, а Ви ему такую задачу поставьте, чито бы никогда нэ виполнил…»
«Э-э…а просто по морда стукнуть?»
«Батоно, а Ви забили, кто его старше МЕНЯ сыделал?»
«Да. Ну, значит, так и сделаем…мине в батальон чюжой глаз нэ нужен… а ты нэ гилюпий, бичо, хас мукар…Ну, ыды уже сюда, мой сахарний…я уже заскючал…»
Двенадцать часов пять минут. Аэродром Барановичи.
За последние сутки из всех частей 43 — ей истребительной дивизии тяжелее всех пришлось 162-му полку подполковника Резника.
На Барановичском аэродроме собралась на площадке 800х900 метров разношерстная компания из самолетов Пе-2, Су-2, МиГ-1, МиГ-3 и Як-1.
Здесь находилась в стадии формирования 60-я истребительная дивизия полковника Татанашвили, чьи основные аэродромы Слоним, Ивацевичи и Лунинец реконструировались.
С 4 часов утра 24 июня на аэродром обрушился шквал атак немецкой авиации. К середине дня не осталось ни одного «живого» самолета. Летчики и техники из последних сил пытались восстановить оставшиеся относительно целыми, не тронутые осколками, неисправные машины…И ждали помощи с Востока…
И она пришла…
С величественным гулом моторов над Барановичами неторопливо проплыла великолепным, внушающим уважение парадным строем девятка ТБ-3 из 3-его тяжелого бомбардировочного полка… (Зачем они пролетали над Барановичами- задал мне вопрос взыскательный читатель…Да меня и самого этот вопрос заинтриговал! Отчего пролетели над Барановичами? Оказывается, штурманы по привычкам мирного времени прокладывали курс НАД НАСЕЛЁННЫМИ ПУНКТАМИ, как ориентирами…)
Над целью бомбардировщики появились при свете яркого солнца — погода была идеальной, как никогда!
Неторопливо развернувшись, гиганты степенно легли на боевой курс.
Самолеты шли над целью так медленно, что, казалось, зависали в воздухе — воздушные корабли «становились на якорь», и прицельно бросали бомбы, несмотря на обстрел, совершенно равнодушно пропуская сквозь свое гофрированное тело десятки осколков и даже малокалиберные снаряды немецких зениток.
Исключительно живучую машину создал враг трудового народа товарищ Туполев! (Почему враг? Ну как же, судимость-то с него до сих пор не снята…и свой новый самолёт он сейчас строит под рабочим индексом «ВТ», что переводится шутниками из ЦКБ-29 НКВД либо как «Внутренняя тюрьма», или как «Вредители- Трудящимся»..)
А сыпать на немецкие головы у русских самолётов было что- казалось, их бомбовые отсеки бездонны, как бочки Данаид…Вниз сплошным потоком летели ФАБы, ЗАБы, РРАБы (последние с полным ассортиментом от бомб АО-2,5,8 до хрупких стеклянных шариков КС). Вся дорога с немецкой автоколонной скоро исчезла в облаке дыма и пыли, сквозь которое изредка взлетали в небо огромные языки алого пламени…
Когда в небе появилась пара немецких истребителей, стрелки бомбардировщиков встретили их дружным, яростным огнём. Нерушимый строй! Взаимная поддержка! Перекрытые многослойным огнём с соседних машин слепые, не простреливаемые сектора!
И скоро первый немецкий истребитель задымил — и в воздухе вспух белый парашютный купол…
Однако второй немец всё не успокаивался- и начал добиваться успехов…Всё-таки 2-см пушка- против фактически ручных пулемётов ДА…
ТБ-3 капитана Пляшечника был атакован первым. Были убиты оба воздушных стрелка, тяжело ранен ботмеханик, перебита бензосистема, на борту возник пожар. Но противник радовался преждевременно. Радист повел бой, отражая башенным пулемётом атаки «мессершмитта». Штурман Михайлов предотвратил распространение огня по самолету, зажав голыми руками поврежденную трубку бензосистемы. Из перебитой трубки горящее топливо плескало ему на грудь, лицо и шею- но он крепко держал её горящими руками… Сымитировав падение корабля и уйдя от преследования, экипаж через 40 минут после атаки перелетел линию фронта и произвел посадку в поле. Пожар потушили, после чего самолет в сумерках взлетел и вернулся на свой аэродром.
А фашистский лётчик выходил в новую атаку…К счастью, в этот момент на помощь своим товарищам пришёл одинокий МиГ-3 с ярким бортовым номером «7«…И сбил фашиста! Но на смену ему- прилетели уже шесть «мессершмиттов».
Спустя полчаса на аэродром Барановичи с неработающим мотором рухнул искалеченный истребитель с семёркой на борту — и завертелся волчком в конце пробега по полосе…Подбежавшие механики вынули из кабины уткнувшегося головой в приборную доску лётчика. В глаза им бросилось молодое, будто выбеленное мелом лицо, повисшая на лоскуте кожи кисть правой руки…И прыгающая секундная стрелка часов…живая, на мёртвой руке…
А ещё полчаса спустя- они увидели, как с Запада тянет на одном крайнем левом моторе гигант ТБ-3…Попутный ветер нёс его через лётное поле прямо на жилые дома военного городка. Бомбардировщик начал отворачивать в сторону, но его на одном моторе затянуло в крен, положило на спину…
При ударе о землю взметнулся столб яркого пламени, затрещали в огне патроны, разлетаясь голубыми брызгами…
Больше из пролетевших над Барановичами воздушных гигантов — никто не возвращался…(случай подлинный)
Фон Меллентин записал в свою книжечку огрызком синего карандаша (серебряный карандашик, прошедший с ним Польшу и Францию, уже потерялся): «Русские перешли к применению старых тихоходных четырехмоторных бомбардировщиков.
Около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Бомба за бомбой падают на нас, мы прячемся за танки.
Бомбардировщики противника опять настигли нас. Взрывы раздаются со всех сторон. Наших истребителей не видно. Война с русскими будет тяжелой…
Становится очень тяжело…» Карандаш опять сломался…
Тринадцать часов тридцать минут. Гродненская область, Зельвинский район, село Деречин.
Красно-кирпичная колокольня готического собора стремительно вонзалась в синее-синее, до черноты в глазах, июньское небо…
С этого ракурса- колокольня была особенно высока и красива…Когда лежишь на спине — и смотришь в небесную безбрежную высь…
Лежишь себе, неторопливо размышляешь…а ведь сегодня- 24 июня. Вторник. Значит, что? Начинается срок путёвки в Окружном санатории в Ялте…
Херберт Фрэнк
Андреев Николай
Контровский Владимир
Курылев Олег
Афанасьев Роман
Шилова Юлия