Чтение 27–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

– Дальше они на каждом шагу, – заверил я. – У нас людей не хватит, если разбазаривать на всякую мелочь. Побережье заселено плотно. Даже несмотря на угрозу со стороны пиратов.

– А что пираты?

– Серьезная опасность, – сообщил я. – По слухам. Сам не видел.

Ришар буркнул:

– А почему король не придет и не выжжет их гнезда?

– Если бы те обосновались на побережье, – ответил я.

– А где они?

– Где-то в море. Точнее, в океане. Есть острова, пираты держат эти места в тайне. Хотя у Кейдана все равно флота нет.

Ришар поморщился.

– Неразумно. Впрочем, думаю, ему просто не позволяет нечто. Никакой король не откажется от флота. Мы планируем остановиться вон в том городишке, надо взглянуть на карте, как он зовется…

Он умолк, рассматривая впереди блестящий исполинский каменный шар размером с небольшой дом. Когда мы подъехали ближе, я понял, что это голова, только уши почти стерты, как и нос, но, судя по остаткам, нос был весьма, да и уши почти эльфячьи. Удлиненную нижнюю челюсть засыпало песком, без нее голова выглядит тыквообразной.

За спиной послышалось конское фырканье, к нам подъехал барон Альбрехт, отряхнул пыль с одежды.

– Темный Бог, – сказал он равнодушно.

– Террос? – спросил я.

– Он самый, – ответил барон. – Культ давно забыт, а когда-то… да. Да сами видите! Ноги этой статуи на крыше храма его имени. А тот был размером почти как весь этот город.

– Все-то вы знаете, – пробормотал я.

– Знание охраняет, – ответил он серьезно.

Они с Ришаром проехали дальше, я задержался чуть и ощутил, как, несмотря на знойное солнце и горячие струйки пота на спине, подуло заполярным ветром. Барон говорит спокойно, как о чем-то обыденном, а я только попытался представить размеры этой статуи, и сразу стало дурно. Если еще и на крыше… то что там за храм под толщей песка?

Холм отодвинулся, дорога вывела на простор, далеко впереди множество домов из камня, но еще раньше копыта застучали по булыжнику. Мощенные камнем дороги идут и в город, и вокруг города, и уводят вдаль, я даже придержал коня, отыскивая взглядом привычную стену, как это город без высокой стены и массивных ворот, которые бы запирали на ночь, такого еще не встречал. Мелкие селения – да, но и те стараются отгородиться хотя бы частоколом, а здесь высокие и приземистые дома просматриваются легко и свободно.

Зайчик догнал Ришара и Альбрехта, они придерживали коней, дожидаясь отряда охраны, Ришар поинтересовался, не оборачиваясь:

– Как они живут?

В голосе полководца звучало больше презрения, чем недоумения. Барон Альбрехт ответил насмешливо:

– Думаю, не сильно ошибусь…

Ришар прервал любезно с вежливым поклоном:

– Барон, простите, что прерываю, но вы удивительно редко ошибаетесь. Ваши оценки обычно предельно точны.

Альбрехт польщенно улыбнулся.

– Вы мне льстите, граф. Я хочу только предположить, что город от варваров просто откупился.

Ришар покачал головой.

– И не разграбили… Это говорит о дисциплине!

– Не орда, – заметил Альбрехт.

Ришар кивнул, лицо стало серьезным и задумчивым.

– Не орда, не орда… дальновидный расчет просматривается хорошо. И с каждым днем все лучше.

Альбрехт сказал с досадой:

– А мы до сих пор не знаем, кто их ведет!

Я пустил Зайчика вперед, город расположен на невысоких холмах, через него протекают две небольшие речушки, одну Пес перепрыгнул в два прыжка. Оглянулся на Зайчика, а тот, получив мысленное разрешение, коротко разогнался, оттолкнулся…

Короткий гравитационный удар переместил содержимое желудка в кишечник, я недовольно охнул:

– Ты что делаешь, змей? Я же не гуттаперчевый, как ты…

Горожане боязливо выглядывают из окон, городская стража на всякий случай старается не попадаться навстречу, а из магистрата вышла толпа хорошо одетых людей с ключами от города на вышитой золотом бархатной подушечке.

– Граф Ришар, – распорядился я. – Примите. Отец Дитрих, приступайте к зачистке и оренессансиванию христианских ценностей…

Зайчик пошел дальше, я рассерженно подумал, что вот так по логике событий становлюсь проводником идей церкви куда более злым и непримиримым, чем даже Великий Инквизитор отец Дитрих!.. Он все еще под впечатлением изобретения печатного станка, как же – Библия массовым тиражом в пять экземпляров, а сумеем довести и до ста, с ума сойти от такой фантастической цифры. Еще не сообразил, что точно так же будет печататься и антицерковная литература, атеистическая, и даже руководства по черной мессе. Всего этого добра будет намного больше, потому что они-то служат не уму или сердцу, то бишь душе, а тому, что ниже пояса, а это массовое, мощное, реликтовое, находит отклик не только у простолюдинов – они все ниже пояса, – но и высоколобые… всякие там рыцари, мудрецы и маги… тоже впадают в искушение.

Так что давить, давить и давить эту преждевременную политкорректность, а то мир рухнет, не успев подняться с четверенек.

На той стороне города я остановил Зайчика и долго смотрел в сторону Юга. Между нами бескрайний океан, но если одних такие воды разобщают, то меня как раз объединяют…

За спиной послышался топот, примчались сразу два гонца, куча вопросов, я раздраженно отмахнулся.

– Это не столица, какие сложности?.. Таких городов мы взяли десятки. Пусть командиры частей сами решают…

Они унеслись, раздражение медленно улеглось, даже в какой-то момент пристыженно подумал, что я слишком уж отстраняюсь, но, с другой стороны, я должен создавать прецеденты, а повторяемые случаи пусть решаются с оглядкой, что и как я сказал и сделал в подобном случае…

Медленно погас закат, на небе высыпали звезды, я повернул коня, сердце сжалось: в городе в трех местах пожары, а еще в самом центре на площади полыхает большой костер…

Я проехал мимо, стараясь не смотреть, кого там жгут, все-таки дергаюсь, когда среди сжигаемых бывают женщины, заметил в сторонке отца Дитриха. Он с суровым лицом наблюдал за процедурой, которую проводили двое незнакомых священников, явно из местных.

– Отец Дитрих, – прошептал я, – отец Дитрих…

Он обратил ко мне серьезное лицо с вопрошающими глазами.

– Да, сын мой?

– Отец Дитрих, – повторил я, – зрю чудовище обло, озорно и лаяй… и душа моя уязвлена стала…

Он перекрестил меня.

– Господь с тобой, сын мой. Иди отдохни.

– Отец Дитрих! – вскричал я. – И это все?

Он спросил очень строго:

– А что ты хочешь?

– Не знаю, – вскрикнул я в муке. – Епитимью какую-нибудь… На коленях простоять ночь перед алтарем… или поклоны бить, пока лоб не треснет!

Он покачал головой, в глазах росла грусть.

– Сын мой, это для простых. А ты свой ад носишь в себе.

Граф Ришар и несколько военачальников столпились вокруг стола, где расстелена огромная карта. Моя огромная тень метнулась через комнату, страшно изламываясь на углах и потолке, Макс первым вскинул голову. Лицо из настороженного без всякого перехода стало ликующим.

– Сэр Ричард!

Ко мне поворачивались, кто-то поспешил с вопросами, я торопливо поднял обе руки.

– Продолжайте, продолжайте. Я рад, что вернулся в нужный момент. Какие варианты рассматриваем?

– Идти к столице, – объяснил Ришар. – Либо к крепости Аманье, там с большим войском герцог Вирланд Зальский. До столицы, если верить картам, всего дней пять пути, до крепости Аманье – десять. Столицу захватить соблазнительно, но в тыл могут ударить из Аманье, там, по словам сэра Норберта, хороший полководец…

– Неплохой, – согласился я.

– Встречались?

– Было такое…

– Как он?

– Мы сталкивались не на поле боя, – объяснил я. – Но производит впечатление полководца.

– Не придворный? – уточнил он на всякий случай.

– В самой малой степени, – заверил я.

– Тогда лучше к столице?

– Да, но основное войско варваров стянуто к столице. Нам придется разбить сперва варваров… но на этот раз, из столицы, нам не помогут. Уже знают, что мы не совсем… освободители.

Лорд Рейнфельс произнес задумчиво:

– У каждого варианта свои достоинства. Как и недостатки…

– Варианты равноценные, – согласился я. – Предлагаю третий. Можно взять левее и выйти к побережью. Там самые богатые и промышленно развитые города, дешевые торговые и транспортные пути, доступ к коммуникациям… Словом, стоит захватить и удерживать эту кромку воды… Вернее, берега. Геннегау будет отрезан от ресурсной базы.

Ришар молчал, всматривался в обозначения городов, ниточки путей.

– Для нас это не так важно, – заметил он, – мы же не собираемся ввязываться в многолетнюю войну? Но вы правы, нам либо стоять здесь и ждать, пока подойдут все отставшие войска и дотащится обоз, либо сделать такой вот лихой рейд…

Солнце еще только высунуло сверкающий краешек над краем земли, а пешее войско уже шагает по обочинам дороги, конница двигается посреди, последними тащатся телеги с продовольствием и походными кузницами.

Я оглянулся, сердце дрогнуло от неясной радости и тревоги. Все необъятное поле из-за множества знамен расцвечено яркими праздничными красками.

Красиво идут рыцари барона Варанга, у них головное знамя ярко-желтого цвета со вздыбленным львом, за ним множество знамен вассальных лордов, левее двигается могучий отряд барона Альбрехта, у них по большей части знамена красные, глазам больно смотреть на их сверкающие доспехи, войска графа Арлинга и барона Кристофера де Марка все еще рядом, хотя было много случаев, чтобы разъединиться. Я поискал взглядом и нашел знамя виконта Рикардо, первого мужа Лоралеи…

Сердце кольнула старая боль, я отвернулся от войска и начал смотреть вперед, где страшно блещет вершинками стен и башен город-крепость Фезензард, если верить карте…

Ладно уж, чего казниться. Не ты один такой идиот. Вот через сколько рук прошла Елена Прекрасная! Сперва ее украл герой Тезей, победитель Минотавра в критском Лабиринте, и жили вместе долго и счастливо. От Тезея у нее родилась Исфигения. Потом похитителя убили, Елену забрали и вернули отцу, а тот выдал ее замуж за Менелая, царя Спарты. Жили долго и счастливо, но ее выкрал Парис, и теперь уже с Парисом зажили долго и счастливо. Потом Менелай собрал союзное войско и осадил Трою. Десять лет шла война, наконец Парис убит, а его жену тут же забирает в свою постель брат Париса Деифоб… Но вот наконец убит и Деифоб, Троя захвачена, Менелай вернул себе Елену и снова жили долго и счастливо… Потом, правда, Менелай погиб, Елена переехала на остров Родос, все такая же прекрасная, а по форме ее груди отлили две золотые чаши, из которых в храме пили в честь Афродиты. Но такие люди не умирают от старости: ее, прекрасную и желанную всем мужчинам, убили разгневанные женщины, однако даже после смерти онаосталась самой востребованной: ее похитил Ахилл, и до сих пор живут… мирно и счастливо. Так говорят древние эллинские авторы, но за это время, думаю, Елену давно похитили и у Ахилла. И не один раз… Во всяком случае, я читал как-то про доктора Фауста, что после умершей Маргариты у него была Елена Прекрасная, а вот кто с кем дрался за нее после Фауста, не знаю. Но, думаю, все еще дерутся.

Что ж, это язычники, у них нет ничего, окромя плоти, а у нас, христиан, есть еще и душа. Я забыл о ней, слишком уж зов плоти оказался силен… Впрочем, здесь не только этот зов, но и честолюбие, радость обладания тем, чего у других нет, некое мальчишечье бахвальство, что у мужчин лишь ослабевает с возрастом, но никогда не исчезает полностью…

Но с эллинов что взять, у них ничего выше бабс никогда не было. Это не римляне, что хоть тоже язычники, и оргии закатывали еще те, но клали головы за Отечество, а не за бабс…

Под собственными знаменами идут и лорды, что сумели привести с десяток воинов. К счастью, таких множество, я оглядывал расцвеченное поле и не узнавал девизы и гербы. Уже больше половины тех, кто догнал основное войско здесь, на землях Сен-Мари.

Сорок два отряда я насчитал под знаменами вообще из Фоссано, еще больше армландских, в том числе лордов, на участие которых я уже и не надеялся, а еще великое множество из Брабанта, хорошо вооруженных и прекрасно оснащенных, на зависть армландцам.

…Едва показались вдали стены Тараскона, навстречу выехал большой отряд богато одетых горожан. Граф Ришар насторожился, я слышал, как по рядам прокатилась команда быть наготове, мало ли что могут эти люди, среди них могут быть волшебники.

Я ждал вместе со всеми, наконец группа подъехала ближе, я видел лица мастера Пауэра, Эльбефа, Лоренса Агендера Югарсона, старейшин цеха плотников и других глав гильдий ружейников, кожевников и бронников, что одновременно являются и членами городского совета.

Все старались улыбаться и держались очень, даже слишком радостно. Лоренс Агендер выехал вперед и сказал ликующим голосом:

– Мы так счастливы, что наш дорогой глава города, наш бургграф возвращается к нам!.. Надеюсь, сэр Ричард, на этот раз вы останетесь руководить, как вы делали это раньше и привели наш дорогой город к расцвету и процветанию.

Я покосился на ошалелые лица Ришара и военачальников, сдержал хохот и, выехав вперед, ответил громко:

– Я побываю в своем городе, который стал мне родным, но, увы, пока что дел много, остаться не обещаю… Зато даю слово, что в город не войдет наше войско, а побывают в нем только благородные рыцари. Должен же я похвастаться перед друзьями, как у нас здорово?

– Будем счастливы их принять, – объявил мастер Пауэр.

Агендер и члены совета все еще смотрели с напряжением, тем более что некоторые из наших нахмурились, как это пропустить город без привычного разграбления, но словогроссграфа – закон, отцы города вручили мне огромный золотой ключ от города, который я тут же сунул графу Ришару.

– Располагайте войско на отдых, – сказал я ему, – здесь, по эту сторону стен. Все равно нам двигаться дальше. Город снабдит продовольствием и кормом для коней. Дляулучшения взаимодействия с населением… заплатим. Зато теперь другие города, именуемые плебейскими, будут сдаваться без сопротивления.

Растер прорычал недовольно:

– Как это? А подраться?.. А подвиги?

Я удивился:

– Какие в провинции подвиги? А вот когда подойдем к столице… Или к крепости, где укрылся Вирланд…

Растер подумал, нехотя кивнул.

– Ну да, верно. Но… здесь, совсем без драки?

– Города сдаются, – напомнил я, – но рыцарские замки еще предстоит завоевывать! Там места для подвигов хватает. Мы должны доказать, что наша культура культурнее, а наша одухотворенность одухотвореннее.

Зигфрид сказал задумчиво:

– Тролли у них есть?

– Есть, – ответил я неохотно.

– А гарпии?

– Не замечал, – ответил я в недоумении. – А зачем они вам?

– Да не мне, – ответил Зигфрид. – Все хотел посмотреть, как с ними обращается сэр Растер.

Члены городского совета дождались, когда я слез с коня и подошел с ним, улыбаясь во весь рот. Лоренс Агендер все косился на огромное войско, лицо было мрачнее грозовой тучи.

– Посмотрите, – сказал я бодро, – по-деловому. Всем им нужно пить и есть, а также понадобятся какие-то товары. Разве это не возможность поживиться на военных поставках? Я вас не узнаю, дорогой Лоренс. Вон мастер Пауэр уже все ухватил, видите, как лоб морщит, прибыль подсчитывает?

– Или убытки, – проговорил Лоренс с тоской. – Мы не мелкие торговцы, нам нужна стабильная прибыль, а не спекулятивная.

– Будет, – пообещал я. – Все будет. Возвращайтесь и… начинайте. Как мы и договорились.

Глава 11

Ближе к вечеру, обустроив лагерь для сбора войска, я отправился в город, захватив осчастливленного вниманием Бобика. К моему удивлению, со мной, помимо Растера и барона Альбрехта, напросился и Макс. Жажда увидеть море пересилила страсть вникать во все мелочи обустройства своих кнехтов.

При въезде в город я с облегчением перевел дыхание. Напрасно члены городского совета так трепетали при нашем появлении: горожане продолжают свой нескончаемый праздник, как будто нигде никакой войны, никаких кровожадных варваров.

Мы ехали посреди улицы, все в железе, такие непохожие на остальных горожан, но к нам абсолютно бесстрашно обращались как подвыпившие гуляки, так и бесстыдные женщины, откровенно предлагая услуги. Таверны на каждом шагу, отовсюду музыка, трижды мы проехали мимо пляшущих, видели бродячих актеров, жонглеров, успели взглянуть на кусочек представления.

У Макса едва не отвертелась голова, в глазах восторг вперемешку со стыдом и отвращением. К набережной поехали напрямик через центр города, на площади толпится народ, я воспользовался случаем и, привстав на стременах, воздел призывно руку.

Нас окружили, стараясь не особенно близко подходить к страшноватому Бобику, остальные издали повернулись в нашу сторону.

– Граждане славного города Тараскона! – прокричал я зычно. – Я, Ричард Длинные Руки, горжусь тем, что я ваш бургграф!.. Все мои лорды полагают, что титул графа, которым я изначально наделен по рождению, как сын герцога Готфрида Валленштейна, гораздо выше, чем бургграфство в вашем городе!..

Я перехватил быстрый взгляд барона Альбрехта. Когда-то и он мне такое сказал, но я миролюбиво заметил, что не следует смешивать мягкое с теплым, это, дескать, разное.

– Эти люди не понимают, – крикнул я, – что гораздо почетнее получить что-то заслуженно за свою работу, за свой ум и вообще за сделанное, чем просто в наследство!.. Наследство может получить любой дурак. Мы видим, как и среди графов хватает идиотов, а вот стать бургграфом… это надо заслужить! Этого надо добиться! И потому быть бургграфом намного выше не только урожденного графа, у которого только и есть, что двадцать поколений знатных предков, но даже самого короля!.. Я благодарю вас за доверие!

Толпа орала и подбрасывала в воздух шляпы. Мы проехали с площади вниз в сторону набережной, барон Альбрехт сказал, морщась:

– Теперь они ваши. В зад будут целовать, детей назовут вашим именем. Уж польстили им так польстили… А нужно было?

Макс и Растер тоже поглядывали с неодобрением.

– Барон, – сказал я с великим удивлением. – Я вас не узнаю! Ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как вовремя сказанный комплимент. А я высыпал их целый мешок.

Он проворчал:

– Мне кажется, слишком уж вы…

– Все-таки простолюдины, – добавил Растер с презрением.

Макс посмотрел на них и сказал несмело:

– У них нет чести.

– Зато есть деньги, – возразил я, – умение и желание работать. Просто нужно каждого использовать там, где принесет наибольше пользы. Благородного человека на благородной работе, отважного – на охране наших священных границ, трусливого – на строительстве укреплений, умного – в дипломатии, умеющего рисковать – в торговле…

Барон пробормотал:

– Ну, если это у вас получится…

– А почему нет?

– Потому что отважный, – сказал он брезгливо, – лезет умничать, торговец прет в дела благородных, трус учит дипломатии… и так далее. Всех будете бить по головам? Руки отвалялся.

– Выстроим систему, – заверил я, – чтобы сами били по головам друг друга. А то и сами себя! Тот, кто не думает о будущем, у того его и не будет. Я – гроссграф, а теперь еще и лорд-протектор завоеванных…

– Захваченных, – поправил сэр Растер гордо.

– Освобожденных, – возразил барон Альбрехт с укоризной.

– Погрязших, – уточнил Макс с суровостью истинного сына церкви, – но приобщаемых к истинной вере.

Я слушал, поворачивал голову, определений становится все больше, наконец прервал:

– Будущее нельзя предвидеть, но его можно сделать. Сейчас мы меняем будущее королевства. Надеюсь, в лучшую сторону.

– Чем дальше будущее, – пробормотал барон, – тем лучше оно выглядит. Но королевство – да, вот оно. Раньше, чем ожидали.

– Не королевство, – возразил Растер. – Еще предстоит как-то освобождать его от варваров! А потом, боюсь, и саму столицу… от законного короля. А это уже не шуточки.

– Большая часть в наших руках, – заявил Макс гордо. – Теперь ждем решений сэра Ричарда. Что делать и как делать.

– И кого делать, – сказал Растер. – Ух ты. Красота какая!..

Открылся вид на бухту, даже я ощутил, что впечатлен. Лес мачт стал гуще, прибавилось бараков, под открытым небом белеют горы свежеоструганных досок, отдельно аккуратными штабелями уложены бревна с просмоленными концами. Народ снует как мастеровой, так и великое множество грузчиков. Могучие волы трудно тащат тяжело груженные телеги, возчики идут впереди и с такой мрачной решимостью тянут за собой животных, словно заодно волокут с ними и телеги.

Где-то в другом мире ветхие дома, полусгнившие лачуги, покосившиеся от старости строения, а здесь все дышит свежестью нового мира. Даже перекрикиваются строители звонко и молодо, а молотки и топоры стучат часто и весело.

Одуряюще пахнет свежей смолой, свежим хлебом, свежим деревом – все здесь свежее, только что привезенное или только что полученное из хлебопекарен, красилен, кожевен, а также выращенное неподалеку на огородах. По-особому пахнут паруса, их чем-то пропитывают для большей плотности и прочности, и, конечно, везде проникает аромат рыбы: свежей, копченой, вареной, сушеной…

Макс с жадным изумлением смотрел на краснолапых птиц с неприятными голосами. Они налетели с моря и долго кружили над нами, что-то требуя, что-то объясняя. Затем от берега отчалила тяжело нагруженная баржа, чайки тут же ринулись к ней и, растопырив крылья, поплыли над пенистым следом, время от времени ныряя в воду и выхватывая рыбешку.