Чтение 28–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Мы вслед за Адским Псом спустились к набережной, из-за пирса показался корабль, мои рыцари остановились с отвисшими в изумлении челюстями. Корабль был прекрасен под полными парусами, а еще их освещает заходящее солнце, еще не красное, а золотое. Мир уже начинает погружаться в сумрак, а корабль словно горящая свеча освещает мир. Светло-коричневый корпус, золотые паруса, зеленоватые волны и тревожное небо с белыми, словно клубы дыма облаками.

– Эх, – вырвалось у меня жаркое, словно пламя из пасти дракона, – как жаль, что это не скоро, очень не скоро…

– Что? – спросил Растер деловито.

– На корабли, – сказал я, – и – на Юг.

– На Юг? – переспросил он в недоумении.

– Да, – сказал я, не отрывая жадного взгляда от корабля. – Уже не робким зайчиком, а во главе флота… ну, не знаю, как насчет эскадры, но с экипажем, со своими людьми…

Растер задумался, зато барон ужаснулся:

– Сэр Ричард! Вы говорите ужасные вещи!

Я развел руками.

– Это только мечты. А реальность такова, что мы только начали завоевывать это захребетное королевство. Кейдан укрепился в столице, главное войско варваров безуспешно ее осаждает… Все верно, мы еще не знаем, одолеем ли варваров, а это как раз тот случай, когда осажденные могут ударить в спину не варварам, а нам…

Растер ахнул:

– Это невозможно! Христианский король?

– У нас личная неприязнь, – объяснил я. – А когда личное, то куда лезут эти хилые государственные интересы?.. Словом, о кораблях пока надо забыть. До лучших времен. Варвары злы, говорят, и, если честно, они правы, что их застали врасплох, ударили в спину… Жаждут реванша. Так что о кораблях придется забыть надолго.

Альбрехт вздохнул с облегчением.

– Слава богу! – сказал он и перекрестился. – Не выношу, когда воды много. С детства.

– Да, – пробормотал наконец Растер, – воды… многовато. Что-то глаза мои слабоваты стали… берег на той стороне никак не угляжу.

– И я, – поддержал я, – но если прыгнуть вот прямо сейчас и плыть-плыть-плыть прямо и никуда не сворачивая, то через несколько месяцев, думаю, берег увидеть будет можно.

Растер охнул и перекрестился. Макс сказал зачарованно:

– Вот это озеро!.. Честно говоря, у нас тоже было похожее, но его куры вброд переходили.

– Да, это побольше, – согласился барон Альбрехт. – Сэр Ричард, возвращаемся в город? Там немало интересного, как я заметил.

Примчался мокрый, как хлющ, Бобик и начал настойчиво совать сэру Растеру огромную рыбину. Сэр Растер благоразумно шарахнул ей железным кулаком по голове, после чего взял и сказал Бобику, какой тот молодец и что мог бы его взять к себе оруженосцем.

– Увы, – ответил я барону запоздало, – у нас рабочий день ненормированный. В смысле, еще не кончился.

– Это как? – спросил Макс.

– Отправимся не на базар, – объяснил я со вздохом. – А к местному лорду. Самый знатный здесь граф Дюренгард. Он из древнего знатного рода, уважаем… ну, насколько это возможно в просвещенном королевстве, кроме того, сэр Макс, это единственный на много миль вокруг знатный рыцарь! У нас просто нет выбора.

– Тогда я подготовлю свиту? – сказал он вопросительным тоном.

– Не стоит, – ответил я. – В прошлый раз я был здесь без нее, и сейчас она мало что добавит. Но вы поедете со мной. Держитесь понадменнее, не к лавочникам едем. Высокие лорды все еще встречают по одежке, гербам и знаменам.

– Вы с ним общались? – поинтересовался Альбрехт.

– Да.

– И как?

– Тогда я не был гроссграфом, – объяснил я. – Сейчас, увы, если буду без свиты, сочтет оскорблением. А с туземным населением нужно держаться вежливо. И всячески подчеркивать, что главные тут они, а мы так, погулять вышли.

При виде замка графа Дюренгарда мои рыцари переглянулись, посопели дружно, но смолчали. В самом деле, если безо рва с водой и земляного вала, без подъемного моста и железной решетки ворот, то даже это каменное сооружение с зубчатой стеной вроде бы и не замок, хотя зубчики утверждают, что да, замок.

Я посмеивался, лица моей тройки героев стали совсем уж странными, когда увидели вблизи, что замок окружен кустами цветущих роз, деревья только плодовые, и вообще это уже не замок, а нечто неумело переходное к богатому, даже роскошному дворцу.

Ворота не изменились, те же скрепленные железными скобами бревна, таран и поцарапать не успеет, как его сверху разобьют камнями или сожгут.

Я постучал рукоятью меча. На этот раз засовы отодвинулись сразу, словно за нашим приближением наблюдали.

– Да?

– Открывай, – велел я. – Уже знаешь, дурак, кто приехал! Не прикидывайся.

Засовы загремели еще и еще, створки дрогнули и раздвинулись. Бобик ворвался первым, кругами забегал по двору. Двое стражей, не успев испугаться, с усилием раздвигали ворота во всю ширь, хотя мы уже могли бы проехать. Знают, канальи, кто мы, даже наглеют только самую малость, потому что не наглеть не могут, но сразу же сжимаются в ожидании мощной хозяйской затрещины.

Мы въехали все четверо в ряд, гордые и надменные. Встречают по гонору, знаем, знаем. С каменных ступеней неспешно спустился и пошел к нам одетый в кирасу поверх крупноячеистой кольчуги угловатый воин, с жилистым лицом и недоверчивыми глазами. На этот раз без шлема, широкий и широкоскулый, с перебитым носом.

Бобик подбежал к нему и внимательно обнюхал.

– Узнает, – сказал он дрогнувшим голосом. – Замечательная у вас собачка. Мне даже как-то снилась… В прошлый раз она была вроде бы крупнее. И чернее.

– Это у тебя глаза были шире, – возразил я. – Не скучно здесь, Шарукань? Если что, присоединяйся к моему войску.

Он коротко поклонился.

– Я польщен, ваша светлость, что запомнили мое имя.

– Как граф?

– Захворал малость, – объяснил он.

– Тогда мы не вовремя?

Он покачал головой.

– Для благородных людей господин всегда здоров, как бы ни было на самом деле. Слезайте, за конями присмотрят.

Я с веселым злорадством наблюдал за спутниками, когда шли через холл. Все трое засмотрелись на чучело огромного огра, а тот чуть наклонил голову в их сторону, в его мертвых глазах вспыхнули огоньки. Одновременно, как один человек, они отпрыгнули и ухватились за рукояти мечей. Сэр Растер выругался, Макс пробормотал молитву, только барон сухо и надменно промолчал, но руку с меча убрал последним.

Управляющий делами ждал у входа на лестницу, ведущую на второй этаж – в парадном мундире, голубая лента через плечо, исполненный величия и достоинства. Я посмотрелна него холодно, как на пустое место, он поспешно согнулся в почтительнейшем поклоне.

– Ваша светлость, – произнес он с должным трепетом в голосе, – вы не изволите ли испроследовать в кабинет господина графа? Ваша милая собачка, ах, какая прелесть, конечно же, с вами?

– И мои спутники, – произнес я непререкаемым тоном.

Он отмахнулся.

– Они да, конечно, естественно, сразу за собачкой.

Сэр Растер выругался громче, Макс промолчал, а барон ехидно улыбнулся. Коридор не по-замковому широк, освещен, в стенах ниши со статуями, хотя некоторые вызывающе кричат, что в них ничего нет, абсолютно ничего, а когда открылся большой зал, Растер изумленно присвистнул, а Макс открыл рот.

Огромный, ярко освещенный, кричаще праздничный, с множеством богато и пышно одетого народа, словно это дворец короля, а не замок полуопального графа. Яркие штандарты свисают с балок, на стенах картины, баннеры, гобелены, даже ковры.

Вокруг нас моментально образовалась торричеллиева пустота. Управляющий в поклоне едва не ударился лбом о пол, голос его прозвучал подобострастнейше:

– Ваша светлость… вы так неожиданно… я предупрежу господина графа, дабы он встретил вас в подобающем виде!

– Давай, – разрешил я.

– Я быстро, – пообещал он.

– Не задерживайся, – бросил я брезгливо.

Он исчез, я беззлобно подумал, что уже не «примет», а «встретит», а задержка вызвана тем, что граф постарается одеться подостойнее, не в халате же принимать… нет, встречать высокого, даже очень высокого потому, что явился с армией, а выше такого гостя уже не бывает.

Вернулся управляющий почти бегом, во всяком случае, щеки раскраснелись и малость захекался.

– Прошу вас за мной…

За открытой дверью нас ждал, заложив руки за спину, граф Дюренгард. Мои рыцари невольно подтянулись, хотя в первое мгновение смотрели на низкорослого и уродливого хозяина замка с некоторым снисхождением. Могучий, широкий и кривоногий, он стоял посреди зала, как вросшая в землю скала. Я отвесил легкий поклон, я моложе, он в свою очередь поклонился глубже.

Я сказал легко, приучая себя к такой манере:

– Дорогой граф, я рад вас видеть снова! Надеюсь, ваш дед, так поразивший меня, все так же молод и силен?

Он позволил улыбке слегка раздвинуть его каменные губы.

– Он был от вас в восторге. И будет рад с вами повидаться снова. Он считает вас своим ровесником… В смысле, исповедующим одинаковые правила рыцарства.

Когда мы уже с графом вошли в апартаменты его деда, я не отказал себе в удовольствии смотреть не на него, а на своих спутников. На этот раз челюсти отвисли у всех троих, а сэр Гаррет, дед Дюренгарда, думаю, был на меня не в обиде за такое невнимание, прекрасно понимая причину моей ехиднейшей улыбочки.

Сэр Гаррет, как мне показалось, за это время еще подрос, хотя и так с огра. Барон Альбрехт быстро посмотрел на меня, проверяя, в самом ли деле дед Дюренгарда выше меняпочти на голову и шире вдвое. Сэр Гаррет, моложавый и крепко сбитый, похожий если не на внука графа, то на его сына, легко помахал над головой дланью размером с бревно.

– Сэр Ричард, как я рад!.. О, здесь и ваша милая собачка…

От его львиного рыка затрепетали язычки свечей по всему залу. Бобик подошел и помахал ему хвостом. Сэр Гаррет безбоязненно погладил его по голове. Мне показалось, что Бобик посмотрел на него с некоторым интересом, словно Гаррет некогда входил в число его знакомых. Или сохранил их запах.

Я с почтением поклонился.

– Сэр Гаррет… это мои друзья: сэр Растер, сэр Максимилиан, сэр Альбрехт. Войдя в этот прекрасный город, мы сразу же поспешили нанести вам визит!

Он прогудел довольно:

– Прекрасно. Прекрасно… Садитесь, рассказывайте, что это вы затеяли.

Граф Дюренгард выждал на правах хозяина, пока мы сели, сам опустился на стул по другую сторону стола. Бобик лег возле моей ноги, зевнул и сделал вид, что заснул.

Я сказал учтиво, но с надлежащей твердостью в голосе:

– Как люди из действительно рыцарского края, где дух доблести, отваги и чести не просто жив, а командует всеми мужчинами… хочу еще раз заверить в своем почтении и уважении благородных рыцарей герцога Дюренгарда и вас, дорогой сэр Гаррет! Мы крайне сожалеем, что в этом погрязшем мире и забывающем о славных нравах рыцарства ваши таланты не востребованы.

– Да, – сказал сэр Растер твердо, голос его напоминал гарретовский, и сам Растер казался его уменьшенной копией. – Это да. Ага.

Макс смотрел на Гаррета восторженными глазами, лишь изредка переводил взгляд на графа, все стараясь понять, почему внук выглядит старше деда.

Гаррет хмыкнул.

– Наверное, наше время прошло?

– Нет, – отрезал я твердо. – Мы пришли, оскорбленные в своих лучших чувствах из-за попрания святых идеалов рыцарства! Господь велел, чтобы крестьянин пахал, купецторговал, монах молился, а рыцарь правил! И как только эта стройная пирамида нарушается… Все рушится!

Сэр Растер стукнул кулаком по столу.

– Не допустим!

– Вот-вот, – сказал я. – Не допустим. Дорогой граф, дорогой сэр Гаррет! Мы – рыцари, а значит, принадлежим к одному братству благородных людей. Подлые люди везде одинаковы, а мы, рыцари, в каком бы королевстве ни были, всегда чувствуем корпоративную… в смысле, клановую этику и общность! И потому вы, как сами понимаете, мне гораздо дороже, чем даже мои соотечественники простого сословия, купцы какие-нибудь или ремесленники. И здесь я сразу же примчался к вам…

Сэр Гаррет кивнул, взглянул в сторону двери и сделал слабое движение рукой. Появился слуга, выслушал приказ, отданный почти шепотом, вскоре в комнату внесли золотые кубки и вино в небольших кувшинах. Сэр Растер довольно крякнул и посмотрел на сэра Гаррета так, словно уже ходил с ним даже по бабам, а не то что пьянствовал в кабаках.

– Я слушаю вас, – сказал Гаррет мне, – слушаю очень внимательно. И внук мой слушает, хоть и молчит. Он вообще и по жизни молчун.

– Дорогой сэр Гаррет, – сказал я бодро, – понимаю, что вы все еще страдаете от душевной раны, нанесенной вам подлым сословием… А еще от невнимания короля. Однако лучший способ залечить ее – послужить своему королевству!

Прежде чем сэр Гаррет открыл рот, Дюренгард спросил с подозрением:

– Что вы имеете в виду?

– Возглавить вооруженные силы города, – пояснил я.

– Простите…

Он попробовал откинуться на спинку кресла, на лице проступило сильнейшее неудовольствие.

Я воскликнул торопливо:

– Граф, конечно же, я вовсе не имею в виду милицию! Как вы могли такое подумать?.. Нет, вы должны командовать лишь благородными рыцарями из семей с хорошими нравственными традициями и благородной кровью!.. Конечно, и городская милиция, как и вся стража, будет в вашем распоряжении, но командовать ею вы поручите кому-нибудь из младших рыцарей, а то и вовсе одному из простых, но опытных воинов, которые прошли с вами по славным дорогам подвигов и свершений… Да, кстати, я этот вопрос уже решил за вас, назначив опытного и прошедшего многие войны рыцаря.

Барон Альбрехт кашлянул и сказал почтительнейшим тоном:

– Только человек благородного происхождения должен командовать теми, у кого в руках оружие.

Сэр Растер прогудел:

– Осмелюсь заметить, что простолюдины, как их ни бей… ха-ха… никогда не научатся хвататься за меч с нужной стороны! А у нас, рыцарей, это в крови.

Он сам налил себе вина, не дождавшись, пока это сделают слуги, спохватился и наполнил кубки графу и сэру Гаррету. Макс налил мне и барону Альбрехту.

Я поднял кубок в поднятой руке.

– За возвращение к доблестным традициям наших предков!.. За жизнь, где честь и верность – не пустой звук!

Глава 12

Утром солнце уже жаркое, но с моря накатывается восхитительная свежесть, воздух чистый. Разом исчезли все запахи подгорелой рыбы и пережаренного мяса, моя грудь поднялась, заглатывая легкими свежесть, как сэр Растер хорошее вино.

Улицы политы водой, здорово, от высоких деревьев с роскошными кронами падает тень на одну сторону улицы, там еще прохладнее. Со стороны городских ворот бегут, гортанно вскрикивая, овечьи стада, за ними с длинными палками в руках пастухи, прокаленные солнцем дочерна, но в белых бараньих шапках даже в такую жару.

Мы выехали из ворот замка навстречу телегам, на которых в город из сел везут свежий сыр, творог, молоко, масло, корзины с овощами, а также аккуратно расколотые дрова.Бобик бежал впереди сытый, довольный, с отвисшим брюхом, потяжелевший вдвое.

Сэр Растер рассказывал с довольным хохотом, как они закончили пир уже вдвоем с сэром Гарретом, после того, как все слабые… он ни на кого не указывает пальцем, как все слабые кое-как вылезли из-за стола, поддерживая руками животы.

Макс все вспоминал, какие дивные мечи, топоры и доспехи видел в оружейной графа, только барон Альбрехт ехал молча, наконец проронил негромко:

– Ну и жук вы, сэр Ричард!

– Я? – спросил я встревоженно.

– Ну да, – подтвердил он. – С какой искренностью говорили о возрождении древних традиций рыцарства! Как у вас горели глаза! Как дрожал и срывался от восторга голос!.. Были мгновения, когда верил даже я.

Я в великом смущении развел руками.

– Дорогой барон, вы еще больше удивитесь, если скажу, что я не врал. Я в самом деле восхищен рыцарством, в восторге от обетов, от принципов верности и чести…

Он нахмурился.

– А как же с похвалами в адрес торговцев?

Я ответил со вздохом:

– Тоже говорил совершенно искренне! Я понимаю правоту тех и других. Я сочувствую тем и другим. И хотя они бьются друг с другом на полное истребление, но я тупо стараюсь их как-то примирить… или заставить сосуществовать. Уж мне ли не знать, кто кого похоронит! Но вот пытаюсь. Правда, барон, я и тогда был искренним.

Он опасливо отодвинулся от меня, словно шизофрения в виде раздвоения личности бывает заразной.

– Сэр Ричард, – спросил он шокированно, – как можно быть искренним… провозглашая такие разные цели?

– Вот такое я чудовище, – согласился я.

Покинув Тараскон, мы с незначительными боями и мелкими стычками прошли по всему побережью. Варвары к морю почему-то не захотели, остановившись перед столицей, а мы здесь мягко, но настойчиво захватывали всюду власть. В городах и крепостях, ссылаясь на временные трудности военного времени, оставляли гарнизоны, с ходу уничтожали языческие храмы, истребляя всех, кто там оказывался, это допустимые даже по международным нормам «неизбежные потери среди гражданского населения».

Народ на первых порах оказывал поддержку, ибо в черных мессах участвуют только проклятые аристократы. Не давая никому опомниться, мы сразу восстанавливали права церкви на свободу от налогов, на иммунитет и право убежища. Духовенство снова освобождали от всех повинностей, которые на них успели повесить мстительные горожане. Яраспорядился вышвырнуть из стен монастыря успевших окопаться в таком лакомом месте, а если кто пикнет – рубить на месте, дабы знали, что если церковь не умеет защищаться по своей кротости, то защитники у нее найдутся совсем не кроткие.

Церковь снова из ползущей в арьергарде телеги, куда складывают раненных жизнью, нашими усилиями превращается в пылающий факел, что поведет народ Сен-Мари сквозь тьму к культуре и цивилизации «по-армландски».

Закат был бледен и невыразителен, солнце тонуло в лиловой мути, когда мы вышли на край ужасающего раскола в толще земли. Он показался мне «Хребтом наоборот», словноиз этой бездны его подняли и поставили там, отделив Юг от Севера. Сколько мы ни смотрели в пропасть, сколько ни бросали туда камней, они долго летели, пока не исчезали из виду. И – никакого стука о дно.

В двух милях, как доложил сэр Норберт, эту пропасть соединяет в одном месте странная скала: по ней можно с огромным трудом, рискуя сорваться, перейти на ту сторону. Но там еще такие же провалы и тропки над краем пропасти, а сверху замечены сторожевые вышки.

Я со вздохом развел руками.

– Будем считать, что мы здесь закончили свой славный поход. Сэр Ришар, распорядитесь оставить здесь надежный отряд, который и сам не сунется в опасный анклав, но и оттуда народ не пропустит. Судя по этим тропкам, оттуда тоже могут только по одному, да и то ползком.

Ришар долго с угрюмым неодобрением рассматривал последствия катаклизма.

– Вы правы, – проронил он наконец, – десятка человек достаточно, но я оставлю полсотни. Чтобы не скучно. А также пару телег, шатры и все необходимое. Определим время такого дежурства.

Сэр Норберт сказал с несколько виноватым видом:

– В это графство Ундерланд даже торговцы пробираются по одному человеку! По краю пропасти, через висячие мостики, а те часто уничтожает то огненная лава, то внезапно налетающие штормы.

Граф Ришар еще раз окинул взором жутковатый пейзаж, словно оценивал возможность провести войско.

– Никуда не денутся, – сказал он уверенно. – Даже морем удрать им не удастся, нечем… Сэр Ричард, даже не думайте!

Голос был предостерегающим, я сказал поспешно:

– Нет-нет, граф! Я как раз думал о столице.

– Да, – согласился он, – пора возвращаться к столице.

Он повернул коня и величественно поехал вдоль расположившегося на отдых войска. Барон Альбрехт посмотрел ему вслед, на меня, снова на удаляющегося графа.

– Сэр Ричард, – сказал он с кривой улыбкой на лице, – а вы, получается, как ни странно, неплохой правитель.

Я спросил настороженно:

– Что вас наконец-то толкнуло к такому глубокомысленному выводу?

Он снова кивнул вслед графу и сопровождающих его рыцарей.

– Боятся не вас, а за вас.

– А-а-а-а, – сказал я, – ну, это у графа неожиданный приступ милосердия. Он вообще не любит терять боевые единицы… зря.

После ночного отдыха с первыми лучами солнца пропели трубы, рыцари садились на коней. Под столицей нас ждет большая часть войска и все кнехты, все верно, как мы и полагали, в этой части королевства мы практически не встретили варваров, за исключением разведчиков, так что стратегически верно было послать в такой дальний рейд одну конницу.

Я иногда выезжал вперед, но сэр Норберт бдит, чтобы я не выдвигался дальше, чем его легкие всадники, иногда я отставал, чтобы посмотреть, во что превращается плодородная пашня, когда, срезая крюк, напрямую пройдет многотысячное конное войско…

Сейчас я оглянулся на свое воинство, и сердце застучало от гордости. До чего же красиво льется стальной поток! Солнце тускло блестит на металле, головы и лица закрыты красиво выкованными шлемами, за плечами трепещут по ветру плащи, но помимо того, что каждый в кольчуге, поверх еще и стальные пластины доспехов, а левый бок закрытстальным, а не деревянным, как у варваров, щитом.

Все в белых плащах поверх стальных доспехов, красные кресты горят, как пролитая кровь, которую не страшатся проливать во имя веры, как свою, так и чужую.