Чтение 13–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Я вздохнул:

– Как же не люблю соревноваться с женщинами!

– А уж как не люблю я, – сказал он со вздохом. – Мое дело – охрана крепости. Все, что кроме, вгоняет в тоску.

В дверях низко поклонилась служанка, меня еще помнят, Мартин вежливо пропустил сюзерена вперед. Я медленно шел через холл, здесь все так же со второго этажа свисаютдлинные красные полотнища, огромные декоративные щиты на стенах, стены отделаны светлым деревом, хотя в прошлый раз, насколько помню, преобладали темные тона.

Я остановился, Мартин взглянул с ожиданием, я приподнял бровь, он проследил взглядом, вздохнул. По лестнице медленно и величаво спускается леди Элинор, прекрасная, молодая и цветущая. Голубое платье, перехваченное в поясе тонким ремешком, подчеркивает гибкую фигуру, длинные волосы ниспадают на спину, а сверху их придерживает широкий золотой обруч с синими камнями. Очень красиво, согласен, а еще и крохотные висюльки, как густые реснички, прекрасное произведение искусства.

– Леди Элинор, – сказал я первым и поклонился учтиво.

– Сэр Ричард, – ответила она с милостивой улыбкой и подала руку.

Можно бы поцеловать, но я понял как просьбу помочь сойти с последних ступеней, потому подхватил ее и бережно помог спуститься на один уровень со мной, где ей тут же пришлось вскинуть голову. Глаза ярко-синие, под цвет платья, волосы на глазах из пурпурно-красных превратились в насыщенно-желтые, прекрасный цвет близкого к заходусолнца.

Мои ноздри уловили тонкий пряный аромат благовоний. Я поймал себя на том, что с огромным удовольствием смотрю в ее безукоризненное лицо, изысканное и совершеннейшее, каких в природе не бывает.

В первый раз, когда я встретил леди Элинор, у нее была такая же идеально чистая кожа и вылепленный лучшими дизайнерами носик, аккуратный и чуть-чуть вздернутый, а глаза удивительно зеленые, обрамленные длиннющими загнутыми ресницами. Настолько зеленые, словно подсвеченные изнутри…

– Сэр Ричард? – повторила она.

Я ответил с застенчивой улыбкой, это я изобразить могу без труда:

– Простите, леди Элинор, залюбовался.

Она царственно улыбнулась.

– Вы мне льстите, сэр Ричард.

– Нисколько, – заверил я. – Прозвучит банально, если скажу, что вы самая безукоризненная женщина на свете, но это чистая правда. Хотя, конечно, безукоризненная внешность – не самое важное даже для женщины. Уверен, что герцог любит вас за нечто более ценное.

Она слегка нахмурилась, это нечто более ценное может быть и у других женщин, предпочтительнее бы соревноваться с ними именно во внешности, но снова улыбнулась и сказала таким сладким голосом, что в холл сразу начали залетать со двора в поисках меда пчелы и бабочки:

– Сэр Ричард, вы, вероятно, проделали большой путь…

– Точно, – согласился я.

– …хотя по вам это не видно, – добавила она. – Будьте моим гостем, примите ванну, а за обедом расскажете, что вас привело в нашу крепость.

Хорошо хоть не в «мою крепость», мелькнула мысль. Хотя «будьте моим гостем» уже должно насторожить, все-таки она не единственная хозяйка. Как же не хочется снова препираться и конфликтовать с женщиной.

– С удовольствием, – ответил я, сразу вспомнив, что в первый раз мне спину терла сама леди Дженнифер, прикинувшись служанкой. – Ванны у вас особенные!

Она хитро улыбнулась, словно стоит мне намекнуть, и она сама явится помочь мне омыть натруженные во время скачки на коне чресла.

– У нас многое поменялось, – сообщила она. – Ждем вас, сэр Ричард.

Глава 16

Мыться я не стал, медведь всю жизнь не моется, а царь зверей, да и не слишком уж пыльно в небесах, но, выдерживая этикет, позволил служанке провести меня в просторную комнату с огромной кроватью, хорошей мебелью и множеством ковров на стенах.

Девушка остановилась в ожидании, я посмотрел на нее бараньим взглядом. Она быстро зыркнула на постель, потупила глазки, а щечки слегка зарделись. Молодец леди Элинор, везде старается получить хоть крохотное преимущество.

– Спасибо, – произнес я благосклонно. – Иди отдыхай.

– Как скажете, ваша светлость, – произнесла она нежнейшим голоском и посмотрела на меня невинными глазами. – Если что потребуется, я тут рядом… Может быть, сапоги помочь снять?

Я отмахнулся.

– А зачем? Некоторые дурни еще и носки снимают… Иди-иди, мне лежать некогда.

Она отступила к двери, на кукольном личике отразилось сильнейшее разочарование, словно ей за интим с гостем пообещали дать большой пряник, но я отвернулся с каменным лицом и через пару секунд услышал, как дверь тихонько закрылась.

Мысли скачут хаотично, то подумалось вдруг, что давненько не показывались ни Тертуллиан, ни Сатана, и хотя по времени не так уж и давно, но столько событий промелькнуло, могли бы уже… то тревожно, как поведет себя Альвар Зольмс в Тарасконе, там много чего надо делать немедленно, но главное – сразу заложить фундаменты двух крепостей на краях бухты, что, как подкова, врезается в побережье…

Еще троллей из приносящих жертвы человеческие надо перевести в народ, приносящий жертвы баранами… А еще что-то надо насчет устойчивости власти. Если у руля честнейшие, нравственные и высокоморальные – мир зальет кровью, а террор будет набирать обороты. Это показала не только Великая французская революция. Если у власти подлецы и циники – мир будет благоденствовать спокойно и счастливо, пока не сгниет, что меня тоже не совсем устраивает…

Голова начала накаляться, я тяжело вздохнул и поднялся. Одни проблемы, а как хорошо было совсем недавно! Скакал себе на Зайчике, в сторонке всегда мчится с высунутым языком и вытаращенными глазами Адский Пес, никаких проблем…

– Логирд, – сказал я негромко. – А сюда можешь?

Ничего не произошло, я подумал, что выгляжу глупо, если за мной кто-то наблюдает в дырочку, и на всякий случай добавил с сожалением:

– Жаль, что занят… Посмотрел бы, как придется здесь карать и миловать. Ладно, огненный дракон мне поможет, если что…

Походил по комнате, давая время леди Элинор собраться с мыслями и приготовить для меня ловушки, толкнул дверь и вышел в коридор. Пусто, как и на лестнице, это не дворец в Геннегау, где из-за обилия придворных яблоку негде упасть. Здесь же крепость строилась на вырост и всегда готова принять великое множество людей в доспехах и с оружием.

Возле двери леди Элинор ни стражи, ни служанки на стульчике, готовой прибежать на зов. Я обратил внимание на богатую отделку и массивную дверную ручку в виде оскаленной головы дракона. В выпуклых глазах злобным огнем горят крохотные рубины. Мне показалась, что металлическая рептилия следит за мной и готовится исподтишка вонзить зубы.

Рука леди Элинор чувствуется во всем, хотя, честно говоря, с ее приходом крепость приобрела несколько более жилой вид даже снаружи. А внутри так и вовсе эти свисающие со стен длинные полотнища красной, желтой и оранжевой материи придают более жилой вид.

Я щелкнул земноводное по металлическому носу, рубиновые глаза продолжали таращиться мимо, я перевел дыхание и уже спокойнее открыл дверь.

В лицо пахнуло пряными ароматами ночных цветов. Я снова насторожился, у леди Элинор ничего не бывает просто так. Мощные запахи могут прикрывать пронизывающую комнату магию…

Несмотря на солнце за окном, в комнате леди Элинор изящный полумрак. На столе шесть светильников, в каждом по шесть свечей, это больше, чем нужно. Свечи горят ярко, заливая щедрым огнем не только столешницу, но и всю комнату, однако в комнате все тот же альковный полумрак, хотя не думаю, что леди Элинор сработает так прямо. Скорее всего, хочет, чтобы я настроился на альковность, ждал ее, а это мужчин обезоруживает больше всего.

Я остановился на пороге, по телу пробежала дрожь, в комнате мелькнули странные тени. Просторная комната вся в светлых радостных тонах: от красного до желтого. Лишь в одном месте допущен холодноватый синий цвет, и, как ни странно, это массивное широкое ложе с голубым покрывалом.

Леди Элинор наблюдает у окна за происходящим во дворе. Я успел оценить ее фигуру сзади, а когда она медленно поворачивалась ко мне, еще и дала мне возможность лицезреть линию ее изумительной груди, а также строгий профиль безукоризненного лица и взмах длинных ресниц.

– Леди Элинор, – произнес я и после короткой паузы добавил: – Вы… э-э-э… прекрасны.

Легкая улыбка появилась на ее красивых губах, но глаза оставались серьезными.

– Трудно было выдавить? – поинтересовалась она почти сочувствующе.

– Не очень, – ответил я. – Вы в самом деле… это… прекрасны. Без дураков.

Она снова улыбнулась и указала на кресло возле стола. Я подождал, пока сядет, опустился сам, уже предполагая, что усадила рядом не случайно, у таких женщин случайностей не бывает.

Лицо спокойное, как и надлежит хозяйке огромной крепости, по ее виду могут судить вообще о положении дел, в глазах понимание и сочувствие.

– Что-то стряслось, сэр Ричард?

Голос ее звучал ровно, контролируемо, чтобы и доброжелательности в меру, и властная нотка чувствовалась.

Я ответил вежливо:

– Леди Элинор, что же вы так… А предположить, что просто заскочил по дороге проведать родню?

Она покачала головой, на губах мелькнула тень улыбки и тут же исчезла.

– Вы не сентиментальны, сэр Ричард. И весь в делах.

– Увы, – согласился я, – сейчас, вы правы, я по делу. Но это касается воинских занятий, вам это скучно и неинтересно. Вот вернется наш герцог…

Она сказала с печалью:

– Вы знаете, где он сейчас.

– Тогда, – сказал я негромко, но так, что она заметила стальной кулак в бархатной перчатке, – я буду решать эти и прочие назревшие вопросы сам.

Она выдавила из себя улыбку.

– Сэр Ричард…

– Что? – спросил я. – Как я понимаю, вы целиком и полностью полагаетесь на мои решения, не так ли, леди Элинор? Будучи разумной женщиной, а вы, без сомнения, очень разумны, несмотря на вашу ослепляющую красоту… конечно же, даже не будете спрашивать, что я намерен делать?

Она с усилием держала на лице улыбку, хотя та заметно побледнела, несмотря на все усилия лицевых мускулов.

– Сэр Ричард, я столько лет жила одна, – произнесла она все тем же контролируемым голосом, – что просто привыкла сама решать в своем хозяйстве.

– В своем, – подчеркнул я. – И, конечно же, как разумная женщина, вы не станете… вернее, вы охотно передоверите мужские дела мужчинам. Я – сэр Ричард Валленштейн Брабантский, кто бы и что по этому поводу ни говорил и даже ни думал. Из скромности умалчиваю, что я еще и майордом королевства Сен-Мари… о чем вы не можете не знать. Вычто-то сказали, леди Элинор?

Она опустила взгляд, щеки побледнели. После трудной паузы произнесла с тяжелым вздохом:

– Все будет, как вы скажете, сэр Ричард.

– Вот и хорошо, – воскликнул я с жестоким весельем. – Значит, мне совсем не нужно идти на крайние меры. Хорошо, леди Элинор, я рад, что у нас полное взаимопонимание.Мне это нравится. Мне вообще нравится ладить с людьми.

– Со всеми? – спросила она. – До нас доходят ужасающие слухи о вашей жестокости.

Я отмахнулся.

– Клевета.

– Во всем?

– Не знаю, – сказал я, – в чем именно меня обвиняют. Но ни один невинный не пострадал. Разве что кто сдуру? Война закончилась, а политика вся на том, чтобы людям нравиться. Тогда работают лучше, а это значит, стричь их легче…

Она слушала с милой улыбкой красивой и недалекой женщины, что старается нравиться мужчинам даже просто так, по своей женской сути, не ставя целью что-то получить отних, это получится само собой, мужчины не могут не задаривать за такие пустяки, как многозначительный взгляд, мимолетная улыбка, оброненный платок, легкое касание локтем…

Я на том же уровне изображаю довольного жизнью типа, у которого все схвачено, а рядом с женщиной он привычно думает только о том, что у нее под платьем.

И хотя оба понимаем, что играем роли, но весь мир, исключая простолюдинов, играет…

И все-таки я чувствовал, как теплота, покой и тихое очарование обстановки начинают успокаивающе расслаблять мои вечно взведенные мышцы. От огромного камина в трех шагах идет хорошее сухое тепло, там красочная россыпь крупных багровых углей, еще не подернутых пеплом, кое-где даже высовываются дразнящие язычки огня. Я быстро зыркнул в тепловом диапазоне, в камине пусто, стенки и дно выскоблены до блеска заботливыми руками служанок.

– А зимой, – сказал я небрежно, – хоть греет?

Она повернула голову в ту сторону, куда я кивнул, помедлила с ответом, слишком быстро я все понял, заставила себя улыбнуться.

– Да, конечно… Вы же чувствуете тепло?

– Чувства могут быть и ложными, – напомнил я. – Особенно, когда имеешь дело с женщинами… конечно, я не имею в виду вас, леди Элинор. У нас все взаимно честно. Но такую магию я приветствую. Облегчение первобытно-общинного ручного труда…

Она поинтересовалось кротко:

– А если церковь не одобряет?

– Церковь в своем бесконечном милосердии, – сказал я, – закрывает глаза на то, что происходит в домах за плотно закрытыми дверьми и опущенными шторами. Для церкви в первую очередь важнее мораль общества, а уже потом – отдельного человека. Хотя, конечно, главная цель – перевоспитать самого человека.

Она заметила язвительно:

– Средствами инквизиции?.. Кстати, как это вы без той замечательной во всех отношениях собачки?

– Что вы все о собачке в первую очередь, – спросил я, делая вид, что уязвлен. – Я здесь, разве этого мало?

– Да как-то привычнее. В дальние походы вы всегда…

Я спросил удивленно:

– Какие дальние? Я только что пил кофе у себя во дворце! Но вошел прямо в своем кабинете в особую дверь… и вот здесь. Леди Элинор, уж не считаете ли вы, что я что-то потерял или чему-то разучился? Я такой, только гребу и хапаю. Для себя и для отечества. Умею я, сразу признаю честно, намного больше, чем в далеком прошлом.

– Но больше для себя? – поинтересовалась она шутливо, но не смогла убрать глубокую озабоченность из голоса.

– Моя мощь растет вместе с мощью моего… влияния, – ответил я дипломатично. Государство – это я.

Она держалась скованнее, хотя заметно только опытному глазу, но я знаю ее, как облупленную, видел всякой, даже голой, перед таким презренным слугой, каким был я, не стеснялась, так что теперь знаю все ее карты. Я-то свои всегда держал близко к груди, не раскрывал, теперь пусть гадает, где говорю правду, где приврал.

– Мощь, – произнесла она негромко, – влияние, власть… Я понимаю, трусы должны иметь власть, иначе им боязно… А зачем власть вам, сэр Ричард?

Я пожал плечами.

– Дык все к ней рвутся!.. Полистать хроники, там все войны, перевороты, заговоры, убийства родни – из-за страстного желания захватить трон!

Она медленно опустила и подняла веки, чтобы я лучше рассмотрел и оценил ее длинные густые и красиво закрученные кверху ресницы.

– Верно, – произнесла она ровным и таким же безукоризненно отшлифованным голосом, – все. Но разве вы тоже «все», сэр Ричард?

Я ответил залихватским тоном:

– Конечно, я уникален. Единственный и неповторимый! Но опыт говорит, что каждый из нас считает себя уникальным и необычным, а остальных… «всеми». Так что иногда начинаю сомневаться в своей уникальности и с ужасом думаю, вдруг я тоже эти самые «все».

– Предпосылки есть? – поинтересовалась она.

– Есть, – признался я. – Вот смотрю на вас, леди Элинор, и такие грешные мысли в моей голове! А это значит, что и я как все… Хуже того, как все мужчины!

Она улыбнулась.

– Ах, сэр Ричард! Ну тогда в самом деле не скрывайте своих возвышенных чувств. Например, эту вот любовь к власти.

Я вздохнул и развел руками.

– Все хорошо, зачем такое скрывать, когда никто не скрывает. Но я, на свою беду, успел ухватить того, что не все знают. Так что хоть в этом я не все… За власть приходится платить… Знаете чем?

– Страхом за жизнь?

– Хуже, – ответил я.

– Что может быть хуже?

– Ответственность, – пояснил я. – Это хуже постоянной боязни покушений! Что, и вы этого не знали? Значит, у вас еще не было подлинной власти, леди Элинор.

Она прямо взглянула мне в глаза.

– Вы так думаете? У волшебницы власти больше, чем у королей. Но насчет ответственности вы, как ни странно, правы.

Я спросил уязвленно:

– Почему странно?

Она ответила с туманной улыбкой:

– Молодые рыцари про ответственность начинают думать… очень не скоро. Вы ведь молоды?

– Стар на голову, – ответил я шутливо, – моложе в других местах. Не секрет, что даже самая малая доля власти легко кружит неразвитые головы. А у меня, как уже сказал, голова – самое крепкое место.

– Это как?

– Я ею ем. А еще – прошибаю стены.

Она игриво улыбнулась.

– Значит, у вас немало и слабых мест?

Я небрежно отмахнулся.

– Если у власти мудрая голова, слабости молчат в тряпочку. Я за разумный деспотизм. За деспотизм разума, во!.. Но что-то у нас с вами, леди Элинор, разминка пошла как-то вкривь. Диссонанс некий.

– В чем?

Я ответил скорбно:

– Когда я начинаю про прелести вашей фигуры, вы говорите о политике и власти, когда я о королевстве, вы показываете мне ножку из-под платья… Это отвлекает!

– Может быть, – ответила она и посмотрела мне в глаза прямо, – это и есть нужный баланс?

Я подумал, сказал вынужденно:

– Наверное, вы правы. То и другое в полной мере – чревато. Боком! Вы по своей мудрости умело определили черту, которую переступать не стоит. Даже не черту, а коридор,за края которого… гм… ни в одну сторону. В общем, пойду-ка отыщу леди Дженнифер. Уверен, вы ладите.

Она проводила меня долгим и, думаю, ненавидящим взором, но это уже неважно. Сам чувствую себя подлым скотом, когда вот так выкручиваю руки красивой женщине, принуждая к чему-то, но с такими иначе нельзя, признают только силу и угрозы. Если сошлись бы на каких-то договорах, нашла бы способ нарушить и обвинить в этом меня. Кроме того, принуждаю просто не лезть в мои дела, а вовсе не к оказанию каких-то особых услуг.

Хотя, гм, мысли лезут в голову всякие. Я не знаю, как настоящие паладины и подвижники ухитряются не грешить даже в мыслях, это вообще не укладывается в голову и даже вдоль спинного хребта, я вон чего только не…

Глава 17

Во дворе я сразу стал центром опасливого внимания, но никто не бросился с просьбами, прошениями, петициями. Высокие звания защищают: Геллеспонт был неприступнее Дарданелл, а майордом отпугивает народ одним титулом, в то время как к графу обращаться с просьбами самое то.

В окне караулки мелькнуло лицо Мартина. Дверь с грохотом распахнулась, он появился бодрый и собранный, словно сейчас на коня и в жаркий бой.

– Ваша светлость, – произнес он с готовностью, – какие указания?

Я отмахнулся.

– Расслабься, никаких.

Он повернулся на месте, как осадная башня, глаза раздраженно блеснули.

– Народ шепчется. Не могут привыкнуть, что такой могучий лорд и без свиты! Я уже устал повторять, что орлы парят в одиночку, бараны пасутся стадами. Все равно тревожатся… Да и собачки нет, а с нею было хоть и страшно, но спокойнее.

Я сказал неуверенно:

– Привыкнут… может быть. Эх, хотя бы леди Дженнифер вернулась поскорее. К Уэстефорду зайти, что ли?.. Понимаешь, Мартин, хреново мне что-то. Раньше было все просто и ясно, а сейчас как ночью в лесу. Мне и сейчас надо действовать так, как раньше: быстро, напористо, уверенно, продвигаться семимильными шагами, а я топчусь на месте, вынужденно отвлекаясь на незапланированные мелочи.

Он покрутил головой.

– Вы очень молоды, сэр Ричард. Очень!

Я огрызнулся:

– Откуда это видно?

– Вся жизнь состоит из мелочей, – сообщил он. – Мы все строим великие планы, но увязаем и увязаем. Вам еще повезло… Вы ломились вперед, как бык через камыши, не обращая внимания на быт. Но так долго не бывает даже у великих. Дьявол ловит нас именно на мелочах.

Я стиснул челюсти так, что заломило в висках.