Чтение 22–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Я сказал сочувствующе:

– Сверху не видно.

– Тот, – сказал он веско, – кто сверху, видеть обязан. Иначе слазь! Так что еще раз советую: туда лучше и не пытаться. Замок давно облюбовала нечистая сила!.. Его сеньор еще сто лет назад продал душу дьяволу.

– Точно?

– Говорят, – ответил он равнодушно.

– Может, врут?

Он пожал плечами.

– Вон на господина Клименталя или господина Урлоса так не говорят же?.. Вообще никто такое и не скажет!.. А на того сеньора все показывают пальцем.

– Логично, – согласился я, бросив под стол половину утки. Подумал, что утка жирная, а жир у них тугоплавкий, отправил следом и вторую половину.

Крестьянин проследил, как режу кролика, сказал понимающе:

– А вы из действительно благородных…

– Это как?

– Бедные благородные все жрут, – объяснил он. – А богатые харчами перебирают.

Я возразил:

– Был бы я богатым, скитался бы по таким дорогам?

Он посмотрел хитро.

– Мало ли какая блажь придет в голову?..

– Например?

Он хмыкнул:

– В золотой клетке птицы не поют.

Я допил из своей чаши, поднялся.

– Спасибо за компанию. Надеюсь, с этим кувшином и вдвоем справитесь! С виду вы ребята крепкие.

Оба заулыбались довольно.

– Счастливой дороги, ваша милость!

– Спасибо, – ответил я вежливо. – Бобик, вылезай. Все кончилось.

Глава 10

Во дворе тихо, часть побитых убралась, другие у колодца замывают разбитые в кровь морды. На меня покосились злобно, но никто и слова не вякнул, а я прошелся к Зайчикунеспешно, напрягая мышцы и втягивая живот, вот я весь какой, весь тугой и круто сваренный, всегда готов к вызовам и всегда по-христиански – сторицей.

Сытый Бобик шел следом и весело скалился, понимает, гад, только комментирует про себя.

– Поедем обратно, – сказал я Зайчику. – Грубые тут люди какие-то. Не понимают нас…

Он вздохнул и посмотрел через мое плечо вдаль, словно видел в дымке прекрасные… или ужасающие города прошлого, на месте которых теперь лес, трава, дикие звери и люди, мало отличимые от зверей.

Бобик сперва бежал впереди лениво и тяжело, но вскоре утятина и крольчатина улеглись в животе, и он унесся огромными скачками, успевая показываться справа и слева почти одновременно.

Впереди на обочине дороги телега с унылой лошадкой, небогатый скарб, а группа хохочущих мужчин тискает двух женщин. Я придержал Зайчика, вполне возможно, забавляются свои же, шутки бывают и грубыми, но одна из женщин закричала отчаянно и беспомощно, вторая в бессилии уронила голову.

Я подумал тоскливо, что для торжества зла необходимо только одно условие – чтобы хорошие люди сидели сложа руки. Так что если я считаю себя хорошим, то должен даже через «не хочу» вступиться за этих людей. Благородное положение обязывает.

Тяжело вздохнув, я толкнул Зайчика и, подъехав ближе, велел властно:

– Эй, там!.. Оставьте их в покое.

Вожак оглянулся, смерил меня уважительным взглядом с головы до ног.

– Ты крепок, – заметил он, – но ты глуп.

– Почему?

– Родился таким.

– Нет, почему так решил?

– Считать не умеешь, – объяснил он. – Ты один, а нас восьмеро.

– Да, – согласился я, – для такого орла надо бы больше. Но я сегодня добрый и… отпускаю вас.

Он захохотал, очень довольный.

– Молодец! Люблю людей с юмором. За это мы тебя не убьем. Только отрубим руки… ха-ха… да ноги… га-га-га!

Один из разбойников принялся срывать с ближайшей ко мне женщины платье. Она кричала и закрывала ладонями оголенную грудь. Я послал Зайчика вперед, Бобик поглядывал на меня с надеждой, но я предостерегающе покачал головой.

Они еще не верили, что я вмешаюсь, за оружие ухватились, но запоздало. Я рубил, сбивал с ног, топтал, снова рубил, затем догонял и рубил. Последним был вожак, он закричал отчаянно:

– Ваша милость, пощадите! Мы не разбойники!

Я придержал меч.

– А кто?

– Мы идем на заработки, – прокричал он торопливо и перекрестился. – Вот крест даю!.. Трое плотников, четыре каменщика, а я столяр. Говорят, в городе нужны хорошие руки… А тут выпили малость, увидели женщин с повозкой… Дурь ударила в голову. Но и они виноваты!

– В чем?

– Не должны женщины ездить сами, – заявил он. – Если без мужчин – это уже общие женщины!

Я оглянулся на обеих женщин, одна с плачем собирала разбросанный скарб, вторая успокаивала ревущих в повозке детишек.

– Разные причины у разных людей, – ответил я. – И никто не вправе судить о других лишь на основании своего мнения. Может быть, их кормилец умер в дороге! Бесчестно пользоваться слабостью. Слабым надо помогать, это обязанность мужчин. А мужчина ли ты?

Я занес меч, он завопил:

– Да понял я, понял!.. Весь хмель из головы ушел. Раскаиваюсь, раскаиваюсь!.. И клянусь до конца жизни заботиться о них!

Я опустил меч, оглянулся на женщин. Обе повернули головы и смотрели со страхом.

– Слышали? – спросил я.

– Да, ваша милость, – сказала та, что старше.

– Что скажете?

Она проговорила распухшими губами, пальцы ее безуспешно старались свести вместе края разорванного платья:

– Я не верю ему.

Вторая сказала торопливо:

– Мама, он свое уже получил. Пусть уходит живым. Он такой урок запомнит. И другим закажет.

Мужчина подполз на коленях ближе, воздел ко мне руки.

– Ваша милость, не страха ради, а протрезвел я. Похоть ушла, и вижу, что скот я подлый! Если не простят меня – убейте. Если простят – клянусь всю жизнь о них заботиться.

Я коснулся кончиком меча его жилистой шеи. Женщины переглянулись, наконец и старшая махнула рукой.

– Сделанного не воротишь. Пусть живет. Но он должен уйти. Мы не хотим его видеть.

Я вложил меч в ножны. Разбойник поднялся, поклонился мне низко. Я сказал резко:

– Их добротой и милостью тебе дарована жизнь, хотя ты их намеревался обесчестить и ограбить. Иди!.. И пусть тебе будет стыдно всю оставшуюся жизнь.

Он отступил на пару шагов, прямо взглянул мне в лицо.

– С вашего позволения, ваша милость, если они меня отвергают, я пойду за ними на расстоянии и прослежу, чтобы им не чинили обид. И постараюсь заслужить их прощение.

Я повернул Зайчика в сторону дороги, старшая из женщин сказала с поклоном:

– Спасибо, сеньор. Мы знаем, долг рыцаря – защищать всех обиженных, но все равно спасибо.

– За что спасибо, – пробормотал я, – если это долг?

– Не все люди торопятся исполнять свой долг, – объяснила она. – Потому… спасибо.

Я отмахнулся.

– Ладно-ладно. Замок барона Клавдия в той стороне?

Женщина затрясла головой.

– Нет-нет, ваша светлость, это за вон теми холмами! Как только подниметесь на любой, сразу увидите поля, а на той стороне большой господский замок.

– Спасибо, – сказал я.

Все трое остались с открытыми от изумления ртами, а я понесся в сторону холмов. Что спас от разбойников – это понятно, рыцари берегут и защищают простолюдинов, но что поблагодарил – это диво дивное. Обычно рыцари вежливы только в своем кругу.

С холма открылся вид на небольшую речку, это граница между Турнедо и Армландией, за ней ухоженные поля, дальше сады, небольшое озеро, а на скальном выступе гордо высится замок. Средних размеров, но добротный, с единственной дорогой, что поднимается серпантином и проходит под прицелом лучников со стен с защитными сооружениями. Настоящий замок, хозяин которого понимает, что живет на границе с другим королевством.

Зайчик радостно пронесся наискось по мелководью. В самом глубоком месте справа и слева от его мощной груди поднялись широкие золотистые в ярком солнце крылья из прозрачнейшей воды.

На берег выметнулись, не замочив мне сапог, и почти сразу я услышал по ту сторону стены деревьев вдоль берега конский топот, ржание, лязг металла по металлу, яростные крики.

Зайчик пронесся между деревьями, я старательно пригибался, охнул: два отряда дерутся ожесточенно и насмерть. Большой теснит меньшего, над теми, где воинов больше почти вдвое, реет знамя со вздыбленным барсом, над меньшим – с молодым вепрем.

Кто под вздыбленным барсом, не знаю, но под гербом с изображением молодого вепря я узнал сэра Клавдия, которому король Барбаросса пожаловал баронство вблизи границ с Турнедо. Сэр Клавдий доблестно и самоотверженно сражался на Каталаундском турнире, а затем изо всех сил помогал королю вернуть почти потерянный трон.

– Вперед! – заорал я люто. – Наконец-то…

Зайчик довольно всхрапнул. Бобик несся рядом, поглядывая на меня с вопросом в глазах, но я выдернул из ножен меч и смотрел в стремительно приближающихся людей на конях. Ярость на этих людей, совершенно незнакомых и ничего мне не сделавших дурного, ударила в голову с такой мощью, что сам удивился: за что? Или просто повод выплеснуть накопившееся?

Мы врезались в отряд барсовцев, словно падающий с высокой горы валун в заросли сочного тростника. Я размахивал мечом и рубил во все стороны, но все равно Зайчик сбивает корпусом втрое больше. Я орал, рубил, сам понимал, что выгляжу ужасно и мерзко, но остановиться не мог, рубил, рассекал живые тела. На меня брызгала теплая кровь, рядом мелькало огромное черное тело, Адский Пес сбивал всадников вместе с конями, соревнуясь с арбогастром.

Мы промчались сквозь отряд, на открытом пространстве я повернул коня и ринулся рубить и убивать снова. С той стороны начал нарастать победный клич. Уставшие воины из последних сил перешли в контратаку. Мы втроем снова врубились и сеяли смерть вокруг, я только присматривал, чтобы Бобик не пускал в ход клыки. К нам пробились воины меньшей стороны, я их повел в последнюю атаку, и противник дрогнул, попятился, а потом их всадники начали поворачивать коней для бегства.

Таких убивать намного легче, но я резко ощутил, как боевая злость испарилась, с отвращением посмотрел на залитый по самую рукоять меч в моей руке, на красную от крови руку по плечо. Всадники пронеслись мимо, Бобик бросился было за ними, но вернулся и сел, глядя на меня влюбленными глазами.

Я оглядел его, открыл ему пасть и посмотрел на клыки. Слава богу, не пускал их в ход. Даже когти чистые.

Он вскочил и бросился мне на шею, я отбивался, в нашу сторону бросились люди с поднятыми мечами.

Я крикнул:

– Все в порядке!.. Мы свои.

– А собака? Господи, да таких собак на свете не бывает!

– Бывают крупнее, – заверил я.

Они отступили, когда я поднялся, в их глазах читалось, что и людей такого роста не бывает, но это значит только, что не встречали еще их соседа сэра Тамплиера.

– Спасибо, сэр, – проговорил старший из них почтительно, – за помощь… Мы слыхали о доблестном рыцаре на огромном черном коне и большой черной собаке, что сопровождает этого рыцаря… но не осмеливаюсь даже предположить, что они говорят о приближении самого лорда гроссграфа… если это правда, конечно.

– Можете осмелиться, – разрешил я.

Они опустились передо мной на колени.

– Ваша светлость!..

– Да-да, – согласился я. – Это я, эта самая светлость. Сэр Клавдий пустился в погоню?.. Вы можете подняться.

Один из кнехтов сказал торопливо:

– Победу надо закрепить. Был бы у меня конь… Вы надолго к нам, ваша светлость?

– Не больше, чем понадобится.

Оба поклонились, понимая, что лорд их отпускает, а я медленно пошел по прекрасному зеленому лугу, теперь истоптанному, залитому кровью, заваленному трупами людей и коней. Меня передернуло от жалобного ржания, как же не люблю, когда погибают лошади!.. Люди, хрен с ними. У них свободная воля, могли и не пойти в эту мясорубку, но конейпривели помимо их конской воли. Вот и сейчас лежат мертвые и умирающие…

Похоже, я не один такой: двое идут по полю и добивают плачущих животных, так и не понявших, за что их так жестоко рубили, кололи, за что им ломали ноги и вспарывали животы, если они всегда слушались, верно служили людям. У одного из милосердно прерывающих конские муки я увидел на лице слезы.

– Как твое имя?

– Питер, ваша светлость, – ответил он дрожащим голосом.

– Жалко коней? – спросил я.

Он вскинул голову и посмотрел на меня с вызовом.

– Жалко, ваша милость. Это божьи создания!

Я сказал невесело:

– Сказано точно. Их создал Господь непорочными, в то время как в каждом человеке есть и семя подлого змея. Ты чей?

– Ратник из отряда лорда Клавдия, ваша светлость!

– Если хочешь, – сказал я, – переходи на службу ко мне.

Он смотрел на меня пытливо, исподлобья, по-крестьянски рассудительно.

– А почему?

– Сам видишь, – ответил я, – почему.

Послышался далекий стук копыт. В нашу сторону красиво несется конный отряд, впереди могучий рыцарь в оранжевых, как солнце, доспехах, за ним знаменоносец гордо держит прапор с изображением молодого вепря. По их посадке и выправке сразу видно, возвращаются победители.

Сэр Клавдий бодро соскочил с коня, оруженосец принял у него шлем, обнажились густые черные с сильной проседью волосы. Сэр Клавдий подбежал ко мне и почтительно преклонил колено.

– Мой лорд!.. Моя жизнь в вашем распоряжении. Вы, как всегда, приносите победу.

– Ага, – сказал я с сомнением, – ну да, ну да. А что это у вас такой странный герб?.. Встаньте, сэр Клавдий.

Он поднялся, развел руками.

– Да, я уже давно не молодой кабанчик… Но я был простым и даже бесщитовым рыцарем, а Его Величество пожаловал мне эти земли и этот замок, где уже висел этот герб… Вот я и решил ничего не менять.

– Мудро, – одобрил я. – Это вы считаете, что поленились придумывать что-то свое, но рыцарство верит в ваше уважение к традициям. Вы как бы продолжаете род, прерванный вашим же мечом. Все правильно, сэр Клавдий. Это хороший герб! И не слишком заносчивый.

Он покачал головой.

– Мой лорд, но вы прибыли не ради этого пустяка?

– Вы правы, – согласился я. – Хотя такие пустяки, понятно, делают жизнь невыносимой. Мне понадобится ваша помощь, сэр Клавдий.

Он сказал счастливо:

– Располагайте мною, сэр Ричард!

Я спросил с сомнением:

– Что, вот так готовы все бросить и пойти выполнять мои распоряжения?

Он ответил с усмешкой на простодушном лице, что должна была выглядеть хитрой:

– Но я-то знаю, что все, кто с вами идет, получают даже больше, чем ожидали!

– Гм, – ответил я в затруднении, – не уверен, что это закон, а не аберрация. Ладно, сэр Клавдий, с благодарностью принимаю вашу помощь.

– Я счастлив, сэр Ричард. Что от меня потребуется?

Я в затруднении развел руками.

– Стыдно сказать, но не знаю, с чего начинать самому.

– Мне можно узнать, что вас привело в наши края?

– Можно.

Он слушал внимательно, лицо мрачнело, но озарилось, словно в хмурый день на него пал луч яркого солнца, когда я коротко упомянул, как открыл Великий Тоннель и провелчерез него огромную армию, застав богатое королевство врасплох.

– Сэр Ричард! Это же величайшая из побед!

– Но отец мой в плену, – напомнил я. – А это все перечеркивает. Неизвестно, что возжелает в виде выкупа Гиллеберд! Во всяком случае, не золото. Он и так в нем купается.

Глава 11

Когда мы подъезжали к замку, сэр Клавдий насторожился, привстал в стременах.

– А это еще кто?