Чтение 42–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

– Упаси Господи, – сказал я с чувством. – Торговля сближает народы. Где хорошо торгуют, там не воюют… я имею в виду грубо и примитивно, а больше торговыми санкциями, преференциями, поддержкой отечественного бизнеса, демпингом и прочими цивилизованными методами.

На его лице впервые проступило выражение, которого я раньше не видел: проблеск уважения. Половины сказанных мной слов вообще не слышал, о значении других догадался, но то, что оперирую ими небрежно, как светский щеголь сыплет перед дамами заученными любезностями, поразило всерьез.

– Вы знаете предмет, – заметил он чуть раскованнее, – о котором говорите.

– Спасибо, Ваше Величество.

– Когда-нибудь, – сказал он, – хотелось бы поговорить об этом подробнее. Среди моих ровесников есть умники, что и сейчас за дамами ухлестывают, как и в молодости лет, а я и тогда больше интересовался управлением… Потому, скажу честно, несмотря на всю… гм… необычность этой встречи, я получаю удовольствие от ваших речей…

Я кивнул, стараясь выглядеть польщенным, но не слишком, чтобы он не решил, что я купился на комплимент и начинаю терять бдительность.

– Спасибо, Ваше Величество. У нас с вами в самом деле всего лишь тайная встреча политиков. Решаем судьбы мира, который об этом еще не знает… да и зачем ему знать? Лучше спать будет. Словом, чтобы не затягивать, скажу в лоб, хотя это и нехарактерно для политика…

Он слушал, набычившись, но иногда бросал взгляды по сторонам.

– Говорите, сэр Ричард…

– Не буду хитрить, – сказал я. – Как вы уже знаете, мой отец, приехавший с выкупом, которого вы… умело захватили в плен, освобожден. Его тюремщики уничтожены. Я хотел разрушить и весь замок, но, памятуя наши добрые отношения… решил сменить гнев на милость. Всего лишь поджег там по мелочи, но иначе меня бы не поняли мои лорды, а нам с ними считаться приходится, власть у нас еще не абсолютная. Однако, Ваше Величество, если я этим… в смысле, освобождением герцога ограничусь, мои лорды будут недовольны. Вы наносите удар, мы защищаемся, вы наносите второй удар, мы снова защищаемся… А мы, что бы ни говорили, все-таки от наших вассалов зависим очень сильно.

Он побледнел, когда я напомнил про освобождение герцога, глаза сверкнули недобро, но смолчал. Я выждал, Гиллеберд не промолвил ни слова.

– Что вы хотите? – спросил я. – Не ради же выкупа похитили моего отца?

Он нехотя кивнул.

– Только дураки могли такое предположить.

– Я не предполагал, – заверил я. – Но пока не вижу, что именно хотите получить от меня. Говорите, Ваше Величество.

Он кисло поморщился.

– Есть ли смысл, если герцог уже освобожден? Если скажете, что он уже покинул каким-то образом пределы моего королевства, я поверю. У меня нет причин сомневаться в ваших словах, вы человек слова и чести.

– И действия, Ваше Величество.

– Да-да, это вы уже доказали.

– Спасибо, Ваше Величество, – сказал я, про себя добавил мысленно, что рамки своей чести устанавливаю сам, а вслух сказал гордо: – Я рад, что моя репутация бодренько бежит впереди меня! Ваше Величество, так чего же? Вы человек настойчивый, будете добиваться своего другими способами. И мы в конце концов рассоримся. И оба, хоть и отрицаем войну, сойдемся в кровавой схватке двух королевств.

Он подумал, снова поморщился.

– Да, конечно, нерешенные и отложенные проблемы о себе как-то да напомнят.

– Я весь внимание, Ваше Величество!

Он вздохнул, развел руками.

– Я хотел в обмен за освобождение герцога получить доступ к Тоннелю под Великим Хребтом. Нет-нет, не войсками, я хочу иметь возможность для моих купцов проходить на ту сторону.

Я призадумался, стараясь, чтобы он видел, как я колеблюсь, прихожу то к одному мнению, то к другому, наконец сказал со вздохом:

– Только мое миролюбие заставляет меня благосклонно принять вашу просьбу. Но чтобы это не выглядело просьбой… я имею в виду для ваших подданных, заключим понятный для всего простого и не очень народа обмен. Мы предоставляем купцам Турнедо свободный и беспошлинный в течение первого года проход на ту сторону Великого Хребта, а получаем взамен нечто равноценное… такое равноценное, чтобы ни ваши лорды, ни мои не сказали, что я продешевил.

Я говорил и прислушивался ко всему, что происходит в комнате. Здесь все насыщено магией, и понятно, почему Гиллеберд посматривает на меня с ожиданием и беспокойством, даже сбивается в словах. Он уже знает, что на меня магия не действует, а о том, что магией можно сбросить на меня что-нибудь тяжелое, что уж точно подействует, подсказывать не собираюсь.

– Равноценное, – проговорил он медленно, – что такое равноценное? На это можно смотреть под разными углами…

– Простите, – прервал я, – но у меня только что созрел очень хороший вариант! Вы отказываетесь от любых территориальных притязаний на Армландию, а в знак доброй воли передаете мне земли барона Руаяля.

Гиллеберд ахнул.

– Это невозможно!

– Почему? – спросил я. – Барон убит, земли его возвращаются в распоряжение короля. Он волен их пожаловать, кому возжелает.

Он покачал головой.

– Сэр Ричард, здесь торговля неуместна. Меня не поймут, если я передам Армландии хоть клочок земли королевства Турнедо. А вы сказали верно, мы сильны только поддержкой лордов. Без них наша власть рухнет в одночасье.

Я посмотрел в его глаза и понял, что он прав. Что-что, но землю он не уступит, это потеря королевской чести и достоинства.

– Понимаю, – сказал я. – Однако я должен обезопасить владения сэра Тамплиера и сэра Будакера. Ваши подданные, бароны Руаяль и Доминик, конечно же, без вашего ведома, шесть раз вторгались во владения сэра Тамплиера и три раза сжигали его замок. Впрочем, замок сожгли еще в первый раз, потом рушили его воинский лагерь.

– Я не могу оторвать от королевства Турнедо и передать в Армландию землю барона Руаяля, – повторил он.

– Барон Руаяль убит, – напомнил я. – Вот эта рука и вот этот меч оборвали его презренную жизнь. Презренную, потому что он бросился в панике бежать, позоря рыцарские шпоры. И это неизбежно узнают все рыцари королевства Турнедо. Защищать такого, Ваше Величество, это уронить свою честь и достоинство. Рыцарство вашего королевстватакого не поймет.

Гиллеберд покачал головой.

– Нет, землю не отдам. Хотите товарами? Золотом?

– И то, и другое нужно, – признался я, – война требует расходов, однако мне важнее обезопасить мои границы от буйных баронов вашего королевства, которых вы, конечно же, приструнить никак не можете. Поймите, только это удовлетворит моих лордов.

Он покачал головой.

– А мои не позволят мне это сделать.

– И что, – спросил я, – война?

Он ответил невесело:

– Война. Скажу честно, я готов к ней. Но хотел бы избежать с таким непредсказуемым противником, как вы, сэр Ричард, гроссграф и коннетабль.

– Вы еще не все знаете, – сказал я. – Как вам понравится высокое звание маркграфа, которым меня удостоил Его Величество Герман Третий?.. Теперь Тоннель открыт, имперские войска могут свободно пройти под Великим Хребтом и под моим началом вторгнуться в Турнедо! Наверное, лучше меня знаете о боеспособности имперских войск?

Лицо его стало пепельного оттенка. Он смотрел неверящими глазами, губы дрогнули, когда он переспросил:

– Маркграф?.. От императора?

Я кивнул.

– Готов поклясться на Библии.

Его плечи опустились, он прошептал:

– Что вы наделали… Через Тоннель к нам вторгнется имперская армия!

– Но не вторглась же?

– Значит, – сказал он с нажимом, – ее просто не было за Хребтом! А из-за океана ее перебрасывать сюда несколько месяцев. Но теперь они здесь появятся, будьте уверены.

– Все под контролем, – заверил я. – Тоннель могу обрушить в любой момент. Так что император не завоюет ни мою Армландию, ни ваше Турнедо… без моей санкции.

Он смотрел на меня угрюмо и с тоскливой безнадежностью во взоре.

– Что ж, если польститесь на место возле императора, то вы откроете проход для его войск. А польститься можете.

– Могу, – согласился я. – Но не польщусь. Лучше быть первым в деревне, чем вторым возле императора.

Он покачал головой.

– Сэр Ричард, вы постоянно поражаете меня очень глубоким пониманием, как управлять государством, но в то же время не хотите увидеть простую вещь. Турнедо в отличиеот Армландии и других королевств, с которыми поддерживаем отношения и о которых только слышали, вот уже много веков остается… плотным образованием. Границы ее не менялись веками! А когда менялись, последний раз это было сто семьдесят лет тому, то Турнедо лишь прирастала владениями.

– Хорошая политика, – согласился я. – Взвешенная. Скажу честно, другой король на вашем месте постарался бы захватить некоторые наши владения силой. Грубой! Но вы предпочитаете мягкую силу, что как раз и говорит о вашей силе и мудрости.

Он прямо смотрел мне в глаза, слова его прозвучали четко и обрекающе, за которыми оставалась только война:

– Мы не можем отдать ни пяди земли Турнедо.

Я стиснул челюсти, война еще и на этом фронте ну никак не входит в мои планы, но Гиллеберд не уступит, здесь та красная черта, за которую политики не переходят, потому что дальше политика продолжается уже другими средствами: вторжениями, столкновением больших армий, горящими городами и обнищанием населения…

Внезапно вспыхнувшая мысль подбросила меня на стуле, словно икотка. Я расплылся в торжествующей улыбке.

– Есть идея! Господи, какой же я умный, сам удивляюсь. Просто не могу на себя налюбоваться!.. Ваше Величество, вы можете передать мне земли барона Руаяля в личное пользование. Таким образом они останутся в вашем королевстве! Никто вас не упрекнет в уступках чужаку, а я, со своей стороны, смогу там расположить свой гарнизон. Таким образом и волки сыты, и овцы целы, а пастуха не жалко.

Он посмотрел на меня остро.

– И как вы себе это представляете?.. Я могу раздавать земли только своим сторонникам.

Я ухмыльнулся.

– Что хуже всего для ваших и моих противников?.. Когда усиливаемся! А договор о мире и дружбе, подкрепленный взаимными подарками… я вам беспошлинный проезд под Хребтом, а вы мне землю погибшего барона… это все заткнет рот всем крикунам. А ваши позиции усилит.

Он впервые задумался серьезно. Я видел по его напряженному лицу, как быстро и деловито прогоняет перед мысленным взором все варианты, последствия, боковые дорожки,возможности.

– Да, – проговорил он наконец в глубоком раздумье, – в этом направлении можно что-то придумать.

– Еще как можно, – поддержал я с энтузиазмом.

– Вот что значит, – сказал он с уважением и некоторой грустью, – молодые мозги.

– Они просто работают быстрее, – сказал я. – Не сомневаюсь, через пару минут вам самому пришла бы эта мысль. А то и что-то еще ярче.

Слабая улыбка проступила на его плотно сжатых губах. Он смотрел все еще оценивающе, но я чувствовал, как напряжение оставляет его не по-старчески сильное тело.

– Вы мне льстите, – заметил он, – что вообще-то хорошо. Лесть всегда в чем-то обезоруживает противника. Даже тех, кто якобы к ней невосприимчив.

– Лесть, – сказал я, – основа хороших отношений.

Он сказал уже по-деловому:

– Я принимаю ваше предложение. Только нужно оформить так, чтобы никто не сомневался в нашем крепком союзе. Вы сказали верно, недовольные притихнут, если увидят наше единство.

– Кстати, – сказал я, – ваши стражи весьма… весьма усердны.

Гиллеберд насторожился.

– Что вы имеете в виду?

Я любезно улыбнулся.

– Все время нашего разговора они держали меня на прицеле арбалетов. Хоть я им и запретил это делать. У других бы руки давно устали! Крепкие ребята. И весьма преданные. Все четверо.

Он произнес кисло:

– Вы их заметили?.. Ну, это не лишняя для королей предосторожность, вы же понимаете…

– У меня таких пятеро, – заверил я и посмотрел на него честными глазами. – И держат наготове не только арбалеты… Словом, у нас много общего, Ваше Величество. Так что мы обречены на сотрудничество!

Через два дня я нагнал отряд под командованием сэра Ульриха. Вдали уже показался высокий и хорошо укрепленный замок на пологом холме, окруженный толстой стеной, а мои рыцари остановились посреди небольшого села, где народ собрался вокруг королевского глашатая.

Не слезая с коня, тот приложил к губам мундштук длинной серебряной трубы. Раздался красивый, чистый звук. Все затихли, а глашатай, откинувшись в седле поудобнее, провозгласил сильным красивым голосом, что пронесся над площадью, ударился о дальние дома и вернулся усиленным эхом:

– Его Величество король Турнедо Гиллеберд Фуассар милостиво жалует сэру Ричарду титул гауграфа и дарит земли барона Байру Руаяля, так как у погибшего нет наследника. Также Его Величество король в наказание за постоянные набеги на земли Армландии отбирает у барона Доминика Волтона владения, граничащие с землями барона БайруРуаяля, оставляя ему земли по ту сторону реки, а отобранное присоединяет к милостиво пожалованным сэру Ричарду!

В свою очередь сэр Ричард благодарит за оказанную ему высокую честь и сообщает, что всем торговым людям королевства Турнедо предоставляется проход через земли Армландии и Тоннель под Великим Хребтом в загадочное и сказочно богатое королевство Сен-Мари, что уже покорено войсками нашего доброго союзника сэра Ричарда. Первый год проход через Армландию и Тоннель – беспошлинно