Комната с невысоким потолком размером три на три метра. В одном углу куча каких-то невероятно грязных матрасов, в другом - дырка в полу. Мотор подходит и с интересом заглядывает в нее.
- Туалет типа сортир, совмещенный с аэродинамической трубой, - извещает он нас, резко отстранившись от идущего из отверстия потока дурно пахнущею воздуха. - Ну и воняет же тут!
И действительно, тюрьма пропитана запахом плесени и, что еще хуже, запахом гномов. Такое впечатление, что здесь в каждом углу насыпали гнилого сыра. Я морщусь и прикрываю нос полой куртки. Не помогает.
- И что делать будем? - интересуется Мотор, усаживаясь на рваный матрас, набитый травой. - Идеи есть?
- Идей нет, - честно признаюсь я. - Единственная надежда на спасение - это появление принцессы.
- Вполне возможно, что она даже никогда и не узнает, что мы здесь были, сухо замечает Мичман. - Ты думаешь, у них такие мелкие проблемы решаются на уровне правительства?
- Не думаю, - печально машу головой в ответ и устраиваюсь рядом с Мотором.
Примерно через полчаса дверь камеры распахнулась, пропустив внутрь сгорбленную старостью гномиху. Ее и так уродливое лицо делают еще менее привлекательным глубокие морщины-рытвины. За ее спиной в проеме двери замерла пара охранников, настороженно поглядывающих на нас. Их тела почти полностью покрыты кольчужными панцирями с блестящими бляхами на груди. В руках небольшие секиры, очень удобные для сражений в тесных помещениях, где нельзя толком размахнуться.
При появлении гостей мы даже не шевельнулись, лишь повели глазами в их сторону. Еще до этого Мотор выдвинул идею напасть, если кто-то зайдет в камеру, захватить заложников и, прикрываясь ими, вырваться на свободу. Идея была сразу же отвергнута по двум причинам. Во-первых, захватить в заложники взрослого гнома будет весьма непросто. Гном сильнее и выносливее человека, к тому же они вооружены. Во-вторых, что-то подсказывает, что гномы даже не обратят внимания на заложников и сожгут нас из пращ.
Попытки перейти в другой срез успехом не увенчались. Наличие каменных браслетов, намертво обхвативших запястья, привело к тому, что нам так и не удалось увидеть ни одного Столба. Похоже, браслеты каким-то образом подавляют участки мозга, принимающие участие в процессе перехода. Но ни на чем другом присутствие этих каменных стражей не сказалось.
Прихрамывая на одну ногу, старуха приблизилась к нам. Ее маленькие цепкие глазки изучающе пробежались по нам.
- Протяните руки, - даже не просипела, а скорее с трудом прошепелявила она.
Когда она говорила, я заметил, что у нее практически нет зубов. Сколько же ей лет?
Она собрала наши ладони вместе и обхватила их дрожащими старческими ладонями. Я уже приготовился к созерцанию образа пепельноволосой красавицы. Резко навалилась тьма, и я почти сразу вынырнул в реальный мир, ощущая при этом сильную головную боль. Никакой красавицы я так и не увидел.
Гномиха резко отбросила наши руки и чуть ли не бегом бросилась к двери. Хромая, она едва не сбила охранников, стоящих у входа. Глухо бухнула дверь, и опять наступила тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием.
- Чего это она? - поинтересовался Мотор. - Как черт от ладана.
- Кажется, я знаю, - невесело говорю я. - Только что я подставил принцессу. Подставил самым настоящим образом. - От злости я пнул один из матрасов.
- Чем ты мог ее подставить? - спрашивает Мичман.
- Дело в том, что за разглашение способа перехода из среза в срез у них предусмотрена смертная казнь. И это не зависит от положения провинившегося в обществе. Сейчас из моих мыслей старуха узнала, кто и когда научил нас переходить из среза в срез.
- Ну и черт с ней, - отмахнулся Мотор. - Одной гномихой больше, одной меньше. Нашел из-за чего расстраиваться. Из-за...
- Дело не в принцессе, - резко прервал я его разглагольствования. - После ее смерти на трон взойдет ее воинственный брат и начнет войну, которая, возможно, зацепит и Землю.
Мичман огорченно присвистнул.
- Да, дела хуже некуда, - выразил Мотор общее мнение. - Мы в тюрьме, и непонятно, сколько про - живем, принцессу казнят, Земля будет втянута в кровопролитную войну. В общем, культурно выражаясь, хреново, братцы, получается.
* * *
Несколько последующих часов мы проводим в молчании. Мотор дремлет, отдыхая после изнурительного полета, Мичман что-то царапает браслетом на камнях стены, я думаю. В голову лезут различные планы спасения, но ни один из них не выдерживает даже хоть какой-то критики. Чувство вины грызет меня изнутри, как червь яблоко. Именно из-за меня погибнет принцесса. Пусть она и гномиха, но все равно жалко. И есть в ней что-то загадочное, непонятное.
Дверь распахивается, и стража бросает нам под ноги взъерошенную гномиху-принцессу с таким же, как и у нас, браслетом на руке. Судя по ее внешнему виду, она изрядно сопротивлялась. Аккуратно сшитая длинная кожаная рубаха разорвана на спине, на голове, у основания хвоста волос обширный кровоподтек. Бросив вслед узнице какое-то булькающее ругательство, стража закрывает дверь.
- Здравствуй, Витя, - поднимает она голову. - Не думала, что еще тебя увижу. - Она сплевывает сгусток крови на пол и вытирается полой спадающей почти до пят рубахи.
- А я, можно сказать, грезил о нашей встрече, - несмотря на сложившееся положение, выдавливаю я из себя некоторое подобие шутки.
- Не смешно, - стонет она, пытаясь подняться.
Неожиданно для самого себя я встаю с матраса и помогаю ей. Ухватившись за мою руку, она с тихим стоном поднимается на подгибающиеся ноги. Придерживая ее за плечо, довожу до кучи рваных матрасов. Мотор брезгливо кривится и демонстративно отодвигается в сторону. Гномиха усаживается на матрас, не обращая внимания на его кривляния, а я устраиваюсь напротив на корточках. В тусклом молочном свете камня видно, что ее лицо в синяках, превращающих его в некое подобие страшной маски.
- Это по моей вине ты здесь! - невесело говорю, глядя на ее отекшее лицо.
Она с недоумением поднимает на меня глаза.
- У нас была старая гномиха, - тихо, как бы извиняясь, говорю я, - она прочла наши мысли. Она знает, что именно ты научила меня переходить из среза в срез.
- Ну и что? - все еще с непониманием смотрит она на меня.
- Ну ты же сама говорила, что за разглашение этой тайны тебе грозит смертная казнь, - напоминаю я.
- Нет, - отрицательно машет головой гномиха. - Дело не в этом. Мне предъявлено совершенно другое обвинение, значительно более серьезное. Дело в том... - Она неожиданно умолкла на полуслове, как будто боясь сказать лишнее. И тут же добавила второпях, отведя глаза в сторону: - Наверное, ты прав. Все дело именно в разглашении способа перехода.
Она явно что-то недоговаривает. На лице Мичмана тоже написано недоверие к словам гномихи.
- Ну и что теперь с нами будет? - со злостью в голосе обращается Мотор к ней.
- Мне однозначно грозит смерть. - Она говорит безразличным голосом, как будто речь идет о каком-то пустяке. - А вам за нарушение Договора, - гномиха на минуту задумалась, - скорее всего, то же.
После этих слов наступила длительная тишина. Я пытаюсь придумать способ вырваться отсюда, но ничего умного в голову как, на зло не лезет. Волей-неволей постоянно возвращаюсь к словам гномихи. Какое же ей предъявили обвинение и за что? И почему она так неожиданно согласилась с моим мнением? Может, стоит спросить ее об этом? Хотя нет. Если бы хотела, сказала бы сама. А так, зачем человеку в душу лезть? Я осекся, заметив, что впервые подумал о ней как о человеке.
- Отсюда можно сбежать? - с надеждой в голосе спрашиваю у нее.
- Нет, - отрицательно взмахивает она хвостом спутанных волос. - С этим, поднимает она вверх руку, демонстрируя плотно сидящий на запястье браслет, точно нет. Это якорь,одна из многочисленных игрушек Мастеров. Он привязывает носящего его к текущему срезу и делает переход невозможным.
- А снять его можно? - вклинивается Мотор, - Распилить, например.
- Только вместе с рукой.
- Какая казнь нас ждет? - спрашивает, приподнимаясь, Мичман. - Что у вас здесь принято? Виселица, четвертование, электрический стул? Хотя нет, у вас же, наверное, нет электричества. Или, может, яд?
От его слов у меня пошел мороз по коже, а Мотор испуганно дернулся.
- Скорее всего, нас ждет Арена, - отражается от каменных стен ее голос.
- А это что еще за чертовщина? - нервным голосом спрашивает Мотор. Что-то вроде наших гладиаторов?
- Арена - это место казни, превращенное в театр. Арена сама рождает ваших противников из числа погибших на ней.
- Если честно, не понял, но звучит крайне занимательно, - подвигается поближе Мичман. - Можно подробнее?
- Арена поглощает в себя всех, кто погиб, сражаясь на ней, и потом использует их как своих бездумных солдат. На самом деле это уже не живые существа, а точные их копии, рожденные Ареной и повинующиеся ей. Они и существуют-то только в ее пределах. - Она тяжело вздохнула и продолжила. - Нам дадут оружие и выпустят на Арену. Если мы продержимся час, то, невзирая на совершенные преступления мы свободны.
- Всего-то! - радостно вскочил на ноги Мотор и начал лихо боксировать с невидимым противником, тем самым показывая готовность сражаться. - Имея оружие в руках, продержаться один часик? Так это же раз плюнуть! - В подтверждение сказанного он демонстративно играет скрытыми под кожаным покровом мышцами.
- На текущий момент существует рекорд, - невесело взглянула гномиха на ликующего Мотора. - Его продолжительность двадцать минут. Этот рекорд был установлен Тунимом, великим воином и командиром взбунтовавшейся армии копачей. Я тогда была еще совсем маленькой. Дольше него никто продержаться не смог. Обычно все гибнут в первые пять минут.
Мотор с погрустневшей физиономией плюхнулся на свое место и всерьез загоревал.
- У нас есть хоть какой-то шанс выжить на Арене? - с надеждой в голосе спрашиваю я. - Хоть минимальный?
- Нет. - Ответ гномихи короток и безжалостен.
- Ты сказала, что это место казни, превращенное в театр. Почему? спрашивает Мичман.
- На казни будут присутствовать зрители. - Она брезгливо поморщилась, как будто ей это было неприятно. - Они будут с интересом наблюдать за нашей смертью и криками подбадривать бойцов Арены.
* * *
Через некоторое время нам принесли еду. Мотор подозрительно заглянул в глиняную миску, окунул в плещущуюся там бормотуху палец и осторожно лизнул. Почмокав, он удовлетворенно кивнул головой и припал к миске.
Тем временем гномиха пыталась что-то узнать у принесшего еду стражника, но он хлопнул дверью перед ее носом.
После окончания трапезы Мичман предлагает всем основательно выспаться, чтобы быть готовыми к трудностям нового дня. С неохотой ложусь на жесткий, пахнущий плесенью матрас и закрываю глаза, абсолютно уверенный, что не смогу уснуть. Но я ошибся. Уже через несколько минут я проваливаюсь в глубокий сон.
ГЛАВА 14
Длинный коридор вывел нас и сопровождающую охрану из пяти закованных в латы гномов к решетчатой двери, сквозь которую видно пространство Арены. Со скрежетом дверьподнимается вверх, и гномы толкают нас в спины. Чуть не упав от сильного толчка, я почти выпрыгиваю на Арену. Мы находимся у края большого круга диаметром метров сто. По периметру Арены идет высокая каменная стена, над которой нависают трибуны, заполненные зрителями. Тысячи гномов собрались посмотреть на нашу смерть. Начинаю чувствовать себя почти актером театра, который вышел на сцену, не зная своей роли. Публика гудит, ожидая начала представления.
- Как в цирке! - свирепо оглядывается Мотор. Мичман с интересом рассматривает оружие, в изобилии развешанное на стене Арены.
- Смотрите! - указывает гномиха на выступающую из рядов зрителей небольшую трибуну. На нее как раз взбирается гном с бумажным свитком в руке. - Сейчас зачитают приговор.
Гном зачитывает приговор сперва на родном булькающем языке, а потом на русском. Из сказанного выходит, что мы приговариваемся к смерти за нарушение Договора, а наша спутница - за шпионаж и вредительство. Мы с удивлением смотрим на нее, как бы желая услышать объяснения. Вместо ответа она только отмахивается рукой, мол. какая теперь уже разница, кто за что умрет.
Закончив чтение, гном сворачивает свиток и спускается с трибуны. На его место поднимаются несколько более пышно одетых гномов.
- Теперь мой братец покажет всем, что такое правление железной рукой, - с горечью говорит гномиха и с неприязнью смотрит на крупного гнома, стоящего у самых перил трибуны.
- Хватит разговаривать, - прерывает нас Мичман. - Выбирайте оружие. Скорее всего, у нас почти нет времени.
- У нас его совсем нет! - дрожащим голосом говорит Мотор.
Его взгляд направлен в центр Арены, где пружинящая поверхность начинает образовывать холм. Не отрывая взгляда, следим за происходящим. Холм становится выше и выше и вскоре достигает роста гнома. Неожиданно поверхность прорывается, и в центре арены оказывается гном, закованный в каменные пластинчатые доспехи, с мечом в каждой руке. Публика дружно взвыла, приветствуя появление нашего убийцы.
- Скорее берите оружие! - торопит Мичман и, подойдя к стене, снимает с крепежных крючьев длинную алебарду.
Мотор, следуя его примеру, не раздумывая хватается за двуручный меч, а гномиха останавливает свой выбор на паре длинных изогнутых стилетов. Один только я все еще колеблюсь, глядя на многообразие средств уничтожения. Эх, было бы здесь привычное оружие, хотя бы автомат или винтовка! А так, что я смогу противопоставить противнику? Меч, которым я не умею сражаться, или шипастую булаву, которую я с трудом смогу поднять?
Василенко Иван
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Рыбаков Вячеслав