Чтение 23–й страницы книги ~Дважды возрожденный~

- Дома. В Центре сознания. Ее зовут Лунь.

- Почему ты говоришь "ее"?

- Мое сознание никогда не вернется к ней. - Она грустно опустила глаза. Лунь послужила донором, создав мысленный слепок себя. Теперь она - это она, а я - это я.

- То есть ты навсегда останешься гномихой? - не веря своим ушам, переспрашиваю я. Такой поворот событий не входил в мои планы.

- Да. И хватит об этом. Теперь моя очередь спрашивать. - Она резко повернулась ко мне. - Я хочу знать, что сделал с тобой лакт. До сих пор я никогда не слышала о том, чтобы лакт возвращал жизнь представителю другой расы. Точнее говоря, я вообще не слышала о том, что они умеют воскрешать мертвых...

- Ну, он...

- Нет. Слова здесь не помогут. Мне нужны твои мысли.

Я послушно протягиваю ей руку.

Она берет ее и буквально сразу отпускает. Я даже не успел толком рассмотреть ее истинное лицо, как все закончилось. На ее лице смешались два чувства - испуг и радость.

- Ты стал совершенно другим. - Она удивленно смотрит на меня. - Лакт не просто оживил тебя. Он создал тебя заново. Ты даже не представляешь, насколько изменился. Я не могу сказать, плохо это или хорошо. Уверена только в одном дома тебе делать нечего. Теперь ты воин. Пройдет время, и ты поймешь это. Надеюсь, что ты выберешь правильную сторону и не станешь опасной игрушкой в чьих-то руках.

- А больше ты ничего не увидела? - спрашиваю почти шепотом, глядя в маленькие глаза на уродливом лице. Удивительно, но оно уже не кажется таким уродливым, как раньше.

- Увидела. - Она замолчала, подбирая нужные слова. - Я знаю, что ты любишь ее тело и мое сознание. К сожалению, эти вещи несовместимы. Разве что ты найдешь Лунь... Но помни: она - это не я. Она не была принцессой. И, что самое важное, она даже не знает о твоем существовании.

Гномиха поднимается на ноги, отряхивая кожаную одежду от налипших комочков земли.

- Куда ты сейчас? - спрашиваю, беря ее за руку.

- Моя миссия провалена. Руководить народом копачей я уже не смогу. Дома мне делать нечего, там я чужая. Бесцельная жизнь не имеет смысла. Я верну это тело принцессе. Оно ее по праву.

- Смерть? - предательски дрогнул мой голос.

- Нет. Это не смерть... Просто одна из многочисленных копий сознания. Лунь перестанет существовать. Вот и все. Прощай.

Она делает шаг в сторону, но я не отпускаю ее руку, заставив остановиться.

- Прощай. - Неожиданно для себя я наклоняюсь и целую ее шероховатую щеку.

Она кивает головой и отворачивается. Шершавая рука плавно выскальзывает из моей ладони.

- Иди, - кивает она в сторону Мичмана и Мотора, стоящих в стороне. - Они ждут тебя.

- Мне очень жаль, - начинаю я, но ком, подступивший к горлу, не дает высказать мысль вслух.

- Я знаю... Мне тоже. - Гномиха поворачивается ко мне спиной и медленно уходит. Пройдя несколько шагов, она останавливается. - Если бы ты знал, как я завидую ей...

Нескладное тело уже растворилось в воздухе, а я все смотрю на примятую ее ногами траву.

- Пойдем, - дружески обнимает меня за плечи Мичман.

Утвердительно киваю головой и послушно иду за ним. У бетонного полотна дороги нас ждет Мотор.

- Где вас там носит? - возмущенно ворчит он. - Нам еще попутку ловить, а вы медлите.

Мотор выходит на проезжую часть и машет рукой приближающемуся "жигуленку".

Оставляя за собой на бетоне темные полосы торможения, машина останавливается в метре от его ног.

- Тебе что, дураку, жить надоело? - высовывается из окна усатое лицо. - Ты чего под колеса лезешь?

- Все нормально, командир, - весело говорит Мичман. - Нам домой надо. Подбросишь?

КНИГА ВТОРАЯ. =ХРАМ ВОИНА=

ГЛАВА 1

Высокий пожилой мужчина стоит, повернувшись лицом к кирпичной стене старого дома и прикрываясь воротником легкого пальто, безуспешно чиркает зажигалкой, пытаясь прикурить. Он тихонько чертыхается и старательнее оттопыривает воротник, укрывая зажигалку от резких порывов холодного осеннего ветра.

Вокруг возвышаются темные, покрытые плесенью стены домов еще довоенной постройки. Мрачные стены, утыканные слепыми окнами, поднимаясь ввысь, позволяют увидеть маленький клочок неба, укутанного в пелену облаков, сквозь которые любопытно поглядывает вниз луна и безразлично посверкивают далекие звезды.

Метрах в десяти от человека вольготно пристроились переполненные мусорные баки - полноправные хозяева этого проулочка между двумя домами.

Сидящая на ржавой трубе покрытая лишаем кошка бросила в мою сторону мимолетный взгляд и сразу же отвернулась, выражая полное презрение к двум чужакам, объявившимся на ее территории.

Из трубы часто капает грязная вода, с каждой каплей увеличивая маслянисто поблескивающую лужу у моих ног.

От края лужи, отправляясь в дальнее плавание, отчалил спичечный коробок с надписью "Гомельдрев" и устремился в сторону мусорных баков. Порыв ветра донес до меня волну вони, которую они в изобилии испускают. Я брезгливо морщусь и сглатываю слюну, пытаясь смыть поднимающийся вверх комок тошноты.

Наконец зажигалка нехотя выдавила из себя дрожащий под порывами ветра лепесток пламени. Жадно чмокая, мужчина затянулся сигаретой, и над его непокрытой, седой головой поплыло облачко дыма. Затянувшись поглубже, он удовлетворенно вздохнул и засунул зажигалку в карман пальто.

То, что он, несмотря на мерзкую погоду, все-таки воспользовался для прикуривания зажигалкой, а не применил более привычный для себя способ, меня очень радует. Значит, они уже в курсе... Значит, боятся... Маскируются... Это хорошо!

- Привет! - Я радостно улыбнулся спине.

Звук моего голоса заставил курильщика дернуться и резко обернуться. Луна любезно осветила лицо мужчины лет пятидесяти.

На меня устремились глубоко посаженные глаза над большим орлиным носом.

Ничего не скажешь, благородное лицо. Такое можно увидеть на старых портретах в какой-нибудь галерее, а на рамке обязательно будет написано "граф такой-то" или, может, "князь". В общем, лицо человека голубой крови.

- Так это ты? - Голос мужчины оказался под стать лицу, глубокий, властный. Голос, привыкший повелевать.

Вместо ответа я утвердительно киваю головой и неспешно распахиваю полы длинного серого плаща. В бледном свете луны холодно поблескивают пластинки моей кольчуги, плотно облегающей торс.

Мужчина с любопытством смотрит, не предпринимая никаких действий. Я расставляю пошире ноги для большей устойчивости и опускаю руки вниз, вдоль туловища.

- Думаешь, это тебе поможет? - спрашивает он с интересом, не вынимая изо рта дорогой сигареты и поглядывая на поблескивающий металл кольчуги.

Делаю шаг в его сторону, сокращая расстояние между нами до пяти метров. Мужчина поднимает руки на уровень груди, как бы собираясь оттолкнуть меня. Я точно знаю, что последует за этим, и поэтому резко смещаю туловище вправо и вниз.

Обдав щеку легким статическим разрядом, шаровая молния проносится сантиметрах в десяти от моего лица и с треском вонзается в мусорный бак, прожигая в ржавом металле аккуратную дыру с кулак величиной. Воздух наполнился смрадом горелого мусора, и над баком замелькали раздуваемые ветром языки пламени. Мужчина удивленно приподнял бровь, как бы оценив мою прыть.

- Ну-ну, молодой человек, - очень серьезно говорит он, - вы лучше, чем я ожидал. - Его руки расходятся в стороны так, как будто он хочет меня обнять.

Из левого рукава моего плаща в ладонь выпадает толстый изогнутый веер, собранный из черных металлических пластинок. Подчиняясь резкому взмаху руки и законам инерции, он с холодным шелестом разворачивается до тех пор, пока крайние пластинки не смыкаются друг с другом, образуя выпуклый щит диаметром около метра с зубчатыми бритвенно-острыми краями.

Эта кажущаяся хлипкой защита с готовностью встречает рождающуюся из рук мужчины плоскость желтого цвета, простирающуюся параллельно земле. Щит резко дергается в руке, встречая световую волну. Несмотря на то, что я сместил центр тяжести туловища вперед в ожидании удара, под его силой меня немного сдвигает назад. Подошва ботинок проскальзывает по сырому асфальту. Пытаясь устоять, я еще сильнее наклоняюсь вперед. Плоскость света с шипением обтекает щит по бокам и разрезает ближний ко мне мусорный бак пополам. Аккуратно отрезанная верхняя часть его сползает набок, и из нее с диким воплем вылетает кот с дымящейся на спине шкурой.

На этот раз мне попался действительно серьезный противник. Судя по стилю, это не пешка, а что-то вроде ладьи. Похоже, что поединок с ним окажется более продолжительным, чем обычно. Пора менять тактику и переходить от защиты к нападению.

Моя правая рука ныряет под плащ и извлекает из-за пояса меч. Точнее говоря, пока это не меч, а всего лишь его рукоятка полуметровой длины, покрытая черной шероховатой кожей.

Мой большой палец вдавливает поблескивающий выступ, и с металлическим звоном из конца рукоятки выскакивает узкое обоюдоострое лезвие с глубоко прорезанным кровостоком. Вслед за лезвием щелчком разворачивается четырехлепестковая гарда, до сих пор выглядевшая как ребристое утолщение на конце рукояти. В результате этих быстрых манипуляций у меня в правой руке оказывается метровый меч, чем-то похожий из-за большой лепестковой гарды на сказочный цветок с очень длинным пестиком, отражающий лезвием тусклый взгляд любопытствующей луны.

Вот теперь можно и повоевать.

Выписав ажурную восьмерку над головой, я готовлюсь к нападению.

- Сейчас я действительно верю, что ты убил Стаза, - с уважением говорит мужчина, поглядывая на нетерпеливо подрагивающий в моих руках меч.

Я не знаю, кто такой Стаз, но подозреваю, что это тот низкорослый парень, которого я убил в туалете третьесортного бара на прошлой неделе.

- То же ждет и тебя, - безо всяких эмоций шепчу я.

- Позволь задать тебе один вопрос. - Он выжидательно смотрит на меня.

Утвердительно киваю головой, ожидая подвоха.

- Будь так добр и скажи, зачем ты убиваешь нас?

Этот вопрос я неоднократно задавал себе, но так и не смог найти разумного ответа. Я знаю, что так надо. Они враги. Если я не буду сражаться, то они меня поймают и сожгут живьем. Я не хочу так умереть. Поэтому я буду убивать.

- Неужели тебе доставит радость вид моего раскромсанного трупа, плавающего в луже крови? Спроси сам у себя, что тебе даст моя смерть? Радость? Вряд ли. Ты ведь не варвар кровожадный, ты разумный человек. Ты ведь не убийца. Ты добрый. Ты добрый! А добрые люди оружием не пользуются. Зачем хорошему человеку оружие? Оружием пользуются только плохие, злые люди. А ты ведь хороший. - Его голос звучит так убедительно и правдиво, а лицо излучает такую заботу и доброту, что я начинаю сомневаться в своих действиях.

Рука, удерживающая меч, медленно опускается вниз, пока его лезвие не упирается в грязный асфальт. Пластинчатый щит становится неожиданно тяжелым и якорем тянет вниз. На лице расплывается добродушная улыбка.

И действительно, зачем мне его убивать? Такой добрый пожилой человек. Наверное, уже почти на пенсии. Дома его ждут озорные внуки. Ждут, когда же придет их любимый дедушка, принесет им подарки. Как у меня могла возникнуть такая глупая мысль - убить его? И зачем мне эти злые железяки в руках, я ведь не убийца?

Со звоном скачет по асфальту брезгливо отброшенный мною меч, а щит черным колесом катится в сторону дымящихся мусорных баков, подпрыгивая на неровностях.

Меня переполняет любовь к этому человеку, и я делаю шаг навстречу ему, желая обнять, поблагодарить.

В конце своего пути щит ударяется в дальний бак, и по проулку разносится мелодичный звон черных пластинок. Этот звук внезапно пробуждает уснувшую осторожность. Повинуясь инстинкту, мозг привычно сканирует окрестности. Увиденное мгновенно вызволяет меня из сладкой паутины слов, наброшенной на меня собеседником. Ложь! Сплошная ложь! Сканирование показывает, что вокруг меня замыкается кольцо чужих.

- Значит, ты думаешь, что я добрый? - стараясь не выдать свое пробуждение к нормальному восприятию реальности, мягким голосом спрашиваю я.

- Конечно! - по-прежнему плетет противник словесную паутину. - И ты сам это знаешь.