- Вот это битва! - вваливается с верхнего этажа Мотор, обмотанный крест накрест пулеметной лентой поверх черной кожаной куртки. - Чистое Ватерлоо! Они лезут и лезут... Мы их мочим и мочим...
- Ага! - мрачно поддакивает Миша. Он как раз тащил вверх очередной ящик с бутылками, но, наткнувшись на спускающуюся Лену, поставил его в угол комнаты. - Вляпались по полной. Сидим, как кильки в банке, ждем, пока ее вскроют и употребят нас с гарнирчиком.
- Под водочку! - С блаженной улыбкой на лице откуда-то снизу выбирается Малыш, краем уха услышавший наш разговор. - И чтоб грибочки обязательно были. Без грибочков никак нельзя, кощунство над продуктом получится. - Он засмеялся, представив себе такую райскую благодать.
- Малыш, не трави душу, - окрысился на него Миша. - Нас сейчас самих этот последний рубеж может медным тазиком накрыть, а ты...
От их гастрономических дебатов меня отвлекает злой бас Мотора за спиной.
- А эти тут чего делают? - вызверился в сторону гномов Мотор. - Люди тут, понимаешь, рубятся до последнего, а они сидят думу думают! А ну встали быстренько и за работу!
На самом деле работы сейчас никакой нет, и если последний рубеж сработает неправильно, то никогда уже и не будет. Но я полностью согласен с его праведным гневом и поэтому не обращаю внимание на маленькую неточность.
Гномиха оторвала глаза от пола и презрительно глянула на него.
- Не прячь свой страх за бравадой, - сказала она очень тихо, но все присутствующие услышали это.
Даже Малыш с Мишкой прервали обсуждение специфики одновременного употребления коньяка с пивом и повернулись к нам.
- Да я сейчас эту козявку кривоногую изуродую как бог черепаху! - уперся горящими злостью глазами в гномиху разозленный правдой, сказанной вслух, Мотор. - Все равно терять нечего! Сожрут нас... Сожрут и не подавятся. А так хоть напоследок потешимся... - Он достал из-за голенища высокого кожаного сапога короткий нож с широким изогнутым лезвием и, недобро улыбнувшись, двинулся в сторону гномов. - Сейчас я ей кровушку-то пущу. Это они, гады, нас сюда заманили. Пусть теперь и расплатятся.
Мотор разошелся не на шутку. Он действительно собирается пустить нож в дело и прикончить столь нелюбимых гостей. Гномы разом вскочили на ноги и прижались спинами кстене. У обоих в руках появились узкие длинные стилеты из темного камня. Похоже, что даром они свои жизни отдавать не собираются. Нам сейчас здесь для полного счастья поножовщины с гномами не хватает...
До сих пор я думал, что они мирные существа и оружие не применяют. Иначе зачем мы тут? Зачем нам защищать их от всяческих зверей возле шахт?
- Стой! - хватаю Мотора за плечо. - Стой, Мотор! Сперва разберемся с теми, кто снаружи, а потом... - Я задумался, подбирая нужное слово. - Потом будет потом. Остынь.
Гномиха бросила в мою сторону благодарный взгляд. Я сделал вид, что ничего такого не заметил.
- Ладно, - недовольно пробурчал Мотор, резким движением сбрасывая мою руку с плеча.
Похоже, он рад, что кто-то его остановил, но старается этого не показывать.
Как только я отошел от него, Аня опять прижалась ко мне дрожащим телом, ища защиты.
- Я боюсь! - тихо шепчет она. - Я не хочу так умереть!
- Держись, Анютка! - Я пытаюсь держать марку, но мой голос звучит никак не успокаивающе. - Прорвемся.
- Правда? - с надеждой шепчет она, заглядывая мне в глаза.
- Да. Все будет в порядке, - стараюсь врать убедительней.
Лично я почти не верю в последний рубеж.
Краем глаза вижу гномью самку, с недовольным лицом усаживающуюся на прежнее место. Если я разбираюсь в женщинах, то мина недовольства была вызвана моим поведением в отношении Ани. Дожил, какая-то лишайная гномиха ревнует меня к очень даже симпатичной девушке. Абсурд!
Из тьмы лестницы выныривает хромающий Мичман. Теперь в комнате собрались все.
- Кто верующий - молитесь! - громко произносит он. - Атеисты - материтесь! - и весело улыбается.
- Ты чего?
- Давно я так не веселился! - почти искренне отвечает он. - Все здесь? Никого не забыли?
- Да! - нестройный хор в ответ.
- Гномы здесь? - Он вертит головой, осматривая комнату
- Мы здесь, - просипел гном из угла.
- Ну раз вы здесь, тогда, значит, точно все в порядке, - ерничает Мичман. - Тогда поехали. И не говорите потом, что мы не выполняем Договор.
Он взял в руки маленькую коробочку передатчика с изогнутым штырьком антенны, глубоко вздохнул и нажал красную кнопку на верхней крышке.
Башня вздрогнула от взрыва. Нас подбросило вверх и шмякнуло об пол. У меня в глазах потемнело. Кажется, что мир перевернулся вверх ногами.
Испуганно завизжала Лена, искусно заполнив ультразвуком секундную паузу между взрывами. Еще несколько менее сильных толчков. Как при землетрясении... Что-то загрохотало внизу. Наверное, слетел с фундамента дизель.
Я так и не выпустил Аню из объятий. В результате нас бросает по комнате вместе, как сросшихся сиамских близнецов. Куда ее, туда и меня, куда меня, туда и ее. Сперва об пол приложило меня так, что я аж квакнул, а при следующем толчке мы поменялись местами. Ее рот раскрылся в крике боли, но я ничего не слышу, так как барабанные перепонки еще не отошли от грохота взрывов.
Наконец все стихло. Люди начали со стоном подниматься и отряхиваться. Комната наполнилась оханьем, стонами и выразительной руганью в адрес пиротехнических способностей Мичмана.
Я помог Ане встать с пола. Она хватается рукой за затылок.
- Больно как! - стонет Аня, облокачиваясь на меня. - Я думала, голова на части расколется, как арбуз.
- Голова кружится? - заботливо спрашиваю я, придерживая ее за талию.
- Вроде нет. - Она с гримасой боли на лице пытается вертеть головой.
- Это самое главное, - вмешивается Стас. - Значит, сотрясения нет. Жить будешь долго и счастливо. - Он довольно ухмыляется своей незамысловатой шутке.
Стас - единственный, чудом оказавшийся без синяков и ушибов.
- Вот это фейерверк! - простонал Мотор, держась за разбитый лоб. - Слушай, Мичман, чему вас там, на флоте, учат? Я и в кино такого не видел... Точнее, не слышал. - Он достал из кармана кожаных штанов большой клетчатый платок и приложил к кровоточащему лбу.
- Что с гномами? - неожиданно проявляю заботу я, отстранившись от Ани. Живы?
- Почти, - отвечает гномиха, вытаскивая своего товарища из горы пустых деревянных ящиков из-под патронов. - Спасибо за заботу.
Гном яростно сипит, выбираясь из ящичного плена. Вид у него весьма помятый и крайне недовольный. И неудивительно: ящики хоть и пустые, но довольно тяжелые. А в стопке их было десятка два, не меньше.
- Витек, что-то ты о ней подозрительно беспокоишься, - хихикнул из противоположного угла комнаты Малыш. Он как раз помогает встать тихонько ругающемуся Мише. Рядом они смотрятся забавно. Скелетообразный Малыш с трудом достает до груди долговязому другу. - То ты с ней во дворе обнимаешься, то вот здоровьем интересуешься... К чему быэто? Ориентацию сменил?
- Просто не хочу, чтобы нас опять обвинили в смерти гномов и нарушении Договора, - неловко оправдываюсь я.
- А-а-а! Ну тогда ясно. - Малыш хитро глянул на меня. - Дело ясное, что дело темное.
Уже вставший Миша согласно кивнул головой, присоединяясь к этим словам.
- Да я же ради вас всех... - Я даже покраснел под издевательским взглядом Малыша.
- Ага, - не унимается Малыш. - И целоваться ты к ней лез тоже ради всех.
- Малыш, умолкни! - Мичман мигом погасил улыбку на его лице. - Нашел время... Пора уже выглянуть наружу и посмотреть, что получилось. - Он махнул рукой Мише, стоявшему ближе всего к бойнице. - Миш, глянь, что там.
Миша отодвинул защелку, удерживающую каменную пластину, немного приоткрыл заслонку и опасливо выглянул наружу.
- Ну что там? - не выдержала Рита. - Много живых осталось?
Миша повернул к нам сияющее радостью лицо и произнес:
- Хиросима!
- Что Хиросима? Какая Хиросима? - затараторили все.
От его слов у меня мороз по коже побежал. Я представил идущего по Пустоши улыбающегося монстра с ядерной боеголовкой в руках.
- Снаружи Хиросима! Одни обгоревшие трупы остались! - радостно проорал Миша, развеяв мои глупые мысли. - Можно выходить! - и первый ринулся к лестнице, ведущей наверх, на смотровую площадку Башни.
За ним гурьбой повалили остальные.
* * *
Через минуту мы стоим на крыше Башни. Встает неумытое, заспанное солнце, желая поскорее узнать, что произошло в его отсутствие. Начинается очередной серый день...
Остатки побежденной армии тварей улепетывают к горам на всех парах. В арьергарде движутся раненые, оставляя за собой темные кровавые следы и бросая уже не способных идти сородичей. Оставшиеся лежать жалобно воют, взывая о помощи, но однополчане уходят, не оборачиваясь и не реагируя на вопли неудачников.
Одним словом, животные...
Весь двор Цитадели завален слоем золы и остатками почерневших туш. Внутренняя сторона стены из темно-зеленой стала абсолютно черной от слоя копоти.
Пристально осматриваем поле боя за пределами Цитадели. Ни одной живой твари в радиусе нескольких километров, если не считать мелькающих на фоне гор недобитых остатков некогда грозного войска. Лишь шевелящийся под дуновениями ветра пепел, какие-то ошметки и трупы. Горы трупов, мертвым ковром покрывающие камни Пустоши.
- Сработало! - удивленно говорит стоящий рядом Мичман. - Я думал, что стены не выдержат. Но ничего... Выдержали... На совесть делалось.
Он с любовью похлопал по парапету Башни. Руки его сразу же покрылись слоем жирного пепла.
Мичман огляделся по сторонам и вдруг неожиданно для всех издал ликующий крик. Наверное, так орали наши предки, побеждая мамонта или защищая свое жилище от саблезубых тигров. Через секунду ему вторили еще восемь глоток.
Крик плывет над Пустошью, эхом отражается от стен Цитадели.
Крик торжества.
Крик жизни.
Гномы с удивлением смотрят на толпу орущих людей и недоуменно переглядываются.
Доставалов Александр
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Белов Вольф