Чтение 21–й страницы книги ~Сила главного калибра~

Взвыл от ужаса Финштейн, его вопль заставил Джима выглянуть из-за ненадежного укрытия. Увиденное поразило его: все четверо — Тони, Говард и двое его людей — лежали на полу. Сам контрразведчик почти лишился головы, видимо, выстрел был произведен из приставленного к его подбородку его же собственного пистолета, двое других противников получили по пуле в лоб. Ранений Тони видно не было, он лежал на животе, но из-под его лица натекала черная кровь.

— Тони… — Джим подбежал к напарнику и непослушными руками перевернул, ожидая увидеть страшную рану, однако лицо напарника оказалось целым, а кровь текла изо рта иноса. — Тони! Тони!

Джим потряс его, затем проверил пульс — тот едва прощупывался.

— Эй, ты, дорогу на Рион знаешь? — спросил Джим, поворачиваясь к Финштейну.

— И что с того? — воскликнул тот, вытирая слезы.

— Сейчас поедем… — Джим стал поднимать Тони. — Выгляни в окно, никто у машины не крутится?

— Одну минуту!

Финштейн подбежал к окну и тут же в ужасе отпрянул.

— В чем дело? — спросил Джим и теперь уже сам услышал гудение электропривода. Оставив Тони на полу, он подполз к окну и, едва выглянув, тот час спрятался. К магазинчику подползал двухосный броневик «сарацин» с двенадцати ствольным роторным пулеметом на башне.

— Это машина Клинсманна! — страшным шепотом произнес Финштейн, отступая в угол. — Он давно хотел ее испробовать… — Давно…

— Хотел — значит, испробует…

Джим метнулся к Тони, прикрыв его собой, и тог час ударил роторный пулемет. Затрещали стенки, тонкая щепа и куски обоев стали разлетаться по помещению, брызнуло стекло, взметнулись клочки висевшей на плечиках одежды. Непрерывный поток свинца прошелся вдоль бывшей строительной бытовки и, словно пилой, разрезал ее на две части. Пулеметчик сделал паузу, и в этот момент верхняя часть, качнувшись, обрушилась на нижнюю. Джим сжался, ожидая, что его ударит потолком, но верхняя половина, упершись остатками стены в пол, остановилась, сделав помещение в два раза ниже.

Джим закашлялся. Окон больше не было, а пыли стало больше.

Осторожно перебравшись через Тони, Джим на ощупь нашел валявшегося тут же «Говарда» и, обшарив его карманы, нашел узенький фонарик.

«Какой же контрразведчик без фонарика», — похвалил себя за проницательность Джим и, включив его, огляделся. Прятавшийся в углу Финштейн уцелел, он что-то бормотал и размазывал кровь из рассеченного лба.

— Поищи за столом, там должна быть вторая большая пушка, понял меня?

Финштейн кивнул. Среди этого ужаса, в темноте и пыли он готов был выполнять приказы любого командира, лишь бы тот вывел его наружу.

Снова послышалось надсадное гудение приводов — уж не собирался ли Клинсманн поутюжить остатки магазина колесами? Впрочем, нет. Джим вспомнил, что магазинчик стоял на довольно высоком каменном цоколе.

— Я… нашел… это… — прогудел откуда-то Финштейн.

— Тащи сюда!

Пока толстяк, пыхтя, выволакивал чехол с КПТ и кофр, Джим отыскал первую винтовку.

Снова заработал пулемет. Джим и Финштейн упали на пол, пули над их головами стали рвать потолок. Сверху посыпалась замазка, запахло дымом. Интерес пулеметчика сместился левее, он стрелял короткими очередями — по две-три сотни выстрелов. Слышно было, как в паузах с мелодичным звоном вращается ротор.

Джим приподнял голову и огляделся. Стало светло — стены и потолок бывшей лавки представляли собой сито.

Не теряя времени, Джим открыл кофр, выхватил патрон и, сдернув магазин, зарядил его. Затем во второй магазин вставил цилиндр-компенсатор — Финштейн с неподдельным интересом следил за его действиями, он даже забыл про свой страх.

С заряженной КПТ Джим перебрался к поврежденной боковой стенке. В многочисленные пулевые пробоины, соединявшиеся в большие бреши, были хорошо видны «сарацин» и выезжавшие из-за угла полицейские машины.

— Вам нужно сдаться! — неожиданно предложил Финштейн. Он уже был рядом и тоже пялился наружу. — Вы не бойтесь, я скажу, что вы хорошо со мною обращались, в крайнем случае у меня есть хорошие знакомые в системе отбытия наказаний, вас направят в самую лучшую…

— Заткнись, пожалуйста, — попросил Джим, наблюдая за тем, как быстро разбегались и занимали позиции полицейские.

— Да что же за день сегодня такой, — бурчал кабатчик. — Финштейн никого не затыкает, а его все норовят заткнуть… Что вы хотя бы намереваетесь делать, молодой человек?

Пулемет еще раз прошелся по остаткам магазина, и наблюдателям пришлось припасть к полу. Когда пулемет замолчал, Джим поднял винтовку, дослал патрон и, поудобнее уперев приклад в плечо, выстрелил.

КПТ ударила с хлестким щелчком, наверное, потому, что мишень была совсем близко. Из башенного люка вырвался столб пламени, а из кормового отсека броневика вылетел вывороченный страшной силой двигатель. Проскакав по земле несколько метров, он остановился неподалеку от полицейских, и большего предупреждения им не потребовалось. Еще быстрее, чем выбегали, они подскочили к машинам, попрыгали на сиденья и тут же отбыли.

— Порядок, — обронил Джим и пополз обратно к Тони. Тот все еще был без сознания. — Эй, ты, Финштейн!

— Слушаю вас, — сразу отозвался кабатчик.

— Ту пушку, что нашел, тащи за мной, понял?

— Она довольно тяжелая…

— Я сказал — двигаться быстро! Иначе схлопочешь пулю!

Распрямиться под упавшей крышей магазина было невозможно, поэтому Джим сунул трофейный пистолет в карман и потащил КПТ, кофр и Тони волоком.

Сначала напарника, потом связку багажа и снопа — Тони и КПТ. Это напомнило ему переход через Снежные горы, хорошо хоть длилось не так долго.

Выбив ногами остатки двери, с пистолетом наготове, Джим осторожно выглянул наружу, но никакой опасности не обнаружил. Схватив Тони, он последним рывком вытащил егона воздух, где кружились крупные хлопья копоти, поднимавшиеся над горящим «сарацином».

— Финштейн, ты где?!

— Я… уже… недалеко… — едва переводя дыхание, доложил кабатчик.

Джим подхватил его ношу и выволок вместе с носильщиком.

— Скорее заводи машину, мы едем в Рион!

— Да, я помню…

Толстяк с окровавленным лицом заковылял к покрытому слоем копоти «фаэтону». Оставив ненадолго винтовки и боезапас, Джим первым делом перетащил на заднее сиденье Тони. Тот по-прежнему был в беспамятстве, кровь изо рта и носа у него идти перестала, но мышцы время от времени вздрагивали от судорог.

Схватив обе КПТ, кофры и оглядываясь на появившихся неподалеку зевак, Джим на одних жилах подбежал к «фаэтону», забросил назад, рядом с Тони, оружие и скомандовал:

— Гони!

— А он живой? — не ко времени спросил Финштейн, заводя двигатель.

— Я что тебе сказал, сука! — заорал Джим и двинул водителя в ухо.

Финштейн резко отпустил сцепление, и «фаэтон», сорвавшись с места, запрыгал по ухабам, нещадно, колотясь днищем о камни.

— На дорогу, на дорогу давай!

— Я стараюсь!

Кабатчик судорожно дергал руль, забыв снять ногу с педали газа. Это пришлось сделать Джиму, и маши на сразу успокоилась.

— Нам нужно на юг, в Рион, ты помнишь? Джим сдернул бейсболку и вытер ею лицо, отчею оно стало черным от пыли и копоти.

— Нам придется выехать в город, другой возможности пробраться на шоссе нет!

— Выезжай…

Джим проверил магазин трофейного пистолета. У него в запасе оставались еще семнадцать выстрелов. Не так мало, если не вступать в затяжные бои.

Сзади застонал Тони, Джим обернулся, но напарник еще не пришел в себя.

«Все наладится, все обязательно наладится», — повторял про себя Джим. Он заметил, что Финштейн успокоился и стал вести машину аккуратнее. Появилась возможность перевести дух самому и поглазеть на жизнь гражданских. Последний раз этих странных беззаботных существ Джим видел еще в Антвердене. Позже, во время операции в Свазиленде, было уже не до красот, только стрельба и взрывы, очнулись они с Тони уже в госпитале.

Джим не без удовольствия смотрел на стоявших у булочной старушек, на мигающие огни светофора и выходивших из автобуса пассажиров. Когда «фаэтон» выехал на широкуюулицу с шестиполосным движением, он увидел на тротуаре длинноногую блондинку в мини.

Где эта жизнь, в которой остались девушки, книжки, походы в кино и кофейня с пирожными? Джим с ними попали в переплет сразу после школы, и у них не было времени на постепенное взросление.

— Стой! Куда рулишь! — закричал Джим. Проскочивший мимо автомобиль слегка задел «фаэтон» по крылу, но, что самое неприятное, это была полицейская машина.

— Только этих здесь не хватало!

— Да они здесь повсюду! — завизжал Финштейн. Он скопа разнервничался, потерял контроль над спортивным авто и стал не к месту давить на газ.

— Водитель автомобиля «фаэтон-турбо», немедленно прижмитесь к обочине и остановитесь! — прикачали по громкоговорителю.

— Ну вот! Теперь нам наверняка придется сдаваться! — принялся за свое Финштейн.

Дави на газ! — прикрикнул на него Джим. — С твоим мотором мы обставим их в два счета! — добавил он, не очень ясно представляя, как это Финштейн будет «обставлять» полицейских.

— Я не так уж и хорошо вожу, мистер! — прокричал кабатчик и в подтверждение своих слов вильнул и ударил крылом потрепанный фургон. При этом «фаэтон» едва не пошел юзом, а перепуганный водитель фургона прибавил газу и умчался. Другие автомобили тоже стали уходить вперед или притормаживать, их места вокруг «фаэтона» тут же заняли привязчивые полицейские.

— Водитель автомобиля «фаэтон-турбо», немедленно прижмитесь к обочине и остановитесь! — глядя сбоку на Финштейна, потребовал полицейский.

— Что мне делать? Это же настоящая полиция! — завопил тот, оказавшись меж двух огней.

— Наплюй на него и смотри вперед!

— Я не могу, он представитель закона!

— Ладно, пригнись к рулю…

Финштейн подался вперед, и у него на ухом грохнул выстрел. Полицейский автомобиль вильнул влево и, перевернувшись, поскакал по дороге на скорости в девяносто километров в час, разбрасывая колесные колпаки, зеркала и брызги оконного стекла. Его коллеги сейчас же отстали, вокруг образовалась пустота — Финштейн прибавил газу, и они понеслись дальше.

— Далеко еще?

— Главное — не пропустить правый поворот…

— А зачем нам поворот?

— Это сократит время до шоссе, и потом, у них впереди пост…

— Молодец, — оценил сообразительность кабатчика Джим. — Смотри не пропусти этот поворот…

— Разумеется, поворот Финштейн заметил поздно, резко дернул руль, и визжащий покрышками «фаэтон» понесло боком на здание.

Прохожие бросились в стороны, сбитая урна поскакала впереди машины, но «фаэтон» нагнал ее и расплющил, ударившись бортом о стену. Джиму показалось, что его голова слетела с шейных позвонков — так сильно ударила его с силой выскочившая подушка безопасности.

— Он убьет нас, Джим! — прохрипел с заднего сиденья Тони.

— Извините! — прохрипел Финштейн. Мотор снова взревел, и гонка продолжилась. Тони нашел на полу какую-то шпильку и ухитрился распороть ею обе сработавшие подушки.

— Зачем вы их испортили, их же можно было убрать! — завопил кабатчик.

— На дорогу смотри, урод! — вне себя закричал Джим. — Съезжай с тротуара, съезжай!

— Полицейский! — предупредил Тони. Из-под арки, растопырив руки, выскочил доблестный служака. Последовал удар — и его тело перелетело через крышу.

— Да ты просто гонщик, — заметил Джим, видя, что Финштейн снова обретает контроль над автомобилем.

— Нам еще один поворот, и будет шоссе! — сообщил поощренный кабатчик и улыбнулся одной стороной лица: другая стала опухать от удара подушки безопасности.

— Давай только без фокусов, — попросил Джим, ему казалось, что этот город заколдован и за каждым углом их подстерегает какая-то опасность.

— Считайте, мы уже в порядке, поворот почти незаметный, градусов сто двадцать…

— Хорошо, если так, — сказал Джим, но они ошибались.

Когда «фаэтон», оглушая прижавшихся к стенам прохожих, выскочил на перекресток, его спидометр показывал сто двадцать километров в час, а на небольшой площади их ждала засада — шесть полицейских машин были укреплены с тыла двумя оранжевыми мусоровозами, пожарной машиной и грузовиком строительной компании. Прошибить такую баррикаду даже крепкому «фаэтону» было не под силу.

— А-а-а! — заорал Финштейн.

— Не ори! — Джим вырвал у кабатчика руль и одной рукой стал править на одинокий киоск мороженого «Мышонок Мартин», разделявший надвое полицейский строй.

— Газуй-газуй! — крикнул сзади Тони. — А-а-а! — снова закричал Финштейн, и они врезались в киоск.

«Фаэтон» буквально взорвал легкое строеньице из пластика и фанеры, расшвыряв баки с желтым, красным и фиолетовым мороженым. Заляпанный сладкой подливкой, в обломках вафельных рожков, он по инерции прошиб два ряда стриженых кустиков и, почти очистившись, вылетел на последние сто метром до шоссе на Рион.

— Красивые здесь здания, — заметил Тони. Джим обернулся: его напарник лежал на спине и смотрел куда-то в потолок салона — какие там могли быть здания?

— Это старая часть города! — похвалился Финштейн. — Когда-то в этом районе жила моя бабушка!

Быстрое мелькание зданий, подъездов и прохожих наконец прекратилось, «фаэтон» стремительно обошел пару попутных машин, и Джим увидел указатель: «Рион — 53 км».

Справа потянулись пустыри, бывшие некогда сельскохозяйственными угодьями, слева череда каких-то заводиков и мастерских. Финштейн начал прибавлять скорость, и дорожные столбы слились в сплошную белую линию.

— Ты как, Тони? — спросил Джим.

Тот помолчал, прислушиваясь к реву мотора, потом ответил:

— Знаешь, я до сих пор не уверен, жив ли… Все так ненадежно… — Что — все? — не понял Джим.

— Все в этом мире, Джимми:

— Эй, кажется, еще один пост… — Раньше его тут не было, — произнес удивленный Финштейн и стал сбрасывать скорость.

Опираясь на левую, еще действующую руку, Тони поднялся и стал смотреть из-за спинки. Прямо на тис и дорожном полотне были набросаны мешки с песком и несколько железобетонных плит.

— Блокпост, — сказал Джим. — Если ударить в угол, гам, где мешки, обязательно проскочим. — Сумеешь, Финштейн?

— Снайпер! — крикнул Тони. Они с Джимом моментально пригнулись, а кабатчик замешкался. Пуля ударила в стекло точно напротив его лба и, оставив элипсовидную молочно-белую борозду, ушла в рикошет.

— Подонки, пять тысяч реалов! Мое стекло стоит пять тысяч реалов! — закричал Финштейн и повел автомобиль на таран.

— В угол правь, в угол! — крикнул Джим, и, едва он распрямился, последовал новый удар. Полетел песок, вспоротые мешки и среди них сорванное правое крыло.

— Эх, еще восемь тысяч!

— Да сколько же стоит твоя машина?

— Девяносто тысяч реалов! — прорыдал Финштейн. — Натуральный нанопластик, видели, как пули отскакивают?

Машина снова стала набирать скорость, вдогонку начали стрелять, но потрясенные атакой полицейские промахнулись, к тому же им мешало облако не-осевшей пыли и песка.

— Странно, что за нами еще не послали вертолет… — произнес с заднего сиденья Тони, когда все уже поверили, что очередное испытание позади.

— Что он сказал? — обеспокоено спросил Финштейн.

— Он бредит, — решительно ответил Джим.

Промелькнул очередной указатель: «Рион — 18 км». «Может, обойдется?» — подумал Джим, однако нее же достал с заднего сиденья КПТ и быстро зарядил.

— Это что растет? — спросил Тони, тупо глядя в окно.

— Трава какая-то… — рассеянно ответил Джим. Все его внимание было приковано к горизонту — слева, справа, сзади и спереди, как назло, простиралась равнина, и вертолет мог появиться с любой стороны.

— Нет, ты не прав, это не трава… — Это — сельско… сельскохозяйственная культура, — с трудом выговорил Тони и тут же без перехода добавил: — Они пойдут со стороны солнца, здесь ведь равнина и спрятаться негде.

Джим согласно кивнул: несмотря на контузию, или что там у него было, Тони рассуждал трезво.

Справа потянулись Пригороды Риона, двухэтажные белые домики под красными черепичными крышами — идиллическая картинка. Вдоль домов на велосипедах гоняла малышня,у обочины собаки играли свадьбу.

— Мне нужно в туалет, — попросился вдруг Финштейн. — Сил нету терпеть!

— Тормози… — сказал Джим, глядя куда-то правее водителя.

— Я сейчас, я быстро! — засуетился тот.

— Не спеши…

Джим выбрался из машины и еще раз взглянул на горизонт: где-то там, на северо-западе, под солнечным диском, словно мошка за фонарем, пряталась черная точка.

— Дядь, а чиво эт у тебя? — спросил детский голос. Джим обернулся. Рядом стоял мальчуган лет шести конопатый, сопливый и лопоухий — все как положено.

— Ружье, мальчик, — сказал Джим и, подняв KПТ, оперся локтем на крышу «фаэтона».

— Я уже заканчиваю! — сообщил Финштейн; забыв об условностях, он щедро поливал заднее колесо стоимостью двенадцать тысяч реалов.

— Дядь, а чиво он прям там ссыт? — поинтересовался лопоухий.

— Извини его, приспичило бедняге…

Джим подал на себя окуляр прицела и перевел переключатель контроллера в положение «подготовка». Предохранительные створки разошлись, электрическая подача мягко дослала заряд в ствол, одновременно с этим в компенсаторную камеру был подан патрон компенсатора.

Джим припал к окуляру. Выглядевший как точка объект в оптическом прицеле выглядел иначе. В стекле пилотской кабины отражалась оранжевая корона солнца, на подвесках вертолета ждали своего часа два блока неуправляемых снарядов — они могли вырыть на месте «фаэтона» приличных размеров котлован.

За спиной Джима шептались, к первому, самому смелому, мальчишке подошли двое его друзей, теперь Джим отвечал и за их жизнь.

Перекрестье прицела легло на середину кабины, лица пилота видно не было, его закрывал яркий солнечный блик.

«Ну и ладно…» — сказал себе Джим и мягко нажал на электрический спуск.

— Бум-м, дзин-н-н! — привычно сработала КПТ, и рядом с солнечным диском на мгновение полыхнуло еще одно, маленькое, солнце.

— Ух ты! Вот этта саданул! — возликовали мальчишки.

— А ишшо, дядь, а? Давай ишшо! — попросил лопоухий.

Больше нельзя, никто уже не летает, — отмахнулся Джим, усаживаясь в машину.

— А вона!

И мальчишка показал на инверсионный след летящего по своим делам авиалайнера.

— Нет, пацан, беги домой.

— Ну вы даете! — воскликнул угнездившийся на своем месте Финштейн.

Давай уезжать, пока все не сбежались смотреть, как ты тут отливаешь.

— Вы не поверите, я первый раз в жизни писал на колесо, да еще посреди этой… деревни… — признался Финштейн, запуская мотор.

— О-о, — простонал сзади Тони. — Меня сейчас вырвет.