Чтение 16–й страницы книги ~Пирамида~

Глубоко вздохнув, Филипп стал спускаться из лагеря к лесу. Даже короткая прогулка по просеке заставила его жадно втягивать воздух сквозь стиснутые зубы. Из-за нервного напряжения и усталости ему стало труднее обходиться разреженным воздухом. К тому времени, когда аспирант добрался до кромки джунглей, за правым виском начала разрастаться боль.

Навстречу Филиппу из-за деревьев бросились взволнованные индейцы. Они сновали вокруг него и широко улыбались, сверкая на солнце белыми зубами. Наконец он разглядел, кого ведут в лагерь рабочие.

Из леса выступили шесть фигур, закутанные в грязно-коричневые одеяния и обутые в кожаные сандалии. Когда гости откинули капюшоны, стали видны их доброжелательные, открытые лица. На них тоже сияли улыбки, но не во весь рот, как у простых индейцев, а лишь в знак вежливости.

Один из пришельцев, очевидно главный, был немного выше остальных и единственный носил на груди большой серебряный крест.

— Монахи... — изумленно пролепетал Филипп.

Некоторые индейцы опустились перед незнакомцами на колени и склонились, чтобы получить благословение. Пока другие монахи возлагали ладони на головы рабочим и по-испански шептали молитвы, старший подошел к Филиппу.

Сбросив с головы капюшон, монах открыл волевое красивое лицо, окаймленное черными волосами.

— Мы услышали, что для вас настал час испытаний, сын мой, — сказал он. — Меня зовут отец Доминик Отера, и мы пришли предложить свою помощь.

Филипп удивленно заморгал глазами. Этот человек говорил по-английски! Он подавил желание броситься монаху на шею и вместо этого заставил себя произнести:

— Откуда... как вы...

Монах поднял руку.

— По пути в близлежащие деревушки мы повстречали индейцев, которых вы послали за помощью. Я отправил их в Виллакуачу предупредить власти, а пока мы пришли предложить вам молитвы и утешение в беде.

Филипп почувствовал, как полегчало на душе. Теперь рядом с ним другие, они говорят по-английски и могут разделить его заботы. Помимо воли он сбивчиво забормотал слова искренней благодарности.

Приблизившись, отец Отера приложил к его щеке прохладную ладонь.

— Успокойтесь, сын мой.

Прикосновение подействовало на Филиппа отрезвляюще.

— Да... да... что же это я? Вы проделали такой дальний путь и, наверное, проголодались и хотите пить.

Монах опустил лицо.

— Господь — единственная поддержка, которая нам нужна, но мы проявим невежливость, если откажемся от вашего гостеприимства.

Филипп простодушно кивнул. От радости у него едва не кружилась голова.

— Тогда прошу в мою палатку. У меня есть сок, вода, и можно быстро приготовить бутерброды.

— Очень любезно с вашей стороны. Там, вдали от палящего солнца, вы расскажете о том, что случилось с вашей группой.

Филипп повел монахов к палатке, заметив, что трое из них задержались с рабочими.

Отец Отера увидел, что Филипп остановился.

— Они придут позже. Дело Божье — превыше всего.

Оглянувшись, Филипп кивнул.

— Разумеется.

Вскоре вместе с монахом он уже сидел в своей палатке. Между ними на стуле стояла тарелка с ломтиками сыра и мяса. Два других монаха робко взяли стаканы со свежим соком гуавы и удалились в тень палатки, оставив отца Отеру и Филиппа наедине.

Попробовав угощение, монах благодарно вздохнул и откинулся на спинку парусинового кресла.

— Спасибо, очень вкусно. — Он положил ладони на колени и внимательно посмотрел на Филиппа. — А теперь расскажите, что здесь произошло? Чем мы можем помочь?

Филипп, потягивая сок, собирался с мыслями. Простые обязанности хозяина успокоили его нервы, но он обнаружил, что с трудом выдерживает взгляд монаха. В полумраке палатки глаза гостя казались абсолютно черными и проникали в самую душу. Филипп воспитывался как пресвитерианин, однако особой набожностью не отличался. Зато он почти осязаемо ощущал исходящую от сидевшего напротив человека власть. Возникшее поначалу чувство облегчения медленно сменялось беспокойством, связанным с присутствием незнакомца. Филипп понимал, что не может ему солгать: монах видел его насквозь.

Поставив стакан, аспирант начал рассказывать о предательстве Гила и последующем саботаже.

— ... А после взрыва храм продолжал рушиться сам по себе, увлекая застрявших в нем все глубже и глубже. Я ничем не мог им помочь.

Отец Отера кивнул, словно благословляя.

— Успокойтесь, сын мой. Вы не виноваты в этой беде.

Его слова придали Филиппу сил. Да, он и вправду сделал все, что мог. Выпрямившись, аспирант продолжил рассказ о том, как индейцы попытались прорыть шахту и как Сэм с остальными обнаружили за золотым идолом потайной туннель. Он даже описал найденный Сэмом ключ к статуе:

— Это золотой нож, который каким-то образом изменил форму.

При этих словах глаза монаха расширились, и он перебил собеседника:

— Золотой нож и скрытый проход в гору?

Голос святого отца зазвучал почему-то вкрадчивее и тише.

— Да, — неуверенно подтвердил Филипп.

Монах немного помолчал.

— Благодарите Бога за их спасение. По крайней мере, ваши друзья нашли безопасное укрытие. Господь всегда открывает путь для тех, у кого добрые сердца.

— Я надеюсь, что дня через два спасательная шахта будет закончена. Хорошо бы еще индейцы, которых я послал, привели подмогу...

Отец Отера неожиданно встал.

— Не бойтесь. Господь обо всех здесь позаботится.

Филипп поспешно поднялся со стула, собираясь проводить монаха.

Тот отмахнулся.

— Отдохните, Филипп, вы это заслужили. Защищая своих друзей, вы делали Божье дело.

Аспирант со вздохом опустился обратно на стул, а отец Отера, пригнувшись, вышел из палатки.

— Спасибо! — крикнул ему вслед Филипп.

Оставшись один, он ненадолго закрыл глаза. Теперь он сможет заснуть. Тяжкое бремя уже не так давило на его плечи, а сомнения в правильности действий оказались разрешены.

Филипп посмотрел на закрытый полог палатки, вспоминая об исходившей от незнакомца ауре власти.

Наверное, отец Отера по-настоящему набожный человек.* * *

Вдалеке от палаток, у кромки леса, отец Отера встретился с остальными монахами. Он с трудом унял дрожь в пальцах. Неужели это правда? После стольких лет?

Один из монахов порылся в своем рюкзаке, выудил оттуда рацию и передал Отере. Тот отошел на несколько шагов, под деревья, и, настроившись на нужный канал, связался со своим руководителем.

— Контакт налажен. Прием, — проговорил Отера по-испански.

После короткой полосы помех послышался быстрый ответ:

— Ваше мнение?

— Благоприятное. Место, похоже, золотое. Повторяю: золотое.

Отец Отера кратко изложил то, что узнал от бледного аспиранта. Даже сквозь помехи он услышал изумленное восклицание и произнесенные шепотом испанские слова:

— El Sangre del Diablo.

При одном упоминании этого имени отец Отера содрогнулся.

— Ваши приказания?

— Подружитесь с аспирантом. Завоюйте его доверие. Потом займитесь рабочими. Проройте ход в туннель. — После длинной паузы послышались заключительные слова приказа: — Когда контакт будет налажен, произведите зачистку... основательную.

Впервые за весь день отец Отера улыбнулся и потрогал кинжал. Надменный аспирант напомнил монаху о молодых людях, которые когда-то презирали его за смешанную кровь.Приятно будет увидеть, как этот американец станет умолять о пощаде. Но главное, если Отера прав в своих предположениях, впереди его ждут более крупные победы. Он слишком долго ждал, терпя унижение от испанских миссионеров, которые воображают, что стоят выше его. Нет, если он прав, то он откроет им глаза. Тогда никто больше не сможет смотреть на него сверху вниз.

Разыгрывая из себя верного солдата, Отера поднес рацию к губам:

— Войти в контакт и произвести зачистку. Я все понял. Отбой.

Выйдя из леса, он вернул рацию монаху.

— Что дальше? — спросил тот.

Отец Отера поправил нагрудный крест.

— Нам дают зеленый свет.

В глазах монаха отразилось изумление.

— Значит, правда! — Он осенил себя крестным знамением. — Да защитит нас Господь.

Отец Отера зашагал обратно в лагерь. В его ушах все еще звучали слова из рации: «El Sangre del Diablo». «Кровь Дьявола».* * *

Мэгги дрожащими пальцами нащупала второй фонарик. Она нажала на переключатель, и в черную пещеру, на секунду ослепив девушку, хлынул свет. В темноте золотую дорожку заполнили тарантулы-разведчики. На фоне черного камня их бледные лапки походили на лучи белой морской звезды.

Сэм оглянулся на пещеру с летучими мышами.

— Я... я даже не знаю. Через несколько минут тут будут кишеть тарантулы, но мы не сможем пройти по пояс в дерьме. Хорошо бы найти какой-то другой путь.

Мэгги сошла с тропинки инков и приблизилась к подземной реке. Над узким руслом висел прохладный туман.

— Мы поплывем, — твердо сказала девушка, показывая фонариком на стремительный поток.

— Поплывем? — переспросил Норман дрогнувшим голосом. — Ты в своем уме? Вода ледяная, мы умрем от переохлаждения!

Мэгги обернулась к нему.

— Течение быстрое, но этот отрезок русла относительно ровный. Мы прыгнем и позволим воде пронести нас через пещеру с летучими мышами, а заодно избавимся от пауков.

А туман, возможно, даже немного укроет нас от ядовитых паров.

Подойдя к девушке, Сэм бросил на нее благодарный взгляд.

— Мэгги права. У нас может получиться. Главное — держаться вместе. Как только уберемся от летучих мышей, сразу выскакиваем из воды. Иначе холод нас убьет.

Денал робко подошел к неровному каменистому берегу. Вода не доходила до его уровня примерно на метр.

— Я первый, — сказал мальчик, оглянувшись. — Проверю, не опасно ли.

— Нет, Денал, — возразила Мэгги и потянулась за ним, однако Денал ловко увернулся.

— Я хорошо плаваю. Если доплыву до того конца, крикну. — Он оглядел остальных. — Тогда вы тоже поплывете. Если не крикну, значит, не поплывете.

Сэм двинулся к мальчику.

— Это сделаю я, Денал, — сказал он, похлопывая рукой по боковому карману жилета. — Буду светить себе лампой Вуда.

Денал вытащил упомянутую лампу из собственного кармана и включил синеватый свет.

— Я не спрашиваю разрешения. Я уже пошел.

Он развернулся и прыгнул с берега вниз.

— Денал! — вскрикнул Сэм, бросаясь к реке.

Мэгги не дала ему кинуться вслед за маленьким индейцем. Поток швырял Денал а, но тому удавалось держать лампу над волнами — синеватое мерцание служило в темной пещере маяком. Затем река унесла мальчика за изгиб стены и дальше в туннель.

— Сорванец залез ко мне в карман.

В голосе Сэма прозвучали одновременно уважение и тревога.

— Он пробьется, — убежденно сказала Мэгги.

Ожидание быстро становилось невыносимым. Никто не осмеливался заговорить, боясь пропустить крик Денала. Лишь Ральф слонялся по тропинке, наблюдая за пауками.

— Подтягивается основной отряд, — предупредил он.

Мэгги обернулась. В круге света от фонарика на тропинку накатывал белый бурун.

— Давай, Денал, не подведи...

Словно в ответ на слова Мэгги издалека донесся крик. Денал справился с задачей.

— Слава богу, — вздохнул Сэм. — Двигаем отсюда.

Норман быстро закончил упаковывать свои вещи в водонепроницаемый футляр. Ральф присоединился к остальным, по-прежнему не спуская глаз с тарантулов.

Сэм снял с плеча винчестер и кивком предложил Ральфу сделать то же самое.

— Старайся держать винтовку над водой.

Перестав оглядываться, Ральф со страдальческим видом посмотрел на воду.

— Черт с ней, с винтовкой, самому бы не пойти ко дну. — Он повернулся к остальным. — Я не умею плавать.

— Что? — воскликнул Сэм. — Почему ты не сказал раньше?

Ральф пожал плечами.

— Потому что Мэгги права. Река — наше единственное спасение.

Подошел Норман.

— Буду держаться рядом. В армии я закончил курсы спасателей.

Ральф бросил на него недоверчивый взгляд.

— Ты служил в армии?

— Три года в Форт-Орде, пока меня не уволили за нетрадиционную ориентацию. — На лицо Нормана набежала тень. — И хватит об этом.

Ральф покачал головой.

— Попробую обойтись своими силами.

Лицо фотографа исказилось от гнева.

— Черта с два ты обойдешься, дубина! Кончай корчить из себя мачо и не отказывайся от помощи. Я вовсе не собираюсь тебя лапать. Ты даже не в моем вкусе! — Он сунул Ральфу футляр с камерами и добавил: — В качестве изоляции здесь пенопласт, чтобы обеспечить плавучесть. Прикрепи его к груди, остальное — моя забота.

Ральф неохотно взял футляр.

— А как быть с этим? — спросил он, поднимая вверх винтовку Гила.

Сэм протянул руку:

— Я возьму обе.

Не успел он коснуться винтовки, как ее схватила Мэгги.

— Две винтовки утянут тебя под воду, Сэм. Мой фонарь водонепроницаемый и почти ничего не весит.

Сэм заколебался, затем неохотно согласился.

— При первом же признаке опасности бросай винтовку. Свет нужен нам больше, чем второе ружье.

Мэгги согласно кивнула.

— Пойдемте. Пауки не намерены лишаться ужина. Сэм махнул Норману и Ральфу, чтобы отправлялись первыми; они с Мэгги должны были следовать за ними.

Балансируя руками, Норман соскользнул на небольшую каменную отмель, немного выступавшую над поверхностью воды.

— Давай, — позвал он Ральфа.

Закусив нижнюю губу, здоровяк футболист прикрепил к груди камеры и прыгнул, пока страх не успел отогнать его от воды.

Мэгги направила на них свет. Гибкое тело Нормана плавно вынырнуло возле бившегося в воде чернокожего.

— Ложись на спину! — крикнул Норман, когда течение подхватило их. — Прижми футляр покрепче к груди!

Ральф барахтался, выплевывая воду, и яростно бил руками и ногами.

— Хватит дрыгаться!

Наконец тот послушался и перевернулся на спину.

Норман поплыл рядом, ухватившись одной рукой за ворот рубашки Ральфа и удерживая его голову над водой. Когда они немного проплыли, он еще раз предостерег великана:

— Крепче держи футляр. Если упустишь мои камеры, утоплю!

— Мы следующие, — произнес Сэм, заталкивая шляпу в рюкзак. — Готова?

Набрав в грудь побольше воздуха, Мэгги кивнула.

— Выдержишь? — спросил Сэм, встретившись с ней глазами.

Мэгги поняла, что он имеет в виду скорее ее припадки, чем исходившую от воды опасность.

— Разве не я сама это предложила? Со мной ничего не случится.

— Тогда иди первой.

Девушка открыла рот, чтобы возразить, когда почувствовала, что ее ногу что-то щекочет. Она обернулась и увидела, как по брюкам карабкается тарантул величиной с кулак. Задыхаясь от отвращения, она ударила по пауку фонариком. Потом подняла над головой винтовку с обрезанным дулом и неловко прыгнула в воду, вздымая брызги.