Чтение 25–й страницы книги ~Пирамида~

— Как он смотрится с этой рубашкой?

Фотограф прихрамывая продолжил путь, казалось, не обращая внимания на то, куда они попали.

А Сэм и Мэгги застыли на краю деревни. Мысленно Сэм убрал с домов растительность, освободил улицы от людей и животных. Он тотчас же узнал планировку селения. Центральная площадь, спицами отходившие от нее улицы, ряды стандартных домиков вдоль них — все это в точности повторяло подземный некрополь!

Мэгги схватила Сэм за локоть.

— Ты знаешь, что это за место? — шепнула она, глядя на Сэма расширенными глазами. — Это не какое-нибудь захудалое племя кечуа, что едва сводит концы с концами.

Сэм кивнул.

— Это предки Денала, — сказал он глухим от изумления голосом, придя к такому же выводу, что и Мэгги.

Они наткнулись на живое поселение инков!* * *

Когда солнце село, Филипп услышал звук, которого никак не ожидал: треск радиоприемника. Филипп вскочил, опрокидывая табуретку, на которой сидел. Отец Отера и другиедоминиканцы спустились на раскопки. Сразу после полудня в помощь местным рабочим приехало двое опытных горняков.

Рывком распахнув полог палатки, Филипп нырнул в ее тень и включил рацию.

— Алло! — прокричал он в микрофон. — Меня кто-нибудь слышит?

После полосы помех прозвучал прерывистый ответ:

— ...илипп? Это Сэм! Батарейка... Мы выбрались из пещер...

Затем все заглушил треск. Филипп поправил радиоантенну.

— Сэм! Ответь! Где вы?

Сквозь помехи пробились слова:

— Мы в одном из вулканов... кажется, на востоке.

Филипп облегченно вздохнул. Если все живы, продолжать спасательные работы не имеет смысла. Все кончилось! Вскоре он сможет уехать! Филипп представил свою квартиру в Гарварде, где все — книги, компьютер, бумаги — аккуратно разложено и расставлено по своим местам. Бросив взгляд на рваную рубашку и грязные брюки, он решил, что больше никогда в жизни не поедет в экспедицию.

Внутреннее ликование помешало ему расслышать последние слова Сэма, но теперь это не имело значения.

— ... вертолеты или еще какие-нибудь средства воздушного наблюдения. Мы разведем на гребне сигнальный костер. Найдите нас! — Сэм задал заключительный вопрос. — Тыуже сообщил дяде Хэнку?

Филипп нахмурился и переключил передатчик.

— Нет, но я уверен, что в Куско все знают. Сюда уже прибывает помощь. Осталось немного.

Когда он нажал кнопку приема, раздался сильный треск. Голос Сэма еще больше ослаб.

— Ты не поверишь, что мы здесь обнаружили, Филипп!

Филипп закатил глаза. Как будто его это интересует! Однако следующие слова заставили флегматичного аспиранта встрепенуться.

— Мы нашли затерянное племя инков!

Филипп поспешно нажал кнопку передачи.

— Что?!

— ... слишком долго рассказывать... батарейка дохнет... свяжемся утром в это же время.

— Сэм, подожди!

— Ищите наш сигнальный костер!

Связь прервалась.

Несколько минут Филипп пытался ее возобновить, однако у него ничего не получилось. Или действительно села батарейка, или шельмец Сэм отключил рацию. Филипп с грохотом швырнул трубку на место.

— Дерьмо!

Внезапно внимание аспиранта привлек шорох полога. В палатку скользнул отец Отера. Возле порога высокий монах выпрямился. Его стройная фигура четко вырисовываласьна фоне заходящего солнца, но лица не было видно.

— С кем вы разговаривали? — резко спросил он.

Видимо, гостя утомили раскопки. Филипп встал и пригласил монаха войти.

— С Сэмом! — взволнованно сообщил он. — Они выбрались из пещер!

Он с удовольствием отметил выражение изумления на лице монаха.

— Как? Где они?

Поспешно передав слова Сэма, Филипп заключил:

— Нам нужно каким-то образом отследить их сигнальный костер... с вертолета или еще как-то.

Отец Отера кивнул:

— Хорошо.

Его глаза прятались под капюшоном.

— Но это еще не самая главная новость, — самодовольно произнес Филипп, словно открытие принадлежало ему самому. — Сэм считает, что обнаружил там настоящих инков,какое-то затерянное племя.

Отец Отера взглянул на аспиранта.

Заметив в суровых глазах монаха демонический блеск, Филипп осекся, попятился и наступил на кружку. К тому времени, когда аспирант немного пришел в себя, отец Отера уже стоял рядом и крепко держал его за локоть.

— Вам нехорошо? — спросил доминиканец.

Сжавшись от страха, Филипп поднял голову. То, что он видел в глазах монаха, исчезло. Возможно, виной всему игра света... Филипп прочистил горло.

— Я... все в порядке.

Отец Отера выпустил его локоть.

— Ладно. Мы не хотим, чтобы с вами что-нибудь случилось. — Монах отвернулся. — Я должен поделиться доброй новостью с остальными, — сказал он и, наклонившись, покинул палатку.

Филипп облегченно вздохнул. Он не понимал, что именно в отце Отере наполнило его таким трепетом. «В конце концов, это всего лишь жалкий монах», — подумал Филипп, растирая покрывшиеся мурашками руки.* * *

Сидя с Мэгги на ступеньках на краю площади, Сэм смотрел на развернувшееся внизу яркое празднество. Факелы и огни ограничивали открытое пространство в середине поселения инков. Музыканты держали в руках самые разные инструменты: барабаны из кожи лам, тамбурины, звеневшие вместе с маленькими серебряными кимвалами, изготовленные из тыкв и дерева трубы, тростниковые или камышовые флейты разной длины и даже дудочки, сделанные из огромных перьев горного кондора. По всему городу раздавалось радостное пение в честь гостей.

Немного раньше, перед заходом солнца, деревенский шаман бросил на землю свой мистический «чумпирун», набор разноцветных камешков, чтобы предсказать пришельцам будущее. Покрытый татуировками индеец с суровым лицом рассмотрел камешки, затем воздел руки вверх и объявил группу Сэма посланцами Ильяпы, бога грома. В их честь шаман приказал устроить праздник.

Вопреки их возражениям маленькую группку приняли словно заезжих особ королевской крови. Вымытые, причесанные и одетые в предложенную им чистую одежду, они собрались на пир. Обед показался им бесконечным, одно блюдо следовало за другим: жареная свинина, тушеные бобы с мясом попугаев, салат из похожих на шпинат листьев, порубленных с подобием местной моркови, приправленные травами пироги из оса, родственников сладких томатов. После долгого голодания студенты быстро наелись и продолжали застолье, только чтобы не обидеть хозяев.

Плохо поел лишь Норман. Из-за ранения у него поднялась температура, и он вернулся в предоставленную гостям хижину из камня и глины. Вскоре ушел и сомлевший Денал, оставив Сэма и Мэгги досматривать окончание праздника.

Сэм зевнул, пробежался рукой по бежевой, доходившей ему до колен рубахе и поправил короткую вязаную накидку, перекинутую через плечо. Не желая расстаться со шляпой, он надвинул ее на лоб.

Устроившись поудобнее, Сэм оперся на руки.

— Как этим ребятам удавалось так долго тут прятаться? — задумчиво произнес он.

Рядом шевельнулась Мэгги.

— Потому что они этого хотели.

Она была одета в длинную, до самых лодыжек, желтовато-коричневую рубаху, подвязанную белым поясом, и такого же цвета шаль. Девушка коснулась пальцами золотой броши в виде дракона, которой шаль была сколота на груди.

— Ты заметил, что почти вся деревня специально укрыта в джунглях? Почти замаскирована. Едва ли это селение смогут засечь даже спутники, особенно со всеми этими вулканами вокруг. Они запутают любую термальную съемку.

Сэм вгляделся в покрытое дымкой ночное небо и увидел совсем мало звезд.

— Хмм. Возможно, ты права.

Мэгги сменила тему разговора.

— Ну что, Сэм, как тебе роль посланца бога грома?

Сэм лениво улыбнулся.

— Вещие эти камешки или нет, но, скорее всего, шаман слышал отзвуки ружейных выстрелов. Мне кажется, поэтому он и связал нас с Ильяпой.

Мэгги бросила на него быстрый взгляд.

— Я об этом даже не подумала. Здорово подмечено.

Радуясь похвале, Сэм усмехнулся.

— Но как насчет подземного некрополя? — продолжила девушка. — Ведь он почти повторяет это поселение.

Сэм нахмурился.

— Не знаю. Однако, учитывая его местоположение, возможно, оно имеет какое-то отношение к трем уровням существования у инков. Если принять эту деревню за часть среднего мира, или мира живых — кай пача, — тогда деревня внизу определенно будет уку пача, подземным миром.

— Миром мертвых.

— Да, именно. Некрополем.

Мэгги сосредоточенно сдвинула брови.

— Пожалуй. Но если твоя теория верна, где тогда третий мир?

— О чем ты?

— Инки отличались строгим порядком. Если уж они построили соответствующие поселения в нижнем и среднем мирах, где верхний мир, ханан пача?

Сэм покачал головой, начиная уставать.

— Я не знаю. Но завтра мы получим больше ответов. Пока же давай наслаждаться празднованиями в нашу честь.

Он поднял кружку с чичей — сброженным кукурузным налитком — и, сделав большой глоток, поморщился от горечи. Мэгги откинулась назад.

— Немного не угодили, — пошутила она.

— Конечно, не то что холодная бутылочка «Будвайзера». Но зато это пойло здорово ударяет в голову.

Сэм чувствовал необычную легкость. К этому времени празднование перевалило далеко за полночь. Взошла луна.

Мэгги улыбнулась и немного придвинулась к нему. Воспользовавшись этим, он обнял ее. Девушка не отстранилась. Сэм сделал еще глоток кукурузного пива, надеясь, что его согревает не только оно.

Перед ними начала свой сложный танец вокруг центрального костра новая группа. На лицах танцоров блестела золотая и серебряная краска. Они двигались строго в такт мелодии, которую играли на черепе какого-то лесного оленя — его рога служили флейтой.

— Как красиво, — заметила Мэгги. — Словно в сказке. То, о чем мы читали, ожило.

Сэм привлек ее к себе.

— Жаль только, что этого не видит дядя Хэнк.

— И Ральф, — тихонько добавила она.

Сэм перевел взгляд на нее. Мэгги смотрела на огонь. Ее глаза блестели, а лицо заливало теплое сияние.

Наверное, она почувствовала, что Сэм за ней наблюдает, и повернулась к нему. Их лица оказались совсем близко.

— Но ты был прав, Сэм, — негромко проговорила Мэгги. — Ты был прав, когда сказал, что мертвые не завидуют живым. Все верно. Мы живы... мы здесь. И мы не должны растратить этот дар на самобичевания и печаль. Это будет настоящей трагедией.

Сэм кивнул.

— Не стоит жить так, словно ты умер.

Его голос затих. Сэм вспомнил годы, последовавшие за утратой родителей. Он разделил тогда горе с дядей. Но на самом деле у них с Мэгги оказалось много общего. Отчасти они с дядей тоже отделились от других, воспользовавшись общей бедой как барьером, оградившим их от мира. Сэму больше не хотелось, чтобы так продолжалось и впредь.

Он осмелился придвинуться еще ближе к Мэгги. Та заглянула в его глаза. Губы девушки приоткрылись. Сэм подался к ней, его сердце стучало в такт барабанам.

Внезапно музыка оборвалась, и над площадью повисло тяжелое молчание.

Мэгги перевела глаза на тех, кто нарушил их уединение.

— Кажется, вечеринка закончилась.

Сердцу Сэма было тесно в груди. Не доверяя своему голосу, он с трудом сглотнул.

— Да... п-пожалуй, — выдавил юноша.

К ним приблизился какой-то человек. Это был шаман, которого, как они уже знали, звали Камапак. С улыбкой на украшенном татуировками лице он поднимался по ступенькам.Сэм и Мэгги встали ему навстречу. Шаман залопотал что-то на своем языке, подняв руки в знак благодарности и прощания — очевидно, желал гостям спокойной ночи. Огни вокруг них уже гасли.

У Сэма немного кружилась голова от выпитого. Глубоко вдыхая воздух, он вглядывался в затухающие огни, отражавшие его надежды и желания. Потом отвернулся, не в силахбольше смотреть.

В сопровождении шамана Сэм и Мэгги отправились в выделенные им комнаты. По дороге инка не прекращал о чем-то взволнованно рассказывать.

Сэм пожалел, что рядом нет Денала, однако сумел разобрать несколько слов. Речь шла о таинственном боге Инкарри. Не понимая, Сэм лишь улыбался и кивал.

Когда они добрались до граничивших с площадью домов, Камапак замолчал и похлопал Сэма по плечу. Затем шаман с поклоном удалился, чтобы проследить за завершением праздника.

Мэгги замешкалась, глядя ему вслед. Ей отвели отдельную комнату. Сэм смущенно стоял, раздумывая над тем, можно ли вернуть ту сокровенную минуту с Мэгги, но ее слова остудили его, как ушат холодной воды, вылитой на голову.

— Что он там говорил об Инкарри?

Сэм пожал плечами и пересказал часть эпоса инков. Согласно ему Инкарри был сыном Инти, Солнца, последнего бого-царя своего народа. По преданиям, его захватили и обезглавили испанские конкистадоры, но отделенная от туловища голова не умерла. Ее выкрали и спрятали в священной пещере, где и поныне голова якобы обрастает новым телом. Когда это завершится, Инкарри снова поднимется и вернет инкам былую славу.

Однако это, конечно, просто миф. Последний вождь инков звался Атауальпа. В тысяча пятьсот тридцать третьем году его казнили испанские войска под командованием Писарро, а тело сожгли. Сэм покачал головой.

— Кто знает, что имел в виду шаман? Может, утром Денал сможет с ним переговорить.

Мэгги нахмурилась.

— И все-таки странно. Я всегда думала, что этот миф возник, когда рассказы об испанском завоевании смешались с библейскими историями, привезенными миссионерами, — историями о воскресении Христа. Странно слышать, как шаман этого изолированного племени пересказывает то же самое.

— Что ж, откуда бы ни взялась эта история, его так и распирало.

Кивая, Мэгги продолжала смотреть на деревню. Костры погасли, а факелы были опущены в песок. По каменным домикам растеклась, поглощая их, темнота. Наконец Мэгги вздохнула и отвернулась.

— Я, пожалуй, пойду. Сегодня у нас был долгий день. Спокойной ночи, Сэм.

Помахав ей рукой, Сэм подошел к тростниковой циновке, висевшей над их дверью. Едва Сэм ее открыл, истории об инкских богах отодвинулись, уступая место воспоминанию о сидевшей рядом с ним Мэгги. У Сэма до сих пор болело в груди при мысли о том, как не вовремя им помешали.

Возможно, в ту минуту он прочел в ее глазах слишком многое. Сэм знал, что ночью его сон будут тревожить воспоминания о губах Мэгги.

Вздыхая, он нырнул в комнату.

День пятый

Инкарри

Пятница, 24 августа, 6 часов 30 минут

Куско, Перу

Всю ночь Джоан при свете керосиновой лампы проработала за столиком в своей камере. На источенном насекомыми столе лежал помятый лист желтой бумаги. Огрызок карандаша в руке Джоан затупился, а ластик совершенно стерся. Тем не менее она ряд за рядом продолжала расшифровывать значки, переписанные с оборотной стороны распятия отца Франсиско де Альмагро. Никто не отнял у пленницы этих записей, да и зачем? О подлинном значении нацарапанных символов знали только она и Генри.

Джоан постучала карандашом по губам.

— О чем же ты пытался нас предупредить? — в сотый раз прошептала она.

Сон к ней не шел. Ее томило как заточение, так и любопытство по поводу всего увиденного в лабораториях аббатства.

Товарищ по несчастью ничем не мог ее утешить.

Узнав о том, что его племянник в опасности, Генри отдалился от Джоан, замкнулся в себе, а его глаза стали жесткими и злыми. За обедом он не проронил ни слова. По сути, профессор почти не дотронулся до еды. Любая ее попытка подбодрить Генри наталкивалась на вежливый отпор.

Поэтому Джоан вернулась в свою камеру в раздражении и тревоге. Примерно в полночь, так и не сумев заснуть, Джоан принялась трудиться над шифром.

Она просмотрела свою работу. Большие куски текста были переведены, но осталось еще много пробелов. До сих пор успех расшифровки обусловливался в основном подсказкой самого аббата Руиса, поделившегося знаниями об el Sangre del Diablo. Джоан уже сообразила, что руноподобные символы соответствуют буквам алфавита: простой шифр замены. Нужно было лишь найти ту же последовательность символов, что в сочетании el Sangre del Diablo. Джоан уповала на то, что где-то в криптограмме монах упомянул это название.

И он упомянул!

Теперь, зная значение части символов, расшифровать остальную запись стало делом проб и ошибок. Однако трудности оставались. Джоан знала испанский далеко не в совершенстве. Вот если бы Генри был рядом! Ведь эти слова — предсмертное предупреждение монаха, последний его завет.

Джоан подняла бумагу. Когда она прочитала написанное, по ее спине пробежал холодок.

«Это мое последнее слово. Да простит меня Господь... Эдемский змей... бедствие... Кровь дьявола разрушает доброе Божье дело... Наше спасение в руках Прометея... молитесь... да не будет выпущен на волю змей».

Вздохнув, Джоан отложила карандаш и бумагу, потерла уставшие глаза. Отец де Альмагро либо сошел с ума, либо ужасно перепугался. Но после всего увиденного в подвалахДжоан не сомневалась в том, что в его бредовых словах содержится хотя бы крупица здравого смысла. Что бы монах ни обнаружил, это потрясло его до глубины души.

Размышления Джоан прервал звук приближающихся шагов.

Быстро сложив листок, она убрала его обратно в карман. Если ей удастся переговорить с Генри наедине, он выскажет свое мнение, если, конечно, захочет обратить внимание на ее слова. Джоан вспомнила, каким упрямым слыл Генри в молодости; его настроение было трудно уловить. Но она решила, что теперь это ее не остановит. Она заставит Генри выслушать себя, даже если придется выкручивать ему руки. Франсиско де Альмагро нашел в горах что-то ужасное, что-то связанное с таинственным металлом. Если Сэмпопал там в передрягу, Генри обязан прислушаться к словам коллеги.

В дверь громко постучали.

— Аббат желает видеть вас обоих, — отрывисто проговорил Карлос.

Джоан резко обернулась, когда в ее двери зазвенели ключи.

Что дальше?* * *

Генри снова оказался в кабинете аббата. Вдоль стен выстроились длинные ряды книг. Широкие окна были распахнуты, открывая взору церковь Санто-Доминго. Крест на шпиле блестел в утренних лучах солнца. За спиной Генри стоял с пистолетом в руках еще один монах.

Однако сгорбившийся в кресле Генри ничего не видел. Его мысленный взор рисовал Сэма, похороненного под грудами булыжника и тоннами гранита. Генри стиснул кулаки. Это его вина. О чем он думал, оставляя раскопки на кучку неопытных студентов? Генри знал ответ. Его ослепила возможность доказать свою теорию. Все остальное потеряло значимость. Даже безопасность Сэма...