Чтение 33–й страницы книги ~Врата Смерти~

— И почему этот умник считает себя выше других? — продолжал Сульмар. — Его саперы только и знают, что повозки чинить да камни ворочать.

— В сражениях нами командует Балт, — добавил капитан Кеннед.

— Не командую, а выполняю приказы Кольтена, — громогласно поправил его Балт.

Извне донесся стук копыт, сменившийся скрипом поводьев и лязгом доспехов. Вскоре дверь широко распахнулась, и в комнату вошел Кольтен.

Виканский полководец ничуть не изменился. Он держался прямо, как стрела. Худощавое лицо, опаленное солнцем, сравнялось цветом с доспехами. Стремительным шагом Кольтен направился к очагу. Полы его черного плаща из перьев распахнулись в обе стороны, похожие на вороньи крылья. Следом за полководцем вошли Сормо Энат и еще полдюжины ребят его возраста. Они расселись кто где, напомнив Дюкру стайку портовых крыс.

Сормо направился к Дюкру и обхватил запястья историка своими мальчишечьими руками.

— Наше терпение вознаграждено. С прибытием тебя, Дюкр! За эти недели юный колдун значительно повзрослел, как будто прожил несколько жизней.

— Ты еще успеешь отдохнуть, историк, — не здороваясь, произнес Кольтен.

Он медленно обвел глазами собравшихся.

— Я, кажется, приказывал собраться всем, — сказал он, поворачиваясь к Балту. — Где командир саперов?

Балт недоуменно пожал плечами.

— Приказ ему передали. Где его искать — один Клобук знает.

Кольтен нахмурился.

— Капитан Кеннед, слушаем твое донесение.

— Третий и Пятый полки перешли реку вброд и укрепились на противоположном берегу. Протяженность брода составляет четыреста двадцать шагов, не считая мелководныхучастков по обоим берегам, что добавляет еще по двадцать шагов. Средняя глубина реки в этом месте — полтора локтя. Ширина брода — четыре-пять локтей. В некоторых местах он шире, в каких-то — уже. Дно покрывает слой ила толщиной в два пальца, а дальше начинается камень.

— Твоим полкам я придам солдат из клана Глупого Пса, — сказал Кольтен. — Если во время переправы гуранцы попытаются подойти к тому берегу, вы их остановите.

Внимание полководца переместилось к Луллю.

— Ты и клан Горностая будете охранять эту сторону, пока переправляют раненых и беженцев. Я займу позицию на юге и перекрою дорогу, ведущую в деревню.

— Я хочу высказаться об очередности переправы, — вступил в разговор капитан Сульмар. — Собрание знати будет роптать.

— Пусть ропщут, — отмахнулся Кольтен. — Повторяю: первыми мы переправляем повозки с ранеными. Затем перегоняем скот и только потом пойдут беженцы.

— А если чередовать? — упирался Сульмар. Разговор давался ему нелегко: плоский лоб капитана густо покрылся потом. — Допустим, сто голов скота, затем сто человек знати.

— Знати? — взревел Балт. — Это ты о беженцах?

— Разумеется.

Капитан Лулль презрительно усмехнулся.

— Ты никак пытаешься быть хорошим для всех? А я-то думал, ты — прежде всего солдат Седьмой армии.

Сульмар нахмурился.

— Такое чередование равносильно самоубийству, — заявил Кеннед.

— Конечно, — согласился Балт, брезгливо поглядывая на Сульмара, словно тот был куском гнилого мяса.

— Но на нас лежит ответственность…

Сульмар не договорил: Кольтен что-то пробурчал сквозь зубы, прервав «заботливого» капитана.

В комнате стало тихо. Вскоре к треску догорающих дров прибавился скрип колес подъехавшей повозки.

— Одного глашатая им мало, — проворчал Балт.

Внутрь вошли двое. На первом был голубой парчовый камзол без единого пятнышка. Если в молодости этот человек и имел кое-какие мышцы, они давно обросли пластами жира. За три месяца непрестанной дороги и полуголодного существования жир исчез, оставив уродливые складки обвисшей кожи. Лицо вошедшего было похоже на измятый кожаный мешок. Прежним оставалось лишь надменное выражение, к которому сейчас добавился оттенок оскорбленного благородства. Одежда второго человека тоже когда-то была роскошной и дорогой, но пыль и пот превратили ее в подобие рогожного куля, наброшенного на отощавшие плечи. Лысина хранила следы давнишнего солнечного ожога. Человекэтот глядел на собравшихся водянистыми глазками и беспрестанно моргал.

— Собранию запоздало стало известно… — начал первый.

— И везде-то у вас есть уши, — сухо бросил ему Балт.

Аристократ едва обратил на него внимание и продолжал:

— Мы отдаем себе отчет в том, что такие совещания посвящены главным образом вопросам военного характера, и появление на них гражданских лиц в высшей степени недопустимо. Однако, будучи представителями без малого тридцати тысяч беженцев, мы составили… список претензий, который считаем своим долгом огласить незамедлительно.

— Нечего пытаться говорить от имени всех беженцев, — вмешался капитан Лулль. — Вы представляете всего лишь несколько тысяч малазанских аристократов. Вот так-то,Нефарий. А свои благочестивые речи приберегите для отхожего места.

Нефарий даже не взглянул на дерзкого капитана. Его взгляд был устремлен исключительно на Кольтена. Он ждал ответа полководца. Но Кольтен и не собирался ему отвечать. Повернувшись к Балту, виканец сказал:

— Разыщи саперов, дядя. Через час мы должны начать переправу повозок с ранеными.

Балт медленно кивнул.

— Мы рассчитывали на ночной отдых, — еще более хмурясь, сказал Сульмар. — Люди падают от усталости.

— Один час, — рявкнул Кольтен. — Первыми двинутся повозки с ранеными. К рассвету их должно переправиться не менее четырехсот штук.

— Прошу вас, господин Кольтен, изменить очередность переправы, — снова заговорил Нефарий. — Хотя мое сердце разрывается от жалости при мысли о страданиях этих несчастных раненых солдат, вы обязаны прежде всего позаботиться о беженцах. И почему какой-то рогатый скот должен переправляться раньше, нежели мирные граждане империи? Собрание считает это серьезным оскорблением нашего достоинства.

— А что вы станете делать, если мы лишимся скота? — спросил его Лулль. — Будете требовать, чтобы зажарили тех, кто победнее, и накормили вас?

Нефарий наконец-то соизволил заметить капитана и снисходительно улыбнулся.

— В числе наших претензий, естественно, значится и сокращение выдачи провианта. Между тем нам стало известно, что солдат Седьмой армии кормят досыта. Нельзя ли все-таки подумать о более справедливом распределении пищи? Нам просто невыносимо глядеть на высыхающих детей.

— Еще бы! Мяса на благородных костях становится все меньше.

Лицо Лулля раскраснелось от едва сдерживаемого гнева.

— Между прочим, солдаты Седьмой армии — это живая преграда между вами и тифанскими мятежниками. Если мы не будем досыта кормить наших солдат, кочевники быстро обмотают вам кишки вокруг животов. Тогда уже никакая пища не понадобится.

— Выведите их отсюда, чтобы под ногами не толкались, — сказал Кольтен.

Второй пришедший откашлялся.

— Хотя Нефарий и пытается говорить от имени большинства в Собрании знати, его воззрения поддерживают далеко не все.

Оставляя без внимания гневные взгляды Нефария, старый аристократ продолжал:

— Я явился сюда не за тем, чтобы ставить условия господину Кольтену. Меня привело любопытство. Взять, к примеру, повозки с ранеными. Оказывается, у нас больше раненых, чем я думал. Повозки набиты вплотную. Я нарочно пересчитал их. У меня получилось около трехсот пятидесяти. Два дня назад раненых было человек семьсот, и они помещались в ста семидесяти пяти повозках. Что же это получается? Два небольших столкновения с противником — и число повозок для раненых возросло вдвое! И потом, эти саперы! Они все время толпились возле повозок, никого и близко не подпуская. Даже возницы не выдержали и начали возмущаться. Можно все-таки узнать, что здесь замышляется?

В комнате вновь стало тихо. Оба капитана Седьмой армии недоумевающее переглянулись. Сульмара услышанное вообще застало врасплох. Только виканцы сохраняли прежнюю невозмутимость.

— Просто саперы помогали размещать раненых, — сказал Балт. — Чтобы легче проехать брод, повозки должны быть нагружены равномерно.

— Конечно, — согласился старый аристократ, вытирая грязным платком слезящиеся глаза. — Я сначала тоже так подумал. Но почему тогда повозки так глубоко увязают колесами?

— Неужели это так важно, Тумлит? — не выдержал Нефарий. — Вас всегда интересуют дурацкие подробности, до которых другим нет никакого дела. Мы ведь обсуждали позицию Собрания знати по ряду жизненно важных вопросов. Непозволительно отвлекаться на пустяки.

— Дядя, — тихо произнес Кольтен.

Ухмыляясь, Балт схватил обоих аристократов за руки и потащил к двери.

— Нам тоже непозволительно отвлекаться на пустяки вроде вас, — сказал он.

— Но мы еще хотели обратить ваше внимание на лекарей, — попробовал возразить Тумлит.

— Пошли вон!

С этими словами Балт вытолкнул обоих жалобщиков из комнаты. Нефарий благоразумно успел открыть дверь, иначе ее пришлось бы открывать собственными лбами. Балт кивнул караульному, и тот плотно закрыл дверь.

— Есть еще какие-то подробности? — спросил у Кольтена Лулль, разминая затекшие от кольчуги плечи.

Виканский полководец молчал.

— Меня волнует глубина брода, — заговорил Кеннед. — Переправа будет крайне медленной, и дело тут не в течении реки. При глубине в полтора локтя и илистом дне никто не сумеет быстро перейти реку. Даже на лошади.

Он взглянул на Лулля.

— А переправляться с боем — это уж самое последнее дело.

— Все вы знаете, где должны быть и что делать, — сказал Кольтен.

Он взглянул на Сормо и остальных юных колдунов.

— При каждом из вас будет колдун, — продолжал Кольтен. — Всю связь держать через них. Совещание окончено.

Офицеры и ребята покинули комнату. Помимо Дюкра в ней остались лишь Балт, Сормо и сам Кольтен. Неведомо откуда юный колдун извлек кувшин и протянул Кольтену. Виканец сделал большой глоток и передал кувшин Дюкру. У полководца блеснули глаза.

— А теперь, историк, давай рассказывай. Помнится, вы с Кульпом за несколько часов до мятежа выехали из Хиссара. Сормо до сих пор так и не сумел обнаружить боевого мага. Что с Кульпом? Погиб?

— Я и сам этого не знаю, — признался Дюкр. — Наши пути разошлись.

Он глотнул из кувшина и чуть не поперхнулся от удивления. «Холодный эль! Откуда Сормо его добыл?»

— Ты искал Кульпа через свой магический Путь? — спросил он колдуна.

— Да. Несколько раз, — ответил Сормо. — Но давно. Теперь Пути стали… труднопроходимыми.

— К счастью для нас, — прибавил Балт.

— Я ничего не понимаю, — пожал плечами Дюкр.

— А ты помнишь, что случилось в мертвом оазисе под Хиссаром? — спросил Сормо. — Диверы и странствующие. Настоящая чума. Они пробиваются во все Пути и везде ищут свой Путь Рук. Мне пришлось обратиться к древним ритуалам, к духам этой земли, к духам священных животных. Верховный маг Камист Рело — наш противник — не знает древнеймагии. И потому он не осмеливается применять против нас свои магические уловки. Во всяком случае, за эти недели он не сделал ни одной попытки.

— А без своей магии Рело — всего лишь достаточно умелый командир, — сказал Кольтен. — Его тактические маневры весьма просты. Численное превосходство застилает ему глаза, и он забывает о силе и воле своих противников.

— И недавние поражения ничему его не научили, — прибавил Балт.

— Господин командующий, куда вы ведете своих солдат и беженцев? — спросил Дюкр.

— В Убарид.

«Это еще два месяца пути!» Историк даже заморгал.

— А город по-прежнему в наших руках? — задал он новый вопрос.

Ему никто не ответил.

— Вы не знаете, — прошептал Дюкр.

— Не знаем, — подтвердил Балт, забирая у него кувшин.

— Расскажи-ка нам лучше о своих странствиях, — сказал Кольтен.

Дюкр не собирался раскрывать истинную цель их с Кульпом поездки в рыбачью деревню. Придуманная история звучала вполне правдоподобно: они поехали навестить старыхдрузей, даже не подозревая, что в ту ночь вспыхнет мятеж. А потом… Кульп вознамерился как можно быстрее добраться до Хиссара и поплыл туда вместе с малазанскими моряками. Сам Дюкр решил воспользоваться своим досинским обличьем и ехать верхом, рассчитывая по пути собрать важные сведения о мятежниках.

За окном послышался отдаленный скрип тележных колес. Переправа началась. Звук был достаточно громким, и его явно слышали в лагере Камиста Рело. Дюкр не сомневался в скором ответе мятежного мага. Только каким будет этот ответ?

Историк продолжал подробно рассказывать о своих встречах с тифанскими мятежниками, не забыв и про Родник Дриджны. Кольтен не выдержал и прервал его.

— Если твои сочинения такие же нудные, как устный рассказ, удивляюсь терпению тех, кто их читает, — заявил виканец.

Улыбаясь, Дюкр привалился к стене и закрыл глаза.

— Ах, господин Кольтен, те, кому надлежит читать исторические сочинения, никогда их не читают. Вечное проклятие истории… Только сейчас я почувствовал, до чего же устал.

— Дядя, найди историку пустой шатер и подстилку, — распорядился Кольтен. — Пусть поспит пару часов. Мне нужно, чтобы он увидел и запомнил как можно больше подробностей нашей переправы через Секалу. Все это потом нужно будет записать, чтобы ценный урок истории не пропал даром.

— Два часа? — пробормотал Дюкр. — Вряд ли я успею выспаться. Представляю, какая мешанина событий отложится у меня в голове. Еще неизвестно, уцелею ли я, чтобы потом их записать.

Кто-то тряс его за плечо. Историк открыл глаза. Оказывается, он не успел добраться до шатра и заснул прямо на стуле. Его укрыли грязным и вонючим шерстяным одеялом.

— Господин историк, пора вставать, — сказал разбудивший Дюкра молоденький капрал.

У Дюкра болели все кости. Он поморщился и спросил:

— Как тебя зовут, капрал?

— Лист, господин историк. Пятый полк Седьмой армии.

«А-а, тот самый Лист, что без конца погибал в учебных сражениях!»

Только сейчас уши Дюкра услышали гул, доносившийся извне.

— Клобук меня накрой! Неужели воюем?

— Пока еще нет, господин историк. Сейчас через брод проходят последние повозки с ранеными. За ними гонят скот. Вообще-то на том берегу было несколько стычек. Туда подошли гуранские мятежники. Но наши удерживают позиции.

Дюкр отшвырнул одеяло и встал. Лист подал ему помятую медную кружку.

— Осторожнее, господин историк. Она горячая.

Дюкр недоверчиво посмотрел на бурую жидкость в кружке.

— Что это за зелье?

— Не знаю, господин историк. Должно быть, виканское.

Дюкр сделал маленький глоток. Питье отчаянно горчило.

— Где Кольтен? Вчера я забыл сказать ему кое-что важное.

— Он — со своими солдатами из клана Вороны.

— А сейчас что? Ночь или утро?

— Да почти рассвело.

«Почти рассвело, а они только-только начали переправлять скот!»

Эта мысль окончательно прогнала сонливость. Историк опять приложился к кружке.

— Должно быть, зелье готовил Сормо. Чувствую, как внутри все заходило ходуном.

— Нет, господин историк. Эту кружку мне дала какая-то старуха. Вы готовы?

— Слушай, Лист, тебя приставили ко мне?

— Так точно, господин историк.

— Вот тебе мое первое распоряжение. Проводи меня к отхожему месту.

Скот заполнил собой весь остров. Равнодушные к крикам погонщиков, волы медленно брели, покачивая отощавшими боками. Другой берег Секалы скрывала завеса пыли. Завеса расширялась, постепенно окутывая и водное пространство.

— Прошу сюда, господин историк, — сказал Лист, указывая на яму, вырытую неподалеку от дома.

— Перестань без конца сыпать своими «господин историк». И еще: найди мне вестового. Солдаты на той стороне могут угодить в ловушку.

— Я… я не очень вас понимаю.

— Тут нечего понимать, — проворчал Дюкр, подходя к краю отхожей ямы.

Он приподнял полы своей телабы и вдруг остановился.

— Это что? Кровь?

— Так точно. Простите, я не понял насчет ловушки на той стороне реки.

Облегчившись, Дюкр возобновил разговор:

— Я слышал об этом от тифанских мятежников. Они говорили, что с юга сюда должны подойти отряды семкийцев. Думаю, они подойдут как раз к тому берегу. У семкийцев естьмаги. Тифанцы их до смерти боятся, а трусами тифанцев не назовешь. Вчера хотел сказать об этом Кольтену, но забыл.

Мимо дома ехал отряд всадников. Капрал Лист кинулся к ним. Дюкр пошел следом… Вот это встреча!

Капрал продолжал тараторить. Не слушая его, Дюкр прибавил шагу.

— Здравствуй, Бари Сетрал.

Холодные глаза командира «красных мечей» скользнули по историку. Мескер, ехавший рядом, пробормотал ругательство.

— Вижу, пока вам сопутствует удача, — сказал Дюкр.

— Тебе тоже, — нехотя ответил Бари. — Жаль, с тобой рядом нет того седоволосого мага. Я бы спустил с него шкуру и прицепил к нашему знамени. Это ты велел капралу сказать нам про семкийцев? Откуда ты знаешь про них?

— От тифанских кочевников. Мескер грубо расхохотался.

— Наверное, они принимали тебя за своего? Ишь, даже телабу подарили.

Он повернулся к брату.

— Вранье все это.

— Чем ты обоснуешь свои слова? — невозмутимо спросил Дюкр.

— Мы едем на подмогу солдатам Седьмой армии, — сообщил Бари. — Передадим им твое предостережение.

— Какое предостережение? Это ловушка!