Чтение 41–й страницы книги ~Врата Смерти~

— Нет. Боюсь, я начал сбиваться.

Лулль отрывисто кивнул.

— Как обстоят наши дела? — спросил Дюкр.

— Скверно, господин имперский историк. Нас потихоньку уничтожают. Ежедневно мы теряем убитыми до двадцати человек и вдвое больше — ранеными. Тифанцы — как змеи среди песка. Подползают незаметно и жалят. Едем мы по равнине. Вдруг неведомо откуда прилетает стрела и убивает нашего солдата. Посылаем отряд виканцев — они нарываются на засаду. Мы посылаем другой, а мятежникам только того и надо. Они отвлекли наше внимание. Добавьте к этому азарт погони. Виканцы стараются во что бы то ни стало найти и уничтожить мятежников. Во флангах появляются бреши. В результате — новый налет. Гибнут беженцы, погонщики. Гибнет скот, если только рядом не оказываются виканские собаки. Эти бьются до последнего. Но ведь и их тоже становится все меньше.

— Иными словами, дальше так продолжаться не может.

Лулль скрежетнул зубами, ослепительно белыми на фоне его пропыленной рыжей бороды.

— Да, Дюкр. Потому мы и должны поскорее уничтожить тифанского полководца. На берегах Паты нас будет ждать новое сражение, и лучше, если без этого умницы.

— Опять придется переходить реку вброд?

— Глубины там — по колено, а в сухое время и того меньше. На западном берегу сразу от воды начинается достаточно крутой подъем. Противник явно воспользуется тамошними холмами. Но у нас нет выхода. Либо мы пробьемся, либо наши трупы останутся жариться на солнце.

Вдали заиграли сигнальные виканские рожки.

— Вот и пришли, — сказал Лулль. — Я вам советую хорошенько отдохнуть. Мы найдем вам шатер в лагере клана Глупого пса. Поспите несколько часов. Я разбужу вас на ужин.

Дюкр без возражений поехал вслед за капитаном.

Несколько виканских пастушеских псов явно что-то не поделили. Высокие травы мешали разглядеть предмет их соперничества. Дюкр, шедший вместе с Луллем, хмуро покосился на жилистых пятнистых собак.

— Только не смотрите им в глаза, — предупредил капитан. — Вы — не виканец, и собаки это знают.

— Не ошибусь, если они грызутся из-за пищи. Интересно, чем питаются эти «милые зверюшки»?

— Вам лучше не знать.

— Ходили слухи, что они выкапывают кости из детских могил.

— Повторяю: вам лучше не знать.

— Я слышал, среди кровавых грязюков нашлись добровольцы из тех, кто посильнее. Они нанимались сторожить могилы.

— Если у этих грязюков нет виканской крови, я им очень не завидую.

За спиной вновь послышалось угрожающее ворчание. Собаки продолжали спор за добычу.

Впереди светились походные костры. За круглыми шатрами проходила последняя, внешняя линия обороны. И бывалые, и молодые солдаты молча глядели на проходящих мимо капитана и историка. В их взглядах ощущалось что-то настораживающее.

«Совсем как у виканских собак», — подумалось Дюкру.

— У меня такое чувство, что виканцы постепенно охладевают к защите беженцев, — вполголоса произнес историк.

Лулль поморщился, однако промолчал. Они пошли дальше. В воздухе пахло дымом, конской мочой и разварными костями. Последний запах был резким и одновре-491-менно притягательным. Возле одного котла стояла старуха. Орудуя деревянной лопаткой, она ловко поддевала смесь из костного жира и мозга и запихивала в полые воловьи кишки. Потом горячие колбасы надежно перевязывали с обоих концов и подвешивали остывать.

Заметив историка, старуха подняла лопатку.

«Сейчас предложит мне, точно малышу, дочиста облизать деревяшку».

В жирном вареве плавали кусочки шалфея. Когда-то Дюкру нравилась эта трава, однако за время странствия по Семиградию его вкусы изменились. В ответ на предложение историк улыбнулся и покачал головой.

Когда они отошли от котла, капитан сказал:

— А вас и здесь знают. Они говорят, что вы… странствуете в мире духов. Кстати, старуха не настолько щедра, чтобы предлагать пищу всем подряд. Меня, например, она ни разу не угостила.

«Мир духов. Да, когда-то я странствовал там и не жажду попасть туда снова».

— Ничего удивительного. Увидела старика в заскорузлых лохмотьях, пожалела…

— Они считают вас отмеченным богами. Только не вздумайте смеяться. Кто знает, вдруг когда-нибудь это спасет вам жизнь?

Костер, возле которого сидел Нил, не был похож на другие лагерные костры. Над ним не висел котел и не коптились куски мяса, насаженные на деревянные развилки. Внутринебольшого круга, сложенного из камней, горели плитки сухого навоза. Они почти не давали дыма, а пламя имело голубоватый оттенок. Юный колдун коротал время, ловко сплетая тонкие кожаные полоски в хлыст.

Рядом четверо моряков Лулля в последний раз проверяли оружие и доспехи. Их арбалеты для маскировки были густо покрыты пылью, перемешанной с жиром. По скупым, уверенным движениям чувствовалось, что все они — опытные воины. И мужчине, и троим женщинам было далеко за тридцать. Даже появление командира не заставило их оторваться от дела. Никто из четверых не поднял головы и не произнес ни слова.

Дюкр сел напротив Нила.

— Вас ждет холодная ночь, — сказал юный колдун.

— Ты нашел место, где находится этот полководец?

— Не совсем. Только направление. Видно, он окружил себя заклинаниями. Но когда мы подойдем ближе, заклинания ему не помогут.

— Нил, но ведь этого недостаточно. Ты почти ничего не знаешь о тифанском полководце. Тогда как ты собираешься его обнаружить?

Юный колдун невозмутимо пожал плечами.

— Он оставил следы. Мы обязательно найдем этого тифанца. А дальше начнется их работа. — Он кивнул в сторону моряков. — Знаешь, историк, за время нашего путешествия по равнинам и пустыням я понял очень важную истину.

— Какую же?

— Опытный малазанский солдат — самое грозное оружие. Будь у Кольтена три армии, а не три пятых одной, он бы еще до конца года подавил мятеж в Семиградии. Он бы вырвал все корни мятежа, да так, что континент больше никогда не поднялся бы против империи. Даже сейчас мы могли бы уничтожить Камиста Рело, если бы не беженцы.

Дюкр молча кивнул. Об этом редко говорили вслух, разве что в виканских лагерях.

Звуки, доносившиеся отовсюду, были вполне мирными и даже убаюкивающими. Историку стало не по себе. Он вдруг ощутил, что разучился отдыхать. Ему было трудно просто сидеть и ждать. Подхватив с земли прутик, Дюкр швырнул его в огонь.

— В этот костер ничего нельзя бросать, — серьезно произнес Нил.

Он выхватил едва начавший тлеть прутик и затоптал ногой.

Подошел сверстник Нила. Мальчишечьи руки этого колдуна от ладоней до плеч были исполосованы шрамами. Колдун присел рядом с Нилом. Посидев так некоторое время, он плюнул в огонь. Пламя не отозвалось привычным шипением.

Еще через некоторое время Нил встал, откинул в сторону недоконченный хлыст и взглянул на Лулля. Капитан и его моряки стояли, ожидая сигнала.

— Пора? — спросил Дюкр.

— Да.

Юные колдуны пошли впереди отряда. Никто из соплеменников даже не взглянул в их сторону. Только потом Дюкр сообразил: это вовсе не безразличие. Наоборот, таким образом соплеменники выказывали отряду свое уважение. А может, просто опасались привлекать к идущим внимание злых духов. Недаром магия пронизывала все стороны жизни виканцев.

За укреплениями, обозначавшими северную границу виканского лагеря, расстилался туман.

— Противник сразу поймет, что это не настоящий туман, — сказал Дюкр, обращаясь к капитану.

Лулль усмехнулся.

— У нас для тифанцев приготовлены отвлекающие уловки. Мы туда послали три взвода саперов с «морантскими гостинцами».

Последние его слова заглушил взрыв. Рвануло где-то на северо-востоке. Вскоре оттуда донеслись крики. Прошло не более минуты, как вечерний воздух сотрясли новые взрывы.

Туман поглощал свет вспышек, однако Дюкр безошибочно узнал характерный треск «гарпунчиков» и басовитые, ухающие разрывы «огневушек». И опять послышались крики, сменившиеся цокотом копыт.

— Теперь нам никто не будет мешать, — сказал Лулль.

Вскоре крики стихли.

— Ну как, Балт сумел разыскать неуловимого командира саперов? — спросил историк.

— К Кольтену он по-прежнему глаз не кажет. Одно ясно: он жив и продолжает командовать своими. Наконец и Кольтен поверил в его застенчивость.

— Застенчивость? — переспросил Дюкр.

— Шутка, конечно. Обычная солдатская шутка.

Нил обернулся и выразительно поглядел на них обоих.

— Прекращаем разговоры, — шепнул историку Лулль.

Возле последнего караульного поста их встретили несколько вооруженных копьями виканцев. Копья угрожающе поднялись вверх, затем тихо опустились. Во избежание лишнего шума запасливые воины расстелили толстую шкуру, по которой и прошел отряд.

Туман, казавшийся сплошным, распадался на клочья. Одно такое облачко подплыло к отряду и накрыло идущих, двигаясь вместе с ними.

Дюкр ругал себя, что не расспросил Лулля, далеко ли до вражеских сторожевых постов. Поможет ли рукотворное облачко незаметно миновать их? Каков порядок отступления, если что-то сорвется? Дюкр дотронулся до рукоятки короткого меча. Ощущение было странным; он очень давно не прикасался к оружию… Много лет назад император отозвал рядового Дюк-ра с полей сражения. Солдат ожидал чего угодно, но только не того, что он услышал от Келланведа.

«Кабинетный историк, зарывшийся в книги и свитки, не может правдиво писать о происходящем. Особенно о войнах и битвах. Поэтому я и назначаю тебя, солдат, имперским историографом».

«Но, ваше величество, я не умею ни читать, ни писать».

«Тем лучше. Значит, твой ум свободен от чужих бредней. За полгода Тук-старший научит тебя грамоте. Он — тоже воин, и вам будет легче понять друг друга. Но запомни: полгода и ни дня больше».

«Так, может, Тук-старший более достоин должности имперского историографа?»

«У меня на него другие виды, солдат. Так что делай, что я тебе велю, иначе будешь болтаться на городской стене».

Шутки Келланведа даже в лучшее время его правления отличались мрачнькм своеобразием. Дюкр вспомнил занятия у Тука-старшего. Он, тридцатипятилетний солдат, половину жизни проведший в сражениях, сидел рядом с сыном своего учителя — низкорослым замухрышкой, который всегда дрожал от холода. А еще у Тука-младшего постоянно теклоиз носа, отчего рукава рубашки покрывались коркой засохших соплей. Учеба растянулась дольше чем на полгода, но к тому времени занятия вел уже Тук-младший.

«Император тоже любил давать уроки — уроки покорности, — и все обстояло прекрасно, пока им никто не противился.

Что же могло случиться с Туком-старшим? Он исчез вскоре после убийства Келланведа и Танцора. Наверное, Ласэна и его сочла опасным… А Тук-младший? Он не захотел быть кабинетным ученым и пошел по стопам отца. Последнее, что я знаю о нем, — он отправился на Генабакис. И пропал».

Рука в кольчужной перчатке немилосердно сжала Дюкру плечо. Обернувшись, он заметил недоуменное лицо Лулля.

«Ах да, мы пришли. Все-таки надо следить за мыслями. Особенно когда участвуешь в миссии».

Впереди сквозь туман просматривались очертания земляного вала. Его со всех сторон окружало оранжевое мерцание костров. И куда теперь?

Оба колдуна отошли, опустились за колени и замерли. Остальные ждали. С другой стороны вала слышались негромкие голоса. Звук перемещался справа налево, затихая вместе с удалявшимися тифанскими караульными.

Нил обернулся и махнул рукой. С арбалетами наготове, моряки устремились вперед. Дюкр двинулся следом.

Напротив юных колдунов в земле темнела большая дыра — вход в туннель. Земля дымилась, камешки потрескивали от жары. Казалось, чья-то гигантская когтистая лапа протянулась снизу, пробив этот туннель.

Дюкр нахмурился. Он терпеть не мог туннелей. Подземные проходы его пугали. Как бы ни укрепляли стенки, они часто обваливаются, погребая людей заживо. Так что страх историка был вполне разумным и объяснимым.

Нил первым скользнул в дыру и исчез. За ним в туннель прыгнул его сверстник. Лулль повернулся к историку, показывая на вход. Дюкр покачал головой. Капитан, видимо, решил, что он не понял, и повторил жест.

Выругавшись сквозь зубы, историк шагнул вперед. Лулль схватил его за край пыльной телабы и толкнул вниз. Историк отвык от столь бесцеремонного обращения и едва удержался, чтобы не закричать.

Опасения были напрасными: стенки туннеля состояли из прочного камня. От них исходило приятное тепло. Дюкр поспешил убедить себя, что обвал здесь маловероятен. Туннель уходил еще глубже. Теплый камень под ногами стал скользким, а потом и мокрым. Одно кошмарное предчувствие сменилось другим: теперь Дюкр боялся утонуть.

Он остановился и стоял, пока острие капитанского меча не уперлось в дырку на левом сапоге. Лулль не шутил. Дюкр нехотя потащился вперед.

Наклон прекратился. Под ногами хлюпала вода. Она с пугающей быстротой заполняла дно туннеля, сочась из трещин в стенах. Намокшая одежда мешала идти. У Дюкра болели все мышцы. Только плевки и покашливание Лулля, доносившиеся сзади, заставляли историка двигаться.

«Неужели они не понимают, что мы все здесь утонем?»

Но никто не утонул. Туннель вновь стал подниматься вверх. Под ногами захлюпала влажная глина. Над головой появилось серое пятно тумана. Выход.

Моряки подхватили Дюкра и уложили на жесткую траву. Он тихо дышал ртом, глядя на низко нависший туман. Краешком глаза он заметил, что моряки заняли оборону. Их арбалеты тоже намокли.

«Они хоть догадались как следует промаслить и натереть воском заводные ремни? — вдруг спохватился Дюкр и тут же себя одернул. — Чего волнуешься? Эти люди не первый день в армии. Они ничего не оставляют на волю случая и готовы ко всему — даже к плаванию под равниной! Помню, меня удивил один солдатик. Он захватил в пустыню рыболовную леску с крючком. На всякий случай. Тем-то малазанский солдат и опасен, что ему позволяется думать самостоятельно».

Дюкр сел. Лулль жестами переговаривался с моряками. Потом те неслышно исчезли. Нил и второй колдун направились к костру, который тусклым красным пятном просвечивал сквозь туман.

Совсем рядом слышались гортанные голоса тифанцев. Дюкру показалось, что их не менее взвода. Должно быть, обсуждают, как лучше поддеть его на копья. Туман туманом, нотифанцы тоже не дураки. Что будет, когда они раскусят уловку?

Лулль дотронулся до его плеча и показал, куда идти. Завеса тумана позволяла видеть не дальше протянутой руки. Историку пришлось ползти, сдвинув ножны на спину. Вскоре он увидел затаившихся колдунов. Отсюда костер светил гораздо ярче. Вокруг огня, завернувшись в шкуры, сидели и стояли тифанцы. Их было шестеро. Из ноздрей поднимались струйки пара. Дюкр огляделся. Землю покрывал тонкий слой инея. Воздух тоже был обжигающе холодным.

Дюкр толкнул Нила, показал на иней и вопросительно поднял брови. Юный колдун слегка пожал плечами, будто такие пустяки его не интересовали.

Тифанцы грелись у костра, протянув к пламени разукрашенные ладони. Так прошло еще минут двадцать, после чего все, кто сидел, неожиданно встали. Теперь все шестеро пристально всматривались в темноту.

К костру подошли двое. Шедший впереди напоминал медведя. Его сходство со зверем усиливала медвежья шкура на плечах. С пояса свисали два метательных топора. Кожанаярубаха была расстегнута, обнажая мускулистую волосатую грудь. Судя по ярко-красным косым полоскам на щеках, человек этот был тифанским полководцем. Каждая полоскаговорила о недавней победе над «проклятыми мезлами».

Второй был семкийцем.

Коренастый, широкоплечий семкиец показался Дюкру более взрывным и задиристым, нежели тифанский полководец. Обилие растительности на теле позволяло ему обходиться без шкуры. Единственной одеждой семкийца была кожаная набедренная повязка и несколько ремней, опоясывавших его живот. Остальное тело покрывал слой пепла, перемешанного с жиром. Черные волосы висели косматыми прядками, а бороду украшали амулеты из рыбьих костей. На лице застыла презрительная ухмылка.

Между тем ухмылка семкийца имела вполне определенную причину: рот воина был… зашит нитью из воловьих жил.

«Боги милосердные! Никогда бы не подумал, что у семкийцев обет молчания сопровождается таким уродством!»

Стало еще холоднее. Почему-то это насторожило Дюкра, и он протянул руку, чтобы толкнуть Нила. Но еще раньше заговорили арбалеты. В груди тифанского полководца застряли две стрелы. Двое ближайших к нему тифанцев со стоном повалились на землю. Пятая стрела глубоко вонзилась в плечо семкийца.

То, что случилось потом, было похоже на кошмарный сон. Земля под костром вздыбилась, разметав горящие поленья и угли. Раздался жуткий, пробирающий до самых костей крик, и на поверхность вылезло многорукое и многоногое чудовище. Его шкура блестела, как смола. Чудовище накинулось на оставшихся тифанцев, вгрызаясь в их доспехи.

Тифанский полководец недоуменно глядел на оперение стрел, торчащих из его груди. Ноги отказывались его держать. Он закашлялся и, разбрызгивая кровь, рухнул ничком.«Мы ошиблись!» — пронеслось в мозгу Дюкра.

Семкиец даже не почувствовал удара. Он выдернул стрелу, будто она была обыкновенной колючкой. Воздух вокруг него заметно побелел. Темные глаза застыли на чудовище.Потом семкиец повернулся и прыгнул навстречу этому духу земли.

Дюкр тряс неподвижно лежащего Нила. Юный колдун был без сознания. Второй колдун вскочил на ноги и… мальчишеское лицо разлетелось в клочья. Его убила семкийская магия. Подхватив бездыханного Нила, Дюкр пополз прочь от страшного места.

Тифанцы смыкали кольцо вокруг костра. Историк мельком заметил, что Лулль и его моряк почти в упор стреляют по семкийцу. Из темноты вылетело копье, ударившись в кольчугу капитана. Побросав арбалеты, они выхватили мечи, приготовившись встретить первых нападавших.

Дух земли отчаянно вопил: три его оторванные конечности валялись на земле. Семкиец с зашитым ртом, не обращая внимания на стрелы, продолжал теснить покалеченное чудовище. От семкийца исходили волны холода… очень знакомые.

«Семкийский бог! — вспомнил Дюкр. — Какая-то часть его уцелела и теперь повелевает своим лучшим воином».

На юге опять разорвалось несколько «гарпунчиков». Следом донеслись крики. Должно быть, саперы проделали изрядную Дыру в тифанских позициях.

«И чего мы добились? Я же с самого начала чувствовал: это миссия равнозначна самоубийству».

Дюкр тащил Нила дальше. Он полз на юг и молил всех богов, чтобы только саперы по ошибке не приняли его за тифанца. Где-то поблизости стучали конские копыта и звенел металл оружия.

Историк едва не налетел на женщину из отряда Лулля. Ее лицо было наполовину окровавлено, однако, увидев Дюкра, она спрятала меч и подхватила у него Нила, легко закинув юного колдуна себе на плечо.

— Ты вооружен? Тогда прикрой меня! — крикнула она историку и бросилась вперед.

«Как прикрыть? Без щита? Клобук тебя прикроет, отчаянная женщина!»

Но меч словно сам выпрыгнул из ножен и лег ему в ладонь. Меч показался Дюкру до смешного коротким, но иного оружия у него не было. Историк бросился догонять женщину. Пробежав с десяток шагов, он споткнулся и упал.

— Вставай быстрее! — крикнула ему спутница. — За нами гонятся!

Дюкр поднялся. Его «преградой» оказался труп тифанского всадника. В изуродованной левой руке был зажат кусок поводьев, Наверное, испугавшаяся лошадь волокла мертвое тело до тех пор, пока не сумела вырваться. Но Дюкра поразило не это. Тифанца убили «утренней звездой». Ее шар застрял у него в шейных позвонках. Излюбленное оружие кочевников и «когтей». Кочевникам незачем было убивать своего; значит… у малазанцев появились невидимые помощники!

Где-то неподалеку шел серьезный бой. Дюкр поспешил вслед за женщиной. Тело Нила свисало с ее плеча словно мешок с овощами. Через несколько секунд из тумана выскочили трое тифанцев, вооруженных кривыми саблями.

Давняя солдатская выучка уберегла Дюкра от гибели. Пригнувшись, он кинулся на воина, находившегося справа. Меч пропорол кожаные доспехи тифанца. Дюкр заставил его опустить саблю, однако нападавший ухитрился полоснуть историка по левой ягодице. Стиснув зубы, Дюкр все же сумел вскинуть меч и ударить тифанца в сердце.

Но оставались еще двое, и лезвия их сабель свистели в опасной близости от Дюкра. Когда один из тифанцев не рассчитал удара и его сабля чиркнула по земле, историк изовсех сил надавил сапогом на плоскость лезвия. Тифанец выронил оружие. Дюкр извернулся и нанес ему удар в горло.

Тифанец зашатался. Прикрываясь им как щитом, историк наблюдал за последним из троих, ожидая нападения. Однако третий тифанец вдруг взмахнул руками и упал на живот. Между лопатками поблескивала серебристая рукоятка метательного ножа. Еще одно оружие «когтей»!

Дюкр огляделся, но никого не увидел. Только клубящийся туман с запахом пепла.

— Ты где застрял? Иди сюда, — послышался громкий шепот женщины из отряда Лулля.

Взмокший от пота, дрожащий всем телом, Дюкр побрел к траншее, возле которой она сидела на корточках, склонившись над Нилом.

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь сражаться, старик. Где ж тебя так научили? Я до сих пор не возьму в толк, как тебе удалось укокошить третьего.

— А больше ты никого не видела?

— Нет. Их было только трое. Ну и еще тот, о которого ты споткнулся.

Дюкр ничего не сказал ей о неожиданных союзниках. Кивнув в сторону Нила, он спросил:

— Как ты думаешь, что с ним?

Женщина недоуменно пожала плечами. Похоже, она думала не столько о судьбе юного колдуна, сколько о блестяще проведенном сражении. Ее бледно-голубые глаза светились от восхищения.

— Иди к нам в отряд, — вдруг предложила Дюкру женщина.

— Опыт отчасти покрывает утраченные навыки, но лишь отчасти. К тому же опыт советует мне больше не ввязываться в такие стычки. Эти игры не для стариков.

— И не для старух, — добродушно улыбнувшись, ответила женщина. — Пошли. Сражение переместилось к востоку, так что мы спокойно доберемся до своих.

Она подняла Нила и снова перекинула через плечо.

— Тот тифанец в медвежьей шкуре… не он всем заправлял.

— Мы тоже потом догадались. Семкиец… он как заговоренный, верно?

Дюкр кивнул.

Они подошли к склону холма и стали осторожно пробираться между острыми кольями, торчащими из земли. В тифанском лагере горели шатры. Издали все еще доносились крики сражающихся.

— Там точно никого больше не было? — рискнул спросить Дюкр.

— Ты же сам видел, — усмехнулась женщина. — Или тебе теперь везде тифанцы мерещатся? Вон лежат, только мертвые.

Зрелище было тягостным. Тифанские дозорные нарвались на «гарпунчик» саперов. Дюкр содрогнулся, в очередной раз увидев страшную силу «морантских гостинцев». Судя по кровавым следам, уводящим в туман, кое-кто все же спасся.

Возле виканских позиций тумана уже почти не было. Дозорные из отряда Глупого пса, заметив бездыханное тело Нила, окружили Дюкра и его спутницу.

— Он жив, но вам нужно поскорее найти Сормо. Двое всадников тут же помчались к лагерю.

— Как там капитан Лулль? — спросил Дюкр.

— Погоди, узнаем, — невозмутимо ответил виканец. Вскоре подошли саперы. Только близость вражеских позиций не позволяла им во все горло радоваться успеху.