Чтение 13–й страницы книги ~Истребивший магию~

— Не дает испаряться влаге, — пояснил он. — Такой зверюке кружки воды хватит на месяц. В пустынях, где нет колодцев, это весьма, даже очень…

— Вижу, — сказала она раздраженно, — тебя даже не покусали!

Он покачал головой.

— Жалеешь?

— Тебе не помешало бы!

— Зачем?

— Чтобы нос не задирал!

— Не люблю, — буркнул он, — когда кусают. А ты чего такая злая?

— Мог бы посочувствовать, — сказала она обвиняюще. — Мне выбили плечо, я ударилась головой, на меня плюнули… вроде бы я порвала платье… а тебе интересно, из каких они стран?

— Знание, — сказал он значительно, — сила. Никогда не знаешь, когда и где пригодится. Но я уже убедился, что обычно пригождается. А платье… что платье? Ты все равнокрасивая. Только волосы вот… Ты их растрепала нарочито?

Она вспыхнула от злости.

— С чего бы?

— Чтобы мне понравиться, — ответил он настолько мирно, что прозвучало хуже любой наглости. — Растрепанные женщины… интереснее. Что-то в них есть, есть…

Она фыркнула.

— Я знаю, что вам всем нравится в растрепанных, но ты молчи, чурбан!.. Один убежал, ты видел?

Он пожал плечами.

— Пусть…

— Приведет других!

— Вряд ли, — обронил он.

— Почему?

— Эти не справились, — объяснил он тяжеловесно, — так что в следующий раз пришлют нечто иное.

Она вскрикнула:

— Что?

— Я пока не провидец, — ответил он сухо. — Пойдем. Чем скорее доберемся до главной сволочи, тем меньше перебьем слуг.

Она отшатнулась, на него смотрела в ужасе:

— Кто ты?

Он пожал плечами:

— Человек. За которым ты увязалась.

Она возразила горячо:

— Я ни за кем не увязывалась!.. Ты спас меня от волков, я решила, что с тобой безопасно пройти часть пути, такой и от медведей отобьется с легкостью…

— Медведи не ходят стаями, — напомнил он.

— Зануда, — сказала она. — Значит, эти звери напали не случайно? Они искали тебя?

— И нашли, — уточнил он.

Она все еще вздрагивала, страх остался в огромных глазищах, а щеки бледные, но голос почти не дрожал, когда она сказала торопливо:

— Значит, ты с кем-то ведешь борьбу?

— Ни с кем не веду борьбу, — ответил он.

— Но почему тогда…

— Я веду борьбу с чем-то, — уточнил он.

Она всплеснула руками:

— Тебя не понять!.. Но я… ладно, до города уже близко. Дойдем все-таки вместе, без тебя будет еще страшнее. Надеюсь, теперь нападут не скоро.

— Кто знает, — ответил он задумчиво. — Кто знает…

— Ну ты же сам сказал!

— Я сказал, — уточнил он, — эти не нападут. А вот другие…

— Нападут?

— Обязательно.

— Ты умеешь говорить приятное!.. Когда нападут?

Он сдвинул плечами.

— Если окажутся под рукой, то прямо сейчас. Если далеко…

Глава 15

Она с надеждой смотрела в темное звездное небо, скорее бы рассвет, в ночи везде черно и везде страшно, из-за деревьев высовываются костлявые руки, из кустов кто-то неотрывно смотрит, в траве что-то сопит, а над головой пролетело нечто огромное и жуткое…

Олег на обратном пути вслушивался, иногда опускался на корточки и щупал землю, взгляд становился отстраненным, словно в этот момент волхв уходит мыслью в неведомые дали.

Однажды он что-то проворчал, лицо стало довольным, выпрямился и взялся за амулеты на груди. Барвинок внимательно следила, как он вытащил один, зажал в ладони и произнес короткое заклинание.

Земля под ногами дрогнула, Барвинок услышала далеко-далеко в глубине сочный треск, словно лопнул переспелый арбуз, мощно загудело, донесся неясный шум.

Олег прислушался, лицо прояснилось.

— Ну вот и все, — произнес он довольно. — Все!

Она смотрела, как он небрежно отшвырнул камешек, теперь этот амулет бесполезен, поправил лук за плечом.

— Что все? — спросила она почти враждебно.

— Это сделано, — пояснил он. — Берем коней и едем в город. Хотя можно и поспать остаток ночи, если хочешь.

— Хочу, — сказала она. — Глаза слипаются, и я устала. Но лучше поедем. Я не желаю быть с тобой ни минуты больше, чем необходимо.

— Тогда в путь, — согласился он.

— Чем раньше выедем, — сказала она уже без надобности, — тем быстрее расстанемся.

Он кивнул, хотя мог бы и поспорить немного, бесчувственный чурбан, для приличия или вроде того, хотя вообще-то с такой красоткой не должен бы расставаться добровольно. Тем более так равнодушно. Чурбан, настоящий чурбан.

Обратный путь показался втрое короче, к тому же небо за это время на востоке посветлело, впереди заблистали крыши домиков села. Из некоторых труб уже вьются синеватые дымки, рачительные хозяйки пекут хлеб, чтобы свежий к завтраку, горячий и с подрумяненными корочками, потом успеть сварить борщ, мужчина должен уйти в поле сытыми готовым к работе.

Дальний край земли заискрился, показался оранжевый краешек солнца. По темной земле побежали радостные золотые ручейки, выжигая остатки тумана и сырость отступающей ночи.

Ее ноги подгибались, она тащилась из последних сил, уже ничего не видя и не слыша, но перехватила его взгляд, с удивлением отметив сочувствие и даже вроде некое расположение.

— Чего уставился?

— Устала? — спросил он.

— Нисколько, — отрезала она.

— Гм, — произнес он задумчиво. — Так идем спать или нет? Или, как ты настаиваешь, все-таки поедем?

— Поедем, — проговорила она с трудом. — Видеть тебя не хочу…

Он усмехнулся, к ним начал приближаться добротный дом, хотя здесь все добротные и примерно одинаковые, словно Кривой Корень старался, чтобы из жителей никто не превосходил друг друга.

Только шуток в самом деле нет, мелькнуло у нее, этот зеленоглазый заметил сразу. Неужели жители такого богатого села несчастны, как намекает противный волхв? Только потому, что их сделали богатыми, добрыми и честными?

Олег отворил калитку, нет даже щеколды, любой заходи и рви яблоки, золотой песок искрился и вкусно поскрипывал под ногами, когда он прошел на крыльцо и постучал в дверь.

— Открыто, — донесся голос.

Олег крикнул:

— Прости, но мы торопимся.

Феофил вышел не скоро, заспанный и с всклокоченными волосами. На гостей посмотрел привычно приветливо и спросил совсем не сонным голосом:

— Так сразу и уедете? Хотя бы позавтракать!.. Моя жена готовит очень хорошо…

Олег пробормотал:

— В селе все готовят очень хорошо. Верно?

Хозяин кивнул, подтвердил с готовностью:

— Да, это же хорошо?

— Замечательно, — ответил Олег. — Только теперь будете готовить по-разному.

Они вместе спустились с крыльца, Барвинок дождалась, когда вдвоем вывели под уздцы лошадей: могучего битюга волхва и стройную поджарую лошадку с умными глазами и красивым телом скакуна.

— Ой, — сказала она восхищенно, — это ты?

Олег посмотрел на нее, на коня, снова на Барвинок.

— Нет, — объяснил он обстоятельно и терпеливо, — это лошадь.

Она отмахнулась.

— Я говорю, это ты сам выбрал такую?

— Не нравится?

— Что ты, просто чудо!

— Да, — согласился Олег, — я такой.

— Вообще-то, — уточнила она, — я говорила про лошадку, но и ты, ладно уж, тоже чудо. Хоть и не такое.

— Всякий человек, — изрек он невозмутимо, — чудо. И других чудес ему не надо.

Феофил помог оседлать лошадку для женщины, на Олега посматривал тревожно, наконец спросил шепотом:

— А что значит, что бабы снова начнут готовить… по-разному?

— То и значит, — ответил Олег.

— Ну что, что?

— Ты понял правильно, — ответил Олег.

Феофил пугливо огляделся по сторонам, спросил еще тише:

— Неужели…

Олег кивнул.

— Ты не дурак, все понял. Только почему боишься говорить вслух?

Феофил прошептал:

— Когда начинаешь думать, что раньше было лучше, голова болит просто жутко. И чем больше думаешь, тем болит сильнее. Иногда просто раскалывается! А как только решишь, что сейчас лучше, сразу перестает.

Олег спросил хмуро:

— Смертные случаи были?

Хозяин сразу потряс головой:

— Нет, боги миловали. Да сейчас уже все приловчились, никто особенно и не страдает.

Олег подошел ко второй лошади, а Барвинок, в ужасе, что начнет помогать ей влезать в седло, унижая тем самым мужским превосходством, что просто отвратительно хуже некуда, поспешно вставила ногу в стремя и с усилием взобралась наверх.

— Я только хотел подтянуть подпругу, — пробормотал Олег. — Ну да ладно, езжай. Только при сильной скачке седло съедет на брюхо. Хотя, думаю, тебе и там будет удобно.

Он вернулся к своему коню, она со злостью потыкала взглядом в широкую спину, мог бы и настоять на своем, она бы милостиво согласилась, в этом случае нет такого уж унижения и мужского превосходства, но рыжий чурбан с зелеными глазами не понимает тонкостей.

— Поехали, — сказал ей Олег, — пока народ спит.

Хозяин сказал живее:

— Может, все-таки позавтракаете?.. Хорошо-хорошо, я быстро вынесу харчей на дорогу!

Олег покачал головой, но Барвинок воскликнула:

— Спасибо, добрый человек! Мы не откажемся.

Олег что-то проворчал, но терпеливо ждал, высясь на огромном коне, как скала на горе, а она соскочила на землю, показывая ему, какая она легкая и грациозная в движениях, вбежала почти вприпрыжку за Феофилом в дом.

Потом, конечно, раз уж слезла, она сама затянула подпругу, чуть не порвала мышцы, так трудилась. Они были на окраине и проезжали мимо дома Кривого Корня, когда дверь распахнулась, он выбежал на крыльцо, бледный, взъерошенный и с покрасневшими от бессонницы глазами. Темные мешки под ними стали еще массивнее и отвисают на щеки…

Увидев Олега и его спутницу на конях, вскинул руки со стиснутыми кулаками, но посмотрел на волхва и уронил бессильно.

— Это ты… — донесся до них слабый голос, — ты все… сделал?

Олег промолчал, проезжая мимо, Барвинок спросила непонимающе:

— Что ты сделал?

Олег пожал плечами:

— Не знаю, о чем он.

Кривой Корень сбежал с крыльца и ринулся за ними, злой, несчастный и взъерошенный.

— Ты зачем это сделал?

Олег посмотрел недовольно, хотел пустить коня в галоп, но Барвинок ухватила за повод и придержала.

— Погоди, чего он хочет?

— Да какая разница…

— Ты невнимателен к людям!

— А это не ты зануда? — спросил Олег.

Кривой Корень добежал до них, уже запыхавшись, хотя всего ничего, ухватился за стремя Олегова коня. Волхв посмотрел хмуро сверху вниз, как на мелкое и гадкое животное, что может без предупреждения вонзить острые зубки в ногу.

— Ты зачем это сделал? — прокричал он снова.

Она не поняла, в чем он обвиняет волхва, но тот, к ее удивлению, отнекиваться не стал, грубо отпихнул его ногой.

— Умолкни, дурак, — произнес он брезгливо. — И лучше… сам убирайся отсюда. Пока остальные не поняли.

Он посмотрел строго на женщину, она невольно с непонятным испугом выпустила узду его коня. Волхв пустил его в сторону околицы, Кривой Корень побежал за ними следом,Барвинок видела его разинутый в беззвучном крике рот и блестящие слезы на щеках.

— Да что это с ним…

Волхв не ответил, а Кривой Корень прокричал, страдальчески кривя рот:

— Что ты наделал, что ты наделал!..

Он снова догнал и с неожиданной силой вцепился обеими руками в стремя, костяшки пальцев побелели.

— Вернись! И все верни… Верни, иначе я тебя убью!

Олег высвободил ступню из железной дуги, Барвинок ахнула, когда он без всякой жалости с силой ударил ногой в лицо мужика. Кровь моментально брызнула из разбитого носа, Кривой Корень упал на спину и остался так, раскинув руки.

Барвинок закричала:

— Ты зачем это сделал?

— Из милосердия, — ответил Олег холодно.

— Какое это милосердие?

— Не убил же, — ответил он с некоторым сожалением. — Добрый я шибко, сам себе удивляюсь.

Она оглянулась, тело в белой рубахе и белых штанах сиротливо белеет на обочине красиво уложенной камнем дороги, лицо уже все в крови, красные струйки стекают на землю.