Чтение 19–й страницы книги ~Истребивший магию~

Барвинок сказала сухо:

— Я же сказала, мяса!

— Сейчас снимают со сковороды, — заверила она с теплой улыбкой на широком лице. — А пока могу предложить пирожки, блины, оладьи с медом…

— Оладьи с медом, — сказал Олег. — Люблю оладьи с медом. И вообще сладкое.

Она замедленно повернулась, чтобы он получше рассмотрел ее крупную грудь сбоку, бросила многозначительный взгляд и удалилась, еще мощнее двигая бедрами.

Барвинок прошипела еще злее:

— Ишь, оладьи с медом! На сладкое потянуло?

— Я всегда любил сладкое, — ответил Олег в недоумении.

— Это я поняла!

— С детства, — сказал Олег.

— Ага, даже с детства!

— У нас в лесу пчел много, — сказал он мечтательно.

— Эта корова не такая уж и сладкая, — сказала она сдавленным от негодования голосом. — И на оладьи с медом совсем не тянет!

— Не тянет, — согласился Олег. Она с облегчением вздохнула, а он добавил: — Разве что на пирог… Большой, с медовыми сотами внутри…

Она сказала саркастически:

— Размечтался! Вон слюни потекли. Ну что ты за человек? То занудный до невозможности со своими ученостями, то просто я не знаю кто!

— Сложный, значит, — сказал Олег с удовлетворением. — Богатая натура. Да, я сам иногда вижу, какой я мудрый и вообще. Сижу и думаю: это я от природы такой или сам себя обучил?

Она задохнулась от возмущения.

— Ты высокомерный зануда!.. И ничего больше.

— Правда? — переспросил он. — Не… все-таки думаю, во мне есть что-то еще.

— Кроме вина и мяса с бараньих ребрышек? — уточнила она.

Молодая женщина, где бы ни находилась, игриво поглядывала в их сторону. Олег насыщался молча, ничего не замечая, а Барвинок злилась, впереди еще не один заказ, а потом она еще увяжется показывать им комнату, где толстая дура с мощным выменем постарается угодить понравившемуся мужчине насчет постели и прочего.

Олег без стука опустил на удивительно чистую столешницу чашу, Барвинок отметила этот непривычный здесь жест, за всеми столами мужчины словно бьют ими разбегающихся тараканов, разговаривают громко и вызывающе, рассматривают всех нагло и вообще стараются выглядеть большими и опасными.

— Неплохо, — заметил он. Перехватив ее взгляд, пояснил: — Неплохо кормят. Ладно, отдыхай, я пройдусь перед сном по городу.

Он поднялся, отодвинув стул, Барвинок поспешно вскочила.

— Я с тобой!

Он посмотрел с сомнением:

— Стоит ли?

— А в чем дело?

— Да мало ли куда восхочу…

В его сильном голосе прозвучала насмешка. Барвинок сразу ощетинилась, ответила резче, чем хотела:

— Прослежу, чтобы не восхотел.

Он усмехнулся как-то непонятно, она и раньше не могла истолковать эту загадочную улыбочку, пошел к выходу, и снова его все провожали взглядами. Ее тоже, она это знает, но сейчас впервые смотрели больше на ее спутника, что и злило, и странным образом льстило.

Во дворе народ толпится у самых ворот, галдит, некоторые подпрыгивают, стараясь увидеть нечто через головы. Олег собирался пройти равнодушно мимо, Барвинок взмолилась:

— Что ты как чурбан, для тебя ничего интересного на свете вообще нет?

— Здесь нет.

— Да откуда ты знаешь?

— А ты не чувствуешь?

Она, не слушая, пролезла между двумя мужиками, Олег с неодобрением посмотрел вслед, подумал, вдвинулся следом. Ему поспешно уступили, никто не хочет быть затоптанным или раздавленным.

В середине круга худой и похожий на ворона человек держал за руку одного из толпы и, глядя на ладонь, нараспев рассказывал, кто тот такой, что с ним было и что будет. Тот, кому гадают, время от времени ахал и делал большие глаза, а в толпе восторженно орали.

Барвинок смотрела, затаив дыхание. Гадальщик отпустил ладонь, из толпы тут же вышел здоровенный мужик, настоящий великан, и требовательно протянул ладонь.

— Гадай мне!.. Со мной не пожульничаешь!

Гадальщик усмехнулся, взял гиганта за руку.

— Не боишься? — спросил он, улыбка на губах проскользнула коварная. — А то бывает гадание и опасным…

— Я ничего не боюсь, — сказал великан с вызовом. — Меня здесь знают, сразу увидят, если врешь.

Гадальщик усмехнулся шире.

— Что ты, зачем мне обманывать. Ты…

Он начал рассказывать медленно и нараспев, не сводя взгляда со здоровяка. Олег морщился, это же нечестно, у того все на лице написано, а на каждое слово гадальщика он реагирует так, что сразу можно понять, кто он, откуда, кем работает, женат или нет и даже что его ждет…

Барвинок слушала завороженно, толпа то и дело взрывается восторженными воплями, что значит, гадальщик все говорит точно, а когда начал сообщать замогильным голосом, что ждет гиганта, все благоговейно затихли и внимали в торжественной тишине.

В какой-то момент гадальщик бросил взгляд в сторону, Барвинок видела мгновенное замешательство, даже голос дрогнул, а щеки побледнели, однако кое-как собрался с собой и сказал утомленным голосом:

— Все… благословенное прикосновение богов покинуло меня… Нужно собраться с силами, потом… продолжу… может быть… позже…

В толпе разочарованно заговорили, со всех сторон предлагали зайти к ним, отдохнуть, покормят хорошо, но гадальщик мотал головой. Постепенно все разошлись, он поднял усталый взгляд на Олега.

— Мир тесен, — проговорил он невесело.

— Еще как, — подтвердил Олег, — снова за старое?

Гадальщик пожал плечами.

— Разве это одно и то же? Я давно не ворую, если ты это имел в виду.

— Не это, — возразил Олег. Он бросил быстрый взгляд на удивленную донельзя Барвинок. — Закрой рот, ворона влетит… Нет, это не тебе. Воруешь ты или гадаешь — это все равно. Может быть, воровать — честнее, чем вот так… Там хоть без обмана, человек сразу же начинает работать больше, чтобы вернуть потерянное, а тут… развешивают уши и ждут незаслуженного счастья с неба.

Гадальщик тоже бросил взгляд на Барвинок, стоит ли говорить при женщине, но волхв, похоже, ей доверяет, и сказал с натянутой улыбкой:

— Ты же умный человек, ну как такой простой вещи не понимаешь…

— Какой?

— Люди, — сказал гадальщик, — по природе своей — твари ленивые и тупые, хотя все считают себя хитрыми. И чем тварь тупее, тем больше на себя берет! Царями готова командовать, чтобы научить их, как жить… Но сами верят в то, что можно предсказать будущее. В предначертанность, в пророчества, в избранность, и, конечно, все мечтают быть избранными.

Говорил он правильно, даже по-книжному, совсем не так, как обычно разговаривают бродячие гадальщики, люди хитрые, но недалекие. Она быстро переводила взгляд с Олегана него и обратно, стараясь уловить, что же между ними было и что произошло, почему волхв настолько враждебен, а гадальщик лишь выглядит спокойным, но она чувствует его сильнейший страх.

— Верят, — согласился Олег, — пока что. Но когда-то перестанут. Мы должны приближать это время, а не потакать слабым и неумным.

Гадальщик покачал головой.

— Не перестанут.

— Не сегодня, — согласился Олег, — но когда-то?

— Никогда не перестанут, — возразил гадальщик. Она видела, что он боится спорить с Олегом, однако и соглашаться не позволяет гордость. — Люди не меняются, Богоборец.

— Сами нет, — сказал Олег, — но их можно менять.

— Пока что это никому не удавалось, — сказал гадальщик. — И не удастся.

— Их нужно просвещать, — сказал Олег, — а не наживаться на их невежестве.

— Они сами жаждут быть в невежестве, — возразил гадальщик. — Грамотных не любят, сам знаешь. Зато красивую дурость всегда предпочтут правде. Любую правду затопчут, когда к красивой брехне бросятся.

— Когда-то перестанут бросаться.

— Никогда, — заверил гадальщик.

— Так и останутся идиотами?

Гадальщик посмотрел почти с сожалением:

— Где ты видел, чтобы люди поступали по уму? Ими всеми двигают страсти, страстишки, заблуждения, суеверия, желания, хотения. Что твоя магия дает? Счастье?.. А моя обещает о-о-о-о-громное счастье. Такое огромное, что ни в одни ворота не влезет.

Олег бросил резко:

— Но моя в самом деле дает!

— Ну и что? А моя намного больше… обещает. И человек пойдет за моей, потому что вера в чудо лежит в нашей природе. Каждый хочет без труда вытащить рыбку из пруда. В этом твое поражение, Олег. Ты всегда ставил на разум человека, но человек — тварь неразумная. И разумных поступков от него ждать — что козла доить.

Олег развел руками:

— Другого человечества у нас нет. Я предпочитаю тащить и подпинывать хоть такое, чем махнуть рукой и жить, пользуясь его дуростью.

Гадальщик, как видела Барвинок, настолько чувствовал себя правым, что перестал страшиться волхва, хотя Барвинок не понимала, почему его вообще следует бояться.

Олег покачал головой:

— Прощай. Рано ты сдался.

Барвинок все-таки уловила вздох облегчения со стороны гадальщика, когда они пошли прочь.

Глава 6

На соседнем перекрестке народ толпился возле наперсточника. Барвинок с детства знала эту игру: под один из трех наперстков кладется горошина, нужно быстро так подвигать наперстки, меняя местами, чтобы запутать наблюдающих.

В нее играют во дворах, в доме, на улицах, а самые ловкие сделали это работой: кто угадает — получает монету, кто не угадывает — отдает две.

Казалось бы, невыгодно, но все так уверены, что угадают, что снова и снова вступают в игру, тем более что у профессионалов-наперсточников правило: менять местами наперстки не больше трех раз. Ну как не запомнить, где горошина!

Олег посмотрел брезгливо как на самого наперсточника, так и на галдящих возбужденно людей, потные и с горящими глазами, сжимают в ладонях монеты, делают ставки, орут, толкаются…

Барвинок посмотрела на них, на волхва, спросила воинственно:

— И здесь тебе не так?

Он пробормотал задумчиво:

— Войну, что ли, затеять?.. Враз эта дурь вылетит… Или саранчу напустить…

— Ты что? — вскрикнула Барвинок. — О чем ты?

— Да клин клином, — ответил Олег. — Жаль, иное лекарство горше самой болезни.

— Ты их ненавидишь, — определила Барвинок. — Я же вижу. Откуда в тебе столько злости? Лучше бы орал и ругался. Несешь в себе океан злобы… Смотри не споткнись! А то выльется, отравит полмира… Это же просто люди, нормальные, не преступники…

— Они могут стать лучше, — отрезал Олег.

— Могут, — согласилась она. — И что?

— Значит, — сказал он еще резче, — должны!

Она вздохнула и возвела очи к небу.

— Скажи, — спросила она неожиданно, — ты готов их убить всех?

Он посмотрел на нее в некотором удивлении:

— А этих за что?

— За то же самое, — сказала она. Увидев, что волхв не понял, сказала терпеливо: — Они верят в удачу! Они жаждут чуда… ну не чуда, а того, что именно вот он угадает, под каким наперстком горошина, и сразу станет богатым. Они хотят получить, как и все люди жаждут, много и сразу… не истязая себя тяжким и долгим трудом.

Они уже прошли мимо, но Олег остановился, оглянулся. На лице проступило суровое выражение, а она, испугавшись, что странный человек в самом деле послушается ее подсказки, с силой потянула его за рукав.

— Пойдем-пойдем, здесь ничего интересного!

Он пошел нехотя, но еще дважды оглянулся, и она видела, что его мысли заняты наперсточником и толпой вокруг него.

Несмотря на вечер, торговые лавки все открыты, Олег прошел мимо целого ряда, лицо становилось строже и серьезнее, Барвинок с жалостью видела, как в зеленых, как молодая трава, глазах растет тоска. На него заглядываются все женщины, от подростков до зрелых матрон, другой бы шел петухом, горделиво и хвастливо поглядывал бы по сторонам и выбирал самых лакомых для утех, а этот даже непонятно о чем думает.

— Богатый базар, — заметила она громко. — Как думаешь, в других городах есть что-то подобное?

— К сожалению, — буркнул он.

Она переспросила:

— Что к сожалению? Есть или нет?

— Есть, — сказал он тоскливо и пояснил тяжеловесно: — Если бы только в этом городе! Тогда можно бы залить огнем с неба… или опустить на дно озера, чтоб никто не выбрался…

Она ахнула.

— О чем ты говоришь? Что тебе не так?

— Посмотри, — буркнул он, — чем торгуют.

Она бросила взгляд на широкий прилавок лавки, мимо которой шли. Все то же самое, что и в других: изделия местных умельцев, кое-что из привозного, а еще множество амулетов на все случаи жизни, от самых дешевых до очень дорогих.

— И что? — переспросила она в недоумении. — Так везде, ничего особенного!

Он вздохнул:

— В том все и дело.

— В чем?

— И что ничего особенного, — пояснил он, — и что так везде.

— А должно быть?

— Должно, — громыхнул он так, что прохожие отскочили в испуге, — должно быть не так! А так быть не должно.

Она не решилась донимать вопросами, он злится, когда приходится объяснять нечто ему хорошо понятное и ясное, никак не может понять, что другие не видят того, что происходит в его перевернутых мозгах, и не могут ему помочь выправить странные мысли, чтобы стал здоровым, как и все.

Окончательно его добила огромная толпа народу на главной городской площади. Некогда просторный луг, оставленный для выпаса общественного скота, заполонили возбужденно галдящие мужчины, женщин почти нет, а те немногие, что пришли, держатся стеснительно сзади и только с мольбой поглядывают на мужчин.

Барвинок впервые столкнулась с таким видом развлечения, как она сперва решила, подпрыгивала и заглядывала через головы, как там раздают металлические кружочки с выдавленными цифрами. Один из мужиков, которому напрыгнула едва ли не на плечи, оглянулся, на нее посмотрел с улыбкой, но увидел Олега, и улыбка исчезла.

— Что там? — спросила Барвинок.

Мужик ответил:

— Нечто получше женитьбы. В лотерее все-таки есть шанс.

Он отвернулся, Барвинок толкнула Олега.

— Что молчишь? Что это?

— Лотерея, — буркнул он, — самый точный способ учета дураков, верящих в удачу.

— Опять ты нападаешь на удачу!

Он пожал плечами.

— Считай, что это такой налог на дураков. За то, что ленятся пошевелить мозгами. Хотя бы сложить два и два.

Он заметил в сторонке дородного человека с золотой цепью на груди и знаками отличия, за спиной два городских стража в доспехах и при оружии, явно из городских властей. Барвинок не успела придержать Олега, как он шагнул к ним и спросил зло:

— Почему власти не запретят это жульничество?

Человек с золотой цепью ответил мирно:

— Это не жульничество.

— А что?

— Налог, — объяснил он. — Самый справедливый на свете. Как видите, его выплачивают только желающие.

Олег подумал, вскинул брови.

— Значит, городские власти в этом участвуют?

Человек от властей понизил голос:

— Чуть-чуть. Мы предоставили место и защиту. За определенную часть от вырученной суммы.

Олег стиснул челюсти, Барвинок смотрела сочувствующе, хоть и не понимала, из-за чего так переживать.

— В погоне за добавочным доходом, — произнес Олег, — можно ли забывать о душах?

Человек с цепью посмотрел на него искоса.