Чтение 43–й страницы книги ~Истребивший магию~

— Станут, — заверила она. — Это же мужчины!

Он буркнул:

— Много ты знаешь о мужчинах.

— Больше, чем ты о женщинах, — огрызнулась она. Спохватилась, что может понять иначе, мужчины такие тупые, везде не тот смысл находят, добавила торопливо: — Ты о женщинах вообще ничего не знаешь!

Чудовища поднимались, помогая один другому, осмотрелись, один поднял огромный камень, целую скалу, а второй из щели вытащил засохший ствол дерева, уже без веток и вершинки.

— Ну что вы такие серьезные, — сказал Олег с тоской, — драться — нехорошо. Я же сказал, пришел с миром. Я вообще-то мыслитель и думатель…

Он резко оттолкнул Барвинок. Она отлетела к самой стене, а на то место, где они стояли, грохнулся массивный камень с нее размером. Олег выронил посох и перехватил другой конец бревна, которым не успел замахнуться монстр. Некоторое время старались выдернуть друг у друга из рук, затем Олег натужился, побагровел, Барвинок не поверила своим глазам, когда начал поднимать сухой ствол дерева прямо с повисшим на нем чудовищем.

— Ты сам этого хотел, — процедил Олег.

Он натужился еще, размахнулся бревном и ударил. Не в стену, как ожидала Барвинок, а во второго зверя. Оба рухнули под бревном и остались там, недвижимо и раскинув лапы.

Она смотрела, дрожа, как Олег присел на корточки перед одним из убитых. Тот раскинул руки и широко распахнул зубатую пасть, Олег сунул пальцы ему в рот и что-то там щупал. Глаза становились все задумчивее.

— Странно, — проговорил он, — все зубы жевательные…

— И что? — спросила она нервно.

— Ты видела, какие у волка? — спросил он. — У собаки или кошки?.. А у этих как у коров. Не хищники, значит. Но дерутся. Почему?

Она сказала рассерженно:

— Потому что это люди! Понял, люди!.. Люди, даже если станут улитками, будут драться.

Он вздохнул, вытер обслюнявленные пальцы о шкуру чудовища и поднялся.

— Ну вот, а ты говоришь, не надо останавливать магию.

— При чем тут магия? — завопила она разъяренно.

Он удивился:

— Как, ни при чем? Ну ладно, пойдем, некогда тут… И не вопи, опасно.

— Ты мне рот не затыкай…

Она осеклась, с потолка с тихим шорохом посыпались мелкие камешки, затем крупнее, наконец с грохотом начали валиться массивные глыбы.

Он схватил ее за плечи и прижал к стене, прикрыв своим телом. За спиной продолжали рушиться целые скалы, а когда все затихло и земля перестала вздрагивать, пещера сократилась на две трети.

Она жалобно вскрикнула:

— Нам отсюда не выбраться!

— Да? — спросил он. — Почему?

Она мгновенно окрысилась:

— Ты чего, такой тупой? Не выбраться, вот и все!.. Потому что мы в подземелье. Потому что обратную дорогу завалило! Потому что впереди… я даже не знаю, что на той стене за знаки! Может быть, это предупреждение… Мол, подойди — убью сразу.

Он спросил:

— И все?

— Тебе этого мало?

Он покачал головой:

— Нет-нет, что ты. Даже много.

Она проводила его непонимающим взглядом, когда он подошел к одному из бревен, что по-прежнему поддерживает кровлю, и обхватил его обеими руками.

— Ты чего?

— Проверяю, — сообщил он. — Насколько эта штука…

— Не пробуй свалить, — предупредила она. — И здесь все рухнет.

— При семи колоннах? — буркнул он. — Шести хватит…

Затрещало, Барвинок охнула и подхватилась на ноги. Сверху сыпалась щепа, верх бревна медленно выползал из ямки в потолке, сминая и ломая край, а когда полностью выскользнуло, волхв сумел удержать в руках, а из ямки в полу вынул уже без особой натуги.

— Ну ты и бык, — произнесла она пораженно. — Захотел силой похвастать, да? Сейчас потолок рухнет!

— Не сейчас, — пропыхтел он.

С бревном наперевес он тяжело побежал к стене, на которой Барвинок увидела испугавшие ее знаки. Разогнаться не успел в тесной комнате, но торец с такой силой ударил, что там затрещало, камни вывалились на ту сторону, Барвинок увидела, что там дальше пустота.

Олег устало выронил бревно и обернулся к остолбеневшей женщине.

— Ты останешься?

Опомнившись, она проскочила в спасительно открывшуюся дыру раньше, чем подошел к ней он сам. За спиной недовольно загрохотало, земля вздрогнула и застонала.

— Вот теперь рухнет, — сообщил он буднично. — Да и то не сразу.

— Я же говорила!

— Ты всегда права, — согласился он. — Потом.

Помещение, в котором они оказались, внушало ей трепет размерами, неким величием, в нишах блестят металлом статуи в полтора роста человека, из-за таких находок и пошел слух, что в старину все были великанами.

Волхв недолго осматривался, взял из стопки факелов в выемке в стене один и воткнул в пустое кольцо из бронзы, что сиротливо торчит рядом. Факел тут же вспыхнул чадящим багровым пламенем.

— Мы здесь будем жить? — спросила она язвительно.

— С чего ты взяла? — спросил он.

— Устраиваешься надолго, — пояснила она и уела с удовольствием: — Как женщина.

Вместо ответа он шагнул в сторону, она не поняла, что он там делает, только под ноги полетела рухлядь, истлевшая ткань, взвилась пыль, Олег что-то поворачивал с усилием, заскрипело. Яркий свет вспыхнул резко и неожиданно.

Она вскрикнула и закрыла глаза ладонями. Свет померк, да и не настолько уж и ярок, просто все случилось неожиданно, теперь она сообразила, что он снял покрывало с зеркала и повернул его так, что огонь факела отразился в плоской поверхности, дальше другие зеркала поймали свет, усилили каким-то образом и передали от стены к стене по всему огромному помещению.

— Как ты догадался? — спросила она невольно.

Он буркнул с грустью:

— Да не приходится догадываться, вот что грустно. А ты говоришь, магия хорошо… Ладно, не фыркай, пойдем!

Глаза быстро привыкают, она сделала несколько шагов за волхвом, оглядывалась, наконец сказала в благоговейном трепете:

— Какой огромный зал… Это же сколько труда!

Он буркнул:

— Делалось даже не на века. Под землей ни осени с ее дождями, ни жаркого лета, ни зим с морозами… Потому все будто только что вырублено. Что и плохо.

Вывод был таким неожиданным, что она охнула, оступилась и едва не растянулась на ровном месте.

— Почему тебе все плохо?

— Мир застыл, — ответил он невесело.

— Как застыл? — вскричала она. — Разуй глаза! Все кипит!

— Бег на месте, — сказал он.

— Какой бег! Жизнь идет!

— Тебе кажется, — обронил он безучастно. — Жизнь остановилась. Даже не знаю… Я бы перетопил всех, а на развод оставил бы пару семей людей трудолюбивых и не помышляющих о поисках сокровищ…

Она сказала злобно:

— Не дал бог свинье рог! А то бы всех перебодала.

— Перебодал бы, — согласился Олег. — Но на племя все-таки оставил бы горстку… Ладно, не отставай.

Она торопливо семенила за ним, он двигался уверенно, движения скупые, но четкие, ни одного лишнего, а через зал шел так, словно уже десятки раз исходил его вдоль и поперек. Или бродил по таким же, только в других местах.

В дальней стене широкий проход, настолько широкий, что стены как бы и нет вовсе, только пугающая тьма. Олег там остановился, в задумчивости покрутил головой.

Глава 18

Барвинок приблизилась, сердце трепыхнулось жалко, широкие ступени, едва освещенные здесь, уходят вниз в зловещую темноту. Оттуда донеслись некие звуки, она в страхе прислушивалась, пока не сообразила, что это не то шуршит у нее в ушах, не то скребется что-то в груди.

— Вниз, — сказал Олег, — это не вверх. Пойдем.

— Как глубокомысленно, — прошептала она, но сама не ощутила язвительности, слишком уж страшно. — Я могу взять факел… и пойти впереди.

— Размечталась, — сказал Олег.

Он начал неторопливо спускаться, она поворчала погромче, чтобы он заметил ее недовольство, но чувствовала дикую радость, что можно идти сзади.

Хоть и с факелом в руке, но постоянно спотыкалась, оступалась, оставляя Олега в темноте, однако он не орал на нее, что с неохотой поставила сперва в заслугу, потом заподозрила, что он, как сова или летучая мышь, и без факела ориентируется в этой кромешной тьме, сразу же ощутила жгучее возмущение такой грубой мужской несправедливостью.

Он внезапно остановился, она едва успела отвести факел в сторону, чтоб не ткнуть им в его широкую спину, вместо этого уперлась лбом.

— Тихо, — сказал он напряженно. — Там кто-то за колонной.

Она прошептала:

— Где?.. Я и колонн не вижу!

— За третьей справа, — пояснил он тихо.

Она изо всех сил таращилась в темноту, а Олег шагнул вперед и тоже растворился в черноте. Она торопливо метнулась следом, под ногами затрещали черепки, она съежилась, теперь они обнаружены, но фигура Олега двигается вперед тем же ровным осторожным шагом. Трепещущий свет факела наконец вырвал из темноты толстую и удивительно нетронутую временем колонну, вся ярко-синяя, то ли камень такой, то ли облицована плитками, дальше еще одна, а по бокам тоже…

Весь свод, поняла она устрашенно, покоится на этих толстых подпорках и все еще не просел, словно там наверху единая плита без малейших трещинок.

Олег замедлил шаг, теперь и она увидела выступающее из-за колонны плечо и локоть. Олег приблизился неслышно, она видела, как он обошел и встал лицом к лицу с незнакомцем. Его лицо оставалось таким же суровым и угрюмым, губы не двигались, только зеленые глаза странно мерцают в свете факела.

Человек не двигался, она тихонько подошла ближе, охнула и закусила губу. Из груди незнакомца торчит на длину локтя заостренный кол. Голова повисла на грудь, Барвинок отводила взгляд, страшась увидеть перекошенное лицо.

Олег буркнул:

— Не боись. Это было давно.

— Не все ли равно? — огрызнулась она. — Мертвец и есть мертвец.

— Я думал, — проронил он, — боятся только свежих мертвяков. Пойдем, там что-то интереснее.

Она все косилась на несчастного искателя сокровищ, а он прошел мимо, тут же забыв о нем. Она торопливо двинулась следом, волхв на этот раз шагает медленно, осторожно, словно каждая плита под ногами вот-вот провалится и он готов отпрыгнуть вовремя. В пугающей тишине шаги звучат так громко и гулко, что у нее всякий раз дергается в ушах. Эхо от шагов носится по залу и бьется о стены, а возвращается усиленное, искаженное и еще более страшное.

Она вскрикнула, еще не поняв, что случилось, а с потолка, как ей показалось, прямо перед ними тяжело соскочил огромный уродливый человек, непомерно толстый, как она решила в первый момент, но он распрямился, и она с ужасом поняла, что это чудовище вдвое выше волхва, вчетверо шире, а руки его толще, чем стволы дерева.

Олег не двигался, то ли парализованный ужасом, то ли просто оцепенел, застигнутый врасплох. Великан, огромный и чудовищно уродливый, словно его небрежно собрали из разных кусков, взревел жутким грохочущим голосом:

— Так вот ты, оказывается, каков?..

Олег ответил, к изумлению Барвинок, недрогнувшим голосом:

— А ты ждал другого?

— Мне сказали, — проревел великан, — ты втрое больше меня, ха-ха!..

Олег ответил мирно:

— Я и есть больше. Не втрое, а впятеро. Так что мой совет, отойди. Я не связываюсь с мелочью…

Великан радостно взревел:

— Даже так? А если я связаться с тобой восхочу? Все равно погнушаешься?

— Нет, — ответил Олег. — Понимаешь, я уже встречал таких.

— Таких, как я, не встречал!

Олег сказал еще печальнее:

— И все именно так говорили. Даже утверждали… Было бы смешно, но я не смешливый, мне грустно.

Великан захохотал.

— Мне говорили, что у тебя странное чувство юмора… Га-га-га!.. Но сейчас тебе будет не до смеха.

— Погоди, — сказал волхв, — есть идея. Тебе говорю первому. Что всякий раз драться? Присоединяйся ко мне! Даже к нам. Видишь, вон там еще одно существо трясется? Мы втроем хоть кого победим, нагнем и вообще горы свернем. Это же впервые будет такая команда: волхв, великан и женщина-лекарь!

Великан захохотал так, что испуганное эхо заметалась в ужасе, пытаясь вырваться из чудовищной ловушки.

— Что? Пытаешься обмануть?

— Ничуть, — ответил Олег грустно. — Сам подумай, где бы мы ни появились, враги будут разбегаться от одного твоего вида. Не надо будет даже драться…

— Что? — взревел великан. — А я обожаю драться! Для чего я и родился такой, как не для драки? И тебя сейчас убью, и твою женщину разорву…

Он двинулся на волхва, тот выставил перед собой посох, великан расхохотался при виде такого оружия, запрокидывая голову и выставив брюхо.

Олег ринулся вперед, великан оборвал хохот и чуть пригнулся, расставив огромные руки с толстыми, как поленья, пальцами. За два шага до великана волхв внезапно резкоопустил конец посоха, его подбросило вверх, Барвинок замерла в ужасе, когда фигура волхва на миг почти прилипла к лохматой голове великана, затем упал на каменный пол, перевернулся через голову и, быстро вскочив, бросился под защиту стены.

Великан ухватился обеими руками за левую сторону шеи. Оттуда бурным потоком хлестала темная кровь, заливала широченную грудь и стекала на пол. Он раскачивался, еговзгляд отыскал неподвижного волхва, одна рука протянулась в его сторону.

— Ты… меня убил…

— А ты мог этого избежать, — ответил Олег вежливо.

Великан прохрипел:

— Втроем… команда… могли бы…

Он рухнул вниз лицом, пещера вздрогнула, с потолка посыпались камешки. Олег вышел из укрытия, отряхнул ладони, лицо оставалось сумрачным.

Барвинок смотрела, как он подобрал посох, оглядел и сунул в петлю за спину.

— Невероятно, — прошептала она.

— Что?

— Ты не просто убил, — произнесла она с трепетом, — ты убил такое громадное чудовище…

Он отмахнулся:

— Просто у меня на них удар поставлен. А ты что, надеялась, будет глупая, долгая и безобразная драка?

— Вообще-то да, — ответила она осторожно, — всегда так… И почему глупая?

— Чтоб было на что посмотреть? — поинтересовался он. — Не-е-ет, я человек скучный, сама определила. Ничего лишнего, только по делу.

Она сказала язвительно:

— И ты хочешь, чтобы весь мир стал таким, как ты?

Он подумал, кивнул.

— Вообще-то да. Но когда все такие, то уже и не скучные… зато мир будет меняться быстро. А то живу как в одном дне, только морды мельтешат…

Она ощутила, что ничего в нем не изменилось, вот так и будет переть дальше напролом, все сметая на пути, если даже такого гиганта одолел так просто, сказала с горечью, удивившей ее саму:

— Ты… ты мудр… местами, и в то же время редкостный дурак!.. ты не понимаешь, не понимаешь!..

Он сказал раздраженно:

— Чего я не понимаю? Говори, только коротко. Сейчас не время для глупостей.

— Ты не понимаешь, — почти простонала она, — что не все такие железные, как ты… Не все двужильные, не у всех такие могучие плечи, не у всех такая стальная вола и несгибаемая стать!.. Люди — слабые. Они слабые, Железный!.. Но нельзя их убивать только потому, что они слабые. А ты… ты убиваешь!

Она задохнулась, смотрела на него отчаянными глазами. Он пожал плечами:

— Почему? Почему слабых нельзя… убивать?

— Подумай, что ты говоришь! Это же люди!

Он в самом деле добросовестно подумал, впрочем, внимательно следя за ее руками, будто ожидал появления в них ножа.

— Почему?.. — спросил он снова. — Если не убивать слабых, род людской выродится. Слабые птенцы всегда гибнут, давая дорогу сильным.

Она прошептала в ужасе:

— Ты так жесток?

— Да, — ответил он. — Я люблю людей.

— Не любишь, — выкрикнула она. — И не понимаешь, что люди все — слабые! Кто тебе дал право решать, кого оставить жить, а кого лишить жизни?